Слабые потоки воздуха колыхали развешанные по углам искусственные сети паутины. Легкие занавески зловеще вздувались в лунном свете, молчаливо дразня Артемиса.
«Вот идиот! — подумал он. — Зачем он пошел на балкон?»
Таинственный гость сам себя благополучно загнал в угол, если, конечно, не рискнул прыгнуть с такой высоты.
Однако загнанные в угол существа крайне опасны.
Артемис обошел свежерасписанный холст с изображением пары привидений, витающих над склепом, и, откинув в сторону паутину, приблизился к окну, откуда просматривался весь маленький балкончик. Он был пуст.
— Там никого нет, — прошептала Мэделин, стоявшая посреди комнаты. — Он ушел.
— Ему повезло, если он не сломал себе шею, когда прыгал.
— Но я не слышала ни звука!
Она права.
Артемис шагнул на балкон и взглянул вниз. Ни бесформенного тела на траве, ни темной фигуры, хромающей к южному, редко используемому выходу из парка.
— Исчез!.. — прошептала Мэделин.
— Он не мог прыгнуть отсюда, без риска сломать себе шею. — Артемис отступил на шаг и задрал голову. — А что, если он ушел другим путем?
— По крыше?
— Это возможно, но ему пришлось бы столкнуться с той же проблемой: как оттуда спуститься… — Артемис осекся, задев носком сапога какой-то мягкий податливый предмет. Он посмотрел вниз, и сердце его сжалось от холодной ярости. — Проклятие!
Нагнувшись, он поднял вещь, на которую наступил.
— Что это? — спросила Мэделин.
— Причина, благодаря которой наш непрошеный гость не разбил себе голову и не сломал ногу, спускаясь с этого балкона несколько минут назад. — Артемис показал ей длинную веревку со сложным узлом на конце. — Он наверняка воспользовался этим не только для того, чтобы выбраться из этого дома, но и чтобы в него забраться.
Мэделин вздохнула.
— Ну что ж, по крайней мере теперь вы знаете, что я видела не привидение.
— Наоборот, я в этом совсем не уверен.
Она напряглась.
— Что вы хотите сказать?
Артемис медленно протянул на раскрытой ладони тяжелую веревку.
— Узлы на его веревочной лестнице — это узлы знатока ванза.
Глава 8
— Расскажите мне все с самого начала, — попросил Артемис.
Мэделин взглянула в окно библиотеки на маленький голый сад и сцепила руки за спиной, стараясь успокоиться и сосредоточиться. Артемис небрежно сидел на краю ее письменного стола, ожидая, когда она начнет свои объяснения.
Вчера вечером после происшествия в «Замке с привидениями» он сразу же отвез ее домой, проверил запоры на ставнях и пообещал прислать человека, который приглядит за ее домом ночью.
— Постарайтесь заснуть, — посоветовал он, — а мне надо немного подумать. Я приеду утром, и мы выработаем план.
Всю ночь она прикидывала, насколько откровенно рассказывать ему о событиях прошлого, и теперь старалась тщательно подбирать слова.
— Я уже говорила вам, что мой муж отравил моего отца. Я застала папу перед самой смертью. Бернис пыталась его спасти, но даже самые сильные ее снадобья оказались бессильны. Она сказала, что Ренвик дал папе какой-то смертельный яд.
— Продолжайте.
По его ровному, бесстрастному тону она не могла определить, верит он ей или нет.
— К тому времени нам всем было ясно, что Ренвик — полный безумец. Первые несколько месяцев он успешно это скрывал, водя за нос меня, моего отца и всех остальных. Но в конце концов его душевная болезнь стала очевидна.
— Как вы поняли, что ваш муж сумасшедший?
Она замялась.
— Очень скоро после нашей свадьбы мне стало ясно, что Ренвик — человек с большими странностями. Он часами сидел в комнате на верхнем этаже дома, которую называл своей лабораторией и всегда держал запертой. Он никому не разрешал туда заходить. Но как-то днем, когда он медитировал, я украла ключ.
— И осмотрели запертую комнату?
— Да. — Она опустила глаза и посмотрела на свои руки. — Вы, конечно, считаете этот поступок недостойным послушной жены?
Артемис оставил этот вопрос без ответа.
— И что же вы там нашли?
Она медленно обернулась и встретилась с его взглядом.
— Доказательства того, что Ренвик серьезно и глубоко изучал темную сторону ванза.
— Какие именно доказательства?
— Журналы, книги, блокноты. Разный алхимический вздор, который презирал мой отец. Он говорил, что подобные вещи не настоящая наука ванза. Но я знаю, что в этой философии всегда была тайная сторона в виде магии и алхимии.
— Оккультная чушь! Монахи из «Гарден-Темплс» не учат таким вещам. Эти знания находятся под запретом.
Она вскинула брови.
— Знаете пословицу, сэр: «Запретный плод сладок»?
— Насколько я понимаю, ваш муж был одним из тех, кого привлекали запретные знания?
— Да. Именно поэтому он втерся в доверие к моему отцу и стал вхож в наш дом. Он женился на мне, надеясь выманить у моего отца интересующие его знания. Он полагал, что, став членом нашей семьи, он автоматически получит право на папины секреты.
— Какие именно секреты интересовали Девериджа?
— Его интересовали две вещи. Первое — он хотел овладеть древним языком ванза, на котором написаны старые книги по алхимии и магии.
— А второе?
Лицо ее напряглось.
— Ренвик хотел стать высшим магистром. Он был одержим желанием получить эту степень.
— Ваш отец отказался обучать его высшим наукам ванза?
Она тяжело выдохнула:
— Да. Папа в конце концов понял, что Ренвик — злодей, но, к сожалению, это случилось слишком поздно. Мой муж верил, что, разгадав тайны оккультных текстов ванза, он сделается всесильным колдуном.
— Если Деверидж в это верил, значит, он и впрямь был безумцем.
— Больше чем безумцем, сэр. Незадолго до своей смерти папа предупредил Бернис и меня, что Ренвик поклялся убить нас всех. Мой муж хотел уничтожить нашу семью, потому что отец отказался дать ему знания, необходимые для прочтения старых оккультных книг.
— Но Деверидж не успел осуществить свою месть, весьма вовремя умерев от руки вора-домушника, — тихо проговорил Артемис.
— Да. — Мэделин выдержала его твердый, проницательный взгляд. — Бернис считает, что это была рука провидения.
— М-м-м… — Артемис задумчиво кивнул. — Рука провидения — очень удобное объяснение для подобного рода вещей, не так ли?
Мэделин немного помолчала, а затем сказала:
— Знаете, я даже не представляю, что могло случиться, если бы Ренвик тогда не погиб. После смерти отца не осталось никого, кто мог бы защитить нас с Бернис.
— Если то, что вы мне сейчас рассказали, — правда, я вполне понимаю ваше беспокойство.
Она на несколько секунд закрыла глаза, пытаясь успокоиться.
— Вы мне не верите.
— Скажем так: я пока воздержусь от окончательного суждения.
— Знаю, мой рассказ звучит очень странно, сэр, но это правда. — Она сцепила руки. — Клянусь вам, я не сумасшедшая. То, что вы сейчас услышали, — не плод больного воображения. Вы должны мне верить.
Артемис еще мгновение задумчиво смотрел на Мэделин, потом, ни слова не говоря, встал, подошел к маленькому столику, на котором стоял тяжелый хрустальный графин с коньяком, и налил в рюмку темный напиток.
Он вернулся к Мэделин и вложил рюмку ей в руку:
— Выпейте.
Хрусталь холодил пальцы. Она растерянно смотрела на рюмку и наконец сказала единственное, что пришло на ум:
— Но сейчас только одиннадцать часов пополудни, сэр. Никто не пьет коньяк в такое время.
— Вы и представить себе не можете, чем некоторые люди занимаются в это время дня. Пейте.
— Вы так же настойчивы, как тетушка Бернис со своими эликсирами. — Мэделин подняла рюмку и сделала глоток. Коньяк смочил горло и обжег все внутри, но этот огонь оказался на удивление приятным. Таким приятным, что она решилась на второй глоток.
— А теперь, — сказал Артемис, — давайте перейдем к сути дела. После смерти вашего мужа прошел уже год. Что еще, кроме вчерашнего случая в «Замке с привидениями», заставляет вас думать, что Ренвик Деверидж вернулся, чтобы отомстить вам и вашим родным?
— Поймите меня правильно, сэр, — она со значением поставила рюмку на стол, — я знаю: люди говорят, будто я подвержена диким фантазиям и видениям. Но у меня есть веские основания опасаться, что происходит нечто очень странное.
Он слабо улыбнулся:
— Я вижу, коньяк несколько укрепил ваш дух, мэм. Расскажите мне про привидение Ренвика Девериджа.
Она скрестила руки на груди и принялась расхаживать по библиотеке.
— Я не думаю, что Ренвик Деверидж совершил невозможное и вернулся из могилы, чтобы меня преследовать. Если он где-то здесь, значит, ему каким-то образом удалось уцелеть во время пожара. Я прошу вас поймать привидение, хотя на самом деле не верю в тени умерших.
— Ну хорошо, — Артемис прислонился плечом к боковой стенке книжного шкафа, — давайте поставим вопрос иначе: какие последние события вызвали в вас страх перед Девериджем?
«На этот вопрос не так-то просто ответить», — подумала Мэделин.
— Несколько дней назад я получила письмо от одного джентльмена, бывшего коллеги моего отца. Он тоже знаток древних языков и занимался изучением языка Ванзагары.
— Что же было в этом письме?
Она подалась вперед.
— В своем письме он сообщает мне, что видел тень Ренвика Девериджа в своей библиотеке. Он счел своим долгом поставить меня в известность.
— Проклятие!
Она вздохнула.
— Конечно, все это выглядит довольно нелепо, сэр, но вы должны отнестись к моему рассказу очень серьезно, иначе мне не будет от вас никакого толку.
— Кто этот ученый, который утверждает, что видел привидение?
«Еще один трудный вопрос», — мысленно отметила Мэделин.
— Лорд Линслейд.
— Линслейд? — Артемис ошеломленно уставился на нее. — Все знают, что он чокнутый. Ему уже много лет являются призраки умерших. Как я слышал, он регулярно разговаривает с тенью своей покойной жены.
— Я знаю. — Она перестала ходить и опустилась в ближайшее кресло. — Признаюсь, это письмо меня испугало, но я ему не поверила, до тех пор пока…
— Пока что?
— Пока четыре дня назад не получила еще одно письмо, на этот раз от мистера Питни.
Артемис внимательно посмотрел на нее:
— Итона Питни?
— Вы его знаете?
— Мы встречались пару раз, это было несколько лет назад. Он тоже знаток древних языков.
— Совершенно верно.
— Насколько я знаю, в последние годы Питни стал таким же чудаковатым, как и Линслейд.
— Да, — она откинулась на спинку кресла и взглянула на Артемиса, — он действительно со странностями, даже по меркам членов Ванзагарского общества. Вот уже много лет ему являются призраки, которых он называет «чужаками». В прошлом году он уволил всю домашнюю прислугу, пытаясь избавиться от «чужаков», которые могли среди них затесаться.
— И что же Питни? Он тоже пишет, что видел призрак Девериджа? — сухо бросил Артемнс.
— Нет, мистер Хант. — Она барабанила пальцами по подлокотнику кресла, чтобы справиться с нарастающим раздражением. — В своем письме он не упоминает призраков.
Его лицо чуть смягчилось, но взгляд остался холодным и настороженным.
— Что именно он пишет?
— Я вам сейчас покажу.
Мэделин встала, сняла с шеи ключ и подошла к тому самому шкафу, в котором хранила досье на членов Ванзагарского общества. Открыв дверцу, она достала одно из писем, лежавших на полке, и молча протянула Артемису маленький мятый листок.
Он взял у нее письмо и прочел вслух:
Моя дорогая миссис Д.!
Как бывший коллега Вашего покойного отца, считаю своим долгом сообщить Вам, что после долгих лет тайного наблюдения за мной один «чужак» набрался дерзости и попытался проникнуть в мою библиотеку. По счастью, он был остановлен моими крепкими замками и ставнями.
Тот факт, что «чужак» стремился добраться до моих книг и бумаг, дает мне основание предполагать, что он представляет опасность и для других знатоков древнего языка. Ваш отец как-то рассказывал мне, что обучил Вас древнему языку Ванзагары. Кроме того, мне известно, что книги и бумаги Уинтона до сих пор хранятся у Вас в доме. Я решил предупредить Вас, что кто-то, по всей видимости, ищет материалы подобного рода.
Вы наверняка знакомы с последними слухами про древний текст ванза под названием «Книга секретов». Полная чушь, конечно, но «чужаки» могут выйти из тьмы и устроить охоту за этой книгой…
Артемис сложил письмо. Вид у него был задумчивый. Мэделин сочла это за хороший знак.
— Боюсь, больше мне нечего вам сказать, — осторожно проговорила она. — Сообщение о призраке от человека, который известен своими регулярными галлюцинациями, и предостережение о бесплотном существе, которое пыталось пробраться в библиотеку человека, вот уже много лет одержимого странными идеями. Тем не менее я не могу оставить письма Линслейда и Пит-ни без внимания.
— Вам не надо больше ничего мне объяснять, Мэделин, — спокойно сказал Артемис. — Теперь я понимаю, что вас встревожило.
Она почувствовала облегчение.
— Значит, вы видите связь между этими двумя сообщениями, сэр?
— Конечно. Каждое из этих писем, если взять его в отдельности, можно со спокойной совестью выбросить в мусорную корзину как бред безумца, но вместе они уже составляют систему.
— Вот именно.
Он все понял, с радостью подумала Мэделин. Хотя могло ли быть иначе? Ведь он последователь ванза, а основной принцип этой философии — смотреть в глубь реальности, искать тайны, скрытые под поверхностью.
— И знаете, что здесь самое интересное? — продолжал Артемис. — Линслейд убежден, что видел не просто какой-то отвлеченный призрак, а призрак вашего покойного мужа.
— Теперь вы понимаете, почему я сочла необходимым принять меры предосторожности и провести расследование?
— Разумеется. — Он взглянул на нее. — Полагаю, вы хотите начать с Линслейда?
— Да. Мы могли бы заехать к нему прямо сегодня, если вы не возражаете.
Артемис пожал плечами.
— Сознаюсь, меня разбирает любопытство. Мне еще не доводилось обстоятельно беседовать с человеком, который, по его утверждениям, постоянно общается с духами.
— Я рад, что вы зашли ко мне, миссис Деверидж. Это очень любезно с вашей стороны. — Сияя ямочками на щеках, лорд Линслейд проводил Мэделин к креслу.
Когда он обернулся к Артемису, в его ярких глазах зажглись задорные огоньки.
— И с вашей тоже, сэр. Я счастлив нашей новой встрече, Хант. — Он лукаво улыбнулся Артемису. — Давненько мы с вами не виделись, а?
— Кажется, несколько лет, — сказал Артемис, подходя к креслу.
— Точно, — Линслейд покачал головой, усаживаясь за свой письменный стол, — очень давно, сэр. Насколько я знаю, вы учились в «Гарден-Темплс» и теперь магистр древних наук?
Мэделин посмотрела на висевший на стене позади стола барона большой портрет леди Линслейд в полный рост. На картине была изображена дородная, пышно-телая женщина, которая при жизни возвышалась над своим маленьким подвижным мужем. На ней было вечернее платье с низким вырезом каре, украшенное греческой и этрусской вышивкой. Двенадцать лет назад такой фасон был последним словом моды.
Мэделин вспомнила, что в вопросах одежды лорд и леди Линслейд всегда стремились идти в ногу со временем. И теперь, когда леди Линслейд навсегда осталась в платье двенадцатилетней давности, ее муж продолжал следовать моде. Сегодня на Линслейде был элегантный костюм, включавший розовый атласный жилет и галстук, завязанный затейливым модным узлом.
Линслейд сложил на столе свои маленькие ручки с безупречным маникюром и обратил к Мэделин сияющее лицо.
— Должен вам сказать, моя милочка, что я имел с вашим отцом весьма увлекательную беседу.
Мэделин застыла:
— Вы разговаривали с папой?
— Да, конечно. — Линслейд усмехнулся. — Теперь я даже чаще вижусь с Ридом, чем при его жизни.
Мэделин старалась не замечать веселый блеск в глазах Артемиса.
— О чем же вы беседовали с моим отцом? — осторожно поинтересовалась она.
— Разумеется, обычно мы с ним обсуждаем вопросы, связанные с изучением древнего ванзагарского языка, — сказал Линслейд. — Мне всегда интересно послушать мнение Уинтона Рида. Я считаю, что он и Игнатий Лорринг были одними из самых опытных знатоков этого языка во всей Европе.
— Понятно. — Мэделин бросила на Артемиса еще один тревожный взгляд. Она не знала, о чем еще спрашивать.
— А скажите, сэр, — небрежно проговорил Арте-мис, — в последнее время вы и с Лоррингом тоже общаетесь?
— Со смерти Лорринга прошло несколько месяцев, и за это время он не счел нужным ко мне явиться. Что ж, неудивительно. — Линслейд фыркнул. — Этот человек всегда был невероятно высокомерным. Слишком большое самомнение, знаете ли. Он считал себя законченным авторитетом во всех областях ванза. Не думаю, что после смерти он сильно изменился.
— Лорринг открыл остров Ванзагара, — напомнил ему Артемис. — Именно он познакомил нас с его древним искусством и философией. Он был основателем и первым высшим магистром ванзагарского общества. Можно сказать, что его высокое мнение о себе некоторым образом оправданно.
— Да-да, я знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
«Вот идиот! — подумал он. — Зачем он пошел на балкон?»
Таинственный гость сам себя благополучно загнал в угол, если, конечно, не рискнул прыгнуть с такой высоты.
Однако загнанные в угол существа крайне опасны.
Артемис обошел свежерасписанный холст с изображением пары привидений, витающих над склепом, и, откинув в сторону паутину, приблизился к окну, откуда просматривался весь маленький балкончик. Он был пуст.
— Там никого нет, — прошептала Мэделин, стоявшая посреди комнаты. — Он ушел.
— Ему повезло, если он не сломал себе шею, когда прыгал.
— Но я не слышала ни звука!
Она права.
Артемис шагнул на балкон и взглянул вниз. Ни бесформенного тела на траве, ни темной фигуры, хромающей к южному, редко используемому выходу из парка.
— Исчез!.. — прошептала Мэделин.
— Он не мог прыгнуть отсюда, без риска сломать себе шею. — Артемис отступил на шаг и задрал голову. — А что, если он ушел другим путем?
— По крыше?
— Это возможно, но ему пришлось бы столкнуться с той же проблемой: как оттуда спуститься… — Артемис осекся, задев носком сапога какой-то мягкий податливый предмет. Он посмотрел вниз, и сердце его сжалось от холодной ярости. — Проклятие!
Нагнувшись, он поднял вещь, на которую наступил.
— Что это? — спросила Мэделин.
— Причина, благодаря которой наш непрошеный гость не разбил себе голову и не сломал ногу, спускаясь с этого балкона несколько минут назад. — Артемис показал ей длинную веревку со сложным узлом на конце. — Он наверняка воспользовался этим не только для того, чтобы выбраться из этого дома, но и чтобы в него забраться.
Мэделин вздохнула.
— Ну что ж, по крайней мере теперь вы знаете, что я видела не привидение.
— Наоборот, я в этом совсем не уверен.
Она напряглась.
— Что вы хотите сказать?
Артемис медленно протянул на раскрытой ладони тяжелую веревку.
— Узлы на его веревочной лестнице — это узлы знатока ванза.
Глава 8
— Расскажите мне все с самого начала, — попросил Артемис.
Мэделин взглянула в окно библиотеки на маленький голый сад и сцепила руки за спиной, стараясь успокоиться и сосредоточиться. Артемис небрежно сидел на краю ее письменного стола, ожидая, когда она начнет свои объяснения.
Вчера вечером после происшествия в «Замке с привидениями» он сразу же отвез ее домой, проверил запоры на ставнях и пообещал прислать человека, который приглядит за ее домом ночью.
— Постарайтесь заснуть, — посоветовал он, — а мне надо немного подумать. Я приеду утром, и мы выработаем план.
Всю ночь она прикидывала, насколько откровенно рассказывать ему о событиях прошлого, и теперь старалась тщательно подбирать слова.
— Я уже говорила вам, что мой муж отравил моего отца. Я застала папу перед самой смертью. Бернис пыталась его спасти, но даже самые сильные ее снадобья оказались бессильны. Она сказала, что Ренвик дал папе какой-то смертельный яд.
— Продолжайте.
По его ровному, бесстрастному тону она не могла определить, верит он ей или нет.
— К тому времени нам всем было ясно, что Ренвик — полный безумец. Первые несколько месяцев он успешно это скрывал, водя за нос меня, моего отца и всех остальных. Но в конце концов его душевная болезнь стала очевидна.
— Как вы поняли, что ваш муж сумасшедший?
Она замялась.
— Очень скоро после нашей свадьбы мне стало ясно, что Ренвик — человек с большими странностями. Он часами сидел в комнате на верхнем этаже дома, которую называл своей лабораторией и всегда держал запертой. Он никому не разрешал туда заходить. Но как-то днем, когда он медитировал, я украла ключ.
— И осмотрели запертую комнату?
— Да. — Она опустила глаза и посмотрела на свои руки. — Вы, конечно, считаете этот поступок недостойным послушной жены?
Артемис оставил этот вопрос без ответа.
— И что же вы там нашли?
Она медленно обернулась и встретилась с его взглядом.
— Доказательства того, что Ренвик серьезно и глубоко изучал темную сторону ванза.
— Какие именно доказательства?
— Журналы, книги, блокноты. Разный алхимический вздор, который презирал мой отец. Он говорил, что подобные вещи не настоящая наука ванза. Но я знаю, что в этой философии всегда была тайная сторона в виде магии и алхимии.
— Оккультная чушь! Монахи из «Гарден-Темплс» не учат таким вещам. Эти знания находятся под запретом.
Она вскинула брови.
— Знаете пословицу, сэр: «Запретный плод сладок»?
— Насколько я понимаю, ваш муж был одним из тех, кого привлекали запретные знания?
— Да. Именно поэтому он втерся в доверие к моему отцу и стал вхож в наш дом. Он женился на мне, надеясь выманить у моего отца интересующие его знания. Он полагал, что, став членом нашей семьи, он автоматически получит право на папины секреты.
— Какие именно секреты интересовали Девериджа?
— Его интересовали две вещи. Первое — он хотел овладеть древним языком ванза, на котором написаны старые книги по алхимии и магии.
— А второе?
Лицо ее напряглось.
— Ренвик хотел стать высшим магистром. Он был одержим желанием получить эту степень.
— Ваш отец отказался обучать его высшим наукам ванза?
Она тяжело выдохнула:
— Да. Папа в конце концов понял, что Ренвик — злодей, но, к сожалению, это случилось слишком поздно. Мой муж верил, что, разгадав тайны оккультных текстов ванза, он сделается всесильным колдуном.
— Если Деверидж в это верил, значит, он и впрямь был безумцем.
— Больше чем безумцем, сэр. Незадолго до своей смерти папа предупредил Бернис и меня, что Ренвик поклялся убить нас всех. Мой муж хотел уничтожить нашу семью, потому что отец отказался дать ему знания, необходимые для прочтения старых оккультных книг.
— Но Деверидж не успел осуществить свою месть, весьма вовремя умерев от руки вора-домушника, — тихо проговорил Артемис.
— Да. — Мэделин выдержала его твердый, проницательный взгляд. — Бернис считает, что это была рука провидения.
— М-м-м… — Артемис задумчиво кивнул. — Рука провидения — очень удобное объяснение для подобного рода вещей, не так ли?
Мэделин немного помолчала, а затем сказала:
— Знаете, я даже не представляю, что могло случиться, если бы Ренвик тогда не погиб. После смерти отца не осталось никого, кто мог бы защитить нас с Бернис.
— Если то, что вы мне сейчас рассказали, — правда, я вполне понимаю ваше беспокойство.
Она на несколько секунд закрыла глаза, пытаясь успокоиться.
— Вы мне не верите.
— Скажем так: я пока воздержусь от окончательного суждения.
— Знаю, мой рассказ звучит очень странно, сэр, но это правда. — Она сцепила руки. — Клянусь вам, я не сумасшедшая. То, что вы сейчас услышали, — не плод больного воображения. Вы должны мне верить.
Артемис еще мгновение задумчиво смотрел на Мэделин, потом, ни слова не говоря, встал, подошел к маленькому столику, на котором стоял тяжелый хрустальный графин с коньяком, и налил в рюмку темный напиток.
Он вернулся к Мэделин и вложил рюмку ей в руку:
— Выпейте.
Хрусталь холодил пальцы. Она растерянно смотрела на рюмку и наконец сказала единственное, что пришло на ум:
— Но сейчас только одиннадцать часов пополудни, сэр. Никто не пьет коньяк в такое время.
— Вы и представить себе не можете, чем некоторые люди занимаются в это время дня. Пейте.
— Вы так же настойчивы, как тетушка Бернис со своими эликсирами. — Мэделин подняла рюмку и сделала глоток. Коньяк смочил горло и обжег все внутри, но этот огонь оказался на удивление приятным. Таким приятным, что она решилась на второй глоток.
— А теперь, — сказал Артемис, — давайте перейдем к сути дела. После смерти вашего мужа прошел уже год. Что еще, кроме вчерашнего случая в «Замке с привидениями», заставляет вас думать, что Ренвик Деверидж вернулся, чтобы отомстить вам и вашим родным?
— Поймите меня правильно, сэр, — она со значением поставила рюмку на стол, — я знаю: люди говорят, будто я подвержена диким фантазиям и видениям. Но у меня есть веские основания опасаться, что происходит нечто очень странное.
Он слабо улыбнулся:
— Я вижу, коньяк несколько укрепил ваш дух, мэм. Расскажите мне про привидение Ренвика Девериджа.
Она скрестила руки на груди и принялась расхаживать по библиотеке.
— Я не думаю, что Ренвик Деверидж совершил невозможное и вернулся из могилы, чтобы меня преследовать. Если он где-то здесь, значит, ему каким-то образом удалось уцелеть во время пожара. Я прошу вас поймать привидение, хотя на самом деле не верю в тени умерших.
— Ну хорошо, — Артемис прислонился плечом к боковой стенке книжного шкафа, — давайте поставим вопрос иначе: какие последние события вызвали в вас страх перед Девериджем?
«На этот вопрос не так-то просто ответить», — подумала Мэделин.
— Несколько дней назад я получила письмо от одного джентльмена, бывшего коллеги моего отца. Он тоже знаток древних языков и занимался изучением языка Ванзагары.
— Что же было в этом письме?
Она подалась вперед.
— В своем письме он сообщает мне, что видел тень Ренвика Девериджа в своей библиотеке. Он счел своим долгом поставить меня в известность.
— Проклятие!
Она вздохнула.
— Конечно, все это выглядит довольно нелепо, сэр, но вы должны отнестись к моему рассказу очень серьезно, иначе мне не будет от вас никакого толку.
— Кто этот ученый, который утверждает, что видел привидение?
«Еще один трудный вопрос», — мысленно отметила Мэделин.
— Лорд Линслейд.
— Линслейд? — Артемис ошеломленно уставился на нее. — Все знают, что он чокнутый. Ему уже много лет являются призраки умерших. Как я слышал, он регулярно разговаривает с тенью своей покойной жены.
— Я знаю. — Она перестала ходить и опустилась в ближайшее кресло. — Признаюсь, это письмо меня испугало, но я ему не поверила, до тех пор пока…
— Пока что?
— Пока четыре дня назад не получила еще одно письмо, на этот раз от мистера Питни.
Артемис внимательно посмотрел на нее:
— Итона Питни?
— Вы его знаете?
— Мы встречались пару раз, это было несколько лет назад. Он тоже знаток древних языков.
— Совершенно верно.
— Насколько я знаю, в последние годы Питни стал таким же чудаковатым, как и Линслейд.
— Да, — она откинулась на спинку кресла и взглянула на Артемиса, — он действительно со странностями, даже по меркам членов Ванзагарского общества. Вот уже много лет ему являются призраки, которых он называет «чужаками». В прошлом году он уволил всю домашнюю прислугу, пытаясь избавиться от «чужаков», которые могли среди них затесаться.
— И что же Питни? Он тоже пишет, что видел призрак Девериджа? — сухо бросил Артемнс.
— Нет, мистер Хант. — Она барабанила пальцами по подлокотнику кресла, чтобы справиться с нарастающим раздражением. — В своем письме он не упоминает призраков.
Его лицо чуть смягчилось, но взгляд остался холодным и настороженным.
— Что именно он пишет?
— Я вам сейчас покажу.
Мэделин встала, сняла с шеи ключ и подошла к тому самому шкафу, в котором хранила досье на членов Ванзагарского общества. Открыв дверцу, она достала одно из писем, лежавших на полке, и молча протянула Артемису маленький мятый листок.
Он взял у нее письмо и прочел вслух:
Моя дорогая миссис Д.!
Как бывший коллега Вашего покойного отца, считаю своим долгом сообщить Вам, что после долгих лет тайного наблюдения за мной один «чужак» набрался дерзости и попытался проникнуть в мою библиотеку. По счастью, он был остановлен моими крепкими замками и ставнями.
Тот факт, что «чужак» стремился добраться до моих книг и бумаг, дает мне основание предполагать, что он представляет опасность и для других знатоков древнего языка. Ваш отец как-то рассказывал мне, что обучил Вас древнему языку Ванзагары. Кроме того, мне известно, что книги и бумаги Уинтона до сих пор хранятся у Вас в доме. Я решил предупредить Вас, что кто-то, по всей видимости, ищет материалы подобного рода.
Вы наверняка знакомы с последними слухами про древний текст ванза под названием «Книга секретов». Полная чушь, конечно, но «чужаки» могут выйти из тьмы и устроить охоту за этой книгой…
Артемис сложил письмо. Вид у него был задумчивый. Мэделин сочла это за хороший знак.
— Боюсь, больше мне нечего вам сказать, — осторожно проговорила она. — Сообщение о призраке от человека, который известен своими регулярными галлюцинациями, и предостережение о бесплотном существе, которое пыталось пробраться в библиотеку человека, вот уже много лет одержимого странными идеями. Тем не менее я не могу оставить письма Линслейда и Пит-ни без внимания.
— Вам не надо больше ничего мне объяснять, Мэделин, — спокойно сказал Артемис. — Теперь я понимаю, что вас встревожило.
Она почувствовала облегчение.
— Значит, вы видите связь между этими двумя сообщениями, сэр?
— Конечно. Каждое из этих писем, если взять его в отдельности, можно со спокойной совестью выбросить в мусорную корзину как бред безумца, но вместе они уже составляют систему.
— Вот именно.
Он все понял, с радостью подумала Мэделин. Хотя могло ли быть иначе? Ведь он последователь ванза, а основной принцип этой философии — смотреть в глубь реальности, искать тайны, скрытые под поверхностью.
— И знаете, что здесь самое интересное? — продолжал Артемис. — Линслейд убежден, что видел не просто какой-то отвлеченный призрак, а призрак вашего покойного мужа.
— Теперь вы понимаете, почему я сочла необходимым принять меры предосторожности и провести расследование?
— Разумеется. — Он взглянул на нее. — Полагаю, вы хотите начать с Линслейда?
— Да. Мы могли бы заехать к нему прямо сегодня, если вы не возражаете.
Артемис пожал плечами.
— Сознаюсь, меня разбирает любопытство. Мне еще не доводилось обстоятельно беседовать с человеком, который, по его утверждениям, постоянно общается с духами.
— Я рад, что вы зашли ко мне, миссис Деверидж. Это очень любезно с вашей стороны. — Сияя ямочками на щеках, лорд Линслейд проводил Мэделин к креслу.
Когда он обернулся к Артемису, в его ярких глазах зажглись задорные огоньки.
— И с вашей тоже, сэр. Я счастлив нашей новой встрече, Хант. — Он лукаво улыбнулся Артемису. — Давненько мы с вами не виделись, а?
— Кажется, несколько лет, — сказал Артемис, подходя к креслу.
— Точно, — Линслейд покачал головой, усаживаясь за свой письменный стол, — очень давно, сэр. Насколько я знаю, вы учились в «Гарден-Темплс» и теперь магистр древних наук?
Мэделин посмотрела на висевший на стене позади стола барона большой портрет леди Линслейд в полный рост. На картине была изображена дородная, пышно-телая женщина, которая при жизни возвышалась над своим маленьким подвижным мужем. На ней было вечернее платье с низким вырезом каре, украшенное греческой и этрусской вышивкой. Двенадцать лет назад такой фасон был последним словом моды.
Мэделин вспомнила, что в вопросах одежды лорд и леди Линслейд всегда стремились идти в ногу со временем. И теперь, когда леди Линслейд навсегда осталась в платье двенадцатилетней давности, ее муж продолжал следовать моде. Сегодня на Линслейде был элегантный костюм, включавший розовый атласный жилет и галстук, завязанный затейливым модным узлом.
Линслейд сложил на столе свои маленькие ручки с безупречным маникюром и обратил к Мэделин сияющее лицо.
— Должен вам сказать, моя милочка, что я имел с вашим отцом весьма увлекательную беседу.
Мэделин застыла:
— Вы разговаривали с папой?
— Да, конечно. — Линслейд усмехнулся. — Теперь я даже чаще вижусь с Ридом, чем при его жизни.
Мэделин старалась не замечать веселый блеск в глазах Артемиса.
— О чем же вы беседовали с моим отцом? — осторожно поинтересовалась она.
— Разумеется, обычно мы с ним обсуждаем вопросы, связанные с изучением древнего ванзагарского языка, — сказал Линслейд. — Мне всегда интересно послушать мнение Уинтона Рида. Я считаю, что он и Игнатий Лорринг были одними из самых опытных знатоков этого языка во всей Европе.
— Понятно. — Мэделин бросила на Артемиса еще один тревожный взгляд. Она не знала, о чем еще спрашивать.
— А скажите, сэр, — небрежно проговорил Арте-мис, — в последнее время вы и с Лоррингом тоже общаетесь?
— Со смерти Лорринга прошло несколько месяцев, и за это время он не счел нужным ко мне явиться. Что ж, неудивительно. — Линслейд фыркнул. — Этот человек всегда был невероятно высокомерным. Слишком большое самомнение, знаете ли. Он считал себя законченным авторитетом во всех областях ванза. Не думаю, что после смерти он сильно изменился.
— Лорринг открыл остров Ванзагара, — напомнил ему Артемис. — Именно он познакомил нас с его древним искусством и философией. Он был основателем и первым высшим магистром ванзагарского общества. Можно сказать, что его высокое мнение о себе некоторым образом оправданно.
— Да-да, я знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28