— Я великодушно позволил вам соперничать с Рутерфордом, и вы не замедлили этим воспользоваться. Вы из тех, кто руководствуется принципом «все или ничего», и не желаете принимать в расчет того, что я глубоко привязан к внучке и не хочу ее терять.
— А вы, сэр, не желаете принимать в расчет желаний вашей внучки, к которой, как утверждаете, глубоко привязаны. Что вы скажете, если Тэра охотно согласится переехать в Техас? Запретите ей?
Райан не мог не вспомнить счастливое, покорное и мечтательное выражение лица Тэры, когда она кружилась в вальсе со Стоуном. Не Техасом — она была отравлена чувством к этому человеку, потому и не желала возвращаться в Сент-Луис! Вместо того чтобы смягчить старика, это открытие только укрепило его в упрямстве.
— Скажу откровенно, мистер Прескотт, вы правы, и это страшно раздражает меня! Так и хочется подставить вам подножку, в точности как это сделали вы с болваном Рутерфордом! Ладно, будь по-вашему. У вас есть неделя. Если за это время я сочту вас достойной заменой теперешнему жениху Тэры, то вам она и достанется. Нет, вы только посмотрите на этого великодушного старого осла! Что такое на Меня нашло, ума не приложу, девочка собирается замуж, до венчания всего неделя. Я или выжил из ума…
— …или по натуре справедливы и добры, — закончил Стоун, усмехнувшись. — Более того, сэр, вы искренне любящий дедушка, и теперь я смогу с легким сердцем подтвердить это всем и каждому.
— Ну вы и льстец, мистер Прескотт! — покачал головой Райан. — Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что Рутерфорд добровольно не сдаст своих позиций, если вы его обскачете на вороных.
Теперь, когда личная часть разговора подошла к концу, он потянулся к коробке с сигарами и совсем уже было открыл ее, как вдруг вскричит «Господи!» и вскочил с кресла.
— В чем дело? — с удивлением осведомился Стоун, взглядом провожая старика, вприпрыжку несущегося к двери. — Что случилось?
— А то, что я бог знает сколько времени назад оставил Теренса с Либби в этом самом кабинете. Видите ли, моя дочь подвержена обморокам… Впрочем, сейчас не об этом. Поскольку их здесь нет, они могут быть где угодно! Прошу меня извинить, мистер Прескотт, по поводу расследования нам придется переговорить позднее… например, завтра утром. Приносите все необходимые бумаги, а сейчас мне пора!
Стоун не спеша поднялся и вышел. Когда он бросил взгляд в направлении бальной залы, там как раз проплывали в вальсе Джозеф и Тэра. Ощутив взгляд, девушка вскинула ресницы, и глаза их встретились.
Тэра бросила взгляд в сторону дверей чисто инстинктивно, словно внутренний голос приказал ей это сделать. Стоун стоял в вестибюле, и хотя толпа у входа заслоняла его, он был выше остальных по меньшей мере на полголовы, и это позволило Тэре заметить многообещающий блеск его глаз. Впервые за последние полчаса она ощутила вспышку надежды. Стоун поймет ее, он поможет, как помогал ей всегда. Что с того, что Сент-Луис — не Техас, предприимчивость и смелость побеждают везде! Девушка дала себе слово заручиться поддержкой Стоуна любой ценой, если нужно, разбудить в нем демона вожделения, который однажды уже помог ей добиться своего.
В памяти ее всплыла ночь в Таскозе, которую лишь с большой натяжкой можно было назвать первой брачной ночью, так как отсутствовало главное — невинность новобрачной. Она была тогда уже достаточно опытной, чтобы бесстыдно соблазнить Стоуна. «Всегда есть способ поставить на своем с мужчиной, которому не чужды плотские радости», . — думала девушка, не замечая, что на губах ее расцветает мечтательная улыбка.
— Чем дальше, тем лучше! — прошипел Джозеф и ущипнул Тэру за талию так, что она ахнула от боли. — На глазах у всех ты пялишься на этого негодяя! Может, еще пустишь слюну? Ничего не скажешь, достойное поведение для леди!
Он круто повернул Тэру спиной к дверям, вопреки тому, что остальные пары в этот момент кружились, и это нарушало весь круг. Однажды утратив самообладание, он махнул на него рукой совершенно, а вместе с ним и на правила приличия, которые до этого скрупулезно соблюдал.
— Если ты думаешь, что намерения этого типа серьезны, то ты просто дура! — прошипел он, глядя, как Стоун поворачивается и исчезает за углом. — Я знаю эту породу. Для таких, как он, женщина — это шлюха по определению, и когда он наиграется с тобой, то просто выбросит, как ненужную вещь. Это ясно уже из того, что он не посовестился вклиниться между мужчиной и женщиной на грани законного брака.
Тэра хорошо понимала, что разумнее всего придержать язык, но напряжение этого бесконечного вечера и постоянное общество жениха наконец сделали свое дело. Ирландская кровь ее вспыхнула степным пожаром.
— По крайней мере Стоун Прескотт может обольстить леди, пусть даже потом он бросит ее! Тебе, Джозеф, приходится идти в публичный дом, когда припечет, и все об этом знают. Для того чтобы завести любовницу, не обязательно быть красивым и мужественным.
Пощечина раздалась так оглушительно, что ближайшие пары сбились с шага. Отпечаток ладони Джозефа вспыхнул на щеке Тэры гневным малиновым цветом. Это был неосознанный поступок, и так же неосознанно девушка отреагировала на него. Ее маленький, но крепкий кулачок впечатался в левый глаз жениха. Ошеломленный, тот сделал неуверенный шаг назад, и Тэра воспользовалась этим, чтобы изо всех сил толкнуть его в грудь обеими руками. Второй раз за вечер Джозеф повалился на пол во весь рост, уже навзничь, а Тэра расхохоталась, прижимая ладонь к припухшей щеке.
В бальной зале воцарилась тишина, нарушаемая только негромким гулом замечаний, которыми обменивались гости, пораженные и втайне довольные пикантным поворотом событий. Музыканты на возвышении привставали и тянули шеи, чтобы понять, что происходит. Тэра высоко подняла голову и пошла к выходу. Толпа расступилась перед ней. Никто не сделал движения, чтобы помочь Джозефу подняться.
Слезы ярости и гнева покатились по щекам Тэры, как только она оказалась вдали от любопытных взглядов. Стоун никогда не называл себя джентльменом, но он и пальцем ее не трогал, что бы ни срывалось у нее с языка, хотя порой бывал в таком бешенстве, что она втайне ожидала оплеухи. Мерзкое пресмыкающееся, думала девушка о своем женихе… нет, о бывшем женихе, потому что теперь даже батальон солдат не принудил бы ее явиться на венчание.
Пройдя в свою комнату, она так хлопнула дверью, что затрясся весь трехэтажный особняк.
— Та-ак… и как прикажете это понимать? — протянул Райан, останавливаясь на пороге комнаты Либби, в глубине которой пара застыла в поцелуе.
Теренс не слишком поспешно отстранился от жены, тотчас спрятавшей лицо у него на груди, и без былого трепета встретил возмущенный взгляд тестя.
— Понимать это следует так, что мы решили освежить кое-какие мелочи в памяти друг друга. Я правильно излагаю суть дела, дорогая?
Либби кивнула, хотя лицо ее пылало: в конце концов, отец застал ее в объятиях мужа, чего не случалось добрых двадцать лет.
— И к чему все это, дорогой зятек, если через пару дней тебя здесь опять не будет?
— Тем не менее Либби по-прежнему моя жена, — резонно заметил Теренс.
— Разве? Даже в глазах закона она уже не является таковой после трехлетней разлуки, — отпарировал Райан. — Я мог бы настоять на расторжении брака и если не сделал этого, то лишь потому, что не ожидал снова увидеть тебя под этой крышей. Поверить не могу, что у тебя хватает совести смотреть в глаза жене, брошенной без всякого сожаления. Этим поступком ты утратил все права на нее.
— Чтобы утратить права, надо их иметь, — с необычным спокойствием возразил Теренс, а у меня их под вашей крышей никогда и не было, включая права супруга и главы семьи. Я сам себе казался ребенком, которого водят на помочах. Неужели вам никогда не приходило в голову, Райан, что вы разрушаете наш брак? Если только это не было вашей сознательной целью.
Старик открыл рот для резкого замечания, подумал и закрыл его снова. Он не мог сказать положа руку на сердце, что не желал подточить основы брака дочери, поскольку тот казался ему неравным.
— Я так и думал, — мрачно произнес Теренс. — Я не устраивал вас как зять, и вам не было дела до того, что я устраиваю Либби как муж, а Тэру — как отец. Когда стало ясно, к чему идет, я выбрал бегство, пока в сердце вашей дочери осталась хоть капля былой любви ко мне.
Заметив, что невольно повысил голос, Уинслоу заставил себя успокоиться. Он вовсе не желал новой шумной ссоры со взаимными шпильками и подначками, наоборот, он хотел хоть раз в жизни высказать все тестю просто и доходчиво. Ссора была бы тем более некстати, что с женой все как будто начало налаживаться.
— Прошу простить мою запальчивость, Райан. Сегодня споры и выяснения отношений интересуют меня меньше всего. Если не возражаете — а я очень надеюсь, что нет, — мы с женой хотели бы уединиться. Ведь это так, Либби, дорогая?
Впервые та ощутила, что находится не просто между двух огней, но между двумя близкими ей людьми с одинаково сильной волей. Возможно, со стороны Теренса то была всего лишь кроткая вспышка, но она сослужила своей цели: дочерний долг отступил перед чувством к мужу.
— Прошу тебя, папа, оставь нас. Теренс проведет ночь у меня.
Когда Райан осторожно прикрыл за собой дверь в комнату дочери, его седые кустистые брови были высоко подняты, а на лице застыло, как маска, ошеломленное выражение. Постояв, он растерянно воздел руки. Привычный мир летел ко всем чертям, трещал по швам, рушился прямо на глазах! Из Техаса явился этот Стоун Прескотт со своей из ряда вон выходящей просьбой. Возможно, ответив согласием, он положил начало цепи невероятных происшествий, мрачно думал старик. Джозеф выставил себя дураком, .размахивая кулаками на виду у гостей, а те толпились вокруг, как простонародье на петушином бою. И даже Либби, кроткая Либби осмелилась перечить отцу и теперь, очевидно, блаженствовала в объятиях супруга, которого совсем недавно считала чуть ли не записным техасским варваром.
Не в силах пока вернуться к гостям, старик прошел в кабинет и долго смотрел на портрет жены над камином.
— Я хотел, как лучше, Эдит, — произнес он вслух и вздохнул. — Ты-то хоть веришь, что я хотел, как лучше? Почему же я чувствую себя старым ослом? Остается умыть руки, и пусть вес идет своим курсом, как повернется, так и повернется. Что скажешь на это? Тогда, если что, им всем не — на кого будет свалить вину.
Старик закурил наконец сигару, и долго сидел, погрузившись в размышления. Эдит, молодая и красивая, улыбалась ему с портрета, и казалось, что она одобряет ход его мыслей. «Умыть руки, — думал Райан, — умыть руки и наконец отдохнуть от чужих проблем. Это не так уж плохо, но получится ли?»
Он решил попробовать, заинтересованный тем, как сложатся события, если в них не вмешиваться.
Глава 28
Стоун приоткрыл следующую по очереди дверь на втором этаже, заглянул внутрь и снова закрыл, хмурясь. «Если так дальше пойдет, — думал он, — придется бродить тут до рассвета».
Особняк был погружен в безмолвие, его обитатели отошли ко сну, и не было возможности сказать, в каком крыле и за какой из одинаковых дверей находится комната Тэры. Бал закончился намного раньше, чем было задумано. Насколько Стоун понял из разговоров, случилось нечто из ряда вон выходящее, причем настолько, что свидетели понижали голос, сообщая подробности тем, кто при этом не был. Сам он готов был приветствовать любой поворот событий, лишь бы тот сократил время до встречи с Тэрой. В суматохе разъезда он проскользнул на черную лестницу, а оттуда на балкон, где притаился в ожидании, пока прекратится всякая суета. Дальнейшее казалось несложным, но он ошибся, не приняв в расчет размеров территории, на которой приходилось вести поиск.
Удача улыбнулась ему, когда он уже начал мало-помалу приходить в. отчаяние. За очередной дверью свеча освещала женский будуар и — о радость! — Тэру, сидевшую в кресле с нераскрытой книгой в руке. Девушка поднялась при первом же шорохе, и у Стоуна едва хватило сил плотно прикрыть за собой дверь, так как на ней был только полупрозрачный пеньюар.
Невозможно ошибиться: она ждала его, ждала с нетерпением! Она не стала надевать ночную рубашку, и сквозь тонкую ткань можно было видеть вершинки грудей и темную тень внизу живота. Наряд едва ли оставлял что-то надолго воображения! Если сказать, что кровь Стоуна загорелась, это значит ничего не сказать. Огонь в чистом виде побежал у него по жилам, горячая испарина покрыла тело, измученное долгим воздержанием.
Произведенное впечатление не укрылось от Тэры, и она бессознательно облизнула губы, готовясь к поцелуям. Когда-то, когда Стоун еще разыгрывал перед ней простака ковбоя, она ставила ему в вину, что он смотрит сначала на ее формы, а потом уже в лицо, но теперь это было более чем кстати. Едва оправившись от потрясения на балу, девушка занялась выбором наряда, достаточно обольстительного, чтобы ночной гость с порога потерял голову, и не ошиблась в выборе. С обдуманной медлительностью, глядя из-под полуопущенных ресниц, она начала расстегивать пуговицы. Дойдя до талии, приостановилась и повела плечами, позволив легкой ткани спуститься вниз по плечам. Большая часть грудей обнажилась, только напряженные соски не позволяли пеньюару соскользнуть до пояса.
— Продолжай! — хрипло потребовал Стоун, когда она помедлила для большего эффекта. — Становится все интереснее!
Вместо этого Тэра медленно, одно за другим, снова прикрыла плечи, и у него вырвался невольный вздох разочарования.
— Мистер Прескотт… я ведь не ошиблась, вас зовут Стоун Прескотт? — низким волнующим голосом спросила девушка, делая шаг вперед. — Должно быть, вы не заметили, что уже ночь, или заблудились, уезжая с бала. Здесь не гостиная, а будуар, где леди имеет полное право находиться… совершенно обнаженной.
Как загипнотизированный, Стоун двинулся ей навстречу. Один вид его вызвал в Тэре неистовую волну желания, и она едва удержалась, чтобы не броситься к нему. Но в данный момент он был для нее не столько муж или даже любовник, сколько защитник, и оставалось продолжать действо обольщения. Впрочем, оно волновало ее самое нисколько не меньше.
— Вы приказываете мне уйти, мэм? — спросил Стоун.
— Нет, если вы обещаете хорошо себя вести…
— Я бы пообещал, но боюсь не совладать с собой и тоже раздеться донага, а там уж один Бог знает, чем все кончится. Видите ли, мисс Уинслоу… ведь вас зовут Тэра Уинслоу, если не ошибаюсь… я так измучен воздержанием, что не ручаюсь ни за что…
— Вы, значит, человек одинокий, страдающий без женской ласки?
— Вовсе нет, я женат, но жена моя так мало мной интересуется, что, при живом муже завела себе поклонника. Боюсь, мисс Уинслоу, я попросту не в силах ее удовлетворить.
Да за кого он ее принимает, этот негодник, уж не за Пенелопу ли Бронсон, подумала Тэра. Любовники при живом муже — не ее амплуа! Она уже нашла себе единственного мужчину, с которым желала бы познать все радости рая.
— Я всей душой сочувствую вам, мистер Прескотт, — продолжала она, поворачиваясь к зеркалу, чтобы одну за одной вытащить шпильки из прически. Когда волосы небрежно рассыпались по плечам, она бросила призывный взгляд Стоуну, неотрывно следившему за ней. — Великодушно извините меня за то, что продолжаю в вашем присутствии свой вечерний туалет. Это ничуть не помешает мне высказать вам слова искреннего сочувствия. Вы не поверите, до чего мне хочется утешить вас в час печали!
— Бог вознаградит ту, что не откажет в утешении несчастному! — пылко заверил Стоун. — Однако слова — это не совсем то, что мне нужно.
Тэра погрузила руки в бледно-золотую волну волос, приподняла и снова позволила ей упасть на плечи. При этом пеньюар натянулся, полностью обрисовав груди с твердыми вишенками сосков, словно ткань была второй кожей. Стоун спросил себя, долго ли сможет подыгрывать в волнующем диалоге, если так пойдет дальше.
— Чего же вы ждете от меня, мистер Прескотт, если не слов? Как ревностная христианка, я готова на все, лишь бы облегчить ваши страдания.
Девушка тронула пуховкой горку светлой пудры, сдула избыток и начала прикасаться мягкой подушечкой к лицу, потом к шее и наконец к грудям, все ниже и ниже.
— Не перехожу ли я границы приличий, сэр? — спросила она с простодушным выражением лица, при этом приоткрыв один из сосков. — Если это так, только скажите…
— Ради Бога, продолжайте! — едва выговорил Стоун, рухнув в кресло, поскольку ноги у него подкосились. — Я никогда не посмел бы прервать столь невинное занятие!
— Благодарю вас, — кротко произнесла Тэра и сдвинула пеньюар с другого соска.
Еще минута, подумал Стоун, и этот спектакль двух актеров кончится для него слишком рано. Скрипнув зубами, он не без труда справился с собой.
— Вам как будто не по себе. — Тэра приблизилась, придерживая пеньюар так, чтобы груди оставались полуобнаженными, и положила свободную руку на его влажный лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46