Достаточно было одного взгляда, чтобы понять весь ужас катастрофы.
Папирус был испорчен, солнечный диск потерял свой блеск, взгляд кобры больше не сиял. В этом символе, который носил имя укх — то же, что и правитель провинции, — энергия почти иссякла.
— Мы все потеряем, — пророчески прошептал жрец. — Эта земля проклята!
— Успокойся, — приказал ему царь.
— Только два пера еще сохраняли, по всей видимости, свою мощь. Эти перья — воплощение сияющего света, который циркулирует в мире и оплодотворяет семена жизни, — являлись последней возможностью возрождения.
— Рак разъедает акацию, и вот перед нами один из его метастазов, — констатировал царь. — Сконцентрируйте свои мысли на солнечном диске, вживайтесь в каждый звук тех слов, которые я сейчас произнесу, и, приобщаясь к Слову, дайте ожить энергии.
По приказу царя Сехотеп, Несмонту и Собек объединили свои усилия, чтобы образовать как бы единое мыслящее существо.
Голос Сесостриса зазвучал громко, отчетливо произнося гимн восходящему светилу.
— Приветствую тебя, о Ра, чья жизнь основана на Маат. Когда ты проходишь по небу, всякое существо видит тебя. Ты становишься все больше и больше, и твое величие распространяется по миру, а твои лучи озаряют лики всего сущего. Изгони мрак, возрождаясь каждый день, приди на голос того, кто твердит твое имя. Единый, остающийся единым, воссоединись с тем, кто познает твою природу, не искажая ее. Приветствую тебя, мой повелитель, путь которого лежит через вечность и жизнь которого бесконечна. Приветствую твой Диск, о повелитель света, поднимающийся на горизонте и дающий жизнь. Живое пламя внутри своего Ока, будь созидателем, войди в свое святилище!
Постепенно папирус зазеленел. Потом разгорелись, как уголья, глаза кобр. И, наконец, солнечный диск стал набирать блеск, постепенно озаряя помещение храма.
— Позови жрецов, — приказал монарх генералу Несмонту.
Когда те увидели свой воскресший символ, они до земли склонились перед царем и стали петь в его честь хвалебные гимны.
— Не нужно лишних слов, — остановил их Сесострис. — Вы неправильно исполнили ритуалы и чуть было не поплатились за это благополучием всей земли. Вместо того чтобы умиляться над тем, что произошло, и жалеть себя за то, что могло случиться, строго выполняйте все положенное по ритуалу на заре, в полдень и на закате. При малейшем тревожном симптоме ставьте в известность меня. Отныне эта провинция принадлежит лично фараону.
Когда Сесострис вышел из храма, его шумными криками приветствовал народ. Внезапно всеобщая радость была прервана, и любопытные расступились.
Появилась группа из тридцати воинов, держащих на поводках огромных собак. Это были отборные телохранители покойного Укха, и их начальник, казалось, вовсе не питал трогательных чувств по отношению к гостям.
— Мы не готовы склонить голову! Эта провинция была независимой, и она такой останется!
— Прекрати говорить глупости, — вмешался Несмонту. — Его Величество только что спас твою землю от уничтожения. Отныне она будет ему покорной.
— Нам не нужна внешняя власть, — упрямился командир отряда. — Я объявляю себя новым главой провинции и выгоню любого пришельца, который вторгнется на мою территорию.
— Восстание против фараона карается смертью, — напомнил Сесострис. — Я позабуду твой минутный гнев, но ты должен сейчас покориться.
— Если вы сделает хоть шаг вперед, я отпущу собак.
— Не рискуйте, — посоветовал монарху Сехотеп. — Нас не так много, чтобы устоять. Лучше вернемся в храм.
Сесострис шагнул навстречу бунтовщикам.
Начальник отряда и его воины отпустили собак, которые рванулись к царю.
Собек хотел встать перед царственным владыкой, но тот сухим и непреклонным жестом его остановил.
Когда до жертвы оставалось чуть меньше метра, собаки, словно натолкнувшись на невидимое препятствие, перевернулись в воздухе, стали хищно скалиться и яростно лаять, потом успокоились. Перед царем была теперь спокойная стая, вожак которой подошел к нему приласкаться, а потом лег у его ног.
— Даже эти звери знают, кто я. А ты, недостойный начальник, не заслуживаешь больше чести ими командовать.
В панике офицер попытался бежать, но двое бывших его подчиненных размозжили ему голову ударом дубины.
Народ снова закричал от радости, а Сесострис подумал о том, что ему предстоит продолжать борьбу. От судьбы акации зависела судьба всего Египта, и в случае неудачи нужно было готовиться к следующим катастрофам.
В одном он был уверен: покойный Укх не был виновен в причинении зла дереву Осириса. Оставалось только двое подозреваемых: Джехути — правитель провинции Зайца, и Хнум-Хотеп — правитель провинции Орикса.
Маленькая комнатка, посвященная культу предков, скромная приемная, спальня, туалет, комната для водных процедур, кухня, погреб и терраса: служебная квартира Икера не была дворцом, но в ней было приятно жить. Она была недавно побелена и здесь было все необходимое. К счастью, рядом находилась конюшня, в которой жила только старая ослица, с которой Северный Ветер тотчас же подружился.
Поскольку у писца пожитков было совсем немного, он тут же и переехал. В тот момент, когда он заканчивал раскладывать свои вещи, у его двери появился один бедолага.
У него были длинные волосы, заросшее щетиной лицо, сутулая спина; он был худ и старался быть незаметным.
— Я — слуга, который дан вам в услужение на два часа два раза в неделю.
В первое мгновение Икеру захотелось отослать его назад и самому заняться своими делами. Но человек показался ему не совсем незнакомым. Он пригляделся.
— Нет, не может быть... Невероятно... Это ты, Секари?
— Хм... Да, это я.
— Ты меня не узнаешь?
Несчастный осмелился взглянуть на своего хозяина.
— Икер... Как ты хорошо одет!
— Что с тобой приключилось?
— Обычные неприятности. Теперь уже лучше. Ты согласен принять меня на службу?
— Честно говоря, это меня немного смущает!
— Платит городская управа. Убирая пятнадцать домов, я бегаю за продуктами и кое-где подрабатываю тем, что мастерю понемногу — все это позволяет не так уж плохо жить.
— Где ты живешь?
— В садовом шалаше. Я ухаживаю за садом и имею право собирать там плоды.
— Войди, выпьем по стаканчику.
Старые приятели вспомнили о своих приключениях в шахтах Синайских гор, но Икер не стал рассказывать подробности того, что с ним произошло с момента их расставания.
— Вот ты и вошел в элиту писцов, — сказал Секари, — и у тебя прекрасная карьера впереди.
— Не суди по внешнему виду.
— У тебя неприятности?
— Может быть, но мы поговорим об этом позже. Устраивайся по своему вкусу, этот дом становится и твоим. Прости, меня ждут дела.
Только яростно работая, Икеру удалось немного унять свое возбуждение и успокоиться. Теперь у него было доказательство того, что его кошмар был реальностью, что «Быстрый» выстроен командой ремесленников из Кахуна и что этот корабль не мог принадлежать никому иному, кроме фараона Сесостриса.
Никто не хотел верить в существование таинственной страны Пунт, но юноша прекрасно знал, что именно она являлась целью путешествия того судна, на борту которого он едва не погиб.
Икер снова отправился к Рубанку. На этот раз он расскажет ему все.
Дверь дома была закрыта.
Писец постучал, но никто не ответил. Его окликнула соседка.
— Что тебе нужно?
— Я хотел бы повидать Рубанка.
— Это совершенно невозможно, мой бедный мальчик. Прошлой ночью он умер. А ты его родственник?
— Нет, но мы друг друга знали и мне нужно было кое-что у него спросить.
— Этот старый скряга больше ни с кем не поболтает! В конце жизни он нес невесть что.
— Отчего он умер?
— Старость, что же еще! У него все сдало — сердце, легкие, почки... Все было изношено. Пусть он не жалуется: он, по крайней мере, не страдал.
— Вы навещали его?
— Как можно реже, как и все другие соседи. Он утомлял нас своими плотницкими историями, да и заговаривался к тому же. А когда его слушали невнимательно, становился раздражительным.
— Стража не заходила к нему незадолго до его смерти?
— Стража? А что он сделал?
— Ничего, ничего... Просто есть тут один вопрос.
Соседка посмотрела на Икера внимательно.
— Ах, так значит старик был замешан в незаконной торговле! А ты, парень, случаем не из стражников?
— Нет, я просто его друг.
— Что-то молод ты для того, чтобы быть другом Рубанка!
Икер предпочел уйти. Ему бы хотелось, конечно, попасть в дом старика и порыться там, но зачем? Писец не верил в то, что смерть его была естественной. А убийцы старика, разумеется, постарались уничтожить какой бы то ни было компромат.
Но кто мог действовать с полной безнаказанностью, если не стражники, послушные приказам начальства и уверенные в том, что их никогда не привлекут к ответственности? Управитель города, должно быть, в курсе. Но над ним есть министр. А над министром — покровитель Кахуна, сам царь Сесострис.
Икер хотел правды и справедливости. Благодаря рукояти ножа он получил доказательства существования « Быстрого». Его главный свидетель исчез, и власти ему ответят, что этого скромного предмета маловато для того, чтобы начать расследование.
Архивы Кахуна: там и только там находятся решающие документы.
При входе в помещение архива стояли два стражника из городской стражи.
— Имя и род занятий?
— Икер, писец.
— Есть письменное разрешение для входа в помещение архива?
— Минутку.
Высокопоставленный чиновник согласился принять Икера, слава которого, не переставая, росла. Хранитель, всегда сдержанный и пунктуальный, встретил его приветливо:
— Чего ты хочешь, Икер?
— Это довольно деликатное дело. Речь идет об одной миссии... ну, скажем, тайной.
— Я могу это понять, но мне нужно дать больше уточнений.
— Мой начальник, Херемсаф, отправил меня навести в архиве справку о корабельных верфях. Он хотел бы проверить одну деталь.
— Почему он не пришел сам?
— Как раз из-за деликатности вопроса. Мое присутствие не вызовет ничьего любопытства, а его, напротив...
Хранителя, казалось, это убедило. Разумеется, он не впервые сталкивается с такого рода делами, когда важно не оставлять следов.
— Понимаю, понимаю... Но предпочитаю иметь записочку за подписью Херемсафа.
— Возможно, это не так обязательно и...
— Для моих архивов — обязательно. Приходи с запиской, и я упрощу тебе задачу.
— Над чем ты насмехаешься, Икер, и что за этим кроется? — спросил Херемсаф, которого захлестнул ледяной гнев. — Хранитель Государственных Архивов только что передал мне, что ты осмелился использовать мое имя для незаконной консультации! Ты! Я же в тебя так верил!
— Разве вы дали бы мне разрешение в подобающей форме?
Взгляд Херемсафа стал пронизывающим.
— Ты не считаешь, что уже настало время раскрыть мне всю правду?
— Я возвращаю вам этот вопрос.
— Ты заходишь слишком далеко, Икер! Это не я пытался проникнуть в архив!
— Но именно вы поручили мне сортировать вещи, сгруженные в старых хранилищах, настаивая на том, чтобы ничто не ускользнуло от моего бдительного ока?
— Разумеется, я, и что с того?
— А вы не думали о рукояти ножа, на которой выгравировано имя одного корабля?
Херемсаф казался удивленным.
— Разве главная верфь района не под вашей ответственностью? — продолжал Икер.
— Ну, в этом ты ошибаешься! Этим занимается правитель Фаюма.
— Но в рукояти ножа я не ошибаюсь?
— Что ты конкретно ищешь?
— Разумеется, Маат.
— Ну, уж не ложью, произнесенной Хранителю, ты ее обретешь!
— Если вам не в чем себя упрекнуть, позвольте мне навести справки в архивах!
— Это не так просто, и я не всемогущ. Существует несколько управлений, и только управитель города разрешает доступ ко всем отделам архива. Послушай, Икер, ты как раз поднимаешься по служебной лестнице, но у тебя немного друзей. Твоя прямота и знания говорят в твою пользу, но прекрасной работы мало, только она одна не может гарантировать удачную карьеру. Моя поддержка тебе необходима, и я даю ее тебе, потому что верю в твое будущее. Я согласен позабыть о твоем минутном заблуждении, но при условии, что это не повторится. Мы понимаем друг друга?
— Нет, не понимаем. Я хочу не блестящей карьеры, а только правды и справедливости. Чего бы это мне ни стоило, я не откажусь от своих поисков. Я отказываюсь думать, что в этой стране все прогнило. Если бы это было так, Маат давно бы ее покинула. А в таком случае — зачем жить?
Икер вышел без приказа из кабинета Херемсафа.
Отправляя его к управителю, который был, разумеется, заодно с убийцами плотника, начальник Икера доказал свою собственную вину. Но почему Херемсаф дал ему увидеть черенок ножа? Ведь таким образом он помог Икеру. Отказывая ему в разрешении пользоваться архивами, он пытался помешать ему двигаться вперед. Как объяснить такое противоречивое отношение? Без сомнения, Херемсаф, верный слуга управителя, не знал о существовании макета объекта, имя которому было «Быстрый».
Икер будет смещен и изгнан из Кахуна.
Однако он туда еще вернется, и ему удастся получить так необходимые ему документы. Сознавая, что его задача становится невозможной, он пошел наугад.
— У тебя расстроенный вид, — прошептал ему сладкий голос Бины.
— Профессиональные трудности.
— Ты меня даже не заметил! Не должен ли ты немного развлечься?
— Моему сердцу не до веселья.
— Тогда поболтаем! Я нашла тихое местечко, пустой домик как раз позади того, где я работаю. Приходи туда сегодня вечером после захода солнца. Выговоришься — и на душе полегчает.
57
По мере приближения к столице провинции Зайца пейзажи становились мягче и красивее. Здесь все располагало к миру, отдыху и размышлению.
А на борту царского корабля думали лишь о столкновении с опасным противником Джехути. Новости, которые только что получил генерал Несмонту, были совсем не радостные.
— Правитель провинции имеет небольшую, но хорошо оплачиваемую армию, состоящую из опытных профессионалов, — напомнил фараон. — Кроме того, Джехути пользуется славой тонкого стратега.
— В этом случае, — рассудительно заметил Сехотеп, — он не станет враждебно относиться к переговорам! Когда Джехути узнает, что к вам присоединились провинции, которые считались непримиримыми вашими врагами, он поймет, что вооруженная борьба бесполезна. Я предлагаю себя в качестве посланника.
— Продолжим использование моего метода, — решил Сесострис.
Трое представителей Великого Дома — генерал Несмонту, Хранитель Царской Печати и Собек-Защитник — сошлись на одной мысли: владыка Верхнего и Нижнего Египта недооценивает степень опасности. Джехути — не какая-нибудь посредственность, он не сложит оружия без беспощадного боя.
И, тем не менее, спокойствие фараона было непоколебимым. И разве в этом он не был похож на одного из тех гениальных политических деятелей, которые способны сделать нужное дело в нужный момент? Как не испытывать доверия к этому гиганту, который с самого начала своего царствования не совершил ни одного неверного шага?
Кхемену, «город Восьмерки» — восьми созидательных сил, был одновременно столицей провинции Зайца и городом бога Тота. Тот, мастер иероглифического письма — «Божественного слова», — давал посвященным возможность постичь знание. Проявляясь в виде серпика Луны — самого явственного символа смерти и воскресения, он олицетворял необходимость разрезающего действия, бесстрастно холодного и непреклонного. Клюв ибиса, птицы Тота, не искал: он находил.
Осуществление истинного управления страной было бы иллюзией без контроля над этой провинцией. Сегодня Сесострису предстояло действовать.
— Великий Царь, — нарушил размышления владыки Собек-Защитник, — позвольте мне вас сопровождать.
— Это не будет необходимо.
На реке не видно ни одного военного корабля. На пристани — ни одного солдата.
— Невероятно, — прошептал Сехотеп. — Что же, и правитель провинции Джехути оказал нам честь и умер?
Маневр по причаливанию флотилии прошел в полном спокойствии, казалось, что нет противостояния между прибывшими и властями порта Кхемену.
Внизу, возле трапа, царя ожидал худощавый мужчина с серьезным лицом.
Он развернул папирус, покрытый колонками иероглифов. На нем было множество раз повторенное одно-единственное, так редко встречающееся изображение: сидящий Осирис, в своей короне воскресения, держит скипетр Власти и ключ Жизни. На его троне изображен символ миллионов лет. Вокруг него — огненные круги, мешающие непосвященным приблизиться.
— Генерал Сепи... К счастью, ты вернулся из Азии живой и здоровый!
— Дело было не из легких, Великий Царь, но я воспользовался постоянными раздорами кланов и племен между собой.
— Мне было бы так жаль потерять тебя сразу же после твоего вхождения в Золотой Круг Абидоса!
Благодаря этому посвящению жизнь и смерть воспринимаются по-другому, и жизненные испытания встречаешь совершенно иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34