я ж тебе не гавно хочу всучить, это ж фирма - за километр видно!
В своей грязной ладони алкаш сжимал массивную шариковую ручку.
- Ты только глянь на ободок! - восклицал он. - Ты глянь, и тебе сразу станет все ясно!.. Ну ладно, давай двадцать пять, так и быть!
Савик подошел к окошку, небрежно оттолкнув люмпена в сторону.
- Какие новости? Еще не съехал? - вяло поинтересовался он.
Лицо ларечника враз окаменело. Затем губы растянулись в кислой улыбке, глаза забегали. Опытным взглядом профессионала Савик сразу определил: деньги у него есть.
- Привет, Савик, - слегка запинаясь, сказал Глеб. - Какие могут быть новости? Торговля из рук вон, и покупателя на эту клетуху тоже никак не найду... Ты, может, зайдешь - сделаем по-маленькой?
- Деньги, - произнес Савик и со скучающим видом посмотрел в сторону.
Алкаш стоял, раскачиваясь, и что-то бубнил себе под нос.
- Понимаешь, я надеялся перехватить у тещи полсотни, но она сегодня, как назло, уехала в деревню... - пробормотал Глеб.
- Деньги, - повторил Савик.
По своему богатому опыту Савик знал: главное не вступать с ними ни в какие разговоры, пусть даже о погоде или футболе - потому что все постепенно сведется к больным детям, проискам налоговиков и в конечном счете тебе дадут понять, что ты отбираешь последние крохи и обрекаешь все семейство на голодную смерть.
Савик пожил, Савик знает.
Из окошка донесся покорный шелест бумажек, следом показалась рука Глеба с двумя зелеными банкнотами: десятка и двадцатка. Савик аккуратно спрятал деньги в карман и, усмехнувшись, сказал:
- А вот теперь можно и по-маленькой.
Как говорится, слово не воробей...
Глебу ничего не оставалось, как отпереть дверь и впустить даньщика внутрь, а затем достать из угла початую бутылку "Столичной" и аппетитно нарезанный кусок свиной грудинки. Весело забулькала прозрачная жидкость.
- Не, мужики, купите, а? Серьезно говорю.
Снаружи в окошко просунулась синяя ряха. Испещренный красными прожилками нос, уловив желанный запах, беспокойно дергался.
- Ты ещё не ушел? - проговорил Глеб, подавая Савику наполовину наполненный стакан.
- Ну ладно, мужики, - алкаш потерянно шмыгнул носом. - Уступлю за двадцать рябчиков.
Аккуратно отставив мизинец, Савик выпил водку. Поставил стакан, зарядил рот куском душистой сочной свинины и, неторопливо прожевав, сказал:
- Что там у тебя, покажь.
Савик взял ручку, повертел, осмотрел со всех сторон, мазнул по пальцу, оставив отчетливый синий след. Дома у него скопился изрядный запас разных "шариков" с надписями "made in China" и "made in Thailand" - этим дешевым барахлом его всегда исправно снабжали ларечники, равно как сигаретами, презервативами и баночным пивом - что, однако, ещё никого не спасло от необходимости вовремя платить дань.
Но ручка, которую держал сейчас Савик, явно не из этого пестрого ширпотребного ряда. Это была дорогая вещь - Савик сразу понял, едва взял её в руки. Удивительно только, что Глеб не просек, он как-никак специалист... ну да ему не до того было, бедняге.
Здесь не было никакой мишуры, никаких надписей, все строго, просто, и со вкусом. Корпус из твердой полированной древесины, темные прожилки. Желтый конический наконечник, посередине корпуса желтый блестящий ободок из желтого металла, такой же ободок, только потоньше - на колпачке. От верхнего ободка к нижнему протянулся массивный стреловидный зажим - цеплять за карман. Вот и все. Качественные и ценные вещи всегда отличает отсутствие излишеств.
- Где спёр? - деловито поинтересовался Савик.
- А чего сразу - спёр? - обиделся алкаш. - Нашел я ее! В сугробе, вчера, когда здесь автобус взорвали. Я сразу понял - клевая штучка!
Савик ещё раз осмотрел ручку, покрутил небрежно, демонстрируя полное равнодушие, затем веско произнес:
- Говно.
Синяя ряха в окошке болезненно дернулась.
- Ну хоть червонец...
Савик взял из картонной коробки использованный чек, пристроил на колене и попробовал накарябать там свою роспись. Ручка оставляла лишь бесцветное углубление на бумаге.
- Ах ты гад, да она не пишет! - проревел Савик.
Крепкий кулак прочертил в воздухе короткую линию и врезался в сизый нос алкаша.
- Пошел вон! Еще сунешься - башку отверну!
Глеб снова наполнил стаканы. Из сумки появился пучок зеленого лука и бутерброд с холодной яичницей - наверное, жена накрутила утром. Гулять так гулять!
Савик хорошо знал этот тип людей, которые привыкли подчиняться обстоятельствам, а потом все свои неудачи списывать на те же обстоятельства. Пять минут назад Глеб ненавидел его, Савика, лютой ненавистью, готов был, наверное, в глотку вцепиться. Но - боялся. И деньги отдал. Потому что привык быть жертвой, перхотью, так для него удобнее. Сейчас он расслабился и скоро начнет жаловаться на жизнь, бить себя кулаком в грудь, и рассказывать, рассказывать... Словно на исповеди перед батюшкой.
Чудной народ.
Савику до лампы все эти излияния. Он выполнил план на сегодня, получил долги, а сейчас пьет и закусывает на халяву. Вот и все. Если Глеб думает, что после двух стаканов они станут друзьями, что завтра там или послезавтра Савик как-то по-особому поздоровается с ним или спросит: ну как теща, не поправилась? - то он глубоко ошибается. Это точно как с этими "сенокосилками". Ты даешь - я беру. А налоги платить все равно надо.
- Я ведь, можно сказать, случайно сюда попал, - начал Глеб, осушив стакан. - По недоразумению. Стечение обстоятельств. - Он разрезал бутерброд надвое, половину подвинул Савику, половину отправил в рот и торопливо прожевал. - Это вот все... Торговля, касса, кремы, шампуни, лосьоны... Не мое это, Савик. У меня ведь высшее образование. Я автотракторный закончил, тогда это считался хороший факультет, в советские времена на ЗиЛе мастерам всегда прилично башляли... А тут - на тебе. Я только два года и успел проработать после диплома, как все посыпалось... А тут тесть как раз умер, теща к нам переехала из Мурманска. В "полуторке", представляешь - мы с женой, две дочки и теща со своим сахарным диабетом... Ты почему не пьешь, Савик?
- Гля, только что писала, а теперь не пишет, - рассеянно сказал контролер, продолжая рассматривать ручку.
Чем больше он на неё смотрел, тем больше убеждался, что ему удалось отхватить настоящую вещь. Что-то было в ней... Может, эти плавные линии, создающие ощущение завершенности, "правильности" какой-то, может, сочетание темного полированного дерева и желтого металла, а какой металл тут может быть? Савик не первый день живет и слышал про золотые паркеры... И увесистая... Он прикинул на ладони. Да, в самом деле, ручка показалась Савику несколько тяжеловатой для своего размера, значит желтые прибамбасы и вправду золотые! Сколько же она может стоить? Жалко, конечно, что не пишет. Савик попытался развинтить ручку, но она почему-то не поддавалась.
- ...не пьешь?
Савик поднял голову и посмотрел на Глеба.
- Как это - не пью? - сказал он, опрокидывая стакан. - Только наливай.
Лицо Глеба раскраснелось, глаза и нос блестели. На краю фанерного прилавка дотлевал забытый окурок, оставляя черную дорожку. Наверное, Глеб тут успел половину своего жизненного пути разбаянить. Ничего, пусть... Звякнуло что-то в сумке - ларечник извлек вторую бутылку. Сорвал зубами пробку, выплюнул на пол. Прозрачная, чуть маслянистая жидкость забурлила в стаканах. Отчетливо запахло сивухой.
- Ну давай, значит, чтобы деньги водились! - Глеб торжественно поднял свой стакан. - Чтобы - "зеленые"! В крупных купюрах! И побольше!
Савик даже ухом не повел в сторону собутыльника, продолжая вертеть ручку так и сяк.
- Слушай, - перебил он Глеба, - ни хрена не могу развинтить. Как же тут стержень меняется?
- Что? - встрепенулся Глеб. - А-а... Если не разбирается - значит, одноразовая. Дешевка.
- Да пошел ты! - сказал Савик. - Много понимаешь. Разуй глаза, посмотри лучше... "Дешевка"!
Глеб взял ручку, близоруко потыкался в неё носом. Хмыкнул недоуменно, попробовал провернуть части корпуса в разные стороны.
- В самом деле, на дешевку не похожа. Скорее "паркер" какой-нибудь. Только надписей нет. Восьмерка - и все... И стержня нет... Конечно, писать не будет!
- Какая восьмерка? А стержень был - глянь полоса на пальце! Видно я его спрятал... Ну-ка, дай сюда!
Он отобрал ручку, вновь поднес к глазам. Действительно, в толстом золотом ободке виднелось крохотное овальное окошко, а в нем красная цифра "восемь".
- Гля, и вправду восьмерка! Откуда она взялась?
Глеб пожал плечами, заметил дотлевший окурок, неловко смахнул с прилавка. Вытянул из пачки новую сигарету, достал из кармана зажигалку, потянулся.
- А все-таки жить хорошо!
Раздалось негромкое: "пш-ш". Савик увидел, что цифра "8" в овальном окошке медленно отъехала в сторону и на её месте появилась цифра "7".
- Ни хрена себе, - удивленно протянул он. - Гля сюда!
Савик поднял глаза на Глеба и вдруг увидел, что тот медленно сползает со стула, судорожно хватая ртом воздух. Лицо ларечника стало белее мела, в глазах отражались непонимание и какой-то животный испуг. Стул выскользнул из-под него и ударился в стену киоска, полетела на пол недопитая бутылка водки. Глеб упал, врезавшись головой в ящик с нераспакованным товаром. Нечищенный ботинок ударил Савика по щиколотке.
Савик торопливо убрал ногу.
- Ты что, блин... Припадочный?
Глеб лежал без движения. Преодолевая брезгливость, Савик склонился над ним. Похлопал ладонью по щеке.
- Пить не научился, А? Перхоть... Ну, вставай, живо!
Никакой реакции. Немигающие глаза Глеба уставились в потолок, какая-то мышца на шее дернулась раз-другой... Перестала. Нижняя челюсть медленно отвалилась.
"Помер он, что ли?" - Савик застыл, пораженный внезапной догадкой.
"Да нет, херня, с чего ему умирать?" - успокоил он себя, хотя подсознание подсказывало, что никакая не херня. Савик никогда ещё не видел вблизи труп, если не считать девяностолетнего деда Семена, который в прошлом году загнулся от инсульта, - но пока Савик с матерью добирались к нему в Петушки, дед уже был восковой, ненастоящий, лицо было обсыпано пудрой и челюсть была подвязана черным шарфом... А какой он был, дед, в тот момент, когда вдруг свалился, как подрубленный, в сенях, и за полминуты отдал Богу душу?
Во всяком случае глаза ему закрывала бабка, это Савик знал.
- Слышь? - произнес Савик не своим голосом. - Ты чего?
Молчание. С улицы донеслись детские голоса. Савик поднял голову. "А вдруг кто-то подойдет к комку и захочет заглянуть внутрь?" - дошло вдруг до него. Он вскочил на ноги, нашел приткнутую к стеклу табличку "открыто", перевернул её другой стороной, где было написано "закрыто". Проверил защелку на окошке и на двери. Задернул шторку. Оглянулся. Глеб лежал без движения, по-прежнему пялясь пустыми глазами в потолок. И обстановка в ларьке изменилась - исчез уют, пропала праздничность дармовой выпивки. Остро пахло опасностью и смертью.
"Все. Теперь бежать," - пришла трезвая и ясная, как морозный воздух, мысль.
Да. А стакан с отпечатками? А следы? А бутылка? А...
Савик наклонился. Только сейчас он заметил красноватую припухлось на щеке у Глеба, чуть правее носа. Розовое пятно размером не больше бабьего соска, и в середине что-то торчит. Как будто твердый гнойный стержень вылез из назревшего фурункула... Странно, вроде никаких нарывов у него на роже не было... Или это тень такая... Но странности глебовых гнойников отходили сейчас на задний план.
Савик ничего не соображал. Ладно, надо убрать следы... Он вытащил из-под ящиков грязную тряпку, наспех протер пол. Затем сорвал со стены полиэтиленовый пакет. Стакан, бутылка, окурки - все туда. Что еще?.. Ручка. Савик совсем про неё забыл. Ручка.
Он пошарил глазами по киоску.
Ручка лежала на полочке, рядом с польской туалетной водой и дезодорантами. Савик взял её, хотел сунуть в карман, но что-то его остановило. Погоди, ведь перед тем, как Глеб кувыркнулся со своего стула, он как раз нажал на стреловидный зажим, правильно? Да. Раздался тихий шипящий звук и цифра "8" сменилась цифрой "7". Шипящий звук. Савик тогда подумал, что Глеб включил свою зажигалку, чтобы прикурить. А может, шипела не зажигалка?..
Синий цилиндрик с надписью "Ronson" лежал в раскрытой ладони мертвеца. Сигарета валялась рядом на полу. Савик поднял её, посмотрел: кончик светлый, бумага не закопчена. Значит, это была не зажигалка.
Взгляд его невольно скользнул по щеке Глеба, и тут Савик - тот самый Савик, который пожил, который знает, - он вообще перестал что-то понимать.
На щеке ничего не было! Ни припухлости, ни красноты, ни тени! Обычная пористая и не очень чистая кожа - и все.
Это было за гранью понимания. "Херня какая-то," - сформулировал растерянный Савик. Он осторожно, словно ядовитого паука, завернул ручку в платок и спрятал её в правый внутренний карман куртки - от сердца подальше.
Глеб лежал в нелепой позе, скалясь в потолок.
Савик отпер дверь и вышел из киоска.
Он долго ходил по улицам, не зная, куда приткнуться, совершенно очумелый. Потом остановился, огляделся: какая-то пустынная остановка, жестяной флажок с номерами маршрутов скрипит на ветру. Вспомнил вдруг про пакет, который до сих пор сжимал в руке. Бутылка, стакан, окурки. Воровато глянул по сторонам. Швырнул пакет в урну, отошел. Нет, вернулся, высыпал сигареты из пачки в карман, пустую пачку поджег и бросил следом за пакетом. Гори оно все!..
Савику сегодня определенно не везло. Вдобавок ко всему он забрел на "чужую" территорию, в район проспекта Вернадского, рядом с автостоянкой. Там Савик нарвался на ребят из группировки Жгута, который "держит" соседний участок и, как это часто бывает у соседей, имеет целый букет территориальных и прочих претензий к группе Директора и Смольского. Жгут с Директором свои проблемы обычно решают за бутылкой коньяка в отдельной кабинке какого-нибудь дорогого ресторана, как принято у уважающих себя людей. А "бойцы" той и другой стороны знай метелятся между собой при каждом удобном случае.
"...Смотри, этот, как его, Савкин топает, - послышался нетрезвый голос. - Отбуцкаем?" Савик увидел стремительно приближающиеся фигуры и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, побежал. Ловить здесь было нечего, только бежать. Савик сам не раз участвовал в подобных расправах, он знал, как действует на разгоряченный випивкой мозг пресловутый "эффект чужака". Ни повод не нужен, ничего. Только - морда, об которую можно почесать кулак.
Убежать Савику не дали. В подъезде, мимо которого он проходил минуту назад, обжималась парочка; парень, как оказалось, тоже был из жгутовских Боря Хмель. Услышав крики, Боря оставил на время свою подругу и выскочил Савику наперерез. Савик попытался уложить его с первого удара, но не сумел. Хмель вцепился ему в куртку, а тем временем подоспели остальные...
Спустя пять минут все закончилось. Савик остался лежать на снегу, облизывая разбитый рот и чувствуя при каждом вздохе, как ребра вонзаются в печень. Хорошо, что он работает на Директора. Если бы он был обычным лохом, то жгутовские затоптали бы его насмерть. С другой стороны, если бы он был бригадиром или просто авторитетным пацаном, его бы никто не тронул...
Савик отдышался немного. Встал. Обшарил карманы. Шестьдесят долларов, полученные с должников, а с ними и личные сорок рублей - все исчезло. Савик чуть не взвыл от злости и досады. Ну, суки, ну попадетесь же когда-нибудь!.. С тревожным чувством он залез в карман. Ручка была на месте. И зажигалка, и две сигареты остались не поломанными.
Савик вытер лицо и руки снегом, посидел на корточках, отдышался, выкурил сигарету. Капли воды стекали по его разбитому и насупленному лицу. Вот херня! Совершенно неожиданно он сам оказался в должниках.
Часов в восемь Савик приплелся в дискобар "Миранда". Это "точка" Юры Маза - он сидит за стойкой днями напролет, лакает с дружками немецкое пиво под горячие сосиски, треплется. А когда он бывает нужен Директору, тот всегда знает, где его искать.
Вот и сегодня бригадир сидел на своем обычном месте, уткнувшись носом в пивной бокал. Савик подошел, стал рядом, всем своим видом выражая уныние от незаслуженной обиды.
- Слышь, Юра, меня жгутовские отбуцкали, деньги отняли... Совсем оборзели!
Маз допил пиво, без интереса скользнул взглядом по его разукрашенной физиономии.
- Какие деньги?
Если бы в таком виде заявился Татарин, Маз вскочил бы, собрал ребят и отправился на разборку. А на обиды Савика ему было плевать. Савик ощутил острый укол уязвленной гордости.
- Сегодня шестьдесят баксов получил с Нинки и Глеба...
Маз поморщился. Имен овец он не знал и знать не хотел. Его интересовала только шерсть.
- А Глеб потом... - Савик запнулся, вдруг ясно увидев перед собой остекленевшие глаза ларечника и отвалившуюся челюсть. - Короче, Глеб прижмурил задницу.
- Что-о? - протянул Маз, задирая брови.
- Сдох, что!.. - неожиданно для себя огрызнулся Савик.
Маз посмотрел на него, как на законченного идиота.
- Что ты мне пургу метешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
В своей грязной ладони алкаш сжимал массивную шариковую ручку.
- Ты только глянь на ободок! - восклицал он. - Ты глянь, и тебе сразу станет все ясно!.. Ну ладно, давай двадцать пять, так и быть!
Савик подошел к окошку, небрежно оттолкнув люмпена в сторону.
- Какие новости? Еще не съехал? - вяло поинтересовался он.
Лицо ларечника враз окаменело. Затем губы растянулись в кислой улыбке, глаза забегали. Опытным взглядом профессионала Савик сразу определил: деньги у него есть.
- Привет, Савик, - слегка запинаясь, сказал Глеб. - Какие могут быть новости? Торговля из рук вон, и покупателя на эту клетуху тоже никак не найду... Ты, может, зайдешь - сделаем по-маленькой?
- Деньги, - произнес Савик и со скучающим видом посмотрел в сторону.
Алкаш стоял, раскачиваясь, и что-то бубнил себе под нос.
- Понимаешь, я надеялся перехватить у тещи полсотни, но она сегодня, как назло, уехала в деревню... - пробормотал Глеб.
- Деньги, - повторил Савик.
По своему богатому опыту Савик знал: главное не вступать с ними ни в какие разговоры, пусть даже о погоде или футболе - потому что все постепенно сведется к больным детям, проискам налоговиков и в конечном счете тебе дадут понять, что ты отбираешь последние крохи и обрекаешь все семейство на голодную смерть.
Савик пожил, Савик знает.
Из окошка донесся покорный шелест бумажек, следом показалась рука Глеба с двумя зелеными банкнотами: десятка и двадцатка. Савик аккуратно спрятал деньги в карман и, усмехнувшись, сказал:
- А вот теперь можно и по-маленькой.
Как говорится, слово не воробей...
Глебу ничего не оставалось, как отпереть дверь и впустить даньщика внутрь, а затем достать из угла початую бутылку "Столичной" и аппетитно нарезанный кусок свиной грудинки. Весело забулькала прозрачная жидкость.
- Не, мужики, купите, а? Серьезно говорю.
Снаружи в окошко просунулась синяя ряха. Испещренный красными прожилками нос, уловив желанный запах, беспокойно дергался.
- Ты ещё не ушел? - проговорил Глеб, подавая Савику наполовину наполненный стакан.
- Ну ладно, мужики, - алкаш потерянно шмыгнул носом. - Уступлю за двадцать рябчиков.
Аккуратно отставив мизинец, Савик выпил водку. Поставил стакан, зарядил рот куском душистой сочной свинины и, неторопливо прожевав, сказал:
- Что там у тебя, покажь.
Савик взял ручку, повертел, осмотрел со всех сторон, мазнул по пальцу, оставив отчетливый синий след. Дома у него скопился изрядный запас разных "шариков" с надписями "made in China" и "made in Thailand" - этим дешевым барахлом его всегда исправно снабжали ларечники, равно как сигаретами, презервативами и баночным пивом - что, однако, ещё никого не спасло от необходимости вовремя платить дань.
Но ручка, которую держал сейчас Савик, явно не из этого пестрого ширпотребного ряда. Это была дорогая вещь - Савик сразу понял, едва взял её в руки. Удивительно только, что Глеб не просек, он как-никак специалист... ну да ему не до того было, бедняге.
Здесь не было никакой мишуры, никаких надписей, все строго, просто, и со вкусом. Корпус из твердой полированной древесины, темные прожилки. Желтый конический наконечник, посередине корпуса желтый блестящий ободок из желтого металла, такой же ободок, только потоньше - на колпачке. От верхнего ободка к нижнему протянулся массивный стреловидный зажим - цеплять за карман. Вот и все. Качественные и ценные вещи всегда отличает отсутствие излишеств.
- Где спёр? - деловито поинтересовался Савик.
- А чего сразу - спёр? - обиделся алкаш. - Нашел я ее! В сугробе, вчера, когда здесь автобус взорвали. Я сразу понял - клевая штучка!
Савик ещё раз осмотрел ручку, покрутил небрежно, демонстрируя полное равнодушие, затем веско произнес:
- Говно.
Синяя ряха в окошке болезненно дернулась.
- Ну хоть червонец...
Савик взял из картонной коробки использованный чек, пристроил на колене и попробовал накарябать там свою роспись. Ручка оставляла лишь бесцветное углубление на бумаге.
- Ах ты гад, да она не пишет! - проревел Савик.
Крепкий кулак прочертил в воздухе короткую линию и врезался в сизый нос алкаша.
- Пошел вон! Еще сунешься - башку отверну!
Глеб снова наполнил стаканы. Из сумки появился пучок зеленого лука и бутерброд с холодной яичницей - наверное, жена накрутила утром. Гулять так гулять!
Савик хорошо знал этот тип людей, которые привыкли подчиняться обстоятельствам, а потом все свои неудачи списывать на те же обстоятельства. Пять минут назад Глеб ненавидел его, Савика, лютой ненавистью, готов был, наверное, в глотку вцепиться. Но - боялся. И деньги отдал. Потому что привык быть жертвой, перхотью, так для него удобнее. Сейчас он расслабился и скоро начнет жаловаться на жизнь, бить себя кулаком в грудь, и рассказывать, рассказывать... Словно на исповеди перед батюшкой.
Чудной народ.
Савику до лампы все эти излияния. Он выполнил план на сегодня, получил долги, а сейчас пьет и закусывает на халяву. Вот и все. Если Глеб думает, что после двух стаканов они станут друзьями, что завтра там или послезавтра Савик как-то по-особому поздоровается с ним или спросит: ну как теща, не поправилась? - то он глубоко ошибается. Это точно как с этими "сенокосилками". Ты даешь - я беру. А налоги платить все равно надо.
- Я ведь, можно сказать, случайно сюда попал, - начал Глеб, осушив стакан. - По недоразумению. Стечение обстоятельств. - Он разрезал бутерброд надвое, половину подвинул Савику, половину отправил в рот и торопливо прожевал. - Это вот все... Торговля, касса, кремы, шампуни, лосьоны... Не мое это, Савик. У меня ведь высшее образование. Я автотракторный закончил, тогда это считался хороший факультет, в советские времена на ЗиЛе мастерам всегда прилично башляли... А тут - на тебе. Я только два года и успел проработать после диплома, как все посыпалось... А тут тесть как раз умер, теща к нам переехала из Мурманска. В "полуторке", представляешь - мы с женой, две дочки и теща со своим сахарным диабетом... Ты почему не пьешь, Савик?
- Гля, только что писала, а теперь не пишет, - рассеянно сказал контролер, продолжая рассматривать ручку.
Чем больше он на неё смотрел, тем больше убеждался, что ему удалось отхватить настоящую вещь. Что-то было в ней... Может, эти плавные линии, создающие ощущение завершенности, "правильности" какой-то, может, сочетание темного полированного дерева и желтого металла, а какой металл тут может быть? Савик не первый день живет и слышал про золотые паркеры... И увесистая... Он прикинул на ладони. Да, в самом деле, ручка показалась Савику несколько тяжеловатой для своего размера, значит желтые прибамбасы и вправду золотые! Сколько же она может стоить? Жалко, конечно, что не пишет. Савик попытался развинтить ручку, но она почему-то не поддавалась.
- ...не пьешь?
Савик поднял голову и посмотрел на Глеба.
- Как это - не пью? - сказал он, опрокидывая стакан. - Только наливай.
Лицо Глеба раскраснелось, глаза и нос блестели. На краю фанерного прилавка дотлевал забытый окурок, оставляя черную дорожку. Наверное, Глеб тут успел половину своего жизненного пути разбаянить. Ничего, пусть... Звякнуло что-то в сумке - ларечник извлек вторую бутылку. Сорвал зубами пробку, выплюнул на пол. Прозрачная, чуть маслянистая жидкость забурлила в стаканах. Отчетливо запахло сивухой.
- Ну давай, значит, чтобы деньги водились! - Глеб торжественно поднял свой стакан. - Чтобы - "зеленые"! В крупных купюрах! И побольше!
Савик даже ухом не повел в сторону собутыльника, продолжая вертеть ручку так и сяк.
- Слушай, - перебил он Глеба, - ни хрена не могу развинтить. Как же тут стержень меняется?
- Что? - встрепенулся Глеб. - А-а... Если не разбирается - значит, одноразовая. Дешевка.
- Да пошел ты! - сказал Савик. - Много понимаешь. Разуй глаза, посмотри лучше... "Дешевка"!
Глеб взял ручку, близоруко потыкался в неё носом. Хмыкнул недоуменно, попробовал провернуть части корпуса в разные стороны.
- В самом деле, на дешевку не похожа. Скорее "паркер" какой-нибудь. Только надписей нет. Восьмерка - и все... И стержня нет... Конечно, писать не будет!
- Какая восьмерка? А стержень был - глянь полоса на пальце! Видно я его спрятал... Ну-ка, дай сюда!
Он отобрал ручку, вновь поднес к глазам. Действительно, в толстом золотом ободке виднелось крохотное овальное окошко, а в нем красная цифра "восемь".
- Гля, и вправду восьмерка! Откуда она взялась?
Глеб пожал плечами, заметил дотлевший окурок, неловко смахнул с прилавка. Вытянул из пачки новую сигарету, достал из кармана зажигалку, потянулся.
- А все-таки жить хорошо!
Раздалось негромкое: "пш-ш". Савик увидел, что цифра "8" в овальном окошке медленно отъехала в сторону и на её месте появилась цифра "7".
- Ни хрена себе, - удивленно протянул он. - Гля сюда!
Савик поднял глаза на Глеба и вдруг увидел, что тот медленно сползает со стула, судорожно хватая ртом воздух. Лицо ларечника стало белее мела, в глазах отражались непонимание и какой-то животный испуг. Стул выскользнул из-под него и ударился в стену киоска, полетела на пол недопитая бутылка водки. Глеб упал, врезавшись головой в ящик с нераспакованным товаром. Нечищенный ботинок ударил Савика по щиколотке.
Савик торопливо убрал ногу.
- Ты что, блин... Припадочный?
Глеб лежал без движения. Преодолевая брезгливость, Савик склонился над ним. Похлопал ладонью по щеке.
- Пить не научился, А? Перхоть... Ну, вставай, живо!
Никакой реакции. Немигающие глаза Глеба уставились в потолок, какая-то мышца на шее дернулась раз-другой... Перестала. Нижняя челюсть медленно отвалилась.
"Помер он, что ли?" - Савик застыл, пораженный внезапной догадкой.
"Да нет, херня, с чего ему умирать?" - успокоил он себя, хотя подсознание подсказывало, что никакая не херня. Савик никогда ещё не видел вблизи труп, если не считать девяностолетнего деда Семена, который в прошлом году загнулся от инсульта, - но пока Савик с матерью добирались к нему в Петушки, дед уже был восковой, ненастоящий, лицо было обсыпано пудрой и челюсть была подвязана черным шарфом... А какой он был, дед, в тот момент, когда вдруг свалился, как подрубленный, в сенях, и за полминуты отдал Богу душу?
Во всяком случае глаза ему закрывала бабка, это Савик знал.
- Слышь? - произнес Савик не своим голосом. - Ты чего?
Молчание. С улицы донеслись детские голоса. Савик поднял голову. "А вдруг кто-то подойдет к комку и захочет заглянуть внутрь?" - дошло вдруг до него. Он вскочил на ноги, нашел приткнутую к стеклу табличку "открыто", перевернул её другой стороной, где было написано "закрыто". Проверил защелку на окошке и на двери. Задернул шторку. Оглянулся. Глеб лежал без движения, по-прежнему пялясь пустыми глазами в потолок. И обстановка в ларьке изменилась - исчез уют, пропала праздничность дармовой выпивки. Остро пахло опасностью и смертью.
"Все. Теперь бежать," - пришла трезвая и ясная, как морозный воздух, мысль.
Да. А стакан с отпечатками? А следы? А бутылка? А...
Савик наклонился. Только сейчас он заметил красноватую припухлось на щеке у Глеба, чуть правее носа. Розовое пятно размером не больше бабьего соска, и в середине что-то торчит. Как будто твердый гнойный стержень вылез из назревшего фурункула... Странно, вроде никаких нарывов у него на роже не было... Или это тень такая... Но странности глебовых гнойников отходили сейчас на задний план.
Савик ничего не соображал. Ладно, надо убрать следы... Он вытащил из-под ящиков грязную тряпку, наспех протер пол. Затем сорвал со стены полиэтиленовый пакет. Стакан, бутылка, окурки - все туда. Что еще?.. Ручка. Савик совсем про неё забыл. Ручка.
Он пошарил глазами по киоску.
Ручка лежала на полочке, рядом с польской туалетной водой и дезодорантами. Савик взял её, хотел сунуть в карман, но что-то его остановило. Погоди, ведь перед тем, как Глеб кувыркнулся со своего стула, он как раз нажал на стреловидный зажим, правильно? Да. Раздался тихий шипящий звук и цифра "8" сменилась цифрой "7". Шипящий звук. Савик тогда подумал, что Глеб включил свою зажигалку, чтобы прикурить. А может, шипела не зажигалка?..
Синий цилиндрик с надписью "Ronson" лежал в раскрытой ладони мертвеца. Сигарета валялась рядом на полу. Савик поднял её, посмотрел: кончик светлый, бумага не закопчена. Значит, это была не зажигалка.
Взгляд его невольно скользнул по щеке Глеба, и тут Савик - тот самый Савик, который пожил, который знает, - он вообще перестал что-то понимать.
На щеке ничего не было! Ни припухлости, ни красноты, ни тени! Обычная пористая и не очень чистая кожа - и все.
Это было за гранью понимания. "Херня какая-то," - сформулировал растерянный Савик. Он осторожно, словно ядовитого паука, завернул ручку в платок и спрятал её в правый внутренний карман куртки - от сердца подальше.
Глеб лежал в нелепой позе, скалясь в потолок.
Савик отпер дверь и вышел из киоска.
Он долго ходил по улицам, не зная, куда приткнуться, совершенно очумелый. Потом остановился, огляделся: какая-то пустынная остановка, жестяной флажок с номерами маршрутов скрипит на ветру. Вспомнил вдруг про пакет, который до сих пор сжимал в руке. Бутылка, стакан, окурки. Воровато глянул по сторонам. Швырнул пакет в урну, отошел. Нет, вернулся, высыпал сигареты из пачки в карман, пустую пачку поджег и бросил следом за пакетом. Гори оно все!..
Савику сегодня определенно не везло. Вдобавок ко всему он забрел на "чужую" территорию, в район проспекта Вернадского, рядом с автостоянкой. Там Савик нарвался на ребят из группировки Жгута, который "держит" соседний участок и, как это часто бывает у соседей, имеет целый букет территориальных и прочих претензий к группе Директора и Смольского. Жгут с Директором свои проблемы обычно решают за бутылкой коньяка в отдельной кабинке какого-нибудь дорогого ресторана, как принято у уважающих себя людей. А "бойцы" той и другой стороны знай метелятся между собой при каждом удобном случае.
"...Смотри, этот, как его, Савкин топает, - послышался нетрезвый голос. - Отбуцкаем?" Савик увидел стремительно приближающиеся фигуры и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, побежал. Ловить здесь было нечего, только бежать. Савик сам не раз участвовал в подобных расправах, он знал, как действует на разгоряченный випивкой мозг пресловутый "эффект чужака". Ни повод не нужен, ничего. Только - морда, об которую можно почесать кулак.
Убежать Савику не дали. В подъезде, мимо которого он проходил минуту назад, обжималась парочка; парень, как оказалось, тоже был из жгутовских Боря Хмель. Услышав крики, Боря оставил на время свою подругу и выскочил Савику наперерез. Савик попытался уложить его с первого удара, но не сумел. Хмель вцепился ему в куртку, а тем временем подоспели остальные...
Спустя пять минут все закончилось. Савик остался лежать на снегу, облизывая разбитый рот и чувствуя при каждом вздохе, как ребра вонзаются в печень. Хорошо, что он работает на Директора. Если бы он был обычным лохом, то жгутовские затоптали бы его насмерть. С другой стороны, если бы он был бригадиром или просто авторитетным пацаном, его бы никто не тронул...
Савик отдышался немного. Встал. Обшарил карманы. Шестьдесят долларов, полученные с должников, а с ними и личные сорок рублей - все исчезло. Савик чуть не взвыл от злости и досады. Ну, суки, ну попадетесь же когда-нибудь!.. С тревожным чувством он залез в карман. Ручка была на месте. И зажигалка, и две сигареты остались не поломанными.
Савик вытер лицо и руки снегом, посидел на корточках, отдышался, выкурил сигарету. Капли воды стекали по его разбитому и насупленному лицу. Вот херня! Совершенно неожиданно он сам оказался в должниках.
Часов в восемь Савик приплелся в дискобар "Миранда". Это "точка" Юры Маза - он сидит за стойкой днями напролет, лакает с дружками немецкое пиво под горячие сосиски, треплется. А когда он бывает нужен Директору, тот всегда знает, где его искать.
Вот и сегодня бригадир сидел на своем обычном месте, уткнувшись носом в пивной бокал. Савик подошел, стал рядом, всем своим видом выражая уныние от незаслуженной обиды.
- Слышь, Юра, меня жгутовские отбуцкали, деньги отняли... Совсем оборзели!
Маз допил пиво, без интереса скользнул взглядом по его разукрашенной физиономии.
- Какие деньги?
Если бы в таком виде заявился Татарин, Маз вскочил бы, собрал ребят и отправился на разборку. А на обиды Савика ему было плевать. Савик ощутил острый укол уязвленной гордости.
- Сегодня шестьдесят баксов получил с Нинки и Глеба...
Маз поморщился. Имен овец он не знал и знать не хотел. Его интересовала только шерсть.
- А Глеб потом... - Савик запнулся, вдруг ясно увидев перед собой остекленевшие глаза ларечника и отвалившуюся челюсть. - Короче, Глеб прижмурил задницу.
- Что-о? - протянул Маз, задирая брови.
- Сдох, что!.. - неожиданно для себя огрызнулся Савик.
Маз посмотрел на него, как на законченного идиота.
- Что ты мне пургу метешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45