Jamais! Но он поставляет правдивую и подлинную информацию; Она изучена нашими собственными агентами – можно сказать, прочесана частым гребнем.
Мужчина подошел к окну и выглянул на улицу, однако в сгущающейся темноте мало что было видно. Он вернулся в комнату и сказал устало:
– Не сомневаюсь в том, что наш враг использует такие же методы, как и мы. Господи, после общения с этой мразью я чувствую себя грязным.
– Вы сочувствуете человеку, которого предали? – В голосе великана послышалось удивление.
– Сочувствую? Нет, не сочувствую. Мы все солдаты. И, как и у остальных, у нас нет выбора. Но меня тошнит, когда я вижу, что такая свинья, как эта, готова уничтожить человека, которому он недостоин завязать шнурки от ботинок. А теперь пора убираться отсюда, пока нас не засекли.
В закрытом наемном экипаже денди осторожно снял парик и избавился от краски, делавшей неузнаваемым его лицо. Когда двуколка покатила по Мейфэр, он постучал тростью в крышу. В одну минуту он избавился от попугаичьего наряда денди, скрывавшего его безупречный костюм, скроенный по моде, введенной арбитром по части моды мистером Джорджем Браммелом.
Он спрятал свою одежду под сиденье кеба и натянул на плечи плащ. Расплатившись с кебменом, человек направился по Пиккадилли к Сент-Джеймс-стрит. В кармане у него лежали деньги, он чувствовал себя удачливым и при мысли о Рэтборне не испытывал ни малейшего раскаяния.
Глава 15
Весна пришла в Брюссель рано. В воздухе стоял сладкий пьянящий аромат фиалок. В садах и парках эти маленькие пурпурные цветочки радовали глаз в изобилии. Столица Бельгии кишела людьми, и большинство приезжих, как и следовало ожидать, были англичане и чувствовали себя в относительной безопасности под охраной соотечественников, когда пришла весть о побеге Наполеона с Эльбы. Едва ли теперь оставался хоть один дом, куда бы принудительно не вселили на постой военных из объединенных сил союзников, а также обширного контингента вспомогательных войск. Ни один брюсселец не избежал соблюдения предписаний эдикта, включая представителей бельгийской аристократии, которой пришлось потесниться и предоставить значительную часть своих роскошных домов и шато для солдат и офицеров союзных армий. Впрочем, никто на это не жаловался, считая, что сетовать непатриотично. К тому же в городе ходили слухи о шпионах и предателях; поскольку многие брюссельцы прежде сражались за Наполеона, лояльность каждого могли поставить под вопрос, и рисковать захотели немногие.
Из-за нехватки частных апартаментов многим пришлось примириться с жизнью в отеле. Дамы Фентон, поначалу недовольные сообщением Томаса, что комнаты, которые смогли для них зарезервировать, находятся в отеле «Англетер» на улице Мадлен, вскоре оценили преимущества своего положения. Они оказались в центре событий. Общие комнаты и коридоры были всегда заполнены военными. Многие английские офицеры чувствовали себя здесь как дома. В отелях Брюсселя оказалось больше представителей высшего общества, чем в Лондоне. И это в разгар сезона! Атмосфера была приподнятой, а угроза нашествия Наполеона только добавляла веселого возбуждения.
Ежедневно прибывали все новые гости. Их словно магнитом тянуло туда, где вот-вот должна развернуться драма. Два величайших полководца, Веллингтон и Наполеон, готовились к предстоящей битве, которая могла изменить лицо и историю Европы навсегда. Оказаться в центре этого исторического события было настолько лестно и заманчиво, что, казалось, в Брюссель устремился весь мир и он стал центром Вселенной. Быть там в критический момент означало разделить общую судьбу, получить свою долю величия.
Вскоре Дейрдре поняла, что ее жизнь в Брюсселе ничем не отличается от жизни в Лондоне.
Март сменился апрелем, и Дейрдре окунулась во всевозможные светские развлечения. А таковых было множество.
Эта излишняя фривольность подействовала на нее и довела до желанного состояния: каждую ночь, добравшись в изнеможении до своей одинокой постели, она засыпала, едва голова касалась подушки. Однако сны не были подвластны железной воле, правившей мыслями в дневные часы, и по ночам Дейрдре посещали раздражавшие ее сны: она видела единственного человека на свете, которого хотела бы навсегда вычеркнуть из своей жизни.
За подавленностью обычно следовал испуг, и несколько раз ей казалось, что она замечала Рэтборна в толпе.
Когда Дейрдре впервые увидела его, он, одетый в синий с серебром мундир Седьмого гусарского полка, катался верхом в парке в обществе самого герцога Веллингтона. Вскоре после этого ей показалось, что она снова заметила графа в вестибюле отеля «Англетер». Дейрдре завернула за угол и остановилась на полпути, когда заметила мускулистые плечи, показавшиеся ей очень знакомыми. Мужчина стоял возле конторки регистратора и разговаривал с клерками, однако было слишком много народу и Дейрдре не смогла хорошенько разглядеть его.
Она уже хотела было повернуться и бежать в свой номер, но тут клерк отеля поднял голову и заметил ее. Через несколько минут человек, похожий на Рэтборна, не спеша вышел из парадной двери и спустился по ступенькам вниз. На этот раз он был не в мундире.
От клерка отеля Дейрдре узнала, что имя джентльмена мистер Деннисон и что он наводил справки о своем брате, которого потерял, когда они въезжали в город. Дейрдре несколько успокоилась и принялась бранить себя за свои фантазии, которые всегда дорого обходились ей.
Все последующие дни Дейрдре никак не могла избавиться от ощущения, что Рэтборн находится в Брюсселе. Ей казалось, что за ней все время следят. Когда она высказала свои подозрения Арману, он воспринял их со смехом и почти убедил сестру в том, что она страдает манией преследования. Он заметил также, что если бы даже Рэтборн и находился в Брюсселе, что маловероятно, поскольку нынешний бальный сезон был первым для леди Каро, то он поспешил бы присоединиться к своему полку.
Доводы Армана показались Дейрдре убедительными, она попыталась заглушить свои страхи, однако брата все же предупредила быть начеку. Арман согласился, но с такой неохотой, что Дейрдре поняла: он не видел в графе никакой угрозы. Это ее обеспокоило еще и потому, что Арман отдалился от нее за те несколько недель, что они пробыли в Брюсселе. Он проводил время с группой молодых людей, которые, по ее мнению, вели разгульный образ жизни.
Очень быстро Арман убедился в том, что игорные дома Брюсселя, как и злачные места Лондона, могут служить прекрасным источником дохода для молодого человека, вынужденного зарабатывать на жизнь. Когда он в конце концов выехал из отеля «Англетер», чтобы поселиться с молодым человеком по имени Стоунхаус, приятным юношей с точно такими же наклонностями, как у Армана, Дейрдре погрузилась в глубокую печаль.
В ту минуту, когда она ломала голову над тем, как внушить своему бесшабашному братцу мысль о неправедности его жизни, вдруг послышалось громыхание экипажа у парадного подъезда отеля. Хлопнула дверь, а затем раздался добродушный мужской смех. Вестибюль отеля был почти пуст, и Дейрдре, сидевшая в кожаном кресле у стены и ожидавшая, пока спустится тетка и они вместе отправятся по магазинам, чувствовала себя как в витрине. Она потянулась за лежавшей рядом газетой и притворилась, что внимательно читает.
В отель вошла группа молодых мужчин. Некоторые из них были в ярких мундирах цветов своего полка, остальные же одеты по самой последней моде. Они направились к регистрационной стойке и принялись довольно громко, но любезно требовать, чтобы им показали покои, отведенные для лорда Аксбриджа. Услышав знакомое имя, Дейрдре выглянула Из-за газеты, и от неожиданного волнения у нее перехватило дух. Лицо стало таким же белым, как муслиновое выходное платье.
Среди молодых людей Дейрдре безошибочно узнала графа Рэтборна. Он не заметил ее, и Дейрдре поспешила закрыться газетой. Ни за какие сокровища в мире она не согласилась бы еще раз посмотреть в их направлении. С замиранием сердца она ждала момента, когда гул голосов станет тише, – молодые люди поднимались вверх по лестнице. Дейрдре поправила волосы дрожащей рукой и с облегчением вздохнула.
Знакомый низкий голос, раздавшийся за спиной, заставил ее от неожиданности вздрогнуть и вскочить на ноги. Газета выпала из рук. Рэтборн наклонился и поднял ее.
– Я не знал, что вы так хорошо знакомы с немецким, – проговорил он мягко.
– Что? – переспросила Дейрдре, едва осознавая обрушившуюся на нее неприятность.
Граф насмешливо улыбнулся:
– Это немецкая газета, и я заметил, что...
– Да! Я поняла, что вы сказали. Это язык, которым я надеюсь овладеть, – договорила за него Дейрдре.
Они стояли и довольно долго молча смотрели друг на друга. Наконец Рэтборн открыл было рот, чтобы что-то сказать, но голос с лестницы оборвал его:
– Рэтборн! Вот ты где! А я-то думал, куда ты сбежал. О, вижу, что чему-то помешал.
Незнакомец подошел к ним и остановился рядом с Рэтборном – стройный, худощавый человек. Дейрдре подумала, что он моложе Рэтборна, но не более чем на год или два. Лицо молодого человека показалось ей скорее приятным, чем красивым. Но особенно выразительными были глаза, небесно-голубые. В них отражались живость ума и проницательность. Глядя на его алый с золотом мундир офицера британского штаба, Дейрдре пришла к заключению, что это один из приписанных к Аксбриджу адъютантов. На лоб молодого человека упал локон светлых волос, он тряхнул головой и посмотрел на Дейрдре внимательно и немного задумчиво.
– Гарет? – обратился он к Рэтборну и улыбнулся Дейрдре.
– Мисс Фентон, разрешите представить вам капитана Родерика Огилви из отряда конных гвардейцев, – процедил сквозь зубы Рэтборн, растягивая слова и неприветливо глядя на друга.
Капитан Огилви вопросительно поднял бровь в ответ на выразительный взгляд Рэтборна, а затем сказал, обращаясь к Дейрдре, что рад знакомству с ней.
– Я правильно поняла, лорд Аксбридж поселится в этом отеле? – спросила Дейрдре после неловкой паузы. – Я предположила, что, раз он второй по значимости после Веллингтона, ему следовало бы расположиться в более роскошных апартаментах, а лучше всего – на частной квартире.
– Вы предположили правильно, – ответил Огилви. – Наш командир прибыл в Брюссель вчера и весьма удобно устроился на частной квартире, но, когда услышал, что этот дом принадлежит бельгийским маркизу и маркизе, которые были вынуждены переселиться на верхний этаж, чтобы он мог расположиться с большим комфортом, предпочел поискать комнаты в одном из отелей.
– И случайно выбрал отель «Англетер»? – спросила Дейрдре, метнув быстрый взгляд на графа.
– Совершенно случайно! – поспешно ответил Рэтборн.
– Но, Рэтборн, разве ты не посоветовал... – начал было капитан, но Рэтборн вежливо, но твердо перебил его:
– Капитан Огилви, не окажете ли любезность сообщить остальным, что я сейчас буду? Должно быть, они недоумевают, отчего я задержался.
– Вы ставите меня на место, подобающее моему положению, майор? – спросил Огилви удивленно.
Рэтборн улыбнулся:
– А вы как думаете, капитан?
– Думаю, что когда в следующий раз я встречу мисс Фентон, то постараюсь сделать так, чтобы офицеров старше меня по званию не оказалось рядом и чтобы они не отдавали мне приказов. Мэм...
Огилви коротко кивнул Дейрдре, разочарованно улыбнулся и оставил их наедине.
– Сядьте, Дейрдре. Рэтборн заметил непокорность в ее взгляде и повторил еще более твердо:
– Я сказал, сядьте. Она послушно села и проговорила довольно небрежно:
– Значит, это не ошибка. Я видела вас в городе, а также в вестибюле отеля и других местах.
– А я-то воображал, что вел себя как эталон скромности, – насмешливо заметил граф. – Я в Брюсселе временно. Не стоит заводить беседу здесь. Мы поговорим наедине, без свидетелей. Полагаю, и вы хотите того же.
Дейрдре слегка покраснела и, покорно взяв графа под руку, вышла на улицу.
– Я не стану извиняться за то, что занимался с вами любовью. Вы желали меня, и я сделал вам приятное, – продолжил Рэтборн.
– Вы сделали мне приятное? – изумленно переспросила Дейрдре.
– Конечно. Ваше сопротивление было лишь данью условностям, и мы оба знаем это. Я сожалею лишь о том, что для этой цели вы выбрали меня. Вы использовали меня, как мужчина использует уличную женщину. Вы получили удовольствие, а потом бросили меня.
– Понимаю, – проговорила Дейрдре ледяным тоном. – Значит, это мне следует просить у вас прощения?
– Я готов принять ваши извинения.
– Вы готовы принять мои...
– Однако, – продолжал Рэтборн, не обращая внимания на слова Дейрдре, – вы оказали мне услугу, хотя, может быть, и не понимали этого. Вы излечили меня от увлечения, ставшего отравой моей жизни с самого первого раза, как я увидел вас. Вы удивлены, но это правда. Я вообразил, что влюблен в вас, и думал так довольно долго. Это стало для меня почти привычкой. Но, к счастью, я с ней справился. Вы не для меня. Мужчине требуется от жены нечто большее, чем страсть.
Рэтборн говорил вежливым тоном, но слова его жгли Дейрдре огнем.
– Ее очень легко купить за пару побрякушек. А чего нельзя купить, так это уважения женщины, доверия, верности и ее сердца. Вы красивая женщина, мисс Фентон, но я ухожу, говоря, что в этом прекрасном теле находится железное сердце.
Дейрдре возмутилась. Она остановилась и смерила графа гневным взглядом.
– В таком случае вам следует поблагодарить меня, лорд Рэтборн, за то, что я излечила вас от глупости. Похоже, для вас это счастливое избавление.
– Разве? – процедил граф сквозь зубы и с силой сжал ее локоть. – В этом вопросе мне требуется подтверждение. Если в ближайшем будущем я соберусь жениться, то должен знать, что у вас нет ко мне претензий.
В конце мощеной площадки располагался небольшой, обнесенный стеной садик, принадлежавший отелю. Рэтборн провел Дейрдре через ворота к деревьям, только начинавшим покрываться листвой. Дейрдре почувствовала некоторое беспокойство, заметив, что они оказались в уединении.
– У меня нет к вам претензий, – холодно проговорила она. Граф не отводил взгляда от Дейрдре, и она вдруг, догадавшись, о чем он хотел спросить, стыдливо покраснела.
– Нет, я не беременна, – произнесла Дейрдре решительно сквозь зубы. – И даже если бы была, я не обратилась бы к вам за помощью и состраданием.
– Даже бестрепетная мисс Фентон содрогнулась бы, если бы оказалось, что она обременена моим побочным отпрыском, – ответил Рэтборн с убийственным спокойствием.
– Вашим побочным отпрыском? Хотите сказать, бастардом? И сколько несчастных женщин вы опозорили таким обазом?
Брови графа поднялись, выражая некоторое изумление, будто его покоробили грубые вопросы Дейрдре, но он улыбнулся как ни в чем не бывало и сказал:
– По-моему, ни одной.
Дейрдре сочла его напускное равнодушие в высшей степени оскорбительным и лихорадочно стала соображать, как бы вывести его из равновесия.
– В моем случае, – проговорила она, стараясь своим тоном выказать как можно больше презрения, – вы можете не беспокоиться. Вы вполне могли одарить меня ребенком, однако неужели вы всерьез полагаете, что я позволила бы вам быть отцом моего младенца? – Она сделала движение, намереваясь уйти, но Рэтборн удержал ее.
– Есть еще одно обязательство, которое честь обязывает меня выполнить. Это опекунство над вашим братом. Или вы забыли, что он мой подопечный?
Дейрдре слушала графа, не делая попытки вырваться.
– Но сейчас это не имеет значения. С какой стати вам брать Армана под опеку?
– Решительно это не имеет значения теперь, когда вы отказались быть моей женой. Однако я взялся за это в полной уверенности, что выполняю свой долг и беру на себя ответственность. И вы в этом случае ни при чем. Предупреждаю, что я не потерплю вашего вмешательства.
– Но мальчик не...
– Арман не мальчик. Он мужчина. О, Дейрдре, почему у вас такой убитый вид? Надвигается война, и сейчас у меня более чем достаточно забот. Кто знает, возможно, я не переживу грядущей битвы. Тогда всем вашим неприятностям придет конец. Но если я останусь жив, не впадайте в заблуждение: Сен-Жан найдет во мне сурового опекуна.
Мысль о том, что Дейрдре может желать ему смерти, казалась Рэтборну тягчайшим оскорблением. Ему тотчас же вспомнились слова, брошенные ею перед тем, как он отправился в Испанию: «Надеюсь, что шальная пуля вас найдет и вы никогда не вернетесь».
Если он хотел отплатить ей, то сделал это сейчас наилучшим образом.
– Вы можете быть очень жестоким, – проговорила Дейрдре упавшим голосом.
– Я мог предвидеть ваши слова. Сен-Жана вы холили, лелеяли и испортили так, что вряд ли его можно исправить. Несомненно, что вокруг него постоянно шуршали женские нижние юбки. И дисциплина, в какой бы форме она ни выражалась, будет воспринята им как свидетельство моей извращенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Мужчина подошел к окну и выглянул на улицу, однако в сгущающейся темноте мало что было видно. Он вернулся в комнату и сказал устало:
– Не сомневаюсь в том, что наш враг использует такие же методы, как и мы. Господи, после общения с этой мразью я чувствую себя грязным.
– Вы сочувствуете человеку, которого предали? – В голосе великана послышалось удивление.
– Сочувствую? Нет, не сочувствую. Мы все солдаты. И, как и у остальных, у нас нет выбора. Но меня тошнит, когда я вижу, что такая свинья, как эта, готова уничтожить человека, которому он недостоин завязать шнурки от ботинок. А теперь пора убираться отсюда, пока нас не засекли.
В закрытом наемном экипаже денди осторожно снял парик и избавился от краски, делавшей неузнаваемым его лицо. Когда двуколка покатила по Мейфэр, он постучал тростью в крышу. В одну минуту он избавился от попугаичьего наряда денди, скрывавшего его безупречный костюм, скроенный по моде, введенной арбитром по части моды мистером Джорджем Браммелом.
Он спрятал свою одежду под сиденье кеба и натянул на плечи плащ. Расплатившись с кебменом, человек направился по Пиккадилли к Сент-Джеймс-стрит. В кармане у него лежали деньги, он чувствовал себя удачливым и при мысли о Рэтборне не испытывал ни малейшего раскаяния.
Глава 15
Весна пришла в Брюссель рано. В воздухе стоял сладкий пьянящий аромат фиалок. В садах и парках эти маленькие пурпурные цветочки радовали глаз в изобилии. Столица Бельгии кишела людьми, и большинство приезжих, как и следовало ожидать, были англичане и чувствовали себя в относительной безопасности под охраной соотечественников, когда пришла весть о побеге Наполеона с Эльбы. Едва ли теперь оставался хоть один дом, куда бы принудительно не вселили на постой военных из объединенных сил союзников, а также обширного контингента вспомогательных войск. Ни один брюсселец не избежал соблюдения предписаний эдикта, включая представителей бельгийской аристократии, которой пришлось потесниться и предоставить значительную часть своих роскошных домов и шато для солдат и офицеров союзных армий. Впрочем, никто на это не жаловался, считая, что сетовать непатриотично. К тому же в городе ходили слухи о шпионах и предателях; поскольку многие брюссельцы прежде сражались за Наполеона, лояльность каждого могли поставить под вопрос, и рисковать захотели немногие.
Из-за нехватки частных апартаментов многим пришлось примириться с жизнью в отеле. Дамы Фентон, поначалу недовольные сообщением Томаса, что комнаты, которые смогли для них зарезервировать, находятся в отеле «Англетер» на улице Мадлен, вскоре оценили преимущества своего положения. Они оказались в центре событий. Общие комнаты и коридоры были всегда заполнены военными. Многие английские офицеры чувствовали себя здесь как дома. В отелях Брюсселя оказалось больше представителей высшего общества, чем в Лондоне. И это в разгар сезона! Атмосфера была приподнятой, а угроза нашествия Наполеона только добавляла веселого возбуждения.
Ежедневно прибывали все новые гости. Их словно магнитом тянуло туда, где вот-вот должна развернуться драма. Два величайших полководца, Веллингтон и Наполеон, готовились к предстоящей битве, которая могла изменить лицо и историю Европы навсегда. Оказаться в центре этого исторического события было настолько лестно и заманчиво, что, казалось, в Брюссель устремился весь мир и он стал центром Вселенной. Быть там в критический момент означало разделить общую судьбу, получить свою долю величия.
Вскоре Дейрдре поняла, что ее жизнь в Брюсселе ничем не отличается от жизни в Лондоне.
Март сменился апрелем, и Дейрдре окунулась во всевозможные светские развлечения. А таковых было множество.
Эта излишняя фривольность подействовала на нее и довела до желанного состояния: каждую ночь, добравшись в изнеможении до своей одинокой постели, она засыпала, едва голова касалась подушки. Однако сны не были подвластны железной воле, правившей мыслями в дневные часы, и по ночам Дейрдре посещали раздражавшие ее сны: она видела единственного человека на свете, которого хотела бы навсегда вычеркнуть из своей жизни.
За подавленностью обычно следовал испуг, и несколько раз ей казалось, что она замечала Рэтборна в толпе.
Когда Дейрдре впервые увидела его, он, одетый в синий с серебром мундир Седьмого гусарского полка, катался верхом в парке в обществе самого герцога Веллингтона. Вскоре после этого ей показалось, что она снова заметила графа в вестибюле отеля «Англетер». Дейрдре завернула за угол и остановилась на полпути, когда заметила мускулистые плечи, показавшиеся ей очень знакомыми. Мужчина стоял возле конторки регистратора и разговаривал с клерками, однако было слишком много народу и Дейрдре не смогла хорошенько разглядеть его.
Она уже хотела было повернуться и бежать в свой номер, но тут клерк отеля поднял голову и заметил ее. Через несколько минут человек, похожий на Рэтборна, не спеша вышел из парадной двери и спустился по ступенькам вниз. На этот раз он был не в мундире.
От клерка отеля Дейрдре узнала, что имя джентльмена мистер Деннисон и что он наводил справки о своем брате, которого потерял, когда они въезжали в город. Дейрдре несколько успокоилась и принялась бранить себя за свои фантазии, которые всегда дорого обходились ей.
Все последующие дни Дейрдре никак не могла избавиться от ощущения, что Рэтборн находится в Брюсселе. Ей казалось, что за ней все время следят. Когда она высказала свои подозрения Арману, он воспринял их со смехом и почти убедил сестру в том, что она страдает манией преследования. Он заметил также, что если бы даже Рэтборн и находился в Брюсселе, что маловероятно, поскольку нынешний бальный сезон был первым для леди Каро, то он поспешил бы присоединиться к своему полку.
Доводы Армана показались Дейрдре убедительными, она попыталась заглушить свои страхи, однако брата все же предупредила быть начеку. Арман согласился, но с такой неохотой, что Дейрдре поняла: он не видел в графе никакой угрозы. Это ее обеспокоило еще и потому, что Арман отдалился от нее за те несколько недель, что они пробыли в Брюсселе. Он проводил время с группой молодых людей, которые, по ее мнению, вели разгульный образ жизни.
Очень быстро Арман убедился в том, что игорные дома Брюсселя, как и злачные места Лондона, могут служить прекрасным источником дохода для молодого человека, вынужденного зарабатывать на жизнь. Когда он в конце концов выехал из отеля «Англетер», чтобы поселиться с молодым человеком по имени Стоунхаус, приятным юношей с точно такими же наклонностями, как у Армана, Дейрдре погрузилась в глубокую печаль.
В ту минуту, когда она ломала голову над тем, как внушить своему бесшабашному братцу мысль о неправедности его жизни, вдруг послышалось громыхание экипажа у парадного подъезда отеля. Хлопнула дверь, а затем раздался добродушный мужской смех. Вестибюль отеля был почти пуст, и Дейрдре, сидевшая в кожаном кресле у стены и ожидавшая, пока спустится тетка и они вместе отправятся по магазинам, чувствовала себя как в витрине. Она потянулась за лежавшей рядом газетой и притворилась, что внимательно читает.
В отель вошла группа молодых мужчин. Некоторые из них были в ярких мундирах цветов своего полка, остальные же одеты по самой последней моде. Они направились к регистрационной стойке и принялись довольно громко, но любезно требовать, чтобы им показали покои, отведенные для лорда Аксбриджа. Услышав знакомое имя, Дейрдре выглянула Из-за газеты, и от неожиданного волнения у нее перехватило дух. Лицо стало таким же белым, как муслиновое выходное платье.
Среди молодых людей Дейрдре безошибочно узнала графа Рэтборна. Он не заметил ее, и Дейрдре поспешила закрыться газетой. Ни за какие сокровища в мире она не согласилась бы еще раз посмотреть в их направлении. С замиранием сердца она ждала момента, когда гул голосов станет тише, – молодые люди поднимались вверх по лестнице. Дейрдре поправила волосы дрожащей рукой и с облегчением вздохнула.
Знакомый низкий голос, раздавшийся за спиной, заставил ее от неожиданности вздрогнуть и вскочить на ноги. Газета выпала из рук. Рэтборн наклонился и поднял ее.
– Я не знал, что вы так хорошо знакомы с немецким, – проговорил он мягко.
– Что? – переспросила Дейрдре, едва осознавая обрушившуюся на нее неприятность.
Граф насмешливо улыбнулся:
– Это немецкая газета, и я заметил, что...
– Да! Я поняла, что вы сказали. Это язык, которым я надеюсь овладеть, – договорила за него Дейрдре.
Они стояли и довольно долго молча смотрели друг на друга. Наконец Рэтборн открыл было рот, чтобы что-то сказать, но голос с лестницы оборвал его:
– Рэтборн! Вот ты где! А я-то думал, куда ты сбежал. О, вижу, что чему-то помешал.
Незнакомец подошел к ним и остановился рядом с Рэтборном – стройный, худощавый человек. Дейрдре подумала, что он моложе Рэтборна, но не более чем на год или два. Лицо молодого человека показалось ей скорее приятным, чем красивым. Но особенно выразительными были глаза, небесно-голубые. В них отражались живость ума и проницательность. Глядя на его алый с золотом мундир офицера британского штаба, Дейрдре пришла к заключению, что это один из приписанных к Аксбриджу адъютантов. На лоб молодого человека упал локон светлых волос, он тряхнул головой и посмотрел на Дейрдре внимательно и немного задумчиво.
– Гарет? – обратился он к Рэтборну и улыбнулся Дейрдре.
– Мисс Фентон, разрешите представить вам капитана Родерика Огилви из отряда конных гвардейцев, – процедил сквозь зубы Рэтборн, растягивая слова и неприветливо глядя на друга.
Капитан Огилви вопросительно поднял бровь в ответ на выразительный взгляд Рэтборна, а затем сказал, обращаясь к Дейрдре, что рад знакомству с ней.
– Я правильно поняла, лорд Аксбридж поселится в этом отеле? – спросила Дейрдре после неловкой паузы. – Я предположила, что, раз он второй по значимости после Веллингтона, ему следовало бы расположиться в более роскошных апартаментах, а лучше всего – на частной квартире.
– Вы предположили правильно, – ответил Огилви. – Наш командир прибыл в Брюссель вчера и весьма удобно устроился на частной квартире, но, когда услышал, что этот дом принадлежит бельгийским маркизу и маркизе, которые были вынуждены переселиться на верхний этаж, чтобы он мог расположиться с большим комфортом, предпочел поискать комнаты в одном из отелей.
– И случайно выбрал отель «Англетер»? – спросила Дейрдре, метнув быстрый взгляд на графа.
– Совершенно случайно! – поспешно ответил Рэтборн.
– Но, Рэтборн, разве ты не посоветовал... – начал было капитан, но Рэтборн вежливо, но твердо перебил его:
– Капитан Огилви, не окажете ли любезность сообщить остальным, что я сейчас буду? Должно быть, они недоумевают, отчего я задержался.
– Вы ставите меня на место, подобающее моему положению, майор? – спросил Огилви удивленно.
Рэтборн улыбнулся:
– А вы как думаете, капитан?
– Думаю, что когда в следующий раз я встречу мисс Фентон, то постараюсь сделать так, чтобы офицеров старше меня по званию не оказалось рядом и чтобы они не отдавали мне приказов. Мэм...
Огилви коротко кивнул Дейрдре, разочарованно улыбнулся и оставил их наедине.
– Сядьте, Дейрдре. Рэтборн заметил непокорность в ее взгляде и повторил еще более твердо:
– Я сказал, сядьте. Она послушно села и проговорила довольно небрежно:
– Значит, это не ошибка. Я видела вас в городе, а также в вестибюле отеля и других местах.
– А я-то воображал, что вел себя как эталон скромности, – насмешливо заметил граф. – Я в Брюсселе временно. Не стоит заводить беседу здесь. Мы поговорим наедине, без свидетелей. Полагаю, и вы хотите того же.
Дейрдре слегка покраснела и, покорно взяв графа под руку, вышла на улицу.
– Я не стану извиняться за то, что занимался с вами любовью. Вы желали меня, и я сделал вам приятное, – продолжил Рэтборн.
– Вы сделали мне приятное? – изумленно переспросила Дейрдре.
– Конечно. Ваше сопротивление было лишь данью условностям, и мы оба знаем это. Я сожалею лишь о том, что для этой цели вы выбрали меня. Вы использовали меня, как мужчина использует уличную женщину. Вы получили удовольствие, а потом бросили меня.
– Понимаю, – проговорила Дейрдре ледяным тоном. – Значит, это мне следует просить у вас прощения?
– Я готов принять ваши извинения.
– Вы готовы принять мои...
– Однако, – продолжал Рэтборн, не обращая внимания на слова Дейрдре, – вы оказали мне услугу, хотя, может быть, и не понимали этого. Вы излечили меня от увлечения, ставшего отравой моей жизни с самого первого раза, как я увидел вас. Вы удивлены, но это правда. Я вообразил, что влюблен в вас, и думал так довольно долго. Это стало для меня почти привычкой. Но, к счастью, я с ней справился. Вы не для меня. Мужчине требуется от жены нечто большее, чем страсть.
Рэтборн говорил вежливым тоном, но слова его жгли Дейрдре огнем.
– Ее очень легко купить за пару побрякушек. А чего нельзя купить, так это уважения женщины, доверия, верности и ее сердца. Вы красивая женщина, мисс Фентон, но я ухожу, говоря, что в этом прекрасном теле находится железное сердце.
Дейрдре возмутилась. Она остановилась и смерила графа гневным взглядом.
– В таком случае вам следует поблагодарить меня, лорд Рэтборн, за то, что я излечила вас от глупости. Похоже, для вас это счастливое избавление.
– Разве? – процедил граф сквозь зубы и с силой сжал ее локоть. – В этом вопросе мне требуется подтверждение. Если в ближайшем будущем я соберусь жениться, то должен знать, что у вас нет ко мне претензий.
В конце мощеной площадки располагался небольшой, обнесенный стеной садик, принадлежавший отелю. Рэтборн провел Дейрдре через ворота к деревьям, только начинавшим покрываться листвой. Дейрдре почувствовала некоторое беспокойство, заметив, что они оказались в уединении.
– У меня нет к вам претензий, – холодно проговорила она. Граф не отводил взгляда от Дейрдре, и она вдруг, догадавшись, о чем он хотел спросить, стыдливо покраснела.
– Нет, я не беременна, – произнесла Дейрдре решительно сквозь зубы. – И даже если бы была, я не обратилась бы к вам за помощью и состраданием.
– Даже бестрепетная мисс Фентон содрогнулась бы, если бы оказалось, что она обременена моим побочным отпрыском, – ответил Рэтборн с убийственным спокойствием.
– Вашим побочным отпрыском? Хотите сказать, бастардом? И сколько несчастных женщин вы опозорили таким обазом?
Брови графа поднялись, выражая некоторое изумление, будто его покоробили грубые вопросы Дейрдре, но он улыбнулся как ни в чем не бывало и сказал:
– По-моему, ни одной.
Дейрдре сочла его напускное равнодушие в высшей степени оскорбительным и лихорадочно стала соображать, как бы вывести его из равновесия.
– В моем случае, – проговорила она, стараясь своим тоном выказать как можно больше презрения, – вы можете не беспокоиться. Вы вполне могли одарить меня ребенком, однако неужели вы всерьез полагаете, что я позволила бы вам быть отцом моего младенца? – Она сделала движение, намереваясь уйти, но Рэтборн удержал ее.
– Есть еще одно обязательство, которое честь обязывает меня выполнить. Это опекунство над вашим братом. Или вы забыли, что он мой подопечный?
Дейрдре слушала графа, не делая попытки вырваться.
– Но сейчас это не имеет значения. С какой стати вам брать Армана под опеку?
– Решительно это не имеет значения теперь, когда вы отказались быть моей женой. Однако я взялся за это в полной уверенности, что выполняю свой долг и беру на себя ответственность. И вы в этом случае ни при чем. Предупреждаю, что я не потерплю вашего вмешательства.
– Но мальчик не...
– Арман не мальчик. Он мужчина. О, Дейрдре, почему у вас такой убитый вид? Надвигается война, и сейчас у меня более чем достаточно забот. Кто знает, возможно, я не переживу грядущей битвы. Тогда всем вашим неприятностям придет конец. Но если я останусь жив, не впадайте в заблуждение: Сен-Жан найдет во мне сурового опекуна.
Мысль о том, что Дейрдре может желать ему смерти, казалась Рэтборну тягчайшим оскорблением. Ему тотчас же вспомнились слова, брошенные ею перед тем, как он отправился в Испанию: «Надеюсь, что шальная пуля вас найдет и вы никогда не вернетесь».
Если он хотел отплатить ей, то сделал это сейчас наилучшим образом.
– Вы можете быть очень жестоким, – проговорила Дейрдре упавшим голосом.
– Я мог предвидеть ваши слова. Сен-Жана вы холили, лелеяли и испортили так, что вряд ли его можно исправить. Несомненно, что вокруг него постоянно шуршали женские нижние юбки. И дисциплина, в какой бы форме она ни выражалась, будет воспринята им как свидетельство моей извращенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33