Сарита подумала о тех, так часто прерываемых моментах страсти, которые она делила с Сандро. Их любовь была главным в ее жизни и в жизни Сандро. Как может она притворяться в том, что этой любви не существует? Как может отрицать то всепоглощающее желание, из-за которого они посмели так много?
Она медленно покачала головой. Нет, это невозможно. Тарик — опасный человек, но не дьявол же он! В последние месяцы он был так мягок с ней, возможно, он выслушает ее. Но только теперь до нее дошло, почему он запретил им с Сандро пожениться. Он сам хотел ее, даже шесть месяцев назад, когда Сандро пришел к нему, предвкушая успех в деле, в котором затем ему было отказано без всяких объяснений.
И она должна это снести? Кротко разделить ложе с Тариком и присутствовать при том, как Сандро женится на ком-то еще? Нет, это невозможно! Она стремительно выскочила из повозки, игнорируя материнский приказ вернуться назад, и побежала туда, где Тарик и другие мужчины пробовали плоды экспедиции Сандро.
Сарита ворвалась в их круг.
— Тарик, прошу тебя, мне необходимо поговорить с тобой. Ты не можешь этого сделать.
— Не могу? — спросил он. — О чем ты, Сарита?
— Ты не можешь жениться на мне. Прошу тебя, пойми, Тарик, я люблю Сандро и не могу выйти за тебя замуж.
Голубые глаза Тарика потемнели, как океан в непогоду.
— Прекрати сейчас же эти глупости, — сказал он, — и сделаем вид, что я ничего не слышал. — Он указал на людей, окружающих их, и Сарита, несмотря на свое горе, поняла, что он проявил великодушие, не обратив внимания на то, что она унизила его перед другими мужчинами, да и перед всем лагерем. Сандро был бледен, как привидение.
До этого момента он ничего не знал о помолвке и теперь стоял молча, не в силах вымолвить ни слова, Сарита же продолжала идти по пути, уничтожающему их обоих.
— Это не глупости, — сказала она, — дай мне объяснить, Тарик.
— Тут нечего объяснять, — прервал он ее со злостью, — ты сказала все, — он обернулся к Сандро. — Ты был с этой женщиной, — в его голосе не слышалось вопроса и видно было, что он едва сдерживается.
Сандро обрел голос.
— Я люблю ее, — сказал он, — мы уедем отсюда, примем изгнание из племени.
— Нет, не уедете, — Тарик отступил назад, лицо его теперь ничего не выражало, — ты бросил мне вызов, Александре. Когда ты пренебрег моим приказом, ты бросил вызов вождю племени Рафаэля, так что женщина и племя принадлежат победителю.
— Нет, — воскликнула Сарита в ужасе, — ты убьешь его.
Тарик обернулся к ней, лицо его по-прежнему было, как застывшая маска.
— Или он убьет меня.
Сарита постаралась овладеть собой, сбросить с себя непокидающее чувство кошмара. Она взглянула на Сандро — несмотря на бледность, вид у него был решительный и спокойный. У него не было выбора — честь требовала участия в сражении. Он предложил для них обоих изгнание, но его предложение было отвергнуто. Теперь ему не остается ничего другого, как умереть с честью. Да, умереть. Она понимала, что это неизбежно, и будучи до мозга костей человеком, принадлежащим племени, приняла это как должное. Мужчины окружили Тарика и Сандро. Тарик сбросил с себя тунику и закатал рукава рубашки. Мышцы на его руках была подобны холмам.
Сандро приготовился к схватке подобным образом. Он был на десять лет моложе Тарика и тоже силен, но мускулы его еще не приобрели той твердости, которая достигается трудом и участием в многочисленных сражениях.
Сарита ушла в себя — ничто не могло проникнуть туда, и, стоя среди соплеменников в этот жаркий день, ее как бы не было с ними. Она дрейфовала на облаке, прохладном, и ничего того, что происходило сейчас, на нем не происходило.
Она видела сверкнувшие на солнце кожи, наблюдала за их смертельным танцем, но как бы издалека.
Все кончилось так быстро, что было даже трудно поверить в то, что это случилось. Тарик отомстил и подтвердил свое лидерство. Он сделал это быстро, так как не был заинтересован в продлении того, что было неизбежным. Когда все было кончено, он отступил назад и произнес:
— Он погиб с честью. Сегодня вечером мы похороним его.
Все расступились и он пошел туда, где с закрытыми от ужаса глазами стояла Сарита. Но когда он дотронулся до нее, глаза ее открылись — они были холодны как айсберг.
— Я никогда не выйду за тебя, — сказала она, отчетливо произнося каждое слово. — Никогда, Тарик! Ты напрасно обагрил свои руки кровью Сандро.
Сказав это, она повернулась и ушла. Никто не сделал попытки задержать ее, и она шла гордая и непреклонная, отстранясь как бы от всего мира.
Тарик знал, что ему следует сейчас пойти за ней и утвердить свое превосходство над ней также публично, как он сделал это с ее любовником, но понял, что не сможет этого сделать. Конечно, она выйдет за него, конечно, разделит с ним сегодня ложе, если он требует этого. Но все это теперь потускнело для него, а этого не должно было случиться; ведь он только что продемонстрировал свою незыблемую власть и лидерство. Тарик качнулся в сторону всхлипывающей Лючии.
— Пошлешь сегодня вечером дочь ко мне.
И он зашагал к своей повозке.
Человек, прячущийся в тени оливковой рощи, ничего не пропустил. Он почти ничего не слышал, но понял все по жестам. Вряд ли он мог бы получить еще какую-нибудь информацию, если бы остался здесь дольше. Поэтому он тихо выскользнул из рощи и вернулся на дорогу, где его поджидала лошадь. Он поскакал вверх по дороге, туда где высился розовый замок Альгамбра, сверкающий среди заснеженных гор в лучах заходящего солнца.
Глава 2
— Хотите чаю, моя госпожа? — женщина с некоторым сомнением приблизилась к жене султана Айке. Она уже несколько дней, с тех пор как калиф Абул Хассан уехал в Альмерию, была не в настроении, и реакции ее были непредсказуемы.
Айка ответила не сразу. Она склонилась» над массивным фонтаном, сунув руки в воду, она была прохладной и чистой, и ее журчание наполняло дворик, в жаркий день являвший собой оазис.
— Где мой сын? — спросила она наконец, кладя влажную руку на голову льва, украшающего бассейн.
— С учителем, моя госпожа, — женщина не сказала, что уроки должны продолжаться до захода солнца. Айка все это отлично знала, так же как и то, что муж пытается уменьшить ее материнское влияние на растущего мальчика — своего наследника.
Она беспокойно пошла по одной из тропинок, идущих от фонтана. Вода от него бежала по тонкой трубе, проложенной вдоль дорожки. Воздух был наполнен ароматом олеандров, кругом слышалось жужжанье снующих между цветами пчел.
Спикировавшая во двор ласточка взмыла в небеса, в яркую голубизну, омывающую крыши дворца.
Но Айка ничего этого не видела, будучи погруженной в свои собственные мысли.
Скоро Абул должен вернуться, может быть, это произойдет даже сегодня. Позовет ли он ее к себе ночью? Прошло уже много времени с тех пор, как он в последний раз звал ее. Он ни разу не делал этого после того, как она отказала ему в ту ночь, когда он сообщил ей, что отбирает из-под ее опеки сына — она разгневалась, а потом расплакалась и разразилась мольбами, пытаясь доказать ему, что мальчик еще очень мал и нуждается в матери.
Абул в конце концов холодно объяснил ей, что не одобряет ее заботы, что она портит и чересчур оберегает ребенка, тем самым оказывая мальчику плохую услугу. Тогда она в гневе ушла. Абул был не из тех мужчин, которые настаивают, не обращая внимания на нежелание женщины, и она надеялась, что своим поведением заставит его переменить решение. Но произошло совершенно противоположное. Получив однажды отказ, он больше не звал ее.
Однако он звал других, и Айке приходилось разыгрывать безразличие, наблюдая, как жене предпочитают ту или иную наложницу.
— Вы будете пить чай, моя госпожа? — женщина рискнула спросить снова.
— На закате, — фыркнула Айка, — с Бобдилом, когда тот освободится от занятий. А теперь оставь меня.
Женщина немедленно ушла, бесшумно ступая по богато украшенному полу дворца.
Айка зашла за колоннаду.
Она просчиталась, воспринимая мягкость мужа как должное, и преступила границы его терпения.
Она решила, что он не похож на других мужчин, но ошиблась. Абул не из тех, кто позволит женщине взять над собой верх, несмотря на свою любезность.
Если он по возвращении не простит ее, то ей придется, забыв о гордости, молить его о прощении.
Из-за его пренебрежения она теряла свое положение, а заодно и влияние. Но что было гораздо важнее, намного важнее, оно угрожало ее будущему: тому будущему, которое она так тщательно распланировала — будущему, которое достанется ей благодаря Бобдилу.
Она прошла через арку в прохладный холл, где был еще один фонтан. Там было много женщин, их шелковые платья порхали как бабочки. Они болтали, играли в кости, потягивали щербет, пощипывали пирожные и покрывали богатые ткани изящными стежками. Из верхней галереи раздавались звуки нежной музыки.
По мере того как Айка шла между ними, они склоняли головы и прекращали разговоры. Для них она все еще оставалась женой калифа. В своих покоях она нашла ту тишину и уединение, которые были ей необходимы для того, чтобы все обдумать.
Она поднялась по узкой лестнице и ей открылся вид на сад и далекие горы. Покои наполнял сладкий горный воздух, льющийся из открытых окон.
Облокотившись на оттоманку, стоящую около окна, она позволила себе насладиться этим божественным видом и представить себя орлом, скользящим над белыми вершинами. Легкий ветерок приподнял ее юбку и Айку окатила волна надежды.
Они с Абулом займутся любовью, когда он вернется, горный ветерок будет шевелить их волосы, а красота открывающегося из окна вида придаст их любви изысканность.
Внезапно безмятежность ее мыслей прервал звон колокольчика. Он со сторожевых башен возвещал о чьем-то прибытии. Айка быстро встала. Ее окна не выходили на ворота, но по звону колокола она поняла, что возвращается калиф. Сердце ее учащенно забилось. Как ей встретить его? Со старшими членами семьи в зале? Или приветствовать его во дворе, когда он въедет? Или, может быть, остаться здесь в надежде на то, что он придет к ней, как делал раньше? Нет, бездействием ничего не добьешься. Ей показалось, что будет лучше, если она пойдет в залу. В этом случае она просто выкажет свое уважение к нему. Айка позвонила в колокольчик, но одна из женщин была уже в дверях — она несла кувшин с горячей душистой водой. Айка умыла лицо и руки, а женщина тем временем расчесала ей волосы. Она закрыла шарфом нижнюю часть лица и поспешила в официальные апартаменты калифа.
Мули Абдул Хассан соскочил с лошади.
Белые мраморные камни отражали солнечный свет и он по привычке отвел глаза к бассейну, находящемуся в центре двора. Вид воды радовал его взгляд. В ней неподвижно лежала гигантская золотая рыбка — она будто бы тоже страдала от жары, и Абул остановился, чтобы вдохнуть воздух, наполненный ароматом роз, в изобилии усыпающих кусты, обрамляющие бассейн. Слуги Абула привыкли к тому, что он снова и снова наслаждается своим домом после более чем дневного отсутствия, сознавая, однако, что сегодня он как-то странно озабочен.
Это заметили и те, кто ожидал его в салоне. Те, кто ждал его с докладом, решили не беспокоить его и обошлись пока ритуальными реверансами. Калиф приветствовал их несколько рассеянно, взгляд его упал на жену, скромно стоящую в стороне. Она наклонила голову, встретившись с ним взглядом.
Как это непохоже на Айку — появиться перед ним публично, — подумал Абул и слегка склонил голову. Во время своего отсутствия он почти не думал о ней, но теперь понял, что досада его со временем не уменьшилась. Она была очень красивой женщиной, но при этом настоящей стервой, и это начинало его беспокоить. У Айки был настоящий талант к плетению интриг, но он не обращал на это внимания до тех пор, пока его кади прозрачно не намекнул ему, что его жена может быть причастна к дискредитированию одного из его советников.
Абул сделал вид, что проигнорировал намеки магистрата, но сам провел осторожное расследование и прощупал Айку столь тонко, что та не поняла, в чем дело. В результате ему удалось прийти к определенному выводу. Его жена поссорилась с женой дискредитированного советника и задумала отомстить ей.
Абул же не подозревал об интриге и принял представленью ему доводы за чистую монету. Этот инцидент заставил Абула по-другому взглянуть на жену, особенно в связи с тем, что она очень ревностно опекала их сына. Увидев ее, он понял, что ничего не изменилось и он по-прежнему питает отвращение к ней, несмотря на ее очевидные попытки пойти с ним на мировую.
Однако он не мог позволить себе выказать свое отношение публично и потому вежливо приветствовал ее.
— Поужинаете со мной и с сыном? — спросила Айка, улыбаясь подведенными глазами. Она не знала, стоит ли ей упоминать Бобдила, но потом решила, что будет проще, если они поведут себя так, как будто бы вовсе ничего не произошло.
Абул нахмурился. От его взгляда не ускользнули тщательно подведенные глаза жены. Он вспомнил о том, как прекрасно ее тело, несмотря на приверженность Айки к сладкому.
В его воображении возникли зеленые, живые глаза, тонкое и гибкое тело, одетое в старенькое оранжевое платье, голые ступни ног, коричневых от солнца. На самом деле они стояли у Абула перед глазами с тех самых пор, как девушка убежала от него днем в оливковую рощу. Он нисколько не хотел есть с женой и сыном. Он хотел узнать, что удалось Юсуфу о ней разведать. Продается ли она?
Ни о чем другом Абул и думать сейчас не мог.
— Нет, — ответил он, — не сегодня. У меня есть неотложные дела, но с репетитором нашего сына я поговорю.
Он еще раз склонил перед ней голову и отвернулся.
Руки Айки охолодели и она почувствовала, что испытывает настоящий страх. Итак, она по-прежнему в опале. Калиф не обязан держать жену, которая больше не пользовалась его милостью. Но Абул не отвергнет ее. Он не может этого сделать из-за такого пустяка. И если он не пошлет ни за кем, она сама проявит инициативу.
Она знает много способов возбудить мужской интерес, а уже если он возбудится, сумеет его удержать. И она вернулась в свои покои, где стала составлять план соблазнения своего мужа.
Абул завершил необходимый ритуал и направился в бани. На банщиков можно было положиться — они не станут беспокоить его праздной болтовней. Он принимал ванну не только с целью помыться — Абулу нужны были время и соответствующая атмосфера для медитирования.
Он долго лежал в горячей воде с благовониями и вспоминал: когда-то, давным-давно, он влюбился в женщину, одну из наложниц своего отца, — тогда он был совсем мальчиком, и когда отец обнаружил его тайну, то, смеясь, предоставил девушку в распоряжение сына.
Его любовное наваждение длилось только три ночи. С тех пор Абул почти никогда не чувствовал ничего, кроме легкой тяги к женщинам.
С Айкой все было несколько по-другому — она была его женой, красивой и искусной в любви.
Между ними были дружеские отношения и он считал, что ему повезло, что она умеет угодить ему разными способами… до тех пор, пока не понял, что мужчине необходимы не только плотские отношения с женщиной. Теперь же, когда он узнал о ее грязных интригах, как женщину, он больше ее не желал.
Он выскочил из горячей воды и нырнул в мраморную ванну с холодной. От холода у него перехватило дух, но он почувствовал, что голова становится ясной, а кожу пощипывает. Неужели это возможно влюбиться после одной случайной встречи, во время которой не было произнесено ни слова? Был ли в этом смысл?!
Банщик растер его и он вытянулся на скамье, все еще жмурясь. Пусть это бессмысленно, но ведь тем не менее это произошло! Он хочет ее, и заплатит сколько угодно, только бы получить!
Абул вошел в парную, где вытянулся на мраморной скамье. Пар ворвался ему в легкие, выгоняя из кожи пот. Он прикрыл глаза, чувствуя, что из его тела выходят все нечистоты. Может быть, ее нельзя купить. Нет, все на свете имеет свою цену… необязательно в деньгах, но все равно имеет. А если он не сможет купить ее, то… то существуют и другие пути.
Абул перешел в помещение для отдыха и предоставил свое тело в распоряжение тамошнего служащего. Девушка, видимо, была испанкой, хотя она и не ответила ему, когда он спросил на этом языке, как ее зовут, но ему показалось, что она не ответила ему вовсе не потому, что не поняла. Она отпрянула от него, как потревоженный лесной зверек. Абул прикрыл глаза.
— Мой господин… мой господин Абул.
Голос вывел Абула из транса. Перед ним стоял мужчина, которого он послал вслед за девушкой.
— И что же ты обнаружил? — Абул снова обрел легкость ума и тела.
Человек рассказал ему о том, что увидел и какие выводы сделал.
— Один убил из-за нее другого? — медленно произнес Абул, изо всех сил стараясь осознать сказанное. Впрочем, конечно, разные народы имеют разные обычаи, и не его дело подвергать сомнению традиции других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34