— А этим временем я немного подкреплю себя, убедившись, что ты невредима.
Софи смотрела на него очень серьезным взглядом, а халат спадал с ее плеч.
— Джулиан, дай слово чести, что ты не вызовешь Уэйкота на дуэль.
— Не беспокойся об этом, моя дорогая. — Он поцеловал ее в шею.
— Поклянись, Джулиан. Дай слово.
Сейчас у нее не было другого желания, кроме как оказаться в объятиях Джулиана. Но его клятва была важнее. И она стояла непреклонно, не обращая внимания на жаркие прикосновения его губ к ее коже.
— Не думай об Уэйкоте. Я все улажу. Никогда больше он не попадется на твоем пути.
— Черт побери, Джулиан! Я получу, наконец, от тебя обещание не вызывать его на дуэль?! Твоя безопасность для меня важнее, чем глупое мужское чувство собственного достоинства. Тем более дуэли ничего не решают. Но ты так легко можешь погибнуть. Поклянись, Джулиан, что не вызовешь Уэйкота.
Его губы замерли на ее плече. Он медленно поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз. Впервые за все это время он нахмурился:
— Я не такой уж плохой стрелок, Софи.
— Меня не волнует меткость твоей стрельбы. Я против того, чтобы ты рисковал. Категорически.
Он медленно поднял брови:
— Да?
— Да, черт побери! Я не хочу потерять тебя в глупой дуэли с мошенником. Я чувствую то же, что ты испытывал тем утром, когда я встречалась с Шарлоттой Физерстоун. И этого я не вынесу.
— Я даже не представлял, насколько ты можешь быть непреклонной, моя дорогая, — сухо сказал Джулиан.
— Твое слово, Джулиан! Дай мне его. Сдаваясь, он вздохнул:
— Ну хорошо, если для тебя это так много значит, клянусь не вызывать Уэйкота драться на пистолетах.
Софи закрыла глаза с необыкновенным чувством облегчения:
— Спасибо, Джулиан.
— А теперь мне будет позволено заняться любовью с моей собственной женой?
Она томно улыбнулась:
— Да, милорд.
Джулиан приподнялся на локте, поглядел на взволнованное лицо Софи. Блеск ее глаз, который всегда возникал после занятий любовью, исчез, снова сменившись озабоченностью. Ему было приятно сознавать, как важна для нее его безопасность.
— Ты будешь осторожен, Джулиан?
— Вполне.
— Может, тебе взять с собой кого-то из конюхов?
— Нет, это дело касается только Уэйкота и меня. Я сам справлюсь.
— Но что ты сделаешь? — с жаром спросила она.
— Заставлю его оставить страну и перебраться в Америку.
— А как ты можешь его заставить?
Джулиан наклонился над ней:
— Перестань задавать столько вопросов, любовь моя. У меня нет времени отвечать на них. Я отчитаюсь перед тобой, когда вернусь. Торжественно обещаю тебе. — Джулиан еще раз коснулся губами ее губ. — А теперь отдыхай.
— Смешное приказание. Я глаз не сомкну, пока ты не вернешься.
— Тогда почитай хорошую книжку.
— Уоллстоункрафт, — пригрозила Софи. — Я буду изучать права женщин, пока ты не вернешься. И то, как их защищать.
— Да, при такой угрозе я потороплюсь вернуться. — Джулиан встал. — Я не могу допустить, чтобы эта чушь о правах женщин, которыми ты и так пользуешься сполна, развращала тебя дальше.
Она села и взяла его за руку:
— Джулиан, я боюсь.
— Знакомое чувство. Я испытал нечто подобное, когда приехал сюда и не нашел тебя. — И он медленно отнял свою руку и стал одеваться. — Но тебе нет нужды бояться. Я обещал, что не вызову его на дуэль.
— Да, но… — Она осеклась, прикусив нижнюю губу. — Но мне все это не нравится, Джулиан.
— Все скоро завершится. — Он застегнул бриджи, сел в кресло и натянул сапоги. — Я вернусь до зари. Если, конечно, ты не настолько отравила Уэйкота своим чаем, что он не в силах понимать простой английский язык.
— Я дала ему меньшую дозу, чем тебе, — сказала она, чувствуя неловкость. — Я боялась, что он заметит странный вкус.
— Ах, как некстати. Я бы предпочел, чтобы он также страдал от головной боли, как я.
— Так ты был пьян, — объяснила она. — Вино влияет на воздействие трав. Уэйкот пил только чай, и он проснется с совершенно ясной головой.
— Я это запомню.
Он прошел к двери, немного задержался и обернулся. Его вдруг охватило странное чувство: она — его собственность. А после этого его захлестнула небывалая волна нежности. Софи была для него всем. В мире нет ничего важнее, чем его милая, умная, нежная, страстная жена.
— Ты что-то забыл, Джулиан? — спросила она из кровати.
— Только одно, — тихо сказал он затем убрал руку от двери, вернулся к ее кровати, склонился и еще раз нежно поцеловал Софи в мягкие губы. — Я люблю тебя.
Он увидел, как ее глаза удивленно расширились. Но у него уже не было времени отвечать на ее вопросы, что-то объяснять. Он снова пошел к двери, открыл ее.
— Джулиан, подожди.
— Я скоро вернусь, дорогая, и мы поговорим.
— Нет, подожди, Я еще кое-что должна тебе сказать. Изумруды.
— А что изумруды?
— Да я чуть не забыла. Они у Уэйкота. Он украл их в ночь убийства Элизабет. Они в корзине на очаге. Как раз под его пистолетом.
— Интересно. Не забыть бы захватить их с собой, — сказал он и вышел в прихожую.
Руины старого нормандского замка являли собой мрачную груду камней, которые отбрасывали зловещие тени в бледном лунном свете. Впервые за эти годы Джулиан испытал здесь те же чувства, что испытывал еще мальчиком: здесь легко можно поверить в привидения. Мысль, что Софи схватили и держали здесь, подлила масла в огонь его гнева. Он сумел скрыть от Софи ярость, охватившую его, поскольку он понимал — это ее встревожит. Он собрал всю свою волю в кулак, когда Софи рассказывала ему о своих злоключениях. Теперь Уэйкот заплатит за то, что попытался сделать с Софи, решил Джулиан.
Никаких признаков жизни. Джулиан пешком прошел к ближайшим деревьям и привязал коня к толстой ветке. Потом мимо остатков старой каменной стены направился к сохранившейся части замка. В узких оконных проемах не было света. Софи говорила, что в очаге горел огонь. Должно быть, он уже стал горячей золой.
Джулиан верил в ее умение обращаться с травами, но решил не испытывать судьбу. Он вошел очень осторожно в комнату, где держали Софи. Внутри все тихо. Он постоял в дверном проеме, пока глаза не привыкли к темноте. Потом разглядел скорчившегося у стены возле очага Уэйкота.
Софи была права. Проще всего взять пистолет, приставить его к виску виконта и спустить курок. Но есть на свете вещи, которые джентльмен сделать не может. Он покачал головой, отбрасывая эту мысль. Подошел к очагу, помешал угли. Потом подвинул скамейку и сел. Джулиан заглянул в корзинку и увидел изумруды, лежащие под пистолетом. С удовлетворением взял ожерелье, посмотрел, как в свете пламени сверкают камни. Эти изумруды будут замечательно выглядеть на новой графине Рейвенвуд.
Через двадцать минут виконт зашевелился и застонал. Джулиан не двигался, он наблюдал, как Уэйкот медленно приходит в себя. Потом, нахмурившись, он уставился на огонь, подождал, пока Уэйкот сядет и наконец догадается, что рядом с ним кто-то есть.
— Да, верно, Уэйкот. Софи в безопасности, и теперь ты будешь иметь дело со мной. — Джулиан осторожно перекладывал, как бы переливал, с ладони на ладонь изумрудный каскад огней. — Я думаю, следовало ожидать, что ты зайдешь так далеко. Ты ведь одержимый.
Уэйкот пятился назад, пока не уперся спиной в стену. Он высокомерно вскинул голову и, стукнувшись головой о влажные камни, с ненавистью уставился на Джулиана сквозь приспущенные ресницы.
— Так, значит, маленькая драгоценная Софи кинулась прямо к тебе. И ты поверил всему, что она рассказала? Я, может, и одержимый, Рейвенвуд, но ты дурак.
Джулиан посмотрел на изумруды:
— Отчасти ты прав, Уэйкот. Однажды я был дураком. Но давно. Не распознал ведьму под шелковым бальным нарядом. Но те дни давно прошли. А сейчас мне жаль тебя. Мы все сумели выпутаться из паутины Элизабет. Ты один все еще в ловушке.
— Потому что я один любил ее. Вы все только хотели ее использовать. Вы хотели забрать ее невинность и красоту, поэтому лишились ее навсегда. Я же хотел ее защищать.
— Я же говорю, что ты одержимый, каким и был всегда. Если бы ты страдал один, я по-прежнему не обращал бы на тебя внимания. К сожалению, ты решил использовать Софи как средство мести против меня. А этого я не могу тебе простить. Я тебя предупреждал. Теперь ты заплатишь зато, что втянул Софи в свои грязные игры, и мы наконец по — , кончим с этим делом.
Уэйкот грубо расхохотался:
— А что поведала тебе твоя сладкая драгоценность про то, что сегодня произошло? Она рассказала, что я нашел ее у пруда? Она призналась, что ездила к старухе по тем же делам, что и Элизабет? Твоя дорогая, сладкая, невинная Софи собралась избавиться от твоего наследника, Рейвенвуд. Она не хочет носить в себе твое отродье, как не хотела и Элизабет.
На какой-то миг слова Софи вспыхнули в голове Джулиана, и он почувствовал укол совести.
«Я не хочу торопиться быть привязанной к детской колыбели».
Джулиан покачал головой и мрачно улыбнулся Уэйкоту:
— Ты такой же умный, как вор, который крадется, чтобы всадить нож в спину человека. Но в данном случае не выйдет. Видишь ли, Уэйкот, мы с Софи достаточно близко узнали друг друга. Она прекрасная, честная и искренняя женщина. Мы заключили соглашение — она и я. И пока, к сожалению, должен признаться, что я не всегда выполняю свою часть договора. Она же безукоризненно верна своим обещаниям. Я знаю, что она ездила к старой Бесс, но только для того, чтобы пополнить запасы трав. И только.
— Ты и на самом деле дурак, если в это поверил. А что она наврала тебе про то, что делалось вот на этом ложе? Она рассказала, как быстро она задрала свои юбки и раздвинула ноги для меня? Она еще недостаточно искусна в этом деле, но, я думаю, после постоянных занятий у нее станет получаться лучше.
В этот миг ярость Джулиана сорвалась с цепи. Он швырнул изумруды на пол, вскочил и в два прыжка пересек комнату. Он схватил Уэйкота за грудки, поставил виконта на ноги и с силой ударил кулаком в его красивое лицо. Что-то хрустнуло в носу Уэйкота, хлынула кровь. Джулиан ударил еще раз.
— Ты, сукин сын! Не хочешь признать, что женился на потаскухе? — Уэйкот вытирал тыльной стороной руки кровоточащий нос. — Но ты женился на такой. Ты, проклятое отродье! Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем ты это поймешь?
— Софи никогда не опозорит ни себя, ни меня. Я знаю, что она не позволила тебе даже дотронуться до нее.
— И потому ты так отреагировал, когда я сказал, что было между нами? — не унимался Уэйкот. Джулиан приглушил свой гнев:
— Бесполезно говорить с тобой, Уэйкот. Когда речь заходит о подобных делах, ты не можешь размышлять. Мне надо бы пожалеть тебя, но боюсь, даже сумасшедшему я не могу позволить оскорблять мою жену.
Уэйкот посмотрел на него:
— Но ты никогда не вызовешь меня на дуэль. Мы оба это знаем.
— К несчастью, ты прав, — согласился Джулиан, думая о клятве, данной Софи. Он и так уже не выполнил несколько своих обещаний. Он не может еще раз нарушить свое слово, хотя сейчас он ничего другого на свете не хотел бы так сильно, как быть свободным от обещания, данного жене. Он подошел к очагу и уставился на пламя.
— А я это знал. Я и ей говорил, что ты никогда не рискнешь своей шеей на дуэли ради женщины. Ты потерял вкус к мести и не вызовешь меня.
— Нет, Уэйкот, я не вызову тебя. — Он сцепил руки и повернул голову, с усмешкой глядя на Уэйкота. — Но не по той причине, о которой ты думаешь. А по личной. Тем не менее не сомневайся, что я приму вызов, если ты мне его бросишь.
Уэйкот озадаченно посмотрел на Джулиана:
— Что за черт, о чем ты говоришь? Я — тебе?
— Я тебя не буду вызывать, потому что связан клятвой на этот счет, но ты можешь вызвать меня на дуэль. А когда ты это сделаешь, обещаю, что без раздумий встречусь в честном поединке. Я уже наметил секундантов. Ты, наверное, помнишь Дарегейта и Таргуда? Они будут счастливы помочь мне, и, я уверяю, мы подготовимся очень тщательно. Дарегейт всегда поймает мошенника за руку. Я сам могу достать пистолеты. Так что я сделаю все, чтобы тебе не напрягаться.
Уэйкот в шоке раскрыл рот. Потом засмеялся:
— А зачем мне тебя вызывать? Не моя жена предала меня.
— Да дело не в предательстве жены. Предательства не было, так что не трать слова, не пытайся убедить меня, что ты наставил мне рога. Я знаю правду. Снотворное в чае и веревка, которой ты привязывал Софи, — тому свидетельство. Но я в первую очередь верю ей: я знаю свою жену как честную женщину.
— Честная женщина! Честность — это бессмыслица по отношению к женщине.
— Да, по отношению к такой женщине, как Элизабет, но не к такой, как Софи. Вообще, не будем больше обсуждать проблемы чести, ты об этом не имеешь никакого понятия. А теперь давай вернемся к нашей проблеме.
— Ты сомневаешься в моей чести? — прорычал Уэйкот.
— Конечно. И более того, я буду продолжать подвергать ее сомнению перед обществом до тех пор, пока ты не вызовешь меня или не уедешь в Америку. У тебя только два пути, Уэйкот.
— Ты не сможешь заставить меня сделать ни то ни другое.
— Если ты так думаешь, то я припас для тебя сюрприз. Разумеется, я заставлю тебя сделать выбор. Я буду охотиться за тобой. Я сделаю твою жизнь в Англии невыносимой. Как волк, я буду ходить у тебя по пятам, пока не пущу кровь.
В свете пламени очага было заметно, как Уэйкот побледнел.
— Ты хочешь запугать меня?
— Рассказать тебе, как это будет? Ну так слушай. Я предскажу тебе судьбу. Что бы ты ни делал, куда бы ни поехал, я или мой агент будем следовать за тобой по пятам. Если ты увидишь лошадь в Тоттерсоллзе и захочешь ее купить, я перебью цену, и животное попадет к другому. Ты попытаешься купить новую пару сапог у Хоби или пальто у Уэстона, но у тебя ничего не получится, ибо я сообщу всем торговцам, что, обслуживая тебя, они обанкротятся.
— Ты не посмеешь этого сделать, — прошипел Уэйкот.
— Но это только начало, — безжалостно продолжал Джулиан. — Я дам знать всем владельцам земель, окружающих твое имение в Суффолке, что хочу вею ее выкупить. И в один прекрасный день твои земли окажутся в окружении моих земель. Более того, я постараюсь сделать так, чтобы твоя репутация стала такой, что ни один уважающий себя клуб или уважаемая хозяйка дома не захотят видеть тебя под своей крышей.
— У тебя ничего не получится.
— Получится, Уэйкот. У меня есть деньги, земли, достаточно влиятельный титул, чтобы мой план сработал. И более того, рядом со мной Софи. А ее имя сейчас ценится
На вес золота в Лондоне, Уэйкот. Когда она отвернется от тебя, все общество сделает то же самое.
— Нет! — закричал Уэйкот, дико вращая глазами. — Никогда она так не поступит! Я ей не сделал ничего плохого. И она поймет, почему я сегодня так себя вел с ней. Она благоволит ко мне.
— Ты ошибаешься.
— Потому что я привел ее сюда? Но я могу ей все объяснить.
— У тебя не будет такого шанса. Даже если бы я разрешил тебе приблизиться к ней и умолять ее — чего я не собираюсь делать. Ты больше не найдешь у нее ни симпатии, ни снисходительности. Видишь ли, Уэйкот, ты сам подписал себе приговор еще до того, как встретился с Софи.
— На что ты намекаешь?
— Помнишь молодую женщину, которую соблазнил здесь три года назад и бросил, когда она забеременела? Ту самую, что взяла твое дьявольское кольцо, которое, как ты сказал Софи, ей ни к чему? Ту, которую ты называл деревенской потаскухой?
— Ну и что с ней?! — закричал Уэйкот.
— Она была сестрой Софи.
Лицо Уэйкота исказилось от ужаса.
— О мой Бог!
— Совершенно верно, — тихо сказал Джулиан. — Что, начинаешь понимать всю глубину твоих проблем? Я не вижу больше смысла оставаться здесь. Так что выбирай, Уэйкот. Я бы на твоем месте выбрал Америку. Я слышал, ты не очень меткий стрелок.
Джулиан повернулся спиной к Уэйкоту, взял изумруды и вышел. Он отвязал поводья и услышал приглушенный выстрел в старом замке.
Он ошибся. Перед Уэйкотом было три пути на выбор, а не два. Очевидно, виконт нашел пистолет и предпочел пойти третьим путем.
Джулиан вставил ногу в стремя, потом нехотя решил вернуться в угрожающе тихие руины.
Сцена, представшая его взору, не из приятных, но, учитывая бесконечную глупость Уэйкота, следовало убедиться, что на этот раз виконт ничего не перепутал.
Глава 20
Софи казалось, что она уже провела в кресле много часов, прежде чем услышала шаги Джулиана в прихожей.
С тихим возгласом облегчения она вскочила и побежала к двери. Один взволнованный взгляд на его жесткое усталое лицо убедил ее, что случилось что-то ужасное. Полупустая бутылка кларета, которую он, очевидно, прихватил в библиотеке, подтверждала ее впечатление.
— С тобой все в порядке, Джулиан?
— Да.
Он вошел в комнату, закрыл за собой дверь, поставил вино на туалетный столик. Не говоря ни слова, притянулк себе Софи и крепко обнял. Они стояли в тишине, он долго молчал.
— Что случилось? — наконец спросила Софи.
— Он мертв.
Она не могла бы отрицать, что при этих словах испытала облегчение. Она вскинула голову, встретилась с ним взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Софи смотрела на него очень серьезным взглядом, а халат спадал с ее плеч.
— Джулиан, дай слово чести, что ты не вызовешь Уэйкота на дуэль.
— Не беспокойся об этом, моя дорогая. — Он поцеловал ее в шею.
— Поклянись, Джулиан. Дай слово.
Сейчас у нее не было другого желания, кроме как оказаться в объятиях Джулиана. Но его клятва была важнее. И она стояла непреклонно, не обращая внимания на жаркие прикосновения его губ к ее коже.
— Не думай об Уэйкоте. Я все улажу. Никогда больше он не попадется на твоем пути.
— Черт побери, Джулиан! Я получу, наконец, от тебя обещание не вызывать его на дуэль?! Твоя безопасность для меня важнее, чем глупое мужское чувство собственного достоинства. Тем более дуэли ничего не решают. Но ты так легко можешь погибнуть. Поклянись, Джулиан, что не вызовешь Уэйкота.
Его губы замерли на ее плече. Он медленно поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз. Впервые за все это время он нахмурился:
— Я не такой уж плохой стрелок, Софи.
— Меня не волнует меткость твоей стрельбы. Я против того, чтобы ты рисковал. Категорически.
Он медленно поднял брови:
— Да?
— Да, черт побери! Я не хочу потерять тебя в глупой дуэли с мошенником. Я чувствую то же, что ты испытывал тем утром, когда я встречалась с Шарлоттой Физерстоун. И этого я не вынесу.
— Я даже не представлял, насколько ты можешь быть непреклонной, моя дорогая, — сухо сказал Джулиан.
— Твое слово, Джулиан! Дай мне его. Сдаваясь, он вздохнул:
— Ну хорошо, если для тебя это так много значит, клянусь не вызывать Уэйкота драться на пистолетах.
Софи закрыла глаза с необыкновенным чувством облегчения:
— Спасибо, Джулиан.
— А теперь мне будет позволено заняться любовью с моей собственной женой?
Она томно улыбнулась:
— Да, милорд.
Джулиан приподнялся на локте, поглядел на взволнованное лицо Софи. Блеск ее глаз, который всегда возникал после занятий любовью, исчез, снова сменившись озабоченностью. Ему было приятно сознавать, как важна для нее его безопасность.
— Ты будешь осторожен, Джулиан?
— Вполне.
— Может, тебе взять с собой кого-то из конюхов?
— Нет, это дело касается только Уэйкота и меня. Я сам справлюсь.
— Но что ты сделаешь? — с жаром спросила она.
— Заставлю его оставить страну и перебраться в Америку.
— А как ты можешь его заставить?
Джулиан наклонился над ней:
— Перестань задавать столько вопросов, любовь моя. У меня нет времени отвечать на них. Я отчитаюсь перед тобой, когда вернусь. Торжественно обещаю тебе. — Джулиан еще раз коснулся губами ее губ. — А теперь отдыхай.
— Смешное приказание. Я глаз не сомкну, пока ты не вернешься.
— Тогда почитай хорошую книжку.
— Уоллстоункрафт, — пригрозила Софи. — Я буду изучать права женщин, пока ты не вернешься. И то, как их защищать.
— Да, при такой угрозе я потороплюсь вернуться. — Джулиан встал. — Я не могу допустить, чтобы эта чушь о правах женщин, которыми ты и так пользуешься сполна, развращала тебя дальше.
Она села и взяла его за руку:
— Джулиан, я боюсь.
— Знакомое чувство. Я испытал нечто подобное, когда приехал сюда и не нашел тебя. — И он медленно отнял свою руку и стал одеваться. — Но тебе нет нужды бояться. Я обещал, что не вызову его на дуэль.
— Да, но… — Она осеклась, прикусив нижнюю губу. — Но мне все это не нравится, Джулиан.
— Все скоро завершится. — Он застегнул бриджи, сел в кресло и натянул сапоги. — Я вернусь до зари. Если, конечно, ты не настолько отравила Уэйкота своим чаем, что он не в силах понимать простой английский язык.
— Я дала ему меньшую дозу, чем тебе, — сказала она, чувствуя неловкость. — Я боялась, что он заметит странный вкус.
— Ах, как некстати. Я бы предпочел, чтобы он также страдал от головной боли, как я.
— Так ты был пьян, — объяснила она. — Вино влияет на воздействие трав. Уэйкот пил только чай, и он проснется с совершенно ясной головой.
— Я это запомню.
Он прошел к двери, немного задержался и обернулся. Его вдруг охватило странное чувство: она — его собственность. А после этого его захлестнула небывалая волна нежности. Софи была для него всем. В мире нет ничего важнее, чем его милая, умная, нежная, страстная жена.
— Ты что-то забыл, Джулиан? — спросила она из кровати.
— Только одно, — тихо сказал он затем убрал руку от двери, вернулся к ее кровати, склонился и еще раз нежно поцеловал Софи в мягкие губы. — Я люблю тебя.
Он увидел, как ее глаза удивленно расширились. Но у него уже не было времени отвечать на ее вопросы, что-то объяснять. Он снова пошел к двери, открыл ее.
— Джулиан, подожди.
— Я скоро вернусь, дорогая, и мы поговорим.
— Нет, подожди, Я еще кое-что должна тебе сказать. Изумруды.
— А что изумруды?
— Да я чуть не забыла. Они у Уэйкота. Он украл их в ночь убийства Элизабет. Они в корзине на очаге. Как раз под его пистолетом.
— Интересно. Не забыть бы захватить их с собой, — сказал он и вышел в прихожую.
Руины старого нормандского замка являли собой мрачную груду камней, которые отбрасывали зловещие тени в бледном лунном свете. Впервые за эти годы Джулиан испытал здесь те же чувства, что испытывал еще мальчиком: здесь легко можно поверить в привидения. Мысль, что Софи схватили и держали здесь, подлила масла в огонь его гнева. Он сумел скрыть от Софи ярость, охватившую его, поскольку он понимал — это ее встревожит. Он собрал всю свою волю в кулак, когда Софи рассказывала ему о своих злоключениях. Теперь Уэйкот заплатит за то, что попытался сделать с Софи, решил Джулиан.
Никаких признаков жизни. Джулиан пешком прошел к ближайшим деревьям и привязал коня к толстой ветке. Потом мимо остатков старой каменной стены направился к сохранившейся части замка. В узких оконных проемах не было света. Софи говорила, что в очаге горел огонь. Должно быть, он уже стал горячей золой.
Джулиан верил в ее умение обращаться с травами, но решил не испытывать судьбу. Он вошел очень осторожно в комнату, где держали Софи. Внутри все тихо. Он постоял в дверном проеме, пока глаза не привыкли к темноте. Потом разглядел скорчившегося у стены возле очага Уэйкота.
Софи была права. Проще всего взять пистолет, приставить его к виску виконта и спустить курок. Но есть на свете вещи, которые джентльмен сделать не может. Он покачал головой, отбрасывая эту мысль. Подошел к очагу, помешал угли. Потом подвинул скамейку и сел. Джулиан заглянул в корзинку и увидел изумруды, лежащие под пистолетом. С удовлетворением взял ожерелье, посмотрел, как в свете пламени сверкают камни. Эти изумруды будут замечательно выглядеть на новой графине Рейвенвуд.
Через двадцать минут виконт зашевелился и застонал. Джулиан не двигался, он наблюдал, как Уэйкот медленно приходит в себя. Потом, нахмурившись, он уставился на огонь, подождал, пока Уэйкот сядет и наконец догадается, что рядом с ним кто-то есть.
— Да, верно, Уэйкот. Софи в безопасности, и теперь ты будешь иметь дело со мной. — Джулиан осторожно перекладывал, как бы переливал, с ладони на ладонь изумрудный каскад огней. — Я думаю, следовало ожидать, что ты зайдешь так далеко. Ты ведь одержимый.
Уэйкот пятился назад, пока не уперся спиной в стену. Он высокомерно вскинул голову и, стукнувшись головой о влажные камни, с ненавистью уставился на Джулиана сквозь приспущенные ресницы.
— Так, значит, маленькая драгоценная Софи кинулась прямо к тебе. И ты поверил всему, что она рассказала? Я, может, и одержимый, Рейвенвуд, но ты дурак.
Джулиан посмотрел на изумруды:
— Отчасти ты прав, Уэйкот. Однажды я был дураком. Но давно. Не распознал ведьму под шелковым бальным нарядом. Но те дни давно прошли. А сейчас мне жаль тебя. Мы все сумели выпутаться из паутины Элизабет. Ты один все еще в ловушке.
— Потому что я один любил ее. Вы все только хотели ее использовать. Вы хотели забрать ее невинность и красоту, поэтому лишились ее навсегда. Я же хотел ее защищать.
— Я же говорю, что ты одержимый, каким и был всегда. Если бы ты страдал один, я по-прежнему не обращал бы на тебя внимания. К сожалению, ты решил использовать Софи как средство мести против меня. А этого я не могу тебе простить. Я тебя предупреждал. Теперь ты заплатишь зато, что втянул Софи в свои грязные игры, и мы наконец по — , кончим с этим делом.
Уэйкот грубо расхохотался:
— А что поведала тебе твоя сладкая драгоценность про то, что сегодня произошло? Она рассказала, что я нашел ее у пруда? Она призналась, что ездила к старухе по тем же делам, что и Элизабет? Твоя дорогая, сладкая, невинная Софи собралась избавиться от твоего наследника, Рейвенвуд. Она не хочет носить в себе твое отродье, как не хотела и Элизабет.
На какой-то миг слова Софи вспыхнули в голове Джулиана, и он почувствовал укол совести.
«Я не хочу торопиться быть привязанной к детской колыбели».
Джулиан покачал головой и мрачно улыбнулся Уэйкоту:
— Ты такой же умный, как вор, который крадется, чтобы всадить нож в спину человека. Но в данном случае не выйдет. Видишь ли, Уэйкот, мы с Софи достаточно близко узнали друг друга. Она прекрасная, честная и искренняя женщина. Мы заключили соглашение — она и я. И пока, к сожалению, должен признаться, что я не всегда выполняю свою часть договора. Она же безукоризненно верна своим обещаниям. Я знаю, что она ездила к старой Бесс, но только для того, чтобы пополнить запасы трав. И только.
— Ты и на самом деле дурак, если в это поверил. А что она наврала тебе про то, что делалось вот на этом ложе? Она рассказала, как быстро она задрала свои юбки и раздвинула ноги для меня? Она еще недостаточно искусна в этом деле, но, я думаю, после постоянных занятий у нее станет получаться лучше.
В этот миг ярость Джулиана сорвалась с цепи. Он швырнул изумруды на пол, вскочил и в два прыжка пересек комнату. Он схватил Уэйкота за грудки, поставил виконта на ноги и с силой ударил кулаком в его красивое лицо. Что-то хрустнуло в носу Уэйкота, хлынула кровь. Джулиан ударил еще раз.
— Ты, сукин сын! Не хочешь признать, что женился на потаскухе? — Уэйкот вытирал тыльной стороной руки кровоточащий нос. — Но ты женился на такой. Ты, проклятое отродье! Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем ты это поймешь?
— Софи никогда не опозорит ни себя, ни меня. Я знаю, что она не позволила тебе даже дотронуться до нее.
— И потому ты так отреагировал, когда я сказал, что было между нами? — не унимался Уэйкот. Джулиан приглушил свой гнев:
— Бесполезно говорить с тобой, Уэйкот. Когда речь заходит о подобных делах, ты не можешь размышлять. Мне надо бы пожалеть тебя, но боюсь, даже сумасшедшему я не могу позволить оскорблять мою жену.
Уэйкот посмотрел на него:
— Но ты никогда не вызовешь меня на дуэль. Мы оба это знаем.
— К несчастью, ты прав, — согласился Джулиан, думая о клятве, данной Софи. Он и так уже не выполнил несколько своих обещаний. Он не может еще раз нарушить свое слово, хотя сейчас он ничего другого на свете не хотел бы так сильно, как быть свободным от обещания, данного жене. Он подошел к очагу и уставился на пламя.
— А я это знал. Я и ей говорил, что ты никогда не рискнешь своей шеей на дуэли ради женщины. Ты потерял вкус к мести и не вызовешь меня.
— Нет, Уэйкот, я не вызову тебя. — Он сцепил руки и повернул голову, с усмешкой глядя на Уэйкота. — Но не по той причине, о которой ты думаешь. А по личной. Тем не менее не сомневайся, что я приму вызов, если ты мне его бросишь.
Уэйкот озадаченно посмотрел на Джулиана:
— Что за черт, о чем ты говоришь? Я — тебе?
— Я тебя не буду вызывать, потому что связан клятвой на этот счет, но ты можешь вызвать меня на дуэль. А когда ты это сделаешь, обещаю, что без раздумий встречусь в честном поединке. Я уже наметил секундантов. Ты, наверное, помнишь Дарегейта и Таргуда? Они будут счастливы помочь мне, и, я уверяю, мы подготовимся очень тщательно. Дарегейт всегда поймает мошенника за руку. Я сам могу достать пистолеты. Так что я сделаю все, чтобы тебе не напрягаться.
Уэйкот в шоке раскрыл рот. Потом засмеялся:
— А зачем мне тебя вызывать? Не моя жена предала меня.
— Да дело не в предательстве жены. Предательства не было, так что не трать слова, не пытайся убедить меня, что ты наставил мне рога. Я знаю правду. Снотворное в чае и веревка, которой ты привязывал Софи, — тому свидетельство. Но я в первую очередь верю ей: я знаю свою жену как честную женщину.
— Честная женщина! Честность — это бессмыслица по отношению к женщине.
— Да, по отношению к такой женщине, как Элизабет, но не к такой, как Софи. Вообще, не будем больше обсуждать проблемы чести, ты об этом не имеешь никакого понятия. А теперь давай вернемся к нашей проблеме.
— Ты сомневаешься в моей чести? — прорычал Уэйкот.
— Конечно. И более того, я буду продолжать подвергать ее сомнению перед обществом до тех пор, пока ты не вызовешь меня или не уедешь в Америку. У тебя только два пути, Уэйкот.
— Ты не сможешь заставить меня сделать ни то ни другое.
— Если ты так думаешь, то я припас для тебя сюрприз. Разумеется, я заставлю тебя сделать выбор. Я буду охотиться за тобой. Я сделаю твою жизнь в Англии невыносимой. Как волк, я буду ходить у тебя по пятам, пока не пущу кровь.
В свете пламени очага было заметно, как Уэйкот побледнел.
— Ты хочешь запугать меня?
— Рассказать тебе, как это будет? Ну так слушай. Я предскажу тебе судьбу. Что бы ты ни делал, куда бы ни поехал, я или мой агент будем следовать за тобой по пятам. Если ты увидишь лошадь в Тоттерсоллзе и захочешь ее купить, я перебью цену, и животное попадет к другому. Ты попытаешься купить новую пару сапог у Хоби или пальто у Уэстона, но у тебя ничего не получится, ибо я сообщу всем торговцам, что, обслуживая тебя, они обанкротятся.
— Ты не посмеешь этого сделать, — прошипел Уэйкот.
— Но это только начало, — безжалостно продолжал Джулиан. — Я дам знать всем владельцам земель, окружающих твое имение в Суффолке, что хочу вею ее выкупить. И в один прекрасный день твои земли окажутся в окружении моих земель. Более того, я постараюсь сделать так, чтобы твоя репутация стала такой, что ни один уважающий себя клуб или уважаемая хозяйка дома не захотят видеть тебя под своей крышей.
— У тебя ничего не получится.
— Получится, Уэйкот. У меня есть деньги, земли, достаточно влиятельный титул, чтобы мой план сработал. И более того, рядом со мной Софи. А ее имя сейчас ценится
На вес золота в Лондоне, Уэйкот. Когда она отвернется от тебя, все общество сделает то же самое.
— Нет! — закричал Уэйкот, дико вращая глазами. — Никогда она так не поступит! Я ей не сделал ничего плохого. И она поймет, почему я сегодня так себя вел с ней. Она благоволит ко мне.
— Ты ошибаешься.
— Потому что я привел ее сюда? Но я могу ей все объяснить.
— У тебя не будет такого шанса. Даже если бы я разрешил тебе приблизиться к ней и умолять ее — чего я не собираюсь делать. Ты больше не найдешь у нее ни симпатии, ни снисходительности. Видишь ли, Уэйкот, ты сам подписал себе приговор еще до того, как встретился с Софи.
— На что ты намекаешь?
— Помнишь молодую женщину, которую соблазнил здесь три года назад и бросил, когда она забеременела? Ту самую, что взяла твое дьявольское кольцо, которое, как ты сказал Софи, ей ни к чему? Ту, которую ты называл деревенской потаскухой?
— Ну и что с ней?! — закричал Уэйкот.
— Она была сестрой Софи.
Лицо Уэйкота исказилось от ужаса.
— О мой Бог!
— Совершенно верно, — тихо сказал Джулиан. — Что, начинаешь понимать всю глубину твоих проблем? Я не вижу больше смысла оставаться здесь. Так что выбирай, Уэйкот. Я бы на твоем месте выбрал Америку. Я слышал, ты не очень меткий стрелок.
Джулиан повернулся спиной к Уэйкоту, взял изумруды и вышел. Он отвязал поводья и услышал приглушенный выстрел в старом замке.
Он ошибся. Перед Уэйкотом было три пути на выбор, а не два. Очевидно, виконт нашел пистолет и предпочел пойти третьим путем.
Джулиан вставил ногу в стремя, потом нехотя решил вернуться в угрожающе тихие руины.
Сцена, представшая его взору, не из приятных, но, учитывая бесконечную глупость Уэйкота, следовало убедиться, что на этот раз виконт ничего не перепутал.
Глава 20
Софи казалось, что она уже провела в кресле много часов, прежде чем услышала шаги Джулиана в прихожей.
С тихим возгласом облегчения она вскочила и побежала к двери. Один взволнованный взгляд на его жесткое усталое лицо убедил ее, что случилось что-то ужасное. Полупустая бутылка кларета, которую он, очевидно, прихватил в библиотеке, подтверждала ее впечатление.
— С тобой все в порядке, Джулиан?
— Да.
Он вошел в комнату, закрыл за собой дверь, поставил вино на туалетный столик. Не говоря ни слова, притянулк себе Софи и крепко обнял. Они стояли в тишине, он долго молчал.
— Что случилось? — наконец спросила Софи.
— Он мертв.
Она не могла бы отрицать, что при этих словах испытала облегчение. Она вскинула голову, встретилась с ним взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34