– Неисправим, – ворчливым тоном произнесла Дейрдре, но глаза ее при этом смеялись.
В Белмонт они вернулись в полном согласии. На конюшне Дейрдре носом к носу столкнулась с О'Тулом. И тотчас же ей вспомнился Брюссель и то, каким доверием пользовался этот человек у ее мужа. Дейрдре опустила глаза, и щеки её покрылись румянцем. Она приветствовала его возвращение домой, но когда попыталась поблагодарить за заботу о ее брате при Ватерлоо, то слова застревали в горле.
Рэтборн хмыкнул и подмигнул своему груму:
– Леди Рэтборн хочет выразить надежду на то, О'Тул, что ее отчаянное поведение в прошлом не вызвало у тебя к ней стойкого отвращения. По какой-то необъяснимой причине она ценит твое доброе мнение о ней больше, чем мое.
Румянец на щеках Дейрдре вспыхнул еще ярче, но О'Тул невозмутимо возразил, что не знает ничего такого, что могло бы изменить его высочайшее мнение о ее сиятельстве. Это несколько успокоило Дейрдре.
– Как давно О'Тул у тебя в услужении? – спросила она Рэтборна, когда они оказались вдвоем.
– Целую вечность. Я его унаследовал от грума своего отца, насколько мне помнится, мальчишкой, но он нянчил меня, когда я еще не умел ходить.
– Похоже, ты с ним откровенен. Рэтборн на минуту задумался.
– Верно. Думаю, причина в нашем длительном близком общении – мы с братом частенько оставались предоставленными самим себе, когда были детьми. Помню, что у наших родителей никогда не хватало для нас времени. Когда отец ребенка часто бывает занят или отсутствует, то естественно желание найти ему замену. О'Тул всегда был рядом.
Рэтборн толкнул тяжелую резную дверь в большой зал и посторонился, пропуская Дейрдре вперед.
– Моего отца тоже никогда не бывало в тех случаях, когда он был мне нужен, – сказала она и вдруг, повернувшись к Рэтборну, тихо зарыдала.
Рэтборн обвил ее руками за талию, прижал к себе и так держал до тех пор, пока она не перестала плакать.
– О, Ди, я постараюсь компенсировать тебе все. Рэтборн весь дрожал от охватившего его волнения. Он приподнял лицо жены за подбородок и нежно отер с него слезы. Он не мог бы чувствовать себя к ней ближе, даже если бы овладел ею и наполнил бы ее своей любовью.
– Дейрдре, – повторил он и провел кончиком языка по ее приоткрывшимся губам.
Дейрдре позволила его языку войти в ее рот, и эта интимная ласка исторгла стон из ее груди.
И с привычной неизбежностью Рэтборн воспламенил ее. Оп прижал Дейрдре к себе сильнее, едва не раздавив в объятиях, не обращая внимания на любопытные взгляды лакея и горничной, проходивших через большой зал, затем схватил ее за запястье железной хваткой и потащил вслед за собой по длинной лестнице в спальню.
Когда дверь за ними с громким стуком захлопнулась, горничная и лакей обменялись понимающими взглядами. Воздух в доме был пронизан любовью, и старая мать Марты сказала Бичему, сидевшему во главе стола для прислуги за ленчем, что сердца слуг теплеют при виде счастливого хозяина. Наконец-то он сменил свой мрачный вид, который приобрел с того дня, когда с его братом случилось несчастье.
Старый Бичем, однако, заметил, что, как ему кажется, их высокомерный граф встретил наконец женщину, которая смогла прибрать его к рукам, и это совсем неплохо.
Часом позже слегка смущенная Дейрдре спустилась вниз. Рэтборн отправился куда-то по делам поместья с Гаем Лэндроном, а она вдруг осознала, что не распределила обязанности слуг на этот день. Так как все шло как полагается и без ее вмешательства, она обрадовалась возможности побыть несколько минут в уединении и отправилась в свое тайное убежище на сеновал.
Пересекая двор замка, или бейли, как его называли слуги, Дейрдре заметила Каро, уже выходившую в ворота и направлявшуюся к мосту через сухой ров. Дейрдре ускорила шаг, надеясь догнать ее, но, выйдя за ворота, никого не увидела. Справа от нее располагались конюшни, слева – скрытая деревьями маленькая часовня и кладбище, где находили свой последний приют и покой все Кавано. Так как часовня годом раньше сгорела во время ужасной летней грозы и от строения остался всего лишь остов, представлялось не слишком вероятным, чтобы леди Каро могла найти здесь какое-нибудь дело. И Дейрдре направилась к конюшне.
Ее поиски оказались бесплодными, и двадцатью минутами позже Дейрдре отказалась от них и направила свои стопы по проторенной тропе к маленькой часовне. Она не собиралась сказать Каро ничего особенного, ничего неотложного, что не могло бы подождать до другого случая, места и часа, но чувство необъяснимого беспокойства, от которого она не могла избавиться, гнало ее вперед.
Как только она обогнула восточную стену здания, до нее донеслись чьи-то гневные голоса. Уголком глаза она заметила Гая Лэндрона, державшего под уздцы двух беспокойных лошадей.
Свободной рукой он обнимал плачущую леди Каро. Дейрдре увидела и двух других мужчин. Они кричали друг на друга. Это были ее муж и брат.
– Клянусь Господом, Сен-Жан, это переходит все границы! – услышала она гневный голос Рэтборна.
Арман откинул голову назад и гневно выкрикнул:
– Думайте что хотите. Мне нечего вам сказать. Но если вы хоть пальцем дотронетесь до Каро, клянусь, я убью вас.
Дейрдре с ужасом смотрела, как хлыст для верховой езды в руке Рэтборна поднялся и опустился изо всей силы на плечо Армана. Она была уверена, что Арман сделает то же самое из естественного желания защитить себя, но он стоял как статуя. Лицо его помрачнело, губы побелели, а колени слегка задрожали и согнулись. Рэтборн снова поднял хлыст, и Дейрдре не раздумывая бросилась к нему и схватила за руку. В следующее мгновение она отлетела назад и зашаталась, потому что Рэтборн встряхнул ее с невероятной силой и хлыст невольно обжег ей щеку. Она споткнулась, и Арман поймал ее в свои объятия.
– Дейрдре! – раздался испуганный голос мужа, и она увидела протянутые к ней руки. Она отшатнулась, и Рэтборн резко отступил назад, будто ужаленный.
Его лицо медленно наливалось гневным румянцем. Он почувствовал себя преданным, как муж, пребывавший в блаженном неведении и внезапно узнавший, что жена наградила его рогами. Она бросилась на защиту Армана, как делала всегда, даже не попытавшись узнать, что произошло. Она была его женой, он боготворил ее, но жестокая правда заключалась в том, что ему никогда не суждено занять первое и главное место в ее жизни. Это место было прочно закреплено за Сен-Жаном.
Волна горечи и гнева поднялась внутри Рэтборна. Он смотрел на пару, с вызовом выступившую против него. Дейрдре слегка повернулась в объятиях Армана, будто ища у него защиты от разгневанного и склонного к насилию мужа. После той близости, которую они разделяли совсем недавно, этот жест показался Рэтборну последней каплей, переполнившей чашу его терпения.
Он смотрел на жену с молчаливой угрозой.
– Отойди от него, – коротко бросил он, – или, клянусь Господом, ты получишь порку, которой заслуживаешь.
– Ради всего святого, Гарет! – взмолился Гай Лэндрон, и Каро возобновила попытку высвободиться из его объятий.
– Во всем виновата я! – рыдала она. – Я последовала сюда за Арманом. Он предупреждал, чтобы я держалась подальше. Арман, скажи им всем ради Бога.
Арман махнул рукой, призывая ее молчать.
– Делайте со мной что хотите, – проговорил он сквозь зубы. – Но оставьте Дейрдре в покое. Я надеялся, что даже такой буйный человек, как вы, прежде подумает о состоянии жены.
– Нет, Арман, – перебила брата Дейрдре. – Он так не думает. Просто его вспыльчивый характер...
– Ради всего святого! Отойдешь ты от него? – взревел Рэтборн и качнулся вперед, намереваясь вырвать жену из объятий Армана.
Арман резким движением толкнул Дейрдре себе за спину и, глядя в гневные глаза графа, сказал язвительно:
– Можете выпороть меня, и покончим с этим. Оставьте в покое мою сестру.
– Арман, скажи им, что во всем виновата я, – в отчаянии выкрикнула леди Каро. – О, почему я не послушалась тебя?
– Не говори больше ничего, Каро. Мы поженимся, как только ты достигнешь совершеннолетия, как я и обещал, и ничто на свете не сможет нам помешать.
– Только через мой труп, – ответил Рэтборн ледяным тоном. – Неужели, выдумаете, я допущу, чтобы моя сестра вышла замуж за ни к чему не пригодного мальчишку, у которого к тому же нет ни гроша в кармане? Пока я жив, вам не удастся запустить свои жадные лапы в ее состояние!
Дейрдре не могла допустить, чтобы двое мужчин, которых она любила больше всех на свете, начали драться. Она стремительно рванулась вперед и встала между ними.
– Нет, – обратилась она к мужу с мольбой в голосе. – Ни один мужчина не стал бы оказывать ей внимание из-за денег.
Арман презрительно скривил рот:
– Я с легким сердцем уступаю вам состояние Каро. Если верить слухам, то вам потребуются все муслиновые тряпки, вплоть до носовых платков. Пребывание La Divine Дьюинтерс в Париже в прошлом месяце, как мне говорили, влетело вам в копеечку.
Глаза Дейрдре округлились, и она вопросительно посмотрела на Рэтборна.
– Миссис Дьюинтерс была в Париже? – тихо спросила она.
Рэтборн проигнорировал вопрос жены.
– Ди! О, Ди! Мне так жать. Я не хотел, чтобы ты узнала, – с несчастным видом проговорил Арман.
Дейрдре сделала суровое лицо и, презрительно окинув мужа с ног до головы, процедила сквозь зубы:
– Нет! И Рэтборн этого не хотел. Мне не следует удивляться.
В воздухе повисло грозовое молчание. Рэтборн и Дейрдре холодно смотрели друг на друга, затем Рэтборн перевел взгляд на Армана и, прищурившись, чеканно произнес:
– Похоже, вы замечательно информированы о моих перемещениях и образе жизни, Сен-Жан.
Дейрдре отвернулась от мужа.
– Хотелось бы мне знать, кто сообщил вам подобную ложь, – продолжал Рэтборн.
Арман не ответил, а обратился к Каро:
– Как-нибудь я дам тебе знать. Помни, что он не вправе заставить тебя выйти замуж ни за кого. Жди меня. Все образуется.
– И как вы предполагаете содержать жену? – насмешливо спросил Рэтборн.
– Он может располагать Марклиффом, – поспешила вмешаться Дейрдре, впервые озвучив мысль, которая уже несколько недель бродила у нее в голове. – Это хороший доход, Арман, – добавила она, заметив, что брат покачал головой.
– Не в этом дело, Ди. Просто...
– Просто Марклифф принадлежит мне, – закончил Рэтборн голосом, мягким как шелк.
Дейрдре смотрела на мужа так, будто он только что вышел на свет божий из темной пещеры.
– Он принадлежит мне, – возразила она твердым голосом.
– Так было до нашей свадьбы. Когда ты вышла за меня, все, чем ты владела, стало моим, даже твоя одежда. Ты поступила не слишком разумно, Ди. Тебе следовало настоять на брачном контракте и раздельном владении имуществом до вступления в брак. У тебя нет ничего. Ты нищая и зависишь от моей щедрости и доброй воли.
Помолчав, Рэтборн добавил совсем тихо:
– С твоей стороны было бы разумнее, если бы ты помнила об этом и научилась быть посговорчивее.
Гай Лэндрон, оказавшийся свидетелем этой сцены и наблюдавший за ней со все растущим нетерпением, внезапно взорвался:
– Гарет! Зачем ты это делаешь? Ты знаешь, что...
– Молчать! – загремел граф. – Когда мне потребуется узнать твое мнение, Лэндрон, я спрошу тебя. Не надо меня учить обращаться с моей женой.
– Отпусти нас, Рэтборн, – сказала Дейрдре голосом, лишенным выражения, а это было немалым достижением, учитывая, что она едва держалась на ногах от пережитых бурных эмоций, которые ей еще предстояло оценить.
Он сделал шаг, чтобы взять под уздцы свою лошадь, которую держал Гай.
– Запереть ее, – кратко распорядился он, легким движением руки указав на Каро, затем повернулся к Дейрдре и Арману и сказал, обращаясь к жене: – Ты носишь бремя, важное для дома Кавано, или забыла? Когда ты от него освободишься, посмотрим. Ты остаешься здесь. Что же касается Сен-Жана, он уедет, как только я решу, что с ним делать. А пока что им займется О'Тул. Он может перенести свои вещи в комнаты при конюшне и столоваться с грумами. Но если я еще хоть раз застану его с моей сестрой, изобью до полусмерти.
Рэтборн вскочил в седло и повернулся к Дейрдре:
– Не думай, что тебе удастся обласкать его и защитить от моего гнева. И, Ди, если через пять минут ты не появишься в замке Белмонт, последствия тебе едва ли понравятся.
Как только Рэтборн скрылся за деревьями, из Дейрдре будто ушло все мужество. Она чуть не упала на землю. Ни слез, ни сожалений у нее не было. Она опустила голову брату на плечо и неожиданно почувствовала себя успокоенной.
Никогда прежде в жизни Арман не давал ей утешения. Дейрдре подняла голову и с любопытством посмотрела на брата. В глазах его она заметила беспокойство.
– Он нашел вас с Каро, – констатировала Дейрдре.
– И подумал самое худшее, – добавил Арман с горечью.
– Он ошибся?
– Ошибся, – ответил Арман. – Но он ведь никогда не верил, что во мне есть что-то хорошее.
– Судя по твоему голосу, ты разочарован.
Арман неопределенно пожал плечами и уставился в пространство.
– Граф во многих отношениях заслуживает восхищения, и я им восхищаюсь. Мне казалось, что он стал ко мне теплее и снисходительнее. Если бы только Каро не была такой вспыльчивой и нетерпеливой, все могло бы сложиться иначе.
– Она упрямая и своевольная девушка.
– Я ее приручу и усмирю.
Арман был так уверен в себе, но Рэтборн никогда не допустит их брака. В прошлом Дейрдре ухитрялась так или иначе облегчить жизнь Армана. Но внезапно она почувствовала свое бессилие и неспособность управлять даже собственной жизнью, не говоря уже о том, чтобы улаживать дела других. Она отстранилась от Армана и села на сухую каменную изгородь, окружавшую кладбище. Брат не спеша последовал за ней.
– Что же делать? – спросила Дейрдре слабым, растерянным голосом. Раз они потеряли Марклифф, не осталось места, которое они могли бы назвать своим домом. – Мне нужно время, чтобы что-нибудь придумать.
– Нет, Ди. Я уже решил, что делать. У меня всего два пути. Как только я достигну совершеннолетия, а это произойдет в следующем месяце, я могу напомнить дяде Томасу о его предложении найти мне место в дипломатическом корпусе. И Аксбридж однажды говорил что-то о возможности сделать военную карьеру. Мне понравилось быть гусаром.
– Это требует денег. Ты же слышал, что сказал Рэтборн. Мы нищие.
– Я мог бы игрой в фараон за одну ночь заработать достаточно, чтобы купить должность. Не смотри на меня так, Ди. Право же, я потерял интерес к игре.
Дейрдре довольно долго смотрела на брата, будто увидела в нем что-то новое, и настроение у нее слегка поднялось.
– Тетя Розмари всегда говорила, что потребуется нечто ужасное, чтобы привести тебя в чувство. Она была права.
Армаи рассмеялся:
– Полагаю, эту перемену можно приписать влиянию Каро – она перевернула мою жизнь. Однако не могу сказать, что сожалею об этом. Как раз наоборот.
Дейрдре вдруг что-то вспомнила.
– Миссис Дьюинтерс. Откуда ты узнал, что она была в Париже?
– Мне написал Тони. Право же, мне жаль, Ди. Я бы вызвал Рэтборна, но он не примет моего вызова.
Арман с яростью пнул камень ногой, подбросив его вверх.
– Даже и не думай об этом!
– Нет, если говорить серьезно, мне бы не хотелось посягать на жизнь брата Каро, как бы он ни провоцировал меня. И все-таки я мог бы это сделать. Право, мог бы. Я готов.
– Нет. Слишком поздно говорить об этом. Рэтборн никогда не позволит мне уйти от него. Ты же слышал.
– Но, Ди...
– Нет! – возразила Дейрдре решительно. – У тебя своя жизнь. Ты часто говорил мне об этом. Я больше не могу тебе помочь. Поэтому добейся чего-нибудь сам и дай мне возможность гордиться тобой.
– Я и намерен это сделать. Приглядывай за Каро ради меня. Ей придется несладко.
Дейрдре сочувственно посмотрела на брата:
– Арман, неужели это надолго? Я хочу сказать, что ты столько раз влюблялся.
– О нет. Никогда в прошлом я не любил, – просто ответил Арман. – Мне только казалось, что люблю. Поверь мне, Ди. Мои чувства к Каро нечто совсем другое.
Дейрдре попыталась улыбнуться, но тотчас же болезненно поморщилась и осторожно дотронулась до щеки в том месте, где ее коснулся хлыст Рэтборна. Она знала, что муж не хотел причинить ей боль. Она в этом не сомневалась. Но его злобные нападки на брата – это совсем другое дело. Если бы она не вмешалась, неизвестно, как далеко завела бы Рэтборна его ярость. И он не стал оспаривать намек Армана на пребывание миссис Дьюинтерс в Париже. А потом еще Марклифф. Сознание не могло вместить всего произошедшего. Почему вдруг все разлетелось, хотя еще несколько часов назад между ними были мир и любовь? Все разбилось вдребезги, как стеклянный шарик, сброшенный своевольным ребенком со стены замка. Какой-то звук коснулся ее слуха, и Дейрдре обернулась.
Она увидела почтовую карету, покачивающуюся на дороге, и четверку лошадей. Карета повернула к замку и вскоре исчезла за деревьями.
– Гости, – заметил Арман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33