Он убил Батиста Лайтбоди!
Эли уже забыл о шляпе и в отчаянии взирал на бездыханного человека.
«Он не может умереть! Не может! Я никогда не смогу сказать ему…»
– Он жив.
Молодой человек не сразу понял, о чем говорит Калеб. Негр оттолкнул его, вытащил у Лайта нож и разрезал замшевую рубашку.
– Сомневаюсь! – Поль безрезультатно пытался нащупать пульс у Лайта на шее.
Калеб прижался ухом к груди метиса.
– Он не умер! Эта дырка не могла убить его так быстро. – Негр указал на отверстие от пули. Калеб приподнял Лайту голову: затылок оказался в крови. – Он стукнулся головой вон о тот камень. Вот это могло его убить.
– Он не умер? – хрипло прошептал Эли.
– Почти умер. Теряет кровь. Может быстро умереть.
– Надо остановить кровь! – Эли сорвал с себя рубашку, оторвал рукав и протянул его Калебу. – Клянусь, я не знал… – Эли прикусил губу. – Господи Иисусе! Что я наделал! – Нам надо отнести его домой, к мадам.
Рукав обмотали вокруг головы Лайта, грудь перевязали рубашкой.
Поль посмотрел на посеревшее лицо друга. Он еще никогда не видел его таким – даже в тот день, когда ему не удалось спасти троих детишек из-под обрушившейся верфи. А ведь его потом несколько месяцев мучили кошмары!
– Можно сделать носилки…
– Некогда. Калеб его понесет, – решительно сказал негр.
– Возьми ружья, Эли.
Но швед не слышал, а продолжал тупо смотреть на Лайта.
– Эли! – повторил Поль. Молодой человек взглянул на друга. – Возьми ружья!
– Что теперь будет с Мэгги?
– Я соберу инструменты. Калеб понесет Лайта, а мы – все остальное. Эли! – Поль тряхнул друга за плечо. – Шевелись, Эли.
Более длинной мили Нильсену проходить еще не случалось. Через каждые два шага он предлагал помочь Калебу нести Лайта – и каждый раз негр качал головой. Наконец швед отстал. Конечно, Калеб просто жалеет его, негодяя и убийцу. И напрасно. На него сейчас надо взвалить не один труп, а сотню и заставить таскать их всю жизнь.
Когда подошли к ферме, Поль отвел Макмиллана в сторону, чтобы поговорить с ним. Калеб сразу понес раненого в больничную пристройку. Эли на одеревеневших ногах последовал за ним.
– Где Мэгги?
– Я видел, как они с Би шли к погребу, но… Нильсен поставил ружья и вышел. И тут же увидел Мэгги. Улыбаясь, она побежала к нему.
– Эли! Где твоя рубаха? Сейчас же не лето! Швед смотрел на Мэгги. Как же все-таки она прекрасна! Глаза сияют, щеки раскраснелись, алые губы улыбаются… Через мгновение от этой красоты не останется и следа.
– Мэгги, пойдем…
– Ты замерзнешь! И заболеешь! Почему ты весь вспотел, Эли?
– Мэгги… произошло несчастье.
– У тебя неприятности? – Не получив от Эли ответа, Мэгги схватила его за руку. – С кем несчастье, Эли? – В ее глазах появился страх, – Кто? – беззвучно спросила она.
– Лайт.
– Что? – Губы Мэгги двигались, но голоса не было.
– Бо… боюсь, что… Миз Мак…
– Нет! – И опять только по движению губ Эли понял, что она сказала.
– Он… ранен… пулей.
– С Лайтом ничего не случилось! Ты лжешь, Эли! Ты лжец! – закричала Мэгги. – С Лайтом все в порядке!
Она оттолкнула Нильсена и бросилась к пристройке. Но Поль преградил ей дорогу.
– Пусти! – Кулачком красавица ударила Дешанеля в грудь.
– Не надо вырываться, кочерыжка. Ему поможет миз Мак.
Мэгги вывернулась и вбежала в комнату. Эй и миссис Макмиллан склонились над Лайтом. Мэгги увидела кровь на груди своего возлюбленного и окровавленную тряпку, которой была обмотана его голова. И она женщина завыла. Так, как воют волки на луну. В отчаянии. Без надежды. Как воют вожаки стаи, поющие свою последнюю песнь. Песнь смерти.
Стоявший за дверью Эли зажал уши руками.
– Клянусь всеми святыми, – бормотал Нильсен, – я не знал, что это он. Я видел только дуло ружья. Я понимаю, он собирался выстрелить в индейца – в того, которого убил ты. Но в тот момент мне показалось, что… он – один из них.
Поль, услышав слова друга, положил ему руку на плечо.
– Это был несчастный случай. Никто не станет тебя винить.
– Мэгги станет.
– Придется подождать и посмотреть, mon ami. Может быть, Лайт не умрет.
Мэгги перестала голосить. Теперь из пристройки слышны были только всхлипывания. Но и эти звуки резали сердце Эли словно острым ножом. Швед подошел к ограде. Ему было тошно. Вдруг чья-то теплая рука тронула его за плечо.
– Хочешь заболеть? – Сзади Нильсена стояла Эй.
– Как он?
– Не знаю. Рана сквозная, так что ма не пришлось вытаскивать пулю. Когда ма спросила, из чего он ранен, Калеб сказал – из пистолета. Если бы выстрел был ружейный, его бы разорвало на куски.
– Я стрелял не в него! Я не знал…
– Так это сделал ты? – Девушка нахмурилась. – Калеб не сказал.
– Он умрет?
– Ма ничего не говорит. Сказала только, что головой сильно ударился.
– Я не хотел стрелять в него! – снова повторил Эли.
– Это все уже поняли.
– Поль – нет.
– С чего ты взял? Конечно, вы с ним друзьями не были. Но если даже ты хотел отбить у Лайта Мэгги, это еще не значит, что ты стал бы его убивать.
– Мэгги его любит.
– Тебя это удивляет? – В голосе Эй не слышалось сочувствия. – Она там сейчас убивается…
– Ты думаешь, что я убил его, чтобы заполучить… ее?
Несколько мгновений девушка смотрела шведу в глаза и только потом ответила:
– Ты мне не слишком нравишься, швед. Но не думаю, что ты настолько подлый.
Эли провел пальцем по ее щеке, и девушка еле сдержалась, чтобы не хлопнуть его по руке.
– Ты – нечто особое, Эй.
– Конечно, особое. Я – полукровка. Всю жизнь провела в глуши. Ни черта не знаю о том, как живут в городах.
Она тряхнула головой.
– И можешь дать сто очков вперед всем городским женщинам, вместе взятым.
Эй удивленно подняла брови:
– И даже Мэгги?
– Мэгги нельзя сравнивать ни с кем. Она… совсем другая. Даже ты должна была бы это понять. Она совсем не такая, как ты, Эй. Ты – надежная, Эй. Надежная, стойкая и сообразительная. С тобой можно зимовать. На Мэгги хорошо любоваться… как на бабочку. Но о Мэгги всегда должен кто-то заботиться.
– Она красивая, а я нет.
– Кто тебе это сказал?
– Мне не нужно, чтобы мне это кто-то говорил. Я не слепая. И ты тоже. Стал бы ты глазеть на Мэгги, если бы…
– Как по-твоему, бабочки красивые?
– Конечно. Мэгги – бабочка. Ты сам так сказал. А кто тогда я? Овод?
– Я этого не говорил.
– Но думал. – Эй хмыкнула. – Хотела позвать тебя в дом, но уж лучше стой здесь. Мне наплевать, если ты замерзнешь!
Она удалилась.
– Черт возьми!
Глядя девушке вслед, Эли решил, что это самый плохой день в его жизни.
После полудня подул северо-западный ветер. Тучи заволокли небо. Пошел первый снег.
Раненого укрыли как можно теплее. Огонь, который Поль развел в небольшом очаге, пристройку не согревал. Тогда стены обили шкурами. Стало потеплее.
Мэгги стояла на коленях перед койкой, не выпуская руки Лайта.
Лицо у нее было мокрым от слез. Глаза опухли. Временами она утыкалась в подушку, на которой лежал Лайт, и начинала что-то шептать. Поль поставил кипятиться чайник, а сам устроился в дальнем углу. Голос Мэгги терзал ему душу, но оставлять молодую женщину наедине с мужем он не хотел.
– Не надо умирать, Лайт. Не оставляй меня. Я не смогу жить годы и годы одна. Ты же обещал отвести меня на нашу гору. Там мы родим ребятишек и состаримся… Ты говорил… Когда мы умрем, то будем вместе, на нашей горе. Ты мое сердце, Лайт. Очнись и скажи мне, что я твое… сокровище. Я люблю тебя. Когда я зову, ты всегда приходишь и спасаешь меня. Я зову тебя сейчас. Пожалуйста, вернись ко мне.
Ее тихие слова лились и лились. Голос звучал сначала умоляюще, а потом все спокойнее и спокойнее. Поль почувствовал, что засыпает.
– У нас должен быть дом, и погреб, и колодец. Ты говорил, что зимой мы сможем весь день лежать под одеялами и любить друг друга, если нам захочется. Проснись, сердце мое… очнись, любимый. Твоя Мэгги здесь.
Когда Мэгги замолчала, Поль сразу перестал дремать. Он встал, зажег свечу, которую Эй оставила на столике около койки. Мэгги подняла голову и посмотрела на француза. В ее зеленых глазах светилось неземное спокойствие. Словно она была не здесь, а шла за своим возлюбленным в потусторонний мир.
– Миз Мак сказала, что в Лайта выстрелили из пистолета. У индейцев – луки или ружья. А у Эли – пистолет. Это стрелял Эли?
– Это была случайность, кочерыжка. Он…
– Говори, Поль, говори. Я не буду сердиться.
– Когда на нас напали делавары, Эли увидел, что из кустов высунулось дуло ружья, и выстрелил туда. Он не знал, что там Лайт.
– Эли не любит Лайта. Он говорил, будто мы с Лайтом не женаты.
– Он стрелял не в него. Откуда ты знаешь?
– Я знаю, что Эли за человек.
В этот момент вошел Эли с вьюками Лайта. Мэгги подскочила и набросилась на шведа с кулаками. От былого спокойствия молодой женщины не осталось и следа. Поль пытался ее удержать.
– Не мешай ей, Поль.
Вьюки упали на пол. Нильсен стоял неподвижно, покорно принимая удары ее маленьких кулачков, и даже не пытался прикрыть лицо. Не трогай вьюки Лайта!
– Я подумал, что тебе может… что-то понадобиться.
– Убирайся! Убирайся, не подходи к нему! Ты застрелил его из своего… гадкого пистолета!
– Я не хотел. Поверь мне. Я понятия не имел, что он может оказаться поблизости.
– Ты… лжец! Ненавижу! Кабан бородавчатый! Эй говорила, что на тебя… пули жалко. И это так…
– Я отдал бы все, лишь бы этого не случилось. Клянусь тебе.
– Он спас тебя, когда ты чуть не утонул и… Ты бы сдох, если бы не Лайт! Как собака! Зачем ты сделал это?!
Мэгги продолжала ругать его всеми гадкими словами, какие только могла вспомнить, и колотила Нильсена. Выбившись наконец из сил, она бросилась к койке, закрыла лицо руками и разрыдалась.
– Как он? – спросил Эли у Поля.
– Трудно сказать, – пожал плечами тот.
– Я побуду здесь. Пойди поешь.
– Она не хочет тебя видеть, mon ami. Из-за того, что ты здесь, она только сильнее расстраивается.
– Я хочу, чтобы она поняла: я не хотел стрелять в него!
– Сейчас она не поймет. Может, позже.
– Миз Мак что-нибудь сказала? Как она считает: он… будет жить?
– Мадам сказала, что пуля попала под ключицу и вышла из-под лопатки. Она хорошенько обработала рану уксусом и приложила к ней свое индейское снадобье. Это все, что она могла сделать.
– А его голова? Это серьезно?
– Когда очнется – узнаем.
Эли все-таки уговорил Поля немного отдохнуть. Мэгги снова ушла в себя. Она гладила Лайта по голове и шептала ему на ухо:
– Твое сокровище здесь, Лайт. Я буду рядом с тобой. Никто тебе ничего плохого не сделает. Хочешь, я тебе спою? Ты всегда улыбаешься, когда я пою.
Красавица запела. Нежно, ласково, словно колыбельную малышу.
Утро жизни быстро минет,
И наступит время снов.
Но и старость не страшна мне:
Ведь со мной твоя любовь!
– Это наша песня. Ты обещал мне, что будешь любить меня, когда мы постареем. Хочешь, я спою тебе «Храбрый Вольф»? Я знаю все слова.
Мелодичным голосом молодая женщина пела куплет за куплетом из баллады о Джеймсе Вольфе, о его любви к англичанке, которую он называл «моя драгоценная».
Допев эту песню, Мэгги сразу же начала следующую. Ее тихое горе рвало Эли сердце. Теперь он сам удивлялся тому, что думал, будто ее можно разлучить с Лайтом. Лайт был ее сердцем, ее душой.
Сейчас, слушая эти песни, Нильсен преисполнился жалостью к самому себе. Когда он был совсем маленьким, у него были дед и бабка. И мама. Но не было любви. Потом появился Поль. Но дружба не любовь…
А у Батиста Лайтбоди было все, что важно для человека.
Полюбят ли его, Эли, когда-нибудь так же сильно?
Пришла Эй с едой. Она встала у дверей, слушая, как поет Мэгги. Потом поставила тарелку на стол у кровати. Колеблющееся пламя свечи падало на неподвижное лицо Лайта. Казалось, Мэгги не видит никого, кроме возлюбленного.
– Ма велела мне подежурить ночью и проследить, чтобы он не начал метаться – иначе может снова открыться рана, – прошептала Эй, садясь на скамью рядом с Нильсеном.
– Мэгги твое присутствие будет приятнее всего.
– Она погибнет, если он… не поправится.
– Ему повезло, что кто-то так сильно его любит.
– Она знает, что это ты виноват?
– Поль ей сказал. Лайт спас мне жизнь: нырял под лодку, высвободил мне ногу, когда ее зажало корягой, а потом откачал меня. Теперь она жалеет, что я не умер.
– А ты чего от нее ждал? Спасиба?
– Оставь свои издевки, Эй. С меня на сегодня больше чем достаточно.
– Тебе и правда худо, да?
– Я бы отдал руку, чтобы этого не случилось.
– Ты ужинал?
– Я не хочу есть. Он скоро очнется?
– Не знаю. В прошлом году один лодочник ударился головой. Он пролежал здесь три дня. Когда пришел в себя, то оказалось, что он не видит. Еще через два дня он умер. Похоронили его на горке.
– Успокоила.
– А я не пытаюсь тебя успокоить. Что ты нюни распустил? Сидишь здесь мрачный, словно это тебя подстрелили.
Эли пристально посмотрел на девушку:
– Как это на тебя похоже: поставить все на свои места.
Эй усмехнулась:
– Рада, что хоть что-то у меня получается. Потом они сидели молча. В комнате было тепло и уютно. Мэгги пела. Молодой человек был рад, что Эй рядом. Ему хотелось бы взять ее за руку, но он опасался, что она убежит.
– Ты можешь идти, – прошептала Эй. – Ты все равно ничего сделать не можешь.
– Могу подкладывать дрова в огонь.
Они опять замолчали. На улице завывал ветер. Словно тоже оплакивал Лайта. Свеча догорела, Эй зажгла другую.
Мэгги перестала петь. Молодью люди решили, что она заснула. Но тут красавица подняла голову.
– Я здесь, Лайт. Мэгги здесь.
Эй и Эли подскочили к раненому. Губы следопыта шевелились.
– Мэг…ги…
– Я здесь. Ты просыпаешься, Лайт?
– Ты… пела…
– Если хочешь, я буду петь всю ночь.
Его веки дрогнули, чуть приподнялись – и снова опустились.
– Не надо засыпать! – взмолилась Мэгги. – Побудь хоть немножко!
– Я… сильно ранен?
– Миз Мак хорошо тебя перевязала. Она умеет лечить.
– Я должен знать… – Теперь метис в упор смотрел на шведа. – Мэгги. Если я… если я не выживу. Отвези Мэгги… домой.
– Не тревожься. – Эли обхватил Эй за плечи и привлек ее к себе. – Мы с Эй о Мэгги позаботимся.
Лайт закрыл глаза.
– Я не поеду домой, Лайт! – Голос Мэгги зазвучал испуганно. – Мы пойдем на твою гору, как ты обещал.
– Ch?rie, мое… сокровище. Я хочу пить.
Глава 23
Лайт шел на поправку. Он проспал всю ночь и почти весь день. Первое, что он увидел при пробуждении, было склонившееся над ним осунувшееся личико Мэгги.
– Ch?rie. Ты не спала.
– Тебе лучше, Лайт? Миз Мак сказала, чтобы ты поел, если сможешь. Я тебя покормлю. Тебе надо только рот открывать.
– А когда ела ты, mon amour? Мэгги улыбнулась:
– Не знаю. Тебе лучше, правда?
– Мне лучше, радость моя.
Следопыт прижал ладонь любимой к своей щеке.
– Скажи мне… что я – твое сокровище, Лайт. Мне так хочется услышать, как ты это говоришь.
По щекам красавицы покатились слезы.
– Не плачь, ma petite. Во сне я слышал, как мое милое сокровище пело.
– Я пела. Я перепела все песни, которые тебе нравятся.
– Ты совсем измучилась. Ты заболеешь.
– Не заболею, Лайт. Я обещаю. Ты поешь?
– У меня бурчит в животе. – Метис повернул голову и поморщился. – Меня кто-то ударил по голове?
– Поль сказал, что ты стукнулся о камень, когда упал. Мне не хочется от тебя уходить, но надо сказать Эй, что ты проснулся, и принести тебе еды. – Она направилась к двери, но сразу же повернула обратно. – Ты не заснешь снова?
Молодая женщина склонилась над мужем и стала целовать его.
– Нет, любимая.
– Мне было так больно, что я чуть не умерла. И умерла бы, если бы тебя потеряла.
– Я поправлюсь.
– И весной мы пойдем на нашу гору?
– Весной, ласточка моя.
Эли никак не удавалось поговорить с Эй наедине. Прошло уже два дня с тех пор, как он обнял ее и заверил Лайта, что они позаботятся о Мэгги, и все это время Эй его избегала. Каждый раз, видя, что молодой человек приближается, она быстро исчезала. Девушка ни на шаг не отходила от матери, словно превратилась в ее тень. А Эли места себе не находил. Он должен узнать, что Эй думает о нем. Нравится ли он девушке? Или она терпеть его не может.
Снега выпало совсем мало. Работа над домом для Поля и Эли продолжалась. Еще несколько дней – и у друзей будет своя конура. Бодкин раздражал Эли все сильнее. Юноша глаз не сводил с Эй, как Диксон – с Би. Линтон, конечно, неплохой человек, но он не годился Эй в мужья, он не сможет как следует о ней заботиться. А мысль о том, что соперник может прикоснуться к старшей дочке Мака, доводила Эли до белого каления.
Был полдень. Поль и Эли делали зарубки на тонких трехфутовых палках, предназначенных для каркаса печной трубы. В стене уже прорезали дыру. Около нее установили очаг. Над топкой надо было устроить трубу и вывести ее на улицу.
Эли увидел, как Эй вышла из дома с петушком И под мышкой и направилась к курятнику. Швед бросил тесло и неспешно пошел по тропинке к сараю.
Поль наблюдал за другом и улыбался во весь рот. Нильсен оглянулся – никого нет поблизости? – и вошел в курятник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25