А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Наоборот, ее даже радовал повод вволю поплакать.
К тому времени, когда она выключила воду, тело у нее было ярко-розовым и горело от жесткой мочалки, а волосы чистыми до скрипа.
Ее сильно тошнило, а нервы, казалось, были измотаны и истерзаны настолько, что их уже не восстановить. Страшная усталость и презрение к себе переполняли ее, и она просто не в силах была постигнуть всего, что произошло недавно… Но понимала, что если бы Льюис не остановился… Рывком схватив полотенце, она уронила его, резко наклонилась, чтобы поднять с пола, и только после этого смогла обернуть вокруг тела.
Потом вытерла полотенцем волосы и расчесала, морщась и вздрагивая от болезненных рывков.
Лейси чувствовала себя слишком измученной, слишком разбитой душевно, чтобы даже думать о какой-то работе. Единственное, чего ей сейчас хотелось, – скрыться от всего мира. Скрыться от себя самой, горько вздохнула она, отправляясь в спальню. Господи, как же она сможет посмотреть в глаза Льюису?
Скинув полотенце, Лейси забралась в постель и мгновенно уснула.
Ей снились тревожные и неприятные сны, и она металась и вскрикивала.
Лейси открыла глаза в полумраке и, даже полусонная, поняла, что она в комнате не одна.
Она повернула голову и уставилась на мужскую фигуру у окна.
– Льюис!
Она не могла поверить своим глазам.
– Как?.. Что?..
Он подошел к ней.
– Я не мог не вернуться. Ты оставила дверь открытой. Я прошел сюда, наверх, и увидел, что ты спишь. Нам нужно кое-что обсудить… я тебе должен что-то сказать. Особенно теперь, когда мы, похоже, будем встречаться… как родители Джессики. Разговор, возможно, будет нелегким, но позволит прояснить обстановку.
Лейси затрясла головой. Она что, спит? Или это реальность? Отчаяние змеей вползло в сердце и свернулось там ледяным кольцом. Нет, это не плод воображения, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что именно привело Льюиса обратно… что именно он так настойчиво хочет ей сказать. О Боже, какая же она дура! Ну конечно, он увидел, понял, осознал, что она к нему чувствует! Конечно, он хочет теперь ей объяснить, что даже отдаленно не заинтересован лично в ней. Боже, ну почему она не была осторожнее… строже? Почему она должна пройти и через это унижение?
Ей было видно, что он стоит у края кровати, наблюдая за ней… и, без сомнения, страшась ее реакции на предстоящий разговор.
Что ж, она по крайней мере может облегчить задачу для него – и соответственно для себя.
Не поворачивая головы, она сумрачно произнесла:
– Все в порядке, Льюис. Я знаю, что ты собираешься сказать. Ты не хотел меня двадцать лет назад – и, уж конечно, не хочешь меня сейчас. Извини, что поставила тебя в неловкое положение. – У нее вырвался горький смешок, и она решительно солгала: – Боюсь, все дело в моих своенравных женских гормонах. Полагаю, что после двадцати лет воздержания мое тело решило взбунтоваться, но, будь так добр, не принимай этого на свой счет. Уверяю тебя…
– То есть как это – двадцать лет воздержания?
Лейси замерла, кляня себя за то, что невольно выдала свой секрет.
– Неужели у тебя действительно никого не было после меня?
Лейси сильно закусила нижнюю губу. От его тона она почему-то чуть не расплакалась.
– А ты как думал? Что я позволю еще кому-нибудь причинить мне такую же боль, как ты? – с язвительным вызовом бросила она. Ответное молчание выводило ее из себя, и она необдуманно добавила: – С чего бы, как ты считаешь, мое… тело отреагировало на тебя подобным образом? Только потому, что… что…
– Потому что я был твоим единственным любовником?
Эти тихие слова оглушили ее и заставили замолчать. Она слышала рядом его движения и молилась, чтобы он ушел, но слух подсказывал ей, что он меряет шагами комнату. Жаль, что нельзя просто откинуть покрывало и сбежать.
– Я не хочу об этом говорить, – хрипло произнесла она. – Я…
– Я тоже.
Теперь он стоял рядом с кроватью и рассматривал ее все с тем же мрачно-серьезным выражением.
– Ты плакала. – Вытянув руку, он прикоснулся к ее лицу, заставив ее отпрянуть. – Ты все еще хочешь меня, Лейси?
Неожиданный вопрос как громом поразил ее. Она молча уставилась на него, не в силах скрыть свои чувства.
– Нет! Нет, не хочу! – с безумным отчаянием вырвалась у нее ложь.
– Жаль, – ровным тоном ответил он. – Потому что я тебя хочу. Я хочу тебя больше, чем что-либо или кого-либо в жизни. Двадцать лет воздержания – в самом деле очень, очень долго, верно, Лейси?
Она не могла поверить своим ушам. Это шутка. Черный юмор.
– У меня был очень тяжелый день, – продолжал он. – И еще более тяжелая неделя, так что сейчас мне просто необходимо прилечь и немного расслабиться. Кровать у тебя огромная, никакого физического влечения ко мне ты не испытываешь, поэтому, конечно же, не станешь возражать, если я часок-другой полежу рядом, правда?
Он говорил и одновременно раздевался. Лейси беспомощно следила за ним, стараясь усмирить бурю эмоций при виде его тела. Оно стало крепче, крупнее, чем в юности, более мужественным, более… более желанным . А может, теперь оно просто больше соответствовало физическим нуждам и мечтам ее собственной зрелости?
Лейси понимала, что нужно остановить его. Объяснить, что она не хочет этого. Бросить, наконец, вызов и спросить, почему же он так легко оттолкнул ее несколько часов назад, если все еще горит желанием. Но было уже слишком поздно, он сбросил последнюю одежду, и мышцы внизу живота у нее напряглись и заныли. Она хотела отвести глаза – и не смогла.
А он уже откидывает покрывало, устраивается рядом, тянется к ней… Ужас охватил ее. Стоит ему дотронуться до нее, стоит ее телу сблизиться с его телом, по которому Лейси томилась столько лет, – и она пропала, ей уже не сдержать ответного влечения.
– Я хочу тебя, Лейси, – говорил он, обнимая ее, проводя по коже трепетными пальцами. – Я хочу тебя так, что у меня не хватит слов объяснить тебе это. – Он поцеловал ее, заглушив протест, готовый сорваться с ее губ, и шепнул в приоткрывшийся рот: – Позволь мне лучше показать, Лейси. Позволь мне доставить тебе наслаждение, упущенное за все эти годы.
Он ласкал ее руками, которые знали ее тело и знали, как доставить ей удовольствие; и против этого знания у нее не было сил бороться. Вся ее оборона утонула в лавине страсти и безумного желания утолить эту страсть.
Льюис целовал шею, плечи, мягкий изгиб груди, а его руки нежно обводили линии ее тела, спустились к талии, к бедрам, теснее прижали к себе.
Когда он поцеловал ее грудь, она застонала, вонзила ногти ему в спину, выгнулась под ним, соблазняя… маня…
Он приподнял голову, чтобы взглянуть на нее, – и она тут же замерла от стыда за то, что с такой легкостью отвечает на его ласки.
Она ведь не девочка уже, а женщина. Более того – женщина, выносившая ребенка. Его ребенка.
Его ладони обхватили ее талию, темная голова склонилась над ней. Лейси как будто ударило током, когда он, спустившись чуть ниже, сжал руками бедра, уткнулся лицом ей в живот и хрипло, с мукой в голосе проговорил:
– Мое дитя. Ты носила моего ребенка. Даже теперь, даже зная правду, я боюсь, что это сон, что я проснусь и пойму… – Голос стал глуше, и она почувствовала горячую влагу на коже. – Ты знаешь, что это значит для меня? Через столько лет обнаружить… после того как я решил, что никогда…
Лейси инстинктивно потянулась к нему, прижала к себе, шепча слова утешения, как когда-то маленькой Джессике. Она гладила густые темные волосы, а потом он принялся покрывать ее тело безумными поцелуями, и она отдалась во власть чудесных ощущений…
Сколько раз за время беременности она плакала, тоскуя по этой близости, этой разделенной на двоих радости за будущее дитя? Сколько раз ей грезилась эта нежность?
– Все эти годы… я все еще не могу поверить.
Рука его дотронулась до ее бедра, погладила шелковую поверхность изнутри, губы проложили дорожку от живота вниз, нежность исчезла, уступив место мужской властной требовательности, которая заставила ее сжаться и сделать попытку оттолкнуть его. Интимность его ласк усилила панику Лейси: она понимала, что, позволив себе окунуться в наслаждения, которые обещали эти ласки, она не сможет отказаться от них.
Но уже рот его целовал ее бедра, уже его руки притягивали ее, приподнимали; уже ее тело дрожало от предвкушения, ожидания, от воспоминаний о той радости, что он мог ей подарить.
Из чувства самосохранения Лейси все-таки попыталась остановить его, но Льюис ей не позволил, лишь теснее прижав к себе. Его ласки доводили ее до безумия, и она уже больше не отталкивала его, а, наоборот, задвигалась под ним, купаясь в волнах сладостного наслаждения, которое он ей доставлял. Ее страх, что он увидит ее распутную страсть к нему, растаял, когда чувственная зыбь ощущений, все нарастая и ширясь, взорвалась наконец шквалом освобождения. Но этот поток, который должен был бы принести удовлетворение и усталость, казалось, лишь распалил ее желание почувствовать его плоть внутри своей, вызвал из глубин древнейший из импульсов единения.
За долгие годы она так изголодалась, так истомилась жаждой по этому единственному в мире мужчине, что сейчас никак не могла насытиться им.
Он обнимал ее, гладил кожу теплыми, нежными ладонями, а она, замерев, впитывала всей плотью ощущение его реальности. Ее губы коснулись его груди; она была влажной от пота. Лейси тихонько слизнула эту влагу, наслаждаясь солоноватым вкусом, и его сердце под ее ладонью вдруг пустилось в бешеный бег.
– Лейси, не нужно, – глухо предупредил он и, скользнув пальцами в ее спутанные волосы, чуть отодвинул ее голову от себя и всмотрелся в лицо. Лейси видела в его глазах желание, чувствовала это желание всем телом. Он больше ее не любит, но физически его все еще влечет к ней. Где же ее гордость? – спрашивала она себя. Где же ее чувство собственного достоинства? Почему она позволяет все это, если понимает, что им движет лишь смесь жалости и мужского вожделения, в то время как она…
Что ж, если физическая страсть – это единственное, что он может испытывать к ней, так пусть эта страсть будет по крайней мере равна ее собственной; пусть эта страсть разрушит все барьеры его самообладания… как это произошло с ней; пусть эта страсть заставит его выкрикивать ее имя и льнуть к ней, теряя рассудок, как это делала она.
Не обращая внимания на его слова, Лейси склонила голову и продолжила свое чувственное путешествие.
Ее язык прошелся нежной лаской по плоскому животу. Его руки вцепились ей в предплечья; она почти физически чувствовала, как кровь бешено пульсирует в его венах. Он хотел ее остановить, не допустить большей интимности… но ее уже трудно было удержать.
Она это делает не только для него, потрясенно осознала Лейси, – для себя тоже. Она сама жаждала этой интимной ласки.
Эта мысль шокировала ее, принесла с собой стыд за подобную безумную любовь и вожделение к нему.
Лейси начала было отстраняться от него, думая, что именно этого он хочет, но он тут же стиснул ее, принимая и приветствуя ту интимность, которую раньше отвергал, снова и снова шепча ее имя… Дрожа от желания, он зарывался руками в ее волосы, тихонько признавался, как нужно ему нежное прикосновение ее губ к его коже, сокровенная влага теплого рта. И она отвечала на эти слова – немедленно, страстно, отдавая тело и душу в ответ на его признания.
Когда он наконец остановил ее, шепча слова любви и страсти, она охотно уступила ему и с радостью отдалась властному вторжению, охватив его тело своим. И его восторженный стон в миг единения, когда он физически и духовно переполнил ее собой, был ей наградой.
Позже, сонная и удовлетворенная, она позволила теплым объятиям его рук надежно укрыть ее от всего света.
Лейси уже окуналась в сон, когда вдруг вспомнила, что ей необходимо сказать какие-то важные слова, сделать какое-то важное заявление, каким-то образом защититься от него. Она боролась со сном и наконец, вспомнив, широко раскрыла глаза и взглянула ему прямо в лицо:
– Это ничего не значит. Имей в виду, это просто секс… вот и все. Просто секс.
Лейси закрыла глаза и вздрогнула, как несчастный, заброшенный ребенок. Нельзя было допускать то, что здесь произошло. Нельзя было терять контроль над собой, забывать о гордости… но это уже случилось, так что теперь остается лишь сделать так, чтобы он не понял… чего? Что он не только ее единственный любовник за всю жизнь, но и единственный мужчина, которого она любила и всегда будет любить.
Лейси наконец заснула, и Льюис склонился над ней, вглядываясь в ее лицо затуманенными от печали глазами.
Просто секс. Неужели для нее их близость ничего больше не значила? Но если и так – может ли он обвинять ее за это? Он оставил ее одну, когда она ждала его ребенка… он ее обидел… оттолкнул. Нет смысла оправдывать себя тем, что он поступил так из любви… Что он совершил трагическую ошибку. Поверит ли она, если рассказать ей? А он сам поверил бы ей, поменяйся они местами?
Он вспомнил, как она прикасалась к нему… любила его… и сморгнул слезы.
Столько лет – а у нее никого не было. Его ужаснула эта мысль и в то же время заставила почувствовать себя таким мужественным, таким гордым. Он скорчил гримасу, немного стыдясь подобного юношеского тщеславия – в его-то годы!
Им нужно будет поговорить… он должен объяснить. Лейси чуть шевельнулась, пристраиваясь поуютнее в его объятиях. Он притянул ее к себе поближе. Его обожгло воспоминание о ее взгляде, в котором он увидел такую жажду и страсть. Она так прекрасна, так желанна – кажется невероятным, что она не смогла никого полюбить. Конечно же, у нее были возможности.
Он собственными глазами видел, как мужчины реагируют на нее. Например, Иэн Хэнсон.
Острая боль пронзила его, мучительное желание прижать ее к себе и никогда никому не отдавать. Если бы она только могла простить… понять. Он прижал ладонь к ее животу и вспомнил, как она мгновенно почувствовала, поняла, что творится у него на душе, поняла, что он думает о прошлом, обо всем, чего лишился, отказавшись от нее и их ребенка. Он все еще полностью не оправился от потрясения, которое испытал, узнав о своем отцовстве. Столько лет самоотречения и страха, столько лет без надежды из-за риска передать болезнь ребенку. И вот теперь найти Джессику.
Он осторожно пододвинул к себе Лейси и склонил голову, чтобы прикоснуться губами к шелковой, нежной коже живота. Вечерние лучи позолотили ее тело, оттенив ореол вокруг сосков, все еще слегка припухших и твердых. Лейси беспокойно шевельнулась в его руках, когда Льюис с невероятной нежностью коснулся губами сначала одного, потом другого темного кружочка.
Просто секс – так она сказала. Может быть, для нее это и так, но для него… для него гораздо, гораздо больше.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Все еще не очнувшись от теплой, сладкой истомы, Лейси медленно открыла глаза. Ощутила непривычную тяжесть на теле, непривычное дыхание рядом. И сконфуженно повернула голову в сторону Льюиса.
Он крепко спал, чуть приподняв темный от ночной щетины подбородок. Волосы спутались, с загорелого плеча соскользнула простыня. От мужского, мускусного запаха его кожи по ее телу побежали чувственные волны.
Лейси охватила такая нега, такая блаженная лень, что ей не хотелось двигаться… Внезапно она напряглась, заслышав внизу какой-то звук.
Дверь из кухни открылась, и легкие шаги поспешили наверх.
Прежде чем Лейси успела пошевелиться, дверь в спальню распахнулась, и в комнату влетела Джессика, взволнованно оправдываясь на ходу:
– Мамочка, извини, что я встретилась с папой до того, как поговорила с тобой, но я…
Она остановилась как вкопанная, круглые от изумления глаза устремились на темную голову на подушке рядом с Лейси, и Джессика, вспыхнув, попятилась обратно к двери.
– Джесс!
Льюис зашевелился, потянулся, а потом сел на кровати.
– Папа…
Джессика уставилась на них, и сконфуженное удивление на ее лице уступило место широченной улыбке.
– Ну и ну… И как долго это продолжается? – поддразнила она. – Вы оба, доложу я вам, темные лошадки! Подумать только, я переживаю… волнуюсь… а вы все это время… – Джессика, вся лучась от счастья, подошла к кровати и обняла сразу обоих. – Это же здорово… великолепно! Я просто не могу поверить! Вы вместе! – Она присела на край постели, не переставая радостно щебетать, а Лейси, оцепенев, лихорадочно соображала, как объяснить ей недоразумение.
Она знала, что Льюис уже окончательно проснулся, но не могла заставить себя обернуться к нему. Наверняка он потрясен и расстроен не меньше ее. Трудно представить, как им теперь охладить исступленный восторг дочери и объяснить, что в постели они отнюдь не по причине романтической влюбленности, а…
– Значит, ты одобряешь, Джесс?
Вопрос Льюиса прервал безумный поток мыслей Лейси.
– Ну, должна признаться, что когда я вошла и обнаружила рядом с мамой незнакомого мужчину, то была слегка шокирована, – с шутливой строгостью отвечала Джессика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15