А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

В вас я ощущаю еще одну искушенность – ту, которая идет скорее от самой природы, чем от знания о ней. Особенно в тех вещах, которые, как мне кажется, вы называете опытом. Искушенностью. Вы пробуждаете во мне какие-то необыкновенные ощущения. Это вас шокирует?
Оливер напряг мышцы на скулах. Шокирует?
– Да, в некотором смысле. – Он снова засмеялся, но не потому, что ему было весело, а для того, чтобы выиграть время и собраться с мыслями. – В том смысле, когда человек бывает шокирован какой-нибудь приятной неожиданностью, как в данном случае.
Она поплотнее запахнула его сюртук и уперлась подбородком в грудь.
– Мне нельзя здесь больше оставаться.
– Мне показалось, вы говорили, что не беспокоитесь о своей репутации.
– Я и не беспокоюсь.
– И все-таки вам следует о ней позаботиться.
– Я ничего не боюсь.
Он опустился на пол и осторожно взял в руки ее застывшую маленькую ножку, обтянутую атласной туфелькой.
– Приятно иметь дело с Лили Эдлер, которая ничего не боится.
– Я жалею только о том, что я некрасива. Хотя это мало что изменило бы, но по крайней мере я не чувствовала бы себя так глупо из-за того, что хочу вас.
Не было никакого сомнения, что она совсем не ждала от него комплиментов. Она даже не догадывалась, какой эффект произвели на него столь небрежно брошенные ею слова. То, что она ему сказала, она сказала совершенно откровенно. Точно так же она могла поведать ему о том, что оборка у нее на пеньюаре совсем оторвалась. Между тем это в самом деле так и было, а ее атласные туфельки так истрепались, что на носках протерлись до дыр. Незаметно, постепенно, непостижимо как она овладевала его сердцем, его душой.
– Лили, выслушайте меня. Я задам вам вопрос и прошу, чтобы вы ответили на него, хорошенько подумав. Сделаете это?
Она поднесла воротник его сюртука к своей щеке и слегка потерлась о него.
– Сделаю.
– Я нахожу вас неотразимой, поверьте. Когда я смотрю на вас, меня переполняют чувства – чувства, которые мужчина испытывает при встрече с женщиной, которая его привлекает. Физически, а в данном случае еще и эмоционально. Мне нравятся ваше лицо и фигура. И вы сами мне нравитесь такая, как вы есть.
Ее бледные щеки порозовели.
– Вы понимаете меня?
– Да. – Ее пальцы впились в отвороты его куртки с такой силой, что костяшки их побелели.
– Вас пугает то, что я сказал?
– Нет.
Он не вполне поверил ей.
– Вы думаете, что я говорю вам все это в своих корыстных целях?
В ответ она только опустила свои густые ресницы.
– Вы так думаете, Лили? Если да, то я не смею винить вас за это.
– Нет, я так не думаю. Я думаю, что вы честный человек, который идет своим собственным путем, образованный человек, который нашел себе подходящее место. Ведь это правда?
Правда, но не вся.
– Это правда. А как насчет вас и меня? Вы… вы примете мою дружбу?
Она так долго рассматривала его с выражением глубокой сосредоточенности на лице, что он было собрался повторить свой вопрос, но она наконец произнесла:
– Да. Ваша дружба была бы мне очень дорога.
От ее серьезности, от ощущения того, что она обдумывает его предложение так, словно оно для нее важнее всего на свете, его губы сами собой расплылись в улыбке, а сердце пустилось вскачь. Он снял изношенную туфельку с ее правой ноги и с нежностью перецеловал все ее пальчики. Рука его скользнула вверх и легла на ее прохладное колено. Неосторожный болван!
Оливер сжал зубы и застыл, ожидая, что она сейчас вскрикнет и убежит.
Когда она дотронулась до его волос, так робко, что он почувствовал ее трепет, он закрыл глаза. Чувства переполняли его. Он замер, едва дыша, не смея пошевелиться или заговорить.
Лили почти невесомыми касаниями гладила рукой его волосы, и эта невинная ласка взволновала его до глубины души. А потом она наклонилась к нему и прильнула щекой к его виску.
Она первой поцеловала его. Поцеловала и вновь прижалась к нему щекой. Ее нежное дыхание ласкало ему кожу.
Оливер Ворс был повесой и своевольным, строптивым упрямцем. Оливер Ворс был человеком, о котором ходила слава, что ни одна женщина не может надолго его удержать. Они были не правы, черт побери, все они. Вот та женщина, которая сможет его удержать надолго, и возможно, навсегда.
– Ты такой большой, – прошептала она. – Совсем непохожий на меня.
– М-м-м. – Совсем непохожий. Удивительно непохожий.
– Знаешь, я не такая уж невежда. Я знаю, что мужчины отличаются и в своих… потребностях.
Он стиснул зубы. Теперь она решила убедить его, что она вовсе не невинна, и эта наивная попытка лишь явственнее обнаружила ее неискушенность.
– Это правда, что женское тело оскорбляет мужчин?
– Что? – Он в упор посмотрел на нее, не понимая, шутит она или говорит серьезно. – Что это за чепуха? Мужчин оскорбляет женское тело?
Ее глаза были широко распахнуты.
– Я просто спросила. Говорят, мужья предпочитают, чтобы их жены были всегда одеты, поэтому я решила, что этому должно быть какое-то объяснение.
– Кумушкина болтовня, – сказал он сквозь зубы. Его внимание было сейчас сосредоточено на ее губах. – Если бы я поцеловал тебя раньше, я поступил бы неправильно. Многие сказали бы, что и сейчас целовать тебя неправильно, но мне очень хочется. Это и многое еще.
– И мне тоже.
Он хотел ответить, но только покачал головой.
Лили подалась к нему всем телом, закрыла глаза и прижалась своим ртом к его рту.
Глава 10
Они поцеловались.
Он сказал ей, что будет неправильно, если он ее поцелует, но ему хочется ее поцеловать и хочется еще гораздо большего. А она сказала: «И мне тоже».
Удивительная девушка.
Погоди. Не торопи события. Дай ей время освоиться. Но ее губы слегка приоткрылись, и горячая волна нахлынула на него, обжигая тело, проникая под кожу. В легком касании он водил губами по ее губам, сгорая от желания большего сближения, но не смея зайти так далеко.
Кончики ее порхающих, как мотыльки, пальцев щекотали его скулы, шею под распахнутым воротом рубахи, теребили его волосы. Нетерпеливые любопытные пальчики ощупывали его, сводя с ума.
Большой бледный рот этого невзрачного создания…
Ник бы смеялся.
Она скользнула языком по его нижней губе.
Ни один мужчина, обнимающий ее, смотрящий в ее голубиные глаза, не преминул бы вознести молитву благодарности.
Она пила его, не подозревая, что иссушает его.
Рубашка слетела с его плеч, откинутая ради того, чтобы эта тихоня смогла расширить свои познания. В комнате было прохладно, но воздух не принес никакого облегчения его разгоряченной груди и голове.
Он вздрогнул.
Ее губы отделились от его губ, но глаза оставались закрытыми.
– Меня абсолютно не оскорбляет твое тело, – сообщила она, словно это было великое открытие. – По правде говоря, мне бы хотелось увидеть больше.
Оливер сжал ее голову в ладонях и несколько раз крепко поцеловал в губы.
– Кое-кто, – сказал он ей и, не удержавшись, поцеловал ее еще раз, – посчитал бы эту просьбу очень нахальной.
Ее глаза распахнулись.
– О! Нет. Нет. Я… Чепуха. Ну, значит, я нахальная. Кроме того, я старая дева, и я одна ночью в комнате мужчины. Кто я после этого, если не нахалка?
– Ты потрясающая. Потрясающее, сверхъестественное создание. И ты пугаешь меня чуть ли не до смерти.
Она недоверчиво нахмурилась:
– Не может быть, чтобы я тебя испугала.
Как мало она знала.
– Ну… Ты испытываешь мои возможности своим деятельным любопытством. Разве это хорошо?
– Если это означает, что ты не отвергаешь таких возможностей, это очень хорошо.
– Боже правый, что бы подумала о твоем поведении ее королевское величество?
Она улыбалась, улыбалась с искренним восхищением, какого прежде он никогда еще не видел на ее лице. Аргумент, рассеивающий все его сомнения. Ее глаза сияли, и маленькая ямочка появилась на правой щеке. Черная коса растрепалась, и волосы в беспорядке падали ей на плечи.
– Тебя не беспокоит мысль о нашей королеве?
– Меня ни капли не волнует, что может подумать королева. Меня волнует другое. Я чувствую себя совсем не так, как обычно. Если это грех, значит, я грешница. Теперь я знаю, что грешники получают самое большое в мире наслаждение. Я не верю лжи. Я уже говорила тебе. Поэтому я не могу скрывать от тебя, что твоя кожа, прикосновение к ней вызывают у меня трепет в тех местах… в тех местах, которые, я знаю, не должна называть.
– Да что ты говоришь! – Будет лучше, если ему удастся перейти на веселый тон. Безопаснее. – А ты не устала, Лили?
– Никогда в жизни я не уставала меньше, чем сейчас. И знаешь, одно из этих мест – здесь. – Она указала на свой живот. – Но это переходит и в другие места.
– В самом деле?
– Ты… Ну конечно же, нет.
– Что – я?
– Ну… Ты нигде не испытываешь какие-нибудь необычные ощущения?
О боги!
– Да. Думаю, необычные – это подходящее определение.
– Дотронься до меня рукой. Там, где я показала. Я уверена, ты что-то почувствуешь.
– О, я тоже уверен, что почувствую. Я просто тебе поверю.
– Но… Оливер, я хочу, чтобы ты это сделал.
Он напомнил себе о сдержанности. Сдержанности и умеренности во всем. Она попросила его дотронуться до нее. Он приложил руку к ее плоскому животу.
И почувствовал, что у нее перехватило дыхание.
И еще он почувствовал потребность освободиться от своих тесных штанов.
– И здесь, – сказала она, поднимая его руку. – Ты чувствуешь здесь огонь, чувствуешь, как он усиливается? – Дрожащими пальцами она прижала его руку к своей груди и задержала ее там.
– Лили…
– Что ты чувствуешь?
– Отчаяние.
В тот же миг она отстранилась, но он притянул ее к себе и распахнул ее пеньюар. Он обхватил сквозь тонкую рубашку обе ее груди и почувствовал, как они напряглись под его ладонями. Он наполовину развязал, наполовину оборвал тесемки, скреплявшие рубашку, и широко распахнул ее.
У нее вырвался вздох, но она не опустила глаз. Она смотрела ему в лицо, будто ожидая упрека.
Оливер улыбнулся ей, наклонился и поцеловал ее в лоб долгим поцелуем. Ему нужно быть с ней очень осторожным.
– Твое тело мне так нравится, что я и объяснить не могу. То, что происходит сейчас в моем мозгу и моем теле, даже я не могу описать. Кое-что я могу показать тебе, но ты не сможешь узнать, что я чувствую. Ты должна мне поверить, что ты приносишь мне большое удовольствие.
Оливер Ворс, ведь ты же порядочный человек. Признайся же наконец, что тебе приятно присутствие этой девушки.
Он устал воевать с самим собой, ему захотелось прекратить эту войну.
– Ну тогда покажи.
Он застыл от испуга. Губы его все еще прижимались к ее лбу, а руки нежно сжимали груди. Ему так хотелось их поцеловать. Она хочет, чтобы он разделся!
– Оливер, тебя не очень стеснит открыть мне свои самые сокровенные места?
– Ты неподражаема, – пробормотал он, поглаживая ее набухшие соски. Он легонько зажал их между пальцами.
Лили вскрикнула – это был короткий крик наслаждения, – и он отпустил ее.
Когда он отстранился, она попыталась прикрыться.
– Не надо, – попросил он. – Мне хочется видеть тебя такой, какая ты есть.
Она безмолвно опустилась на кушетку и откинулась на высокое изголовье. Пеньюар и рубашка остались распахнутыми, обнажая ее девические груди и тонкую талию, переходящую в округлые бедра.
Светильники горели слишком ярко, и Оливер быстро задул их. На мгновение он ощутил беспокойство, но оно тут же испарилось, и он скинул рубашку. Он не помнил себя, не чувствовал своего тела, когда смотрел на нее.
– Ты мучаешь меня, Лили Эдлер. Ты не похожа ни на кого из тех, о ком я мечтал раньше. – Наконец он увидел в ее глазах понимание.
Она подалась вперед и потянулась к нему. Когда он подошел поближе, она дотронулась до его живота, с интересом наблюдая, как напрягаются его мускулы.
– О, мне так приятно ощущение твоего тела, – сказала она.
– А мне приятно ощущение твоего тела. И твой вид. И твой голос.
Ее улыбка шла откуда-то изнутри.
– Мне хочется столь многое узнать. О тебе.
Оливер стиснул зубы и постарался не думать о вещах, которые он должен скрывать от нее, если хочет сохранить ее расположение.
– Ты бы… – Она заглянула ему в глаза. – Тебя бы не стеснило разделить со мной всего себя?
Эта мисс чертовски странно выражала свои мысли. Странно и обезоруживающе.
– Если тебя это не стесняет, то и меня не стеснит. – Но он должен соизмерять свои действия с ее готовностью к ним. Нелегкая задача, когда кровь пульсирует в висках – и в паху.
– Ты откроешь мне все? Всего себя? И те части тела, которые ты обычно прячешь? – выпалила она на одном дыхании.
Какой исключительный способ выражаться! Исключительно странный.
– Ты такая необычная женщина…
– Мне кажется, я вполне нормальная женщина, – парировала она. – Ты читал просветительский труд виконтессы Хансинор?
Боже!
«Разъяснения и советы современной женщине об ухаживаниях и замужестве».
Он в самом деле читал этот «труд». Его шокирующе откровенное содержание вызвало много дискуссий в Ньюпорте.
– Конечно, во многих отношениях это ко мне неприменимо, но я уверена, что многое из этого представляет интерес.
Он почувствовал облегчение.
– Сомневаюсь. – Она этого явно не читала. – Это совсем не для тебя. Позволь мне быть твоим наставником в таких вещах. – О, конечно, ему только позволь быть наставником.
Лили осторожно провела ладонями по его широким плечам, попробовала на ощупь волосы на его груди. Ее полная сосредоточенность на нем безумно возбуждала его. Ему стоило нечеловеческих усилий сохранять спокойствие.
Ее осмотр продвигался в направлении его бедер и ягодиц. Она плотно сжала губы, погрузившись в созерцание.
– О чем ты думаешь, Оливер?
О том, что ему хочется сорвать с нее ее белоснежные одеяния и показать ей все таинства тела, слившегося с другим телом, столь от него отличным и несовершенным в своей неполноте.
– Почему ты молчишь? – снова спросила она, не прерывая своего исследовательского турне.
– Мне трудно говорить, когда ты трогаешь меня, Лили. Это то, что ты должна знать про мужчин. Их тела откликаются на прикосновения женщины. – Даже на само присутствие женщины. То, что она с ним делала, не поддавалось описанию. Его ноги ослабели, губы горели, в голове была полная сумятица – его восставшая плоть больше не желала подчиняться голосу рассудка. Оливер дрожал от напряжения, пытаясь удержаться, чтобы не накинуться на нее. Она окажется совершенно беззащитной, потому что не знает, от чего нужно защищаться.
– Это твоя самая мужская часть? – Она без предупреждения скользнула рукой между его бедер. Удивление отразилось у нее на лице. – Она пульсирует?
– Ох, Лили, – выдохнул он. – Твоя прямота делает меня беззащитным в твоих руках. И исступленным. – Он задыхался, он уже не мог справиться с собой.
– Я не должна тебя так трогать?
Она уже хотела отнять руку, но он остановил ее:
– Ты должна меня так трогать. Теперь уже ты просто обязана так меня трогать, я умоляю тебя. Мне необходимо твое прикосновение.
– Может быть, ты предпочитаешь, чтобы я исполнила это твое желание без помех? Я имею в виду твои штаны.
Он усмехнулся:
– Ты задаешь такие вопросы! И в таких прямолинейных выражениях. Я совсем не хочу тебя испугать. У тебя и так уже было слишком много испытаний для одной ночи.
– Нет! – Увлекшись, она слишком сильно сжала его. – Ничуть не много. Много еще предстоит.
Оливер почти упал на колени.
– Подожди, малышка. Пожалуйста, подожди, или ты доведешь меня до погибели и позора. Минутку. – Он оперся рукой о ее плечо и нагнулся, чтобы снять с себя сапоги.
При каждом даже малейшем его движении она не упускала возможности воспользоваться его уязвимостью. Дерзкая! Короткий ноготок легонько царапал его сосок, и у него перехватывало дыхание. Ее явно привлекали волосы на его теле. Она гладила их, перебирала и даже легонько дергала.
– Мучительница, – пожаловался он, справившись наконец с сапогами. – А теперь ты не будешь мешать, положишь руки себе на колени и позволишь мне кончить.
От поворота ее головы, глубокого взгляда лучистых глаз у него все оборвалось внутри. Поведя плечами, она скинула с себя пеньюар и рубашку, и теперь ее бедра были полностью обнажены. Она застенчиво прикрыла руками низ живота.
Оливер со смехом выпалил:
– Ты – демон в ангельском одеянии!
– Демон, который скинул ангельское одеяние, ты хочешь сказать.
Он быстро наклонился к ней и поцеловал в губы. Ее руки обвили его шею, и она доверчиво и пылко прильнула к нему. Однако все по порядку. Он должен быть ведущим в этом танце. Зная, что для нее это будет неожиданностью, он припал губами к ее соску и нежно, но довольно сильно втянул его в себя, улыбнувшись, когда она вскрикнула от наслаждения.
При этом она еще и старалась помешать ему отстраниться от нее! Он взял губами другой сосок, заставив ее еще раз вскрикнуть, и направил большой палец в шелковистую ложбинку между ее ног. Она поймала его руку и сильно сдавила. Ее глаза наполняла тревога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36