В какой-то момент девушка поспешила воспользоваться подвернувшимся шансом и, вложив всю силу и вес своего тела в очередной выпад, нацелилась в плечо соперника.
Тот ловко уклонился от удара. Габриель не сумела вовремя восстановить равновесие, чтобы увернуться от ответного выпада. Молниеносным движением незнакомец зацепил шпагу девушки и вырвал ее из рук с такой силой, что Габриель показалось, будто ее запястье вырвали вместе с оружием. Рапира отлетела на земляной пол, не причинив никому вреда.
Габриель задыхалась, словно только что пробежала милю. Соперник же ничем не обнаруживал усталости. Незнакомец мягко и спокойно смотрел на девушку, но в глубине его голубых глаз скрывалась какая-то опасность.
Габриель быстро отступила назад и уперлась спиной в каменную стену. Выставив руки в умоляющем жесте, она произнесла:
– Прошу вас, месье, отпустите меня. Я не такой мальчик, как вы думаете.
Незнакомец приблизился на шаг, заставив девушку вжаться в стену. Глаза Габриель расширились в тревоге.
Нежно, успокаивающе незнакомец сказал:
– Не бойся меня. Я не собираюсь причинять тебе вред. Я просто хочу знать, кто ты.
Сердце Габриель готово было выскочить из груди.
– Пожалуйста, месье! – взмолилась она.
– Ты не речной контрабандист. Где ты научился так фехтовать?
Незнакомец стоял слишком близко к Габриель. Девушка не могла ничего разглядеть, кроме его надменно расправленных плеч и темноволосой головы. Габриель казались, что стены смыкаются над ней, и она непроизвольно пошатнулась от незнакомца.
– Не бойся, – снова сказал он и оперся рукой о стену, чтобы девушка больше не могла от него отодвинуться.
От страха у Габриель перехватило дыхание. Незнакомец обнадеживающе улыбнулся.
– Почему ты не хочешь сказать, как тебя зовут?
Габриель осторожно осматривала своего противника. Она подумала, что никогда не видела столь ошеломляющих голубых глаз, столь густых изогнутых ресниц. Только у женщин бывают такие. Но в массивной челюсти незнакомца не было ничего женственного. Эта черта была единственным недостатком классически красивого лица. Темные, довольно длинные волосы незнакомца были взъерошены, словно он расчесывал их пальцами. Или, может быть, он плыл по реке и ветер играл с его прической. Эта взъерошенность придавала незнакомцу мальчишеский вид. По Габриель поняла, что ее соперник совсем не похож на Ролло или на кого-нибудь из знакомых мальчишек.
Этот человек был слишком взрослым, чтобы Габриель могла понять, как с ним справиться, слишком опытным, слишком высоким, сильным, слишком хорошо контролировавшим ситуацию и слишком беспощадным, чтобы ему можно было доверять. Девушка поняла это по складкам у губ незнакомца. У него был рот целеустремленного и в то же время чувственного человека.
Габриель задрожала всем телом. Этот человек ни за что не отпустит ее, пока не получит желаемое.
– Уильям, – выпалила девушка. – Меня зовут Уильям Анрио.
– Хорошее нормандское имя, – сказал незнакомец улыбаясь. – Видишь, это совсем не страшно. Ты симпатичен мне, Уильям. Ты мне с первого взгляда чем-то понравился.
Габриель судорожно сглотнула. В ее глазах ясно читалась паника.
Усмехнувшись, незнакомец сказал:
– Я не любитель мальчиков, Уильям. У нас, в Англии, люди не так распущены, как во Франции. Нет, правда, тебе совершенно нечего опасаться в этом отношении.
– Тогда чего вы от меня хотите? – спросила девушка, прижимая руки к стене, чтобы сдержать дрожь. Национальность незнакомца удивила ее. Судя по его внешности, Габриель могла принять своего противника за загоревшего пирата, хотя в его произношении чувствовался парижский лоск.
Казалось, незнакомец задумался над вопросом Габриель. Когда он внезапно разразился смехом, девушка подпрыгнула от неожиданности.
– Черт меня побери, я сам не знаю! – сказал англичанин. – Хотя это не совсем так. Пусть у тебя и хрупкое телосложение, но в груди бьется сердце льва. И все же в тебе есть что-то уязвимое. Посмотри, к примеру, как твой друг бросился защищать тебя. И на многих джентльменов ты так действуешь?
Вдруг улыбка сползла с лица незнакомца, словно ему не понравился ход собственных мыслей, и он заговорил совсем другим тоном.
– Мне пригодился бы такой парень, как ты, на службе, – произнес англичанин. – Ты не побоялся того быка в таверне, а как защищался против меня!
– Но вы победили, – вставила Габриель, – причем легко.
Англичанин улыбнулся, услышав разочарование в голосе юноши.
– Если ты будешь работать на меня, я покажу тебе, в чем ты ошибся. У тебя задатки хорошего фехтовальщика.
– Это невозможно, – быстро ответила девушка.
– Почему? Что тебя держит здесь? Сколько тебе лет? Четырнадцать? Пятнадцать? Такая жизнь не для тебя. Со мной тебе будет лучше.
– Нет.
Кэм не понимал, почему для него это важно. Судьба одного мальчишки не так уж много значила по сравнению с недавними событиями во Франции. Но что-то в этом юноше тронуло Кэма, как мало что трогало, сколько он себя помнил. «Бравада», – подумал Колбурн. Он почувствовал это, как только парнишка перешагнул порог таверны. Это читалось в наклоне головы, в преувеличенной развязности, в том, как юноша расправлял узкие плечи, будто собирался бросить вызов всему миру. Это было… Кэм отбросил слово «забавно» и заменил его словом «трогательно».
И все же, если бы причина была только в этом, Кэм не кинулся бы вслед за парнем, когда тот выскочил из таверны. Колбурн не хотел пугать юношу. Но как он мог объяснить кому-то нечто настолько неясное, в чем сам не мог разориться? Кэм почувствовал, что в жизни этого парнишки была какая-то трагедия. Герцог прочел это в огромных выразительных глазах юноши. Обладатель этих глаз готов был получить от судьбы – и от него, Кэма, – худшее, но собирался бороться за свою жизнь и честь до последней капли крови. Парень еще не научился скрывать от посторонних свои мысли. Это придет со временем.
Этот парнишка напоминал Кэма в юности: он занял такую же позицию, чтобы защититься от ударов равнодушной и капризной судьбы. Кэму не хотелось, чтобы он стал черствым и бесчувственным. Его невинность, назовем это так, стоило сберечь.
«Храбрый, невинный, ранимый», – думал Кэм, ощутив слабый отголосок чувства, которое странным образом смущало его. Колбурн вовсе не был любителем мальчиков, но именно этот юноша вызывал в нем какие-то необъяснимые порывы.
Голос герцога был почти резким, когда он снова обратился к парню:
– Я позабочусь о тебе, присмотрю за тобой. Думаю, тебе понравится Корнуолл. И я поговорю с твоими родителями, если тебя это беспокоит.
– Нет. Я не хочу уезжать с вами.
Габриель увидела, как едва заметно напряглась челюсть англичанина, и сердце девушки забилось быстрее, отчаянно колотясь о ребра. Если этот человек что-то задумал, ничто не сможет ему помешать. Габриель нервно провела кончиком языка по обветрившимся губам.
Кэм сразу заметил это непроизвольное женственное движение. Брови герцога мгновенно взлетели вверх. Он поднял взгляд и посмотрел в бездонные глаза девушки. Между ними происходило что-то, чему Габриель не могла подобрать названия. Девушка боялась даже вдохнуть.
Габриель не успела остановить англичанина, и он сорвал шляпу с ее головы. Роскошные светлые волосы заструились по плечам. У Габи перехватило дух. Когда англичанин запустил пальцы в ее волосы, поднимая лицо девушки к свету, она застонала от мучительного страха.
– Я должен был догадаться! О Господи, я должен был догадаться! – прошептал Кэм.
Его горячее дыхание обжигало ее раскрытые губы. Он рассмеялся, явно потешаясь над собой.
– Маленькая лисичка! Неудивительно, что ты меня так смутила. Ты девушка!
Габриель показалось, что англичанину стало легче на душе от этого открытия.
– Девушка! Похоже, я понял это, сам того не осознавая.
Он покачал головой, словно избавляясь от темных мыслей. Постепенно его глаза перестали улыбаться. Габриель показалось, что он смотрит прямо ей в душу.
Со двора послышался голос, и момент был упущен.
– Кэм? Кэм? Где ты, черт возьми?
– Я тут, Саймон!
Габриель снова могла свободно двигаться, когда человек по имени Кэм направился к двери. Обернувшись, он приказал:
– Не смей шевелиться.
Девушка вдруг почувствовала, что ей холодно, и скрестила руки на груди, защищенной простым шерстяным жилетом. Она с тоской посмотрела на рапиру, что валялась ни полу, но даже не шевельнулась, чтобы ее поднять. Какой смысл? Сопротивляться было бесполезно. И теперь мужчин было уже двое.
Габриель решила, что ей нравится человек, появившийся и дверном проеме. Его волосы цвета спелой пшеницы падали на лоб, придавая мужчине лукавый вид. Девушка подумала, что этот человек часто улыбается. Он и сейчас улыбался, и на его щеках появились две глубокие ямочки. Габриель задышала немного ровнее, непонятно почему чувствуя себя спокойнее в присутствии этого человека.
– Странная штука, Кэм. Знаешь, этот парень…
Голос Лэнсинга стих при виде парнишки из таверны. Габриель застенчиво отбросила длинные волосы за спину. Не отрывая глаз от девушки, Лэнсинг продолжил:
– Тут какой-то гигант ищет его. Только, оказывается, это не парнишка, а девушка.
Из-за спины Лэнсинга послышался рев, который мог принадлежать раненному льву:
– Ангел!
Гигант вырос из тени. Он оттолкнул Лэнсинга и бросился к Габриель. Кэм мгновенно загородил ему путь.
– Голиаф! Ах, Голиаф! – закричала Габриель и, ловко обойдя Кэма, ринулась в распростертые объятия великана.
Голосом, который Лэнсинг едва смог узнать, Кэм произнес, обращаясь к огромному человеку:
– Если не уберешь от нее руки, можешь считать, что ты труп.
Изумление заставило Лэнсинга действовать. Он схватил друга за руку, в то время как Кэм уже поднял рапиру.
– Кэм, ты что, с ума сошел? Это джентльмен, которого мы ждали. Он служит Маскарону и прибыл сюда, чтобы проводить нас в замок. А что касается девушки, разве ты не знаешь, не видишь, кто она?
Напряжение настолько усилилось, что воздух, казалось, потрескивал, как в летнюю грозу. Похоже было, что, несмотря на вмешательство Лэнсинга, Кэм сейчас набросится на великана. Гигант, однако, не испугался огня, пылающего в глазах молодого человека. Он приготовился отразить любую попытку отобрать у него девушку.
Постепенно поза Кэма перестала быть агрессивной. Герцог перевел взгляд на Габриель. Какое-то глубоко спрятанное воспоминание зашевелилось в его сознании.
– Кто ты? – спросил он наконец.
Габриель боялась назвать ему свое имя, сама не зная почему. Девушка задрожала и опустила ресницы, пытаясь скрыть смущение. Она пододвинулась ближе к Голиафу в поисках защиты.
На вопрос Кэма ответил его друг Лэнсинг:
– Ее зовут Габриель де Бриенн, Кэм.
Габриель тотчас подняла взгляд на англичанина и заметила пламя, сверкнувшее в его голубых глазах. Девушка вздрогнула от страха. И этот страх не прошел, когда огонь в глазах герцога был постепенно приглушен железным самоконтролем. Габриель не сталкивалась с такой дикой ненавистью со смутных времен революции. Казалось, что какое-то мерзкое чудовище вырвалось на свободу.
Габриель вздрогнула, когда Голиаф взял ее за руку. Англичане не попытались остановить великана с девушкой, когда те выходили из конюшни.
Этой ночью Габриель снова приснился ее давний кошмар.
Глава 4
Цвели яблони, и запах бело-розовых соцветий разносился по воздуху, проникая в каждую комнату замка Шато-Ригон. Кэму пришла мысль, что впредь, когда он будет вспоминать о Нормандии, ему обязательно вспомнится и этот свежий приятный аромат.
Кэм отвернулся от открытого окна и стал рассматривать интерьер grande salle . Сейчас герцог не обращал внимания на тех, кто находился в зале, – нескольких джентльменов, по двое или по трое бродивших по просторной комнате в ожидании начала первого раунда переговоров. Кэм прикинул, что Антуан Маскарон обладал внушительным состоянием. Если Колбурн не ошибался, многие ценные вещи, составлявшие когда-то обстановку Версальского дворца, – картины, гобелены, хрустальные канделябры, столы и комоды, украшенные искусной позолотой, инкрустированные фарфором и слоновой костью, – нашли пристанище в этой богатой комнате.
Но сокровище, составлявшее для Антуана Маскарона наибольшую ценность, находилось не в этом зале. Да и сама комната не подходила девушке. Grande salle был слишком элегантным, слишком изящным. Место же Габриель де Бриенн было в конюшнях, судя по тому, что успел увидеть Кэм. Колбурн даже начал волноваться: а вдруг Родьер все-таки был прав и Маскарон не станет рисковать своим положением, чтобы спасти внучку. Судя по тому, как девушка выглядела в Андели, она ничем не отличалась от слуг. Но эти страхи скоро рассеялись.
Прошлым вечером в первые минуты встречи с хозяином дома Кэм невзначай упомянул о Габриель. Кошачьи глаза Маскарона потемнели и сделались нефритовыми. Вежливая улыбка хозяина дома стала мягче и искреннее. И хотя его речь была сдержанной, голос Маскарона предательски выдавал его истинные чувства. Послушать Маскарона, так эта девица совершенна, словно батская барышня. Пока джентльмены наслаждались вином, уединившись в grande salle, Голиаф тайком провел девушку в часть дома, предназначенную для слуг. «Какая там к черту батская барышня! – подумал Кэм. – Она же девчонка-сорванец! Озорная, непослушная девчонка!» Но если дедушка Габриель не знал этого, Кэм не собирался открывать ему глаза на его внучку. Меньше всего Колбурну хотелось, чтобы девчонку держали под замком, как она того заслуживала. Пусть Маскарон разрешает ей все, что только можно. Этим он значительно облегчит задачу Кэма.
Колбурн почти чувствовал вкус победы на губах, как вдруг Маскарон задал неприятный вопрос.
– Мы не встречались раньше? – спросил хозяин дома, открыто изучая гостя.
– Возможно, – ответил Кэм, – хотя я не припомню.
Герцог решил для себя, что если Маскарон спросит его напрямую, был ли он тогда, много лет назад, в тюрьме Аббей, он немедленно признает это. Бесполезно отрицать то, что легко можно выяснить. Но кто-то отвлек Маскарона, и неловкость была сглажена.
Кэм не мог сказать точно, каким ожидал увидеть человека, которого считал одним из организаторов убийств в тюрьмах. Но Колбурн уж точно не думал, что встретит такого вежливого образованного господина, обаянию которого трудно было противостоять. Нет, Кэм не поддался этому обаянию. Он знал, кто такой Маскарон на самом деле. Но ожидал герцог совсем другого, чего-то зловещего, какого-то указания во внешности, в поведении или разговоре Маскарона на то, какой он монстр. Однако ничего такого не было.
Напротив, Маскарона, казалось, никак не задели события в Аббей, равно как и их последствия. Кэм знал, что жизнь Маскарона была нелегкой: герцог позаботился об этом. Но если не считать ранней седины – результата переживаний, Маскарон достойно выдержал испытания. «Ему, должно быть, под шестьдесят, – подумал Кэм. – По его легко можно принять за пятидесятилетнего». На теле Маскарона не было ни единой лишней капельки жира, а в умных зеленых глазах, хоть и не таких ярких, как раньше, читалась уверенность в своих силах. В каком-то смысле Кэм счел этот лоск, это совершенство не просто отвратительными. Они были недопустимыми. И антипатия герцога к Маскарону только усилилась.
Краем глаза Кэм уловил какое-то движение. Приближался Талейран, глава французской делегации. Он с явным восхищением осматривал grande salle.
– Exquisite, nest-се pas? – пробормотал Талейран. – У нашего хозяина безупречный вкус.
– Вы давно знакомы с Маскароном? – спросил Кэм скорее из вежливости, нежели действительно желая услышать ответ. Ему прекрасно было известно, что Талейран и Маскарон познакомились очень давно, еще в начале революции.
– Когда-то давно мы были знакомы, – ответил Талейран. – Но наши пути разошлись. Теперь, к счастью, мы вновь идем одной дорогой. Вы видели полотно Тициана? – Талейран, прихрамывая, пошел вперед и сделал Кэму знак следовать за ним. Колбурн подстроился под мелкие шажки министра иностранных дел Франции. Герцог восхитился девушкой, изображенной на картине Тициана. Это не составило труда – полотно было великолепно.
– Это дочь Людовика Пятнадцатого, – объяснил Талейран.
– Значит эта картина действительно из Версальского дворца? – Вопрос Кэма прозвучал скорее как утверждение.
– Абсолютно верно, – сказал Талейран. – К сожалению, во время революции сокровища Версальского дворца были распроданы. Ненависть ко всему, что имело хоть какое-то отношение к королевской власти, стала анафемой наших дней. К несчастью, Версальский дворец принял на себя большую часть народного гнева.
– Так же как и члены королевской семьи, – сухо произнес Кэм.
Талейран внимательнее посмотрел на молодого человека. На полных губах министра появилась едва заметная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Тот ловко уклонился от удара. Габриель не сумела вовремя восстановить равновесие, чтобы увернуться от ответного выпада. Молниеносным движением незнакомец зацепил шпагу девушки и вырвал ее из рук с такой силой, что Габриель показалось, будто ее запястье вырвали вместе с оружием. Рапира отлетела на земляной пол, не причинив никому вреда.
Габриель задыхалась, словно только что пробежала милю. Соперник же ничем не обнаруживал усталости. Незнакомец мягко и спокойно смотрел на девушку, но в глубине его голубых глаз скрывалась какая-то опасность.
Габриель быстро отступила назад и уперлась спиной в каменную стену. Выставив руки в умоляющем жесте, она произнесла:
– Прошу вас, месье, отпустите меня. Я не такой мальчик, как вы думаете.
Незнакомец приблизился на шаг, заставив девушку вжаться в стену. Глаза Габриель расширились в тревоге.
Нежно, успокаивающе незнакомец сказал:
– Не бойся меня. Я не собираюсь причинять тебе вред. Я просто хочу знать, кто ты.
Сердце Габриель готово было выскочить из груди.
– Пожалуйста, месье! – взмолилась она.
– Ты не речной контрабандист. Где ты научился так фехтовать?
Незнакомец стоял слишком близко к Габриель. Девушка не могла ничего разглядеть, кроме его надменно расправленных плеч и темноволосой головы. Габриель казались, что стены смыкаются над ней, и она непроизвольно пошатнулась от незнакомца.
– Не бойся, – снова сказал он и оперся рукой о стену, чтобы девушка больше не могла от него отодвинуться.
От страха у Габриель перехватило дыхание. Незнакомец обнадеживающе улыбнулся.
– Почему ты не хочешь сказать, как тебя зовут?
Габриель осторожно осматривала своего противника. Она подумала, что никогда не видела столь ошеломляющих голубых глаз, столь густых изогнутых ресниц. Только у женщин бывают такие. Но в массивной челюсти незнакомца не было ничего женственного. Эта черта была единственным недостатком классически красивого лица. Темные, довольно длинные волосы незнакомца были взъерошены, словно он расчесывал их пальцами. Или, может быть, он плыл по реке и ветер играл с его прической. Эта взъерошенность придавала незнакомцу мальчишеский вид. По Габриель поняла, что ее соперник совсем не похож на Ролло или на кого-нибудь из знакомых мальчишек.
Этот человек был слишком взрослым, чтобы Габриель могла понять, как с ним справиться, слишком опытным, слишком высоким, сильным, слишком хорошо контролировавшим ситуацию и слишком беспощадным, чтобы ему можно было доверять. Девушка поняла это по складкам у губ незнакомца. У него был рот целеустремленного и в то же время чувственного человека.
Габриель задрожала всем телом. Этот человек ни за что не отпустит ее, пока не получит желаемое.
– Уильям, – выпалила девушка. – Меня зовут Уильям Анрио.
– Хорошее нормандское имя, – сказал незнакомец улыбаясь. – Видишь, это совсем не страшно. Ты симпатичен мне, Уильям. Ты мне с первого взгляда чем-то понравился.
Габриель судорожно сглотнула. В ее глазах ясно читалась паника.
Усмехнувшись, незнакомец сказал:
– Я не любитель мальчиков, Уильям. У нас, в Англии, люди не так распущены, как во Франции. Нет, правда, тебе совершенно нечего опасаться в этом отношении.
– Тогда чего вы от меня хотите? – спросила девушка, прижимая руки к стене, чтобы сдержать дрожь. Национальность незнакомца удивила ее. Судя по его внешности, Габриель могла принять своего противника за загоревшего пирата, хотя в его произношении чувствовался парижский лоск.
Казалось, незнакомец задумался над вопросом Габриель. Когда он внезапно разразился смехом, девушка подпрыгнула от неожиданности.
– Черт меня побери, я сам не знаю! – сказал англичанин. – Хотя это не совсем так. Пусть у тебя и хрупкое телосложение, но в груди бьется сердце льва. И все же в тебе есть что-то уязвимое. Посмотри, к примеру, как твой друг бросился защищать тебя. И на многих джентльменов ты так действуешь?
Вдруг улыбка сползла с лица незнакомца, словно ему не понравился ход собственных мыслей, и он заговорил совсем другим тоном.
– Мне пригодился бы такой парень, как ты, на службе, – произнес англичанин. – Ты не побоялся того быка в таверне, а как защищался против меня!
– Но вы победили, – вставила Габриель, – причем легко.
Англичанин улыбнулся, услышав разочарование в голосе юноши.
– Если ты будешь работать на меня, я покажу тебе, в чем ты ошибся. У тебя задатки хорошего фехтовальщика.
– Это невозможно, – быстро ответила девушка.
– Почему? Что тебя держит здесь? Сколько тебе лет? Четырнадцать? Пятнадцать? Такая жизнь не для тебя. Со мной тебе будет лучше.
– Нет.
Кэм не понимал, почему для него это важно. Судьба одного мальчишки не так уж много значила по сравнению с недавними событиями во Франции. Но что-то в этом юноше тронуло Кэма, как мало что трогало, сколько он себя помнил. «Бравада», – подумал Колбурн. Он почувствовал это, как только парнишка перешагнул порог таверны. Это читалось в наклоне головы, в преувеличенной развязности, в том, как юноша расправлял узкие плечи, будто собирался бросить вызов всему миру. Это было… Кэм отбросил слово «забавно» и заменил его словом «трогательно».
И все же, если бы причина была только в этом, Кэм не кинулся бы вслед за парнем, когда тот выскочил из таверны. Колбурн не хотел пугать юношу. Но как он мог объяснить кому-то нечто настолько неясное, в чем сам не мог разориться? Кэм почувствовал, что в жизни этого парнишки была какая-то трагедия. Герцог прочел это в огромных выразительных глазах юноши. Обладатель этих глаз готов был получить от судьбы – и от него, Кэма, – худшее, но собирался бороться за свою жизнь и честь до последней капли крови. Парень еще не научился скрывать от посторонних свои мысли. Это придет со временем.
Этот парнишка напоминал Кэма в юности: он занял такую же позицию, чтобы защититься от ударов равнодушной и капризной судьбы. Кэму не хотелось, чтобы он стал черствым и бесчувственным. Его невинность, назовем это так, стоило сберечь.
«Храбрый, невинный, ранимый», – думал Кэм, ощутив слабый отголосок чувства, которое странным образом смущало его. Колбурн вовсе не был любителем мальчиков, но именно этот юноша вызывал в нем какие-то необъяснимые порывы.
Голос герцога был почти резким, когда он снова обратился к парню:
– Я позабочусь о тебе, присмотрю за тобой. Думаю, тебе понравится Корнуолл. И я поговорю с твоими родителями, если тебя это беспокоит.
– Нет. Я не хочу уезжать с вами.
Габриель увидела, как едва заметно напряглась челюсть англичанина, и сердце девушки забилось быстрее, отчаянно колотясь о ребра. Если этот человек что-то задумал, ничто не сможет ему помешать. Габриель нервно провела кончиком языка по обветрившимся губам.
Кэм сразу заметил это непроизвольное женственное движение. Брови герцога мгновенно взлетели вверх. Он поднял взгляд и посмотрел в бездонные глаза девушки. Между ними происходило что-то, чему Габриель не могла подобрать названия. Девушка боялась даже вдохнуть.
Габриель не успела остановить англичанина, и он сорвал шляпу с ее головы. Роскошные светлые волосы заструились по плечам. У Габи перехватило дух. Когда англичанин запустил пальцы в ее волосы, поднимая лицо девушки к свету, она застонала от мучительного страха.
– Я должен был догадаться! О Господи, я должен был догадаться! – прошептал Кэм.
Его горячее дыхание обжигало ее раскрытые губы. Он рассмеялся, явно потешаясь над собой.
– Маленькая лисичка! Неудивительно, что ты меня так смутила. Ты девушка!
Габриель показалось, что англичанину стало легче на душе от этого открытия.
– Девушка! Похоже, я понял это, сам того не осознавая.
Он покачал головой, словно избавляясь от темных мыслей. Постепенно его глаза перестали улыбаться. Габриель показалось, что он смотрит прямо ей в душу.
Со двора послышался голос, и момент был упущен.
– Кэм? Кэм? Где ты, черт возьми?
– Я тут, Саймон!
Габриель снова могла свободно двигаться, когда человек по имени Кэм направился к двери. Обернувшись, он приказал:
– Не смей шевелиться.
Девушка вдруг почувствовала, что ей холодно, и скрестила руки на груди, защищенной простым шерстяным жилетом. Она с тоской посмотрела на рапиру, что валялась ни полу, но даже не шевельнулась, чтобы ее поднять. Какой смысл? Сопротивляться было бесполезно. И теперь мужчин было уже двое.
Габриель решила, что ей нравится человек, появившийся и дверном проеме. Его волосы цвета спелой пшеницы падали на лоб, придавая мужчине лукавый вид. Девушка подумала, что этот человек часто улыбается. Он и сейчас улыбался, и на его щеках появились две глубокие ямочки. Габриель задышала немного ровнее, непонятно почему чувствуя себя спокойнее в присутствии этого человека.
– Странная штука, Кэм. Знаешь, этот парень…
Голос Лэнсинга стих при виде парнишки из таверны. Габриель застенчиво отбросила длинные волосы за спину. Не отрывая глаз от девушки, Лэнсинг продолжил:
– Тут какой-то гигант ищет его. Только, оказывается, это не парнишка, а девушка.
Из-за спины Лэнсинга послышался рев, который мог принадлежать раненному льву:
– Ангел!
Гигант вырос из тени. Он оттолкнул Лэнсинга и бросился к Габриель. Кэм мгновенно загородил ему путь.
– Голиаф! Ах, Голиаф! – закричала Габриель и, ловко обойдя Кэма, ринулась в распростертые объятия великана.
Голосом, который Лэнсинг едва смог узнать, Кэм произнес, обращаясь к огромному человеку:
– Если не уберешь от нее руки, можешь считать, что ты труп.
Изумление заставило Лэнсинга действовать. Он схватил друга за руку, в то время как Кэм уже поднял рапиру.
– Кэм, ты что, с ума сошел? Это джентльмен, которого мы ждали. Он служит Маскарону и прибыл сюда, чтобы проводить нас в замок. А что касается девушки, разве ты не знаешь, не видишь, кто она?
Напряжение настолько усилилось, что воздух, казалось, потрескивал, как в летнюю грозу. Похоже было, что, несмотря на вмешательство Лэнсинга, Кэм сейчас набросится на великана. Гигант, однако, не испугался огня, пылающего в глазах молодого человека. Он приготовился отразить любую попытку отобрать у него девушку.
Постепенно поза Кэма перестала быть агрессивной. Герцог перевел взгляд на Габриель. Какое-то глубоко спрятанное воспоминание зашевелилось в его сознании.
– Кто ты? – спросил он наконец.
Габриель боялась назвать ему свое имя, сама не зная почему. Девушка задрожала и опустила ресницы, пытаясь скрыть смущение. Она пододвинулась ближе к Голиафу в поисках защиты.
На вопрос Кэма ответил его друг Лэнсинг:
– Ее зовут Габриель де Бриенн, Кэм.
Габриель тотчас подняла взгляд на англичанина и заметила пламя, сверкнувшее в его голубых глазах. Девушка вздрогнула от страха. И этот страх не прошел, когда огонь в глазах герцога был постепенно приглушен железным самоконтролем. Габриель не сталкивалась с такой дикой ненавистью со смутных времен революции. Казалось, что какое-то мерзкое чудовище вырвалось на свободу.
Габриель вздрогнула, когда Голиаф взял ее за руку. Англичане не попытались остановить великана с девушкой, когда те выходили из конюшни.
Этой ночью Габриель снова приснился ее давний кошмар.
Глава 4
Цвели яблони, и запах бело-розовых соцветий разносился по воздуху, проникая в каждую комнату замка Шато-Ригон. Кэму пришла мысль, что впредь, когда он будет вспоминать о Нормандии, ему обязательно вспомнится и этот свежий приятный аромат.
Кэм отвернулся от открытого окна и стал рассматривать интерьер grande salle . Сейчас герцог не обращал внимания на тех, кто находился в зале, – нескольких джентльменов, по двое или по трое бродивших по просторной комнате в ожидании начала первого раунда переговоров. Кэм прикинул, что Антуан Маскарон обладал внушительным состоянием. Если Колбурн не ошибался, многие ценные вещи, составлявшие когда-то обстановку Версальского дворца, – картины, гобелены, хрустальные канделябры, столы и комоды, украшенные искусной позолотой, инкрустированные фарфором и слоновой костью, – нашли пристанище в этой богатой комнате.
Но сокровище, составлявшее для Антуана Маскарона наибольшую ценность, находилось не в этом зале. Да и сама комната не подходила девушке. Grande salle был слишком элегантным, слишком изящным. Место же Габриель де Бриенн было в конюшнях, судя по тому, что успел увидеть Кэм. Колбурн даже начал волноваться: а вдруг Родьер все-таки был прав и Маскарон не станет рисковать своим положением, чтобы спасти внучку. Судя по тому, как девушка выглядела в Андели, она ничем не отличалась от слуг. Но эти страхи скоро рассеялись.
Прошлым вечером в первые минуты встречи с хозяином дома Кэм невзначай упомянул о Габриель. Кошачьи глаза Маскарона потемнели и сделались нефритовыми. Вежливая улыбка хозяина дома стала мягче и искреннее. И хотя его речь была сдержанной, голос Маскарона предательски выдавал его истинные чувства. Послушать Маскарона, так эта девица совершенна, словно батская барышня. Пока джентльмены наслаждались вином, уединившись в grande salle, Голиаф тайком провел девушку в часть дома, предназначенную для слуг. «Какая там к черту батская барышня! – подумал Кэм. – Она же девчонка-сорванец! Озорная, непослушная девчонка!» Но если дедушка Габриель не знал этого, Кэм не собирался открывать ему глаза на его внучку. Меньше всего Колбурну хотелось, чтобы девчонку держали под замком, как она того заслуживала. Пусть Маскарон разрешает ей все, что только можно. Этим он значительно облегчит задачу Кэма.
Колбурн почти чувствовал вкус победы на губах, как вдруг Маскарон задал неприятный вопрос.
– Мы не встречались раньше? – спросил хозяин дома, открыто изучая гостя.
– Возможно, – ответил Кэм, – хотя я не припомню.
Герцог решил для себя, что если Маскарон спросит его напрямую, был ли он тогда, много лет назад, в тюрьме Аббей, он немедленно признает это. Бесполезно отрицать то, что легко можно выяснить. Но кто-то отвлек Маскарона, и неловкость была сглажена.
Кэм не мог сказать точно, каким ожидал увидеть человека, которого считал одним из организаторов убийств в тюрьмах. Но Колбурн уж точно не думал, что встретит такого вежливого образованного господина, обаянию которого трудно было противостоять. Нет, Кэм не поддался этому обаянию. Он знал, кто такой Маскарон на самом деле. Но ожидал герцог совсем другого, чего-то зловещего, какого-то указания во внешности, в поведении или разговоре Маскарона на то, какой он монстр. Однако ничего такого не было.
Напротив, Маскарона, казалось, никак не задели события в Аббей, равно как и их последствия. Кэм знал, что жизнь Маскарона была нелегкой: герцог позаботился об этом. Но если не считать ранней седины – результата переживаний, Маскарон достойно выдержал испытания. «Ему, должно быть, под шестьдесят, – подумал Кэм. – По его легко можно принять за пятидесятилетнего». На теле Маскарона не было ни единой лишней капельки жира, а в умных зеленых глазах, хоть и не таких ярких, как раньше, читалась уверенность в своих силах. В каком-то смысле Кэм счел этот лоск, это совершенство не просто отвратительными. Они были недопустимыми. И антипатия герцога к Маскарону только усилилась.
Краем глаза Кэм уловил какое-то движение. Приближался Талейран, глава французской делегации. Он с явным восхищением осматривал grande salle.
– Exquisite, nest-се pas? – пробормотал Талейран. – У нашего хозяина безупречный вкус.
– Вы давно знакомы с Маскароном? – спросил Кэм скорее из вежливости, нежели действительно желая услышать ответ. Ему прекрасно было известно, что Талейран и Маскарон познакомились очень давно, еще в начале революции.
– Когда-то давно мы были знакомы, – ответил Талейран. – Но наши пути разошлись. Теперь, к счастью, мы вновь идем одной дорогой. Вы видели полотно Тициана? – Талейран, прихрамывая, пошел вперед и сделал Кэму знак следовать за ним. Колбурн подстроился под мелкие шажки министра иностранных дел Франции. Герцог восхитился девушкой, изображенной на картине Тициана. Это не составило труда – полотно было великолепно.
– Это дочь Людовика Пятнадцатого, – объяснил Талейран.
– Значит эта картина действительно из Версальского дворца? – Вопрос Кэма прозвучал скорее как утверждение.
– Абсолютно верно, – сказал Талейран. – К сожалению, во время революции сокровища Версальского дворца были распроданы. Ненависть ко всему, что имело хоть какое-то отношение к королевской власти, стала анафемой наших дней. К несчастью, Версальский дворец принял на себя большую часть народного гнева.
– Так же как и члены королевской семьи, – сухо произнес Кэм.
Талейран внимательнее посмотрел на молодого человека. На полных губах министра появилась едва заметная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43