– Лейси. Не надо… пожалуйста, не надо. Не плачь, любимая. Скажи мне, что случилось… Джессика?.. Что-то с Джессикой?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Джессика!
Лейси напряглась и оторвала голову от груди Льюиса.
Его неожиданное появление, его тревога, а потом объятия, нежность и ласка его рук, голоса – все это ворвалось в ее горькие мысли о нем таким вихрем, что она не смогла устоять. И вот теперь реальность как громом поразила ее.
Лейси слышала в его голосе отчаяние и, зная, что оно относится к Джессике, разрывалась между инстинктивным желанием успокоить, заверить, что все в порядке, и недостойной ревностью к собственной дочери. Ведь именно о Джессике он тревожился, а не о ней.
Лейси стала самой себе противна. До дрожи. Как она может обижаться на него за любовь к Джессике?
Он ощутил ее дрожь, и его рука еще крепче обняла Лейси за плечи. Лейси услышала тихий стон и глубокий, прерывистый вздох.
– Лейси, любимая… Посмотри на меня. Ответь…
Любимая… он назвал ее любимой. Лейси в замешательстве подняла на него глаза.
– Нет, дело не в Джессике, – хрипло выдавила она. – С ней… все в порядке.
– Не в Джессике? – Теперь он нахмурился, и Лейси застыла, ожидая, что сейчас он отпустит ее, отшатнется, отвергнет ее. Он вздохнул свободнее, но не опустил руку, обнимающую ее плечи, а ладонь, которая запуталась в ее волосах, теперь легла на шею, нежно поглаживая напряженные мышцы. – Тогда что?..
Льюис смотрел на нее… не сводил с ее лица внимательных глаз, и Лейси отвернулась, не в силах выдержать этой настойчивости. Его взгляд упал на ее губы, задержался на них. Лейси так остро ощущала этот взгляд, как будто он действительно ласкал ее рот.
Нежная поверхность губ вдруг пересохла, так что Лейси пришлось смочить их, дотронувшись кончиком языка до невыносимо сухой и жаркой кожи.
– Лейси. – Хриплый, настойчивый голос заставил ее снова посмотреть ему в лицо. – Ты плакала. – Он коснулся пальцем ее щеки, провел по дорожкам от высохших слез. – Что такое? Что произошло?
Не в силах произнести ни слова, Лейси лишь молча покачала головой. Огромный шмель лениво пролетел мимо. Лейси увернулась от него, и прядь ее волос коснулась лица Льюиса. Он поднял руку, запутался пальцами в шелковистых волнах, а потом, заглянув в ее круглые, изумленные глаза, повторил низким, прерывистым голосом ее имя и склонился над ней.
Лейси зачарованно ждала, не в состоянии ни вырваться из кольца его рук, ни оторвать взгляда от его рта.
И лишь когда он наконец прильнул к ее губам, она закрыла глаза, всем телом задрожав от сладкого ожидания.
Его ладонь коснулась ее щеки, пальцы погладили нежную кожу, а потом скользнули в волосы и легли на затылок, придерживая голову.
От его кожи веяло мускусным, мужским ароматом, от которого истома и желание разливались по телу, заставляя ее сильнее прижиматься к нему.
– Лейси.
Звук его голоса пронизал ее с головы до ног. Он не нуждался в объяснении, его смысл был так же прозрачен, как смысл яростного напряжения в его теле.
Она возбуждает его, и он ее хочет. Лейси ликовала, понимая, что он отвечает на ее желание таким же желанием.
– Я так хочу тебя, – услышала она его задыхающийся шепот. – Боже, как я хочу тебя.
Он все еще целовал ее, и она приоткрыла губы, теснее прижалась к нему, скользнула ладонями под пиджак. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, а поцелуй все длился, и его нежность постепенно таяла, уступая место чему-то более требовательному и чувственному.
И Лейси, отдаваясь во власть этой нарастающей интимности, знала: именно она – причина того огня, что разгорается между ними.
Рассудок протестовал, но чувства ничего не хотели знать. Чувства ничего не хотели слышать, кроме прерывистого от страсти дыхания Льюиса, кроме мягкого шелеста ладоней на ее теле.
Их окружал густой вечерний аромат цветущих роз и зелени. Дождей не было всю неделю, и земля была сухой и теплой. Лейси ощутила это тепло и свежий, чистый запах высокой травы под деревьями, куда увлек ее Льюис. Она смахнула с лица травинку и потянулась снова к нему, мечтая о продолжении поцелуя.
Он колебался; его ладони обнимали ее лицо, пальцы нежно поглаживали щеки, а в глазах она увидела вопрос, который он пока еще не задал вслух. Ее сердце затрепетало. Сотни, нет, тысячи причин запрещали ей то, что сейчас происходило. Но ни одна из них не имела значения.
Лейси подняла руки и провела по его плечам, с которых он уже скинул пиджак.
Она не сводила глаз с его лица, на котором сейчас отражались все чувства, которые она в нем возбуждала, и у нее закружилась голова – неужели в ее силах вызвать в нем такое вожделение!
– Здравый смысл говорит мне, что нам не нужно этого делать, – хрипло произнес он, склоняясь над ней. – Но сейчас я больше всего на свете хочу быть с тобой. Ты помнишь, как мы любили друг друга раньше?
Помнит ли она?.. Ее глаза расширились и потемнели от желания, а руки на его плечах задрожали.
– Сколько раз мне снилось, что я обнимаю тебя.
Он склонился над ней, расстегивая длинный ряд крошечных пуговок на ее блузке, открывая ее тело вечернему солнцу и ласке своих рук и губ.
Лейси сотрясала безумная дрожь. Она стиснула зубы, пытаясь справиться с эмоциями. Прикосновение его губ было таким знакомым… таким нежным… таким обожающим.
Она вскинула руки, в горячечном порыве сжала его голову, а он накрыл ладонями ее обнаженные груди, тронул губами согретую солнцем кожу.
– Ты так прекрасна… так совершенна.
От тихих восхищенных слов у нее сдавило горло, а сердце обожгло мучительной горечью. Юность ее давно прошла, и за долгие годы она почти не обращала внимания на свое тело, но сейчас вдруг испугалась, осознав физическую разницу между двадцатилетней девушкой и женщиной тридцати восьми лет. Но ведь и тело Льюиса изменилось – а ей кажется, что оно стало еще красивее.
Он поцеловал ложбинку между ее грудями, а потом прикоснулся губами к холмику груди таким осторожным, таким нежным поцелуем, как будто боялся причинить ей боль.
Когда он отстранился и бережно прикрыл обнаженную грудь блузкой, глаза ее, должно быть, выдали ее чувства, потому что в ответ его взгляд изменился, потемнел, и он глухо объяснил:
– Нет, это не потому, что я не хочу. Я боюсь… боюсь, что, ощутив тебя, я… Я боюсь потерять контроль над собой… сделать тебе больно… накинуться на тебя… Я так долго, так долго мечтал об этом… хотел… жаждал… – Он увидел, что она плачет, и замолчал, а потом отрывисто бросил: – Что такое… что я сказал?.. Если ты хочешь, чтобы я остановился…
Логика подсказывала, что именно этого ей и следует хотеть, но она отвергла такую логику.
Льюис сидел, оцепенев, напряженно вглядываясь в ее лицо тревожными, затуманенными глазами.
Лейси тоже приподнялась и села, качая головой, зная, что не найдет слов, чтобы объяснить все, что творится у нее на сердце, не найдет слов, чтобы описать, как она его любит и хочет… Неуклюжими объяснениями и вопросами можно лишь испортить чудо этого мгновения.
Она уже не девочка, которая должна прислушиваться к мнению окружающих. Она взрослая женщина и вольна принимать самостоятельное решение. Если она сейчас уступит своей любви, покажет Льюису, как сильно она его хочет и любит… то это никого не затронет… не будет касаться никого, кроме нее самой.
Пока отвага не покинула ее, Лейси потянулась к нему и начала дрожащими пальцами расстегивать пуговицы на его рубашке.
Какое-то мгновение Льюис был недвижим, но потом, осознав, что она делает, рывком сбросил рубашку с плеч, позабыв про пуговицы на манжетах, так что ему пришлось с силой дернуть за рукава. Пуговицы отлетели, вызвав у Лейси смех, в котором нервное напряжение смешалось с восторгом при виде его обнаженного тела.
Ну разве не смешно, что вид обнаженной мужской груди волнует ее до дрожи в руках, до дрожи во всем теле…
Она коснулась губами его шеи – сначала неуверенно, робко, прислушиваясь к мгновенной реакции его мышц.
На шее билась жилка. Лейси приложила к ней кончики пальцев, измеряя бешеную скорость пульса. Другая ее ладонь прошлась по теплому, чуть влажному покрову на его груди, накрыла маленький твердый сосок. Поцелуи ее постепенно становились все менее робкими, все более жаркими, требовательными.
Он застонал, и этот звук привел ее в восторг; она ощущала тепло его рук на своей спине, сладостное трение его жестких волос о свою грудь. Он прижался к ней и, запинаясь, прошептал на ухо:
– Лейси, не нужно. Если ты не хочешь, не жаждешь меня так же, как я тебя, пожалуйста, не делай этого.
Лейси с сожалением оторвалась от его шеи и подняла одурманенные любовью и нежностью глаза.
– Разве не очевидно… как… как я хочу тебя? – спросила она, опустив глаза на острые, твердые кончики своих сосков.
Затаив дыхание, Льюис проследил за ее взглядом, и густой румянец медленно залил его скулы.
Льюис накрыл ее груди ладонями и склонился над ней, шепча ее имя.
Теплое касание его рта было сначала осторожным, сдержанным, но оно затопило ее тысячью воспоминаний, и ее тело тут же отозвалось и на ласку, и на память о ней. Лейси изогнулась, впилась пальцами в его спину, всхлипнула от острого желания, волной пробежавшего по телу.
Его рот вдруг стал жадным, требовательным, и Лейси часто задышала, теряя над собой контроль. Из груди ее вырывались стоны, с губ слетали слова мольбы и благодарности, когда она, прижимаясь и извиваясь под ним, закружилась в водовороте наслаждения, которое он ей дарил.
Даже когда он, тоже потеряв от страсти голову, стиснул ее соски зубами, она испытала взрыв наслаждения, увидев в этом доказательство глубины его чувств.
Ее джинсы и остатки его одежды, кое-как сорванные, полетели в сторону. Лейси замерла, и Льюис сразу же напрягся, бросив хриплым голосом:
– Что? Если ты передумала, если хочешь, чтобы я остановился…
Лейси лишь безмолвно покачала головой и вместо ответа взяла его руку и приложила к своему телу так, чтобы он сам убедился в ее желании. Скулы ее заалели румянцем, а в его глазах зажегся ответный огонь.
Наверное, в юности Лейси не позволила бы себе подобного жеста, не решилась бы показать, чего хочет ее плоть. Но сейчас она вряд ли смогла бы скрыть правду, к тому же его-то сексуальное возбуждение не нуждалось в доказательствах.
Она вспомнила, что когда-то давно, в самом начале, ее если и не пугал, то сильно нервировал вид его обнаженного тела, ей никак не удавалось справиться со смущением при виде его наготы. Но теперь ей нравилось, что он разрешает ей смотреть на него, трогать его тело и наблюдать за его реакцией на прикосновения.
Это усилило ее собственную страсть. Она склонилась над ним, прижавшись губами к его телу, и снова ощутила знакомый чувственный спазм внизу живота – и содрогнулась от его силы.
Закрыв глаза, она услышала жаркий шепот Льюиса:
– Лейси… О Боже, Лейси… В следующий миг он повернул ее на спину и вошел в нее такими неожиданно мощными толчками, как будто услышал безмолвную мольбу ее тела, и Лейси не сдержала крика наслаждения, а потом задвигалась в одном ритме с ним, снова и снова повторяя его имя и шепча страстные слова любви.
Это было яростное, молниеносное слияние, мощный взрыв эмоций, после которого Лейси обессиленно прильнула к Льюису, вздрагивая от спадающего накала.
Она чувствовала, как Льюис целует ее, гладит; его губы коснулись ее уха, и он произнес, задыхаясь:
– За все эти годы не было ни дня, ни единого часа, когда бы я не хотел тебя, не страдал… не вспоминал… как все было между нами.
Но сейчас я понимаю, что мои воспоминания были лишь бледной копией действительности. К счастью… потому что я не смог бы жить с воспоминаниями такой силы… такой глубины…
Лейси открыла глаза и посмотрела на него. В голосе ее прозвучала мука:
– Значит, с той женщиной… ничего не вышло? С той, ради которой ты меня бросил?
– Что? – Он взял ее лицо в ладони и легонько сжал, чтобы она не могла увернуться от его взгляда. – Какая женщина? – глухо и настойчиво переспросил он. – Не было никакой другой женщины. Я позволил тебе так думать, чтобы легче было расстаться, я убедил себя, что так будет лучше хотя бы для тебя, если не для меня. Что ты встретишь кого-то другого, кто сможет дать тебе детей. Мне казалось, что даже если ты и узнаешь правду, то будешь мне потом благодарна.
– Не было женщины? – Лейси никак не могла взять в толк его признание. – Но ты сказал. Ты…
Льюис покачал головой.
– Нет, это ты сказала. Я только сказал, что мы должны расстаться. Я не зашел так далеко, чтобы притворяться, будто у меня есть кто-то другой. Я все еще был вне себя от потрясения. Я мог думать только о том, чтобы ты ничего не узнала… чтобы жизнь твоя не потерпела такой же крах, как моя.
– Не было другой женщины, – медленно повторила Лейси. – Ты хочешь сказать, что бросил меня… разошелся со мной из-за?..
– Из-за того, что мне сообщил отец в письме. Из-за того, что узнал о своем заболевании.
– Ты разошелся со мной из-за этого ? Ты позволил мне думать, что разлюбил меня, что больше не хочешь меня, – из-за этого?!
Голос выдал ее, в укоризненных глазах отразился весь ее ужас.
– Неужели ты в самом деле считал меня до такой степени слабой, ограниченной? Неужели думал, что это открытие будет что-то значить для меня? Да понимал ли ты, как сильно я любила тебя?
Его лицо побелело.
– Да, понимал, – просто ответил он, не пытаясь избежать ее взгляда. – Но я знал и то, как ты хотела иметь детей. Насколько важна была для тебя большая семья. Если бы я знал о своем недуге до нашей свадьбы, если бы вырос, зная о нем… если бы мог заранее все с тобой обсудить… быть с тобой откровенным… но… ты ведь вышла за меня, надеясь иметь детей. Помнишь, как ты часто говорила о них? Разве было у меня право вот так взять и сообщить тебе, что детей у нас никогда не будет?
– Но я же любила тебя… тебя, а не некоего мифического отца моих будущих детей! – возразила Лейси.
– Ты так говоришь теперь, но ты подумай, Лейси. Ты была так молода. Я знаю, что ты любила меня. Я знаю, насколько ты преданна… была. Что ты осталась бы со мной… продолжала бы любить меня… во всяком случае, какое-то время, но как долго длилась бы эта любовь? Год… ну, может, два… может быть, даже дольше, но я не смог бы жить в постоянном страхе, что однажды ты отвернешься от меня… что однажды твоя тоска по детям пересилит жалость ко мне. Я должен был освободить тебя. Чтобы ты могла найти себе другого. – Он услышал тихий звук с ее стороны, помолчал и спросил: – Почему ты не нашла себе другого?
– Ты слишком сильно ранил меня.
Это было жестоко и несправедливо, и она прикусила губу и замотала головой, стыдясь этих слов.
– Нет. Не совсем так, Льюис. Ты действительно ранил меня, причинил невыносимую боль. Поначалу я не могла поверить, что ты, утверждая, что любишь меня, встречался с другой. Я боялась поверить мужчине, поверить в любовь мужчины ко мне… А потом, у меня была Джессика. Она заполнила мою жизнь, мою душу. И кроме того…
Лейси подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Бесполезно лгать теперь. Я так и не смогла разлюбить тебя. О да, я пыталась. Я даже считала, что преуспела в этом, но потом снова мне снился ты, и я просыпалась в слезах, страдая и горя от любви к тебе, от желания. Наверное, если бы я заставила себя забыть тебя, то у меня мог бы появиться кто-то другой.
– Точно так же, как, если бы я заставил себя забыть о тебе, у меня могла бы быть другая. Я тоже думал над этим. Разведенная женщина с парой ребятишек, которая больше уже не хочет иметь детей… это был, казалось, идеальный вариант. Но ты… Память о тебе и о нашей любви не позволила мне такой близости с какой-нибудь другой женщиной – не с тобой. Я не могу вернуть тебе прошедшие годы, Лейси. И сейчас не могу дать тебе больше, чем давал двадцать лет назад. Но если это может служить хоть каким-то оправданием – я никогда не переставал любить тебя. Никогда не переставал мечтать о том, что все могло бы сложиться иначе. Иногда, да простит мне Бог, я даже сожалел, что отца моего нашли. Ведь я мог не узнать…
Он содрогнулся. Лейси нежно дотронулась до него.
– И ты не возненавидел меня? Это я уговорила тебя найти отца.
Он покачал головой.
– Я никогда не смог бы ненавидеть тебя – что бы ни случилось. Я ненавидел себя… ненавидел за то, что по-прежнему любил тебя… за то, что по-настоящему так и не отпустил тебя.
– Если бы ты рассказал мне… поделился со мной.
– И в конце концов заставил бы разлюбить… возненавидеть меня, как мой отец возненавидел мою мать… отказался от меня?
Лейси не сразу решилась, а потом все же тихо спросила:
– Если бы ты узнал о Джессике… это бы?..
– Не спрашивай меня, – перебил ее Льюис, – потому что я не знаю ответа. То, что я тогда испытывал… паника… страх… та ненависть, которую я чувствовал к себе, – видит Бог, тогда я мог бы захотеть, чтобы ты прервала беременность. – Он взглянул на ее лицо и закрыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15