Некоторые из соседей, конечно, обратили внимание на то, как вносили мебель, но, поскольку дом пустовал, решили, что это переезжает новый жилец.
Г. М. отмахнулся от невидимой мухи.
– Продолжайте, – попросил он. – Те анонимные письма были написаны от руки или напечатаны?
– Напечатаны.
– О-хо-хо. И письмо, сообщающее вам о новом чаепитии на десять персон, напечатано на той же машинке?
– Нет, сэр. На другой, и более того – как бы это сказать? – совсем в иной манере исполнения. В тех записках строчки выглядели неровными, с опечатками. В этом же письме все чисто и гладко. Всегда можно отличить опытную машинистку.
– О-хо-хо. Продолжайте.
И Мастерс продолжил:
– Итак, гм, заключение, к которому мы из всего этого пришли: убийца устроил своей жертве ловушку. А? Нашел пустующий дом, видимо выдав его за свой, но обставил в нем только ту часть, которую мог видеть его гость. Дартли явился на чаепитие и по каким-то причинам был убит. Может быть, для того, чтобы украсть чашки.
– Пока все это хорошо объясняет поведение Дартли. В ночь, когда он был убит, он покинул свой дом на Саут-Одли-стрит в половине десятого. Его сестры не было дома, она уже ушла играть в бридж, уехала в их автомобиле; но дворецкий выпускал его из дома и говорил с ним. Дартли нес с собой что-то вроде большой коробки или почтовой посылки, завернутой в бумагу, в которой и могли быть чайные чашки. Но он не сказал, куда он отправляется. У дома он взял такси, позже мы нашли водителя. Он поехал прямиком к дому 18 по Пендрагон-Гарденс. – Мастерс тяжело усмехнулся. – Шофер такси хорошо запомнил своего пассажира. Тут нам повезло. Дартли дал ему на чай всего два пенса. Похоже, при всех его деньгах он был скрягой. Но на этом наша удача и кончилась. Водителю Дартли стал так противен, что он нажал на газ и уехал, не обратив никакого внимания, куда тот пошел. А ведь достаточно было бросить только один взгляд, и он увидел бы, кто ему открыл дверь. Опросили и других водителей, проезжавших в ту ночь по той улице, – никто из них не видел в доме номер 18 никакого света. – Мастерс делал широкий жест рукой. – И это, к сожалению, все свидетельства, которые мы смогли добыть. Остальные наши поиски ни к чему не привели, словно над нами нависло какое-то проклятие. Никаких ненормальностей, никаких врагов, вообще ничего. Если вы решите, что Дартли, гм, завлекли, – Мастерс явно без удовольствия выговорил это мелодраматическое слово, – если вы скажете, что его завлекли в этот дом и убили из-за чайных чашек… что ж, сэр, осмелюсь сказать, что вы совершенно правы. Но теперь посмотрите на это иначе. Убийство было не из дешевых. Убийце, без сомнения, пришлось немало похлопотать и потратиться, чтобы устроить эту ловушку: в любом случае, лишь в одну мебельную компанию он отослал такую же сумму денег, на которую моя дочь самым прекрасным образом обставила целый дом. Если он мог себе позволить так швыряться деньгами, то почему бы ему было просто не купить эти чашки у торговца антиквариатом? Ну а если он пошел на все эти проблемы с обстановкой сцены для убийства Дартли, то почему он не забрал чашки? Они же так и остались там стоять на столе. Самое удивительное, сэр, что до них даже никто не дотронулся.
Повторяю, мы собрали в комнате отличный урожай отпечатков, включая отпечатки пальцев самого Дартли, но это нас никуда не привело. Все они принадлежали тем, кто перевозил мебель. Должно быть, убийца все время был в перчатках. Почему же он не забрал чашки? Он ведь не удрал, чего-то испугавшись, потому что в течение всей ночи его никто не побеспокоил. Вот так обстояли дела. Ни одна наша схема не сработала, как мы их ни вертели. А если и есть что-то, что может завести меня, так это случаи, в которых нет никакого смысла. Как этот. Ведь что сделал убийца на вершине своего успеха? Даже не дотронувшись до чашек, он ушел с коробкой, в которой их принесли, и с бумагой, в которую они были завернуты! Теперь прошу вас, взгляните! Сегодня утром, два года спустя, я получаю еще одну записку насчет чаепития на десять персон. Означает ли это еще одно убийство? Или из этого следует сделать другой какой-то вывод?
Глава 2
ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК
Некоторое время Г. М. сидел за столом моргая и вертя большими пальцами у живота. Углы его рта опустились вниз, словно он чуял запах тухлого яйца, приготовленного ему на завтрак. В комнате было очень тихо; тусклый свет дрожал в волнах зноя за окном. И снова Г. М. потянулся к коробке с сигарами. На этот раз, вытащив сигару, он надкусил у нее кончик, выплюнул его, и тот, описав длинную параболу, опустился на пол у камина в другом конце комнаты.
– Если ты спросишь, не кажется ли мне, что все это очень плохо кончится, – произнес он, фыркая, – то я отвечу: да, это так. Я снова чую кровь англичанина. Будь я проклят, Мастерс, ты умудрился впутаться в одно из самых чертовски трудных дел, о каких я когда-либо слышал. Все, что нам остается, – это получить на руки еще одно убийство в самой невероятной ситуации, какая только может быть. Да, я чувствую, что грядет именно такая беда.
Мастерс все еще оставался крайне обходительным, зная, как подтолкнуть старика в верном направлении.
– Разумеется. Сэр, я не могу ожидать слишком многого, – проговорил он. – Никто не надеется, что мы увидим какой-то просвет, после того как вся наша организация не могла ничего найти целых два года. Простите меня, в конце концов вы – только любитель. Но даже если это вне вашей компетенции…
От этих слов Г. М. взревел с такой силой, что Поллард испугался, не зашел ли Мастерс слишком далеко. Но Г. М. быстро немного смягчился и проговорил:
– Сдается мне, что люди не бывают счастливы, пока не сообщат мне, что я потрепанная, тупоголовая, бормочущая всякий бред старая окаменелость. А это травля, вот что это такое. Ну хорошо. Наблюдайте. Просто чтобы показать, что эта работа не настолько тупа, как вы, болтуны, полагаете, я хочу задать вам пару вопросов. Есть кое-что, что нужно решить перво-наперво. – Он указал на письмо, пришедшее утром. – Посмотри сюда, сынок. «Номер 4 Бервик-Террас, точно в 5 часов пополудни». Почему пополудни, интересно? В одном этом факте есть что-то подозрительное. Я не хочу сказать, что это – мистификация или надувательство, просто в этом есть кое-что странное и подозрительное. И эта концовка? «Полиции предлагается держать ухо востро», – говорилось прямо и определенно в записке, полученной тобой два года назад. А здесь? «Присутствие полиции Королевства почтительно приветствуется». Это неестественная фраза, мне она не нравится; похоже, кто-то насмехается над нами. И вот что я скажу: надеюсь, у вас хватило ума убедиться, что это не розыгрыш? Вы проверили, что дом номер 4 на Бервик-Террас действительно пустует?
Мастерс фыркнул.
– Разумеется, я это сделал, сэр. Я созвонился с районным инспектором округа Кенсингтон, и он сообщил мне об этом доме все, что ему было известно. И это сейчас напомнило мне кое о чем. К настоящему моменту инспектор должен уже иметь кое-какие известия. Вы разрешите? – Он наклонился вперед и взял трубку телефона Г. М. А через минуту уже говорил с инспектором Коттерилом, и Поллард слушал его отрывистые фразы, произносимые в телефонной трубке. Затем Мастерс прикрыл трубку ладонью и повернулся к ним. С его лица несколько сошел румянец, а глаза стали свирепыми. – Точно, – сообщил он им. – Дом стоит пустой. Простоял так уже год или около того. В окне выставлен адрес агентства недвижимости «Хьюстон и Кляйн», на Сент-Джеймс-сквер». Коттерил говорит, Бервик-Террас – это небольшой тупик: очень тихий, спокойный, с дюжиной домов. Викторианская прочность и респектабельность, знаете ли. И дом номер 4 – не единственный пустующий. Вообще на этой улице обитаемы только несколько домов.
– А в чем дело? Что там случилось? Чума?
Мастерс вернулся к телефонному разговору.
– Почти так же плохо, как кажется, – отрапортовал он через некоторое время. – Там тянут подземку и намереваются построить станцию практически у входа на Бервик-Террас. Ветка еще не закончена, но дело движется. Жители Бервик-Террас пришли в такую ярость оттого, что в их частную жизнь вмешается станция метро, что съехали почти в полном составе. Цены на жилье упали до ужаса… Что такое, Коттерил? Да? Да, дело сделано. – Когда Мастерс обернулся снова, он был очень спокоен. – Участковый констебль сказал, что вчера в дом номер 4 привезли в фургоне кое-какую мебель и занесли ее внутрь.
Г. М. присвистнул.
– Это означает дело, сынок, – пробормотал он. – Что у убийцы крепкие нервы.
– Должно быть, он – человек-невидимка, – предположил Мастерс, – если считает, что сможет провернуть такое забавное дельце дважды и снова выйти сухим из воды. Я ему устрою чаепитие на десять персон! Алло! Коттерил? Это снова может быть дело Дартли, точнее мы тебе пока сказать не можем. Пошли туда двух твоих лучших людей, в штатском, пусть наблюдают за домом с фасада и с тыла. Если сумеешь, поставь человека и внутри, главное, чтобы за домом все время следили. Я возьму у агентов ключи от дома. Наши люди тоже будут снаружи и внутри. Да, прямо сейчас. Но скажи наружному наблюдению, чтобы держались в тени, насколько сумеют. Точно. Увидимся. Пока.
– Минутку, минутку, – успокаивающее и в то же время настоятельно потребовал Г. М. Пока Мастерс разговаривал, он разжег сигару, и теперь дым окутывал его голову белым облаком. – Придержи коней, сынок. Сейчас только полдень. Мы можем быть уверены, что убийца будет точно придерживаться графика, так что у тебя в запасе еще целых пять часов: хотя должен заметить, что ты довольно простодушен, если принимаешь его слова на веру, без вопросов. Гм.
– Вас это совсем не волнует? – поинтересовался Мастерс.
– О, конечно, меня это чертовски волнует. И больше всего меня волнуют методы, которыми действует этот парень, и по какой причине он настолько самонадеян. А печалит меня то, что у нас нет ни малейшего намека на то, кто избран жертвой сегодня.
– Простите меня, сэр, – вмешался Поллард, – но откуда вообще известно, что произойдет убийство?
Возникла пауза. Г. М. и старший инспектор уставились на него. Мастерс нахмурил брови и, казалось, готовился сказать: «Нет, нет» – в той особой манере, которую он приберегал для новичков, в особенности для тех новичков, которых называл «ваша образованность». И хотя работать с Мастерсом было легко, на слова он был жесток. Но Полларда слишком заинтересовала эта странная картина – десять чашек, расписанных павлиньими перьями, выстроенные кружком и сияющие среди самой обыкновенной мебели.
– Продолжай, сынок, – предложил ему Г. М. несколько деревянным голосом. – Что у тебя на уме?
Поллард потянулся и постучал по запискам:
– Дело вот в чем. Ни в одной из этих записок нет и намека на то, чтобы мы могли предположить какую-либо неприятность. Все, что в них говорится, – это что в таком-то месте состоится чаепитие на десять персон. А если предположить, что убийство Дартли никак не планировалось?.. Вот таким вот образом, сэр. У нас есть только одно указание на то, что могут означать десять чайных чашек. Это – доклад служителя музея Южного Кенсингтона. Оно перед нами. «Моя гипотеза такова: в свое время, возможно, чашки служили для каких-то церемониальных целей, таких как тайные советы, которые, как известно, существовали в Венеции». Я ничего не знаю о тайных советах в Венеции. Но в конце концов, это – ключ. Я хочу сказать: а что, если предположить, что это встреча членов какого-нибудь тайного общества?
– Гм, – отреагировал Г. М., – нечто вроде клуба самоубийц, хотите сказать? Только это больше похоже на клуб убийц.
– Не работает, – фыркнул Мастерс. – Знаешь, Боб, мы уже думали обо всем этом раньше. Обо всем этом. Мысль о тайном обществе появилась еще во время убийства Дартли. Это была идея какой-то газеты; они напечатали множество цветистых статей о тайных обществах – старинных и современных. Но это чепуха. Начнем с того, что если это – тайное общество, то оно до такой степени тайное, что никто и никогда о нем не слышал.
– Не знаю, не знаю, – не согласился Г. М. – Это примитивно, Мастерс. Ты представляешь тайное общество как одно из больших благотворительных орденов, которые вообще не являются тайными обществами, насколько я понимаю. Но есть кое-что и поглубже, сынок. Похоже, ты не можешь поверить в тайное общество, которое действительно было бы тайным и действовало без шума. Имей в виду, я не говорю, что в данном случае это именно так. Я сам в этом сомневаюсь. Но есть ли у тебя причины поклясться, что этого не может быть?
Мастерс проявил упрямство.
– Да, – провозгласил он. – И я приведу вам одну практическую причину – сестру Дартли Эмму. Эта женщина могла бы составить себе состояние, работая частным детективом. Я никогда, ни раньше, ни позже, не видел человека, который до такой степени совал бы во все свой нос. Она клялась, что ее брат никогда не состоял и не мог состоять в чем-то вроде этого, и я ей поверил. Если бы вы с нею встретились, вы бы меня поняли. Более того, этот случай навел бы нас на целую организацию. Но не было и намека на ее существование. Все признаки указывали на то, что в ту ночь в Пендрагон-Гарденс находились только двое: Дартли и его убийца. Так что, сэр, я не знаю, как можно собрать тайное общество без какого-либо шума. И совершенно убежден, что им невозможно руководить, не имея ни единого члена.
Г. М. изучающе посмотрел на старшего инспектора.
– Ты уклонился в сторону, – заметил он. – Но давай придерживаться фактов, если тебе это больше нравится. Ты снова вытащил на свет божий Дартли, и о Дартли я и хочу тебя спросить. У него ведь была довольно большая коллекция, не так ли?
– Большая и весьма ценная. По оценкам, приближалась к сотне тысяч фунтов, как сказал человек из музея.
– Ох-хо-хо! И что это было по большей части? Керамика?
– Керамика и многое другое. У меня где-то есть список. Это была довольно смешанная коллекция: картины, табакерки, книги, даже одна или две шпаги…
– Он часто имел дело с Соарами с Бонд-стрит?
Мастерс был озадачен.
– Довольно часто, как я понимаю. Он был в дружеских отношениях со старым Бенджамином Соаром – помните главу фирмы, который умер полгода назад? А теперь делом заправляет сын Соара. Припоминаю, как человек из музея говорил, что Дартли, должно быть, был необычайно ловким бизнесменом, несмотря на его невзрачный вид. На его столе обнаружили пачку расписок, он набрал у Соара кучу вещей по очень хорошей цене. – Мастерс бросил на Г. М. проницательный взгляд. – Нет, конечно, – вынужден был признать он, – это важно…
– А теперь скажи мне, когда Дартли купил чашки, как они были упакованы?
– В обычную коробку тикового дерева примерно двух футов длиной и в один фут глубиной, ничего особенного. И каждая была обернута бумажной салфеткой и стружкой. Коробку так и не нашли, я вам говорил.
– Еще одни вопрос, сынок; и будь чрезвычайно внимателен с ответом. Я полагаю, после смерти Дартли был составлен инвентарный список коллекции, коль скоро он завещал ее музею. Когда они просматривали коллекцию, в ней все было на месте?
Мастерс медленно приподнялся на стуле. Его большое лицо искривилось в удивленной ухмылке.
– Я мог бы и догадаться, что вы вот таким образом вытащите из шляпы кролика. Откуда вы узнали, что кое-что пропало?
– О, я просто сидел и думал. И подумал, что нечто вроде этого могло произойти. Что это было, сынок?
– Это – самое странное во всей той истории. Если не ошибаюсь, из коллекции старого шампиньона пропала одна вещица, не представляющая никакой ценности. Он держал ее для развлечения, как игрушку. Эта вещь называется «горшочек-головоломка». Вы такую, может быть, видели. Это большой, глиняный, но не обязательно, горшок с тремя носиками и иногда с ручкой-выемкой. Носики направлены в разные стороны. Фокус в том, чтобы, набрав в горшок воды, вылить ее из одного носика, не пролив ни капельки из других. – Мастерс сделал паузу и вытаращился. – Но ради всего здравого смысла, какое отношение может иметь пропавшая игрушка к убийству Дартли и как она может сочетаться с десятью чайными чашками, расставленными в кружок?
– У меня нет даже самой туманной мысли на этот счет, сынок, – признался Г. М. Он с горечью посмотрел на свои руки и снова стал крутить большими пальцами. – Во всяком случае, в данный момент. Но после всего тобою сказанного я вдруг подумал, что в коллекции Дартли могло чего-нибудь и не хватить. Нет, нет, не спрашивай меня почему! Черт меня побери, Мастерс, у тебя полно работы. Ты – человек действия, и мне кажется, тебе лучше заняться делом.
Мастерс поднялся, подавив глубокий вздох.
– Я и собираюсь, – отозвался он. – Прямо сейчас. Но у нас в Ярде совещание по делу Бирмингема, и мне пришлось бы отпрашиваться, чтобы уйти. – Он посмотрел на Лолларда. – Ты займешься первой частью, Боб. Как думаешь, справишься?
– Да, – коротко ответил тот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Г. М. отмахнулся от невидимой мухи.
– Продолжайте, – попросил он. – Те анонимные письма были написаны от руки или напечатаны?
– Напечатаны.
– О-хо-хо. И письмо, сообщающее вам о новом чаепитии на десять персон, напечатано на той же машинке?
– Нет, сэр. На другой, и более того – как бы это сказать? – совсем в иной манере исполнения. В тех записках строчки выглядели неровными, с опечатками. В этом же письме все чисто и гладко. Всегда можно отличить опытную машинистку.
– О-хо-хо. Продолжайте.
И Мастерс продолжил:
– Итак, гм, заключение, к которому мы из всего этого пришли: убийца устроил своей жертве ловушку. А? Нашел пустующий дом, видимо выдав его за свой, но обставил в нем только ту часть, которую мог видеть его гость. Дартли явился на чаепитие и по каким-то причинам был убит. Может быть, для того, чтобы украсть чашки.
– Пока все это хорошо объясняет поведение Дартли. В ночь, когда он был убит, он покинул свой дом на Саут-Одли-стрит в половине десятого. Его сестры не было дома, она уже ушла играть в бридж, уехала в их автомобиле; но дворецкий выпускал его из дома и говорил с ним. Дартли нес с собой что-то вроде большой коробки или почтовой посылки, завернутой в бумагу, в которой и могли быть чайные чашки. Но он не сказал, куда он отправляется. У дома он взял такси, позже мы нашли водителя. Он поехал прямиком к дому 18 по Пендрагон-Гарденс. – Мастерс тяжело усмехнулся. – Шофер такси хорошо запомнил своего пассажира. Тут нам повезло. Дартли дал ему на чай всего два пенса. Похоже, при всех его деньгах он был скрягой. Но на этом наша удача и кончилась. Водителю Дартли стал так противен, что он нажал на газ и уехал, не обратив никакого внимания, куда тот пошел. А ведь достаточно было бросить только один взгляд, и он увидел бы, кто ему открыл дверь. Опросили и других водителей, проезжавших в ту ночь по той улице, – никто из них не видел в доме номер 18 никакого света. – Мастерс делал широкий жест рукой. – И это, к сожалению, все свидетельства, которые мы смогли добыть. Остальные наши поиски ни к чему не привели, словно над нами нависло какое-то проклятие. Никаких ненормальностей, никаких врагов, вообще ничего. Если вы решите, что Дартли, гм, завлекли, – Мастерс явно без удовольствия выговорил это мелодраматическое слово, – если вы скажете, что его завлекли в этот дом и убили из-за чайных чашек… что ж, сэр, осмелюсь сказать, что вы совершенно правы. Но теперь посмотрите на это иначе. Убийство было не из дешевых. Убийце, без сомнения, пришлось немало похлопотать и потратиться, чтобы устроить эту ловушку: в любом случае, лишь в одну мебельную компанию он отослал такую же сумму денег, на которую моя дочь самым прекрасным образом обставила целый дом. Если он мог себе позволить так швыряться деньгами, то почему бы ему было просто не купить эти чашки у торговца антиквариатом? Ну а если он пошел на все эти проблемы с обстановкой сцены для убийства Дартли, то почему он не забрал чашки? Они же так и остались там стоять на столе. Самое удивительное, сэр, что до них даже никто не дотронулся.
Повторяю, мы собрали в комнате отличный урожай отпечатков, включая отпечатки пальцев самого Дартли, но это нас никуда не привело. Все они принадлежали тем, кто перевозил мебель. Должно быть, убийца все время был в перчатках. Почему же он не забрал чашки? Он ведь не удрал, чего-то испугавшись, потому что в течение всей ночи его никто не побеспокоил. Вот так обстояли дела. Ни одна наша схема не сработала, как мы их ни вертели. А если и есть что-то, что может завести меня, так это случаи, в которых нет никакого смысла. Как этот. Ведь что сделал убийца на вершине своего успеха? Даже не дотронувшись до чашек, он ушел с коробкой, в которой их принесли, и с бумагой, в которую они были завернуты! Теперь прошу вас, взгляните! Сегодня утром, два года спустя, я получаю еще одну записку насчет чаепития на десять персон. Означает ли это еще одно убийство? Или из этого следует сделать другой какой-то вывод?
Глава 2
ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК
Некоторое время Г. М. сидел за столом моргая и вертя большими пальцами у живота. Углы его рта опустились вниз, словно он чуял запах тухлого яйца, приготовленного ему на завтрак. В комнате было очень тихо; тусклый свет дрожал в волнах зноя за окном. И снова Г. М. потянулся к коробке с сигарами. На этот раз, вытащив сигару, он надкусил у нее кончик, выплюнул его, и тот, описав длинную параболу, опустился на пол у камина в другом конце комнаты.
– Если ты спросишь, не кажется ли мне, что все это очень плохо кончится, – произнес он, фыркая, – то я отвечу: да, это так. Я снова чую кровь англичанина. Будь я проклят, Мастерс, ты умудрился впутаться в одно из самых чертовски трудных дел, о каких я когда-либо слышал. Все, что нам остается, – это получить на руки еще одно убийство в самой невероятной ситуации, какая только может быть. Да, я чувствую, что грядет именно такая беда.
Мастерс все еще оставался крайне обходительным, зная, как подтолкнуть старика в верном направлении.
– Разумеется. Сэр, я не могу ожидать слишком многого, – проговорил он. – Никто не надеется, что мы увидим какой-то просвет, после того как вся наша организация не могла ничего найти целых два года. Простите меня, в конце концов вы – только любитель. Но даже если это вне вашей компетенции…
От этих слов Г. М. взревел с такой силой, что Поллард испугался, не зашел ли Мастерс слишком далеко. Но Г. М. быстро немного смягчился и проговорил:
– Сдается мне, что люди не бывают счастливы, пока не сообщат мне, что я потрепанная, тупоголовая, бормочущая всякий бред старая окаменелость. А это травля, вот что это такое. Ну хорошо. Наблюдайте. Просто чтобы показать, что эта работа не настолько тупа, как вы, болтуны, полагаете, я хочу задать вам пару вопросов. Есть кое-что, что нужно решить перво-наперво. – Он указал на письмо, пришедшее утром. – Посмотри сюда, сынок. «Номер 4 Бервик-Террас, точно в 5 часов пополудни». Почему пополудни, интересно? В одном этом факте есть что-то подозрительное. Я не хочу сказать, что это – мистификация или надувательство, просто в этом есть кое-что странное и подозрительное. И эта концовка? «Полиции предлагается держать ухо востро», – говорилось прямо и определенно в записке, полученной тобой два года назад. А здесь? «Присутствие полиции Королевства почтительно приветствуется». Это неестественная фраза, мне она не нравится; похоже, кто-то насмехается над нами. И вот что я скажу: надеюсь, у вас хватило ума убедиться, что это не розыгрыш? Вы проверили, что дом номер 4 на Бервик-Террас действительно пустует?
Мастерс фыркнул.
– Разумеется, я это сделал, сэр. Я созвонился с районным инспектором округа Кенсингтон, и он сообщил мне об этом доме все, что ему было известно. И это сейчас напомнило мне кое о чем. К настоящему моменту инспектор должен уже иметь кое-какие известия. Вы разрешите? – Он наклонился вперед и взял трубку телефона Г. М. А через минуту уже говорил с инспектором Коттерилом, и Поллард слушал его отрывистые фразы, произносимые в телефонной трубке. Затем Мастерс прикрыл трубку ладонью и повернулся к ним. С его лица несколько сошел румянец, а глаза стали свирепыми. – Точно, – сообщил он им. – Дом стоит пустой. Простоял так уже год или около того. В окне выставлен адрес агентства недвижимости «Хьюстон и Кляйн», на Сент-Джеймс-сквер». Коттерил говорит, Бервик-Террас – это небольшой тупик: очень тихий, спокойный, с дюжиной домов. Викторианская прочность и респектабельность, знаете ли. И дом номер 4 – не единственный пустующий. Вообще на этой улице обитаемы только несколько домов.
– А в чем дело? Что там случилось? Чума?
Мастерс вернулся к телефонному разговору.
– Почти так же плохо, как кажется, – отрапортовал он через некоторое время. – Там тянут подземку и намереваются построить станцию практически у входа на Бервик-Террас. Ветка еще не закончена, но дело движется. Жители Бервик-Террас пришли в такую ярость оттого, что в их частную жизнь вмешается станция метро, что съехали почти в полном составе. Цены на жилье упали до ужаса… Что такое, Коттерил? Да? Да, дело сделано. – Когда Мастерс обернулся снова, он был очень спокоен. – Участковый констебль сказал, что вчера в дом номер 4 привезли в фургоне кое-какую мебель и занесли ее внутрь.
Г. М. присвистнул.
– Это означает дело, сынок, – пробормотал он. – Что у убийцы крепкие нервы.
– Должно быть, он – человек-невидимка, – предположил Мастерс, – если считает, что сможет провернуть такое забавное дельце дважды и снова выйти сухим из воды. Я ему устрою чаепитие на десять персон! Алло! Коттерил? Это снова может быть дело Дартли, точнее мы тебе пока сказать не можем. Пошли туда двух твоих лучших людей, в штатском, пусть наблюдают за домом с фасада и с тыла. Если сумеешь, поставь человека и внутри, главное, чтобы за домом все время следили. Я возьму у агентов ключи от дома. Наши люди тоже будут снаружи и внутри. Да, прямо сейчас. Но скажи наружному наблюдению, чтобы держались в тени, насколько сумеют. Точно. Увидимся. Пока.
– Минутку, минутку, – успокаивающее и в то же время настоятельно потребовал Г. М. Пока Мастерс разговаривал, он разжег сигару, и теперь дым окутывал его голову белым облаком. – Придержи коней, сынок. Сейчас только полдень. Мы можем быть уверены, что убийца будет точно придерживаться графика, так что у тебя в запасе еще целых пять часов: хотя должен заметить, что ты довольно простодушен, если принимаешь его слова на веру, без вопросов. Гм.
– Вас это совсем не волнует? – поинтересовался Мастерс.
– О, конечно, меня это чертовски волнует. И больше всего меня волнуют методы, которыми действует этот парень, и по какой причине он настолько самонадеян. А печалит меня то, что у нас нет ни малейшего намека на то, кто избран жертвой сегодня.
– Простите меня, сэр, – вмешался Поллард, – но откуда вообще известно, что произойдет убийство?
Возникла пауза. Г. М. и старший инспектор уставились на него. Мастерс нахмурил брови и, казалось, готовился сказать: «Нет, нет» – в той особой манере, которую он приберегал для новичков, в особенности для тех новичков, которых называл «ваша образованность». И хотя работать с Мастерсом было легко, на слова он был жесток. Но Полларда слишком заинтересовала эта странная картина – десять чашек, расписанных павлиньими перьями, выстроенные кружком и сияющие среди самой обыкновенной мебели.
– Продолжай, сынок, – предложил ему Г. М. несколько деревянным голосом. – Что у тебя на уме?
Поллард потянулся и постучал по запискам:
– Дело вот в чем. Ни в одной из этих записок нет и намека на то, чтобы мы могли предположить какую-либо неприятность. Все, что в них говорится, – это что в таком-то месте состоится чаепитие на десять персон. А если предположить, что убийство Дартли никак не планировалось?.. Вот таким вот образом, сэр. У нас есть только одно указание на то, что могут означать десять чайных чашек. Это – доклад служителя музея Южного Кенсингтона. Оно перед нами. «Моя гипотеза такова: в свое время, возможно, чашки служили для каких-то церемониальных целей, таких как тайные советы, которые, как известно, существовали в Венеции». Я ничего не знаю о тайных советах в Венеции. Но в конце концов, это – ключ. Я хочу сказать: а что, если предположить, что это встреча членов какого-нибудь тайного общества?
– Гм, – отреагировал Г. М., – нечто вроде клуба самоубийц, хотите сказать? Только это больше похоже на клуб убийц.
– Не работает, – фыркнул Мастерс. – Знаешь, Боб, мы уже думали обо всем этом раньше. Обо всем этом. Мысль о тайном обществе появилась еще во время убийства Дартли. Это была идея какой-то газеты; они напечатали множество цветистых статей о тайных обществах – старинных и современных. Но это чепуха. Начнем с того, что если это – тайное общество, то оно до такой степени тайное, что никто и никогда о нем не слышал.
– Не знаю, не знаю, – не согласился Г. М. – Это примитивно, Мастерс. Ты представляешь тайное общество как одно из больших благотворительных орденов, которые вообще не являются тайными обществами, насколько я понимаю. Но есть кое-что и поглубже, сынок. Похоже, ты не можешь поверить в тайное общество, которое действительно было бы тайным и действовало без шума. Имей в виду, я не говорю, что в данном случае это именно так. Я сам в этом сомневаюсь. Но есть ли у тебя причины поклясться, что этого не может быть?
Мастерс проявил упрямство.
– Да, – провозгласил он. – И я приведу вам одну практическую причину – сестру Дартли Эмму. Эта женщина могла бы составить себе состояние, работая частным детективом. Я никогда, ни раньше, ни позже, не видел человека, который до такой степени совал бы во все свой нос. Она клялась, что ее брат никогда не состоял и не мог состоять в чем-то вроде этого, и я ей поверил. Если бы вы с нею встретились, вы бы меня поняли. Более того, этот случай навел бы нас на целую организацию. Но не было и намека на ее существование. Все признаки указывали на то, что в ту ночь в Пендрагон-Гарденс находились только двое: Дартли и его убийца. Так что, сэр, я не знаю, как можно собрать тайное общество без какого-либо шума. И совершенно убежден, что им невозможно руководить, не имея ни единого члена.
Г. М. изучающе посмотрел на старшего инспектора.
– Ты уклонился в сторону, – заметил он. – Но давай придерживаться фактов, если тебе это больше нравится. Ты снова вытащил на свет божий Дартли, и о Дартли я и хочу тебя спросить. У него ведь была довольно большая коллекция, не так ли?
– Большая и весьма ценная. По оценкам, приближалась к сотне тысяч фунтов, как сказал человек из музея.
– Ох-хо-хо! И что это было по большей части? Керамика?
– Керамика и многое другое. У меня где-то есть список. Это была довольно смешанная коллекция: картины, табакерки, книги, даже одна или две шпаги…
– Он часто имел дело с Соарами с Бонд-стрит?
Мастерс был озадачен.
– Довольно часто, как я понимаю. Он был в дружеских отношениях со старым Бенджамином Соаром – помните главу фирмы, который умер полгода назад? А теперь делом заправляет сын Соара. Припоминаю, как человек из музея говорил, что Дартли, должно быть, был необычайно ловким бизнесменом, несмотря на его невзрачный вид. На его столе обнаружили пачку расписок, он набрал у Соара кучу вещей по очень хорошей цене. – Мастерс бросил на Г. М. проницательный взгляд. – Нет, конечно, – вынужден был признать он, – это важно…
– А теперь скажи мне, когда Дартли купил чашки, как они были упакованы?
– В обычную коробку тикового дерева примерно двух футов длиной и в один фут глубиной, ничего особенного. И каждая была обернута бумажной салфеткой и стружкой. Коробку так и не нашли, я вам говорил.
– Еще одни вопрос, сынок; и будь чрезвычайно внимателен с ответом. Я полагаю, после смерти Дартли был составлен инвентарный список коллекции, коль скоро он завещал ее музею. Когда они просматривали коллекцию, в ней все было на месте?
Мастерс медленно приподнялся на стуле. Его большое лицо искривилось в удивленной ухмылке.
– Я мог бы и догадаться, что вы вот таким образом вытащите из шляпы кролика. Откуда вы узнали, что кое-что пропало?
– О, я просто сидел и думал. И подумал, что нечто вроде этого могло произойти. Что это было, сынок?
– Это – самое странное во всей той истории. Если не ошибаюсь, из коллекции старого шампиньона пропала одна вещица, не представляющая никакой ценности. Он держал ее для развлечения, как игрушку. Эта вещь называется «горшочек-головоломка». Вы такую, может быть, видели. Это большой, глиняный, но не обязательно, горшок с тремя носиками и иногда с ручкой-выемкой. Носики направлены в разные стороны. Фокус в том, чтобы, набрав в горшок воды, вылить ее из одного носика, не пролив ни капельки из других. – Мастерс сделал паузу и вытаращился. – Но ради всего здравого смысла, какое отношение может иметь пропавшая игрушка к убийству Дартли и как она может сочетаться с десятью чайными чашками, расставленными в кружок?
– У меня нет даже самой туманной мысли на этот счет, сынок, – признался Г. М. Он с горечью посмотрел на свои руки и снова стал крутить большими пальцами. – Во всяком случае, в данный момент. Но после всего тобою сказанного я вдруг подумал, что в коллекции Дартли могло чего-нибудь и не хватить. Нет, нет, не спрашивай меня почему! Черт меня побери, Мастерс, у тебя полно работы. Ты – человек действия, и мне кажется, тебе лучше заняться делом.
Мастерс поднялся, подавив глубокий вздох.
– Я и собираюсь, – отозвался он. – Прямо сейчас. Но у нас в Ярде совещание по делу Бирмингема, и мне пришлось бы отпрашиваться, чтобы уйти. – Он посмотрел на Лолларда. – Ты займешься первой частью, Боб. Как думаешь, справишься?
– Да, – коротко ответил тот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26