– По моим? – удивился Илдан. – Я думал, ты занимаешься своими подружками.
– Нет, со своими я еще успею. Я обегал всех ширанских магов – они наотрез отказываются противостоять заклинанию Безумного Мага. Многих не раз просили об этом, но в прошлом, говорят, уже были неудачные попытки. Один даже сказал мне, что справиться с заклинанием Безумного Мага может только сдвинутый, причем не как-нибудь, а как сам Безумный Маг.
– Давай, Тайто, пойдем с ним, покараулим втроем, – ухмыльнулся Бристен. – Втроем не так страшно, как в одиночку. Может, и обойдется.
– Я думал об этом. Видишь ли, я заходил еще и к лекарю, который занимался пострадавшими – лучший лекарь города, третий десяток лет присматривает за здоровьем семьи правителя. Он рассказал мне странную вещь – если на страже стоит несколько человек, то каждый видит своих призраков, а чужих не видит, поэтому пугается, когда его сосед вдруг начинает шарахаться непонятно от чего. Бывали случаи, когда стражники убивали друг друга. Получается, что мы не поможем Илдану, а только навредим. Остается только молиться Арноре, чтобы проявила милость.
Илдан повеселел, видя такую заботу, пусть и бесполезную. Он не то что бы боялся, но ему было не по себе – неизвестность казалась хуже самых жутких известий. Ему даже хотелось, чтобы ночь наступила побыстрее, чтобы не мучиться ожиданием.
Когда солнце заползло за горизонт, Илдан пошел к привратнику и сообщил, что явился охранять вход в башню по договоренности с правителем. Тот вызвал дворцового управляющего, который взял свечу и фитиль на длинной палке и повел Илдана в правое крыло дворца. Они пошли мраморными лестницами и сумрачными переходами на второй этаж к крытому висячему коридору, ведущему в башню.
Коридор был темным и запущенным, в узкие окошки едва пробивался свет. Управляющий зажег фитиль и засветил пыльные подсвечники на стенах. Два ряда свеч осветили узкий проход, заканчивающийся дверью в башню. Оставшись один, Илдан уселся на мягкое сиденье без спинки, стоявшее у стены в начале коридора.
Вокруг было тихо, воздух пах свечами и жженой пылью. У Илдана еще было время, потому что призраки появлялись в полночь, в первое мгновение Дня Звездочетов. Часов поблизости не было, хотя Илдан не огорчился бы, если бы пропустил из-за этого появление призраков. Он вынул из ножен меч, с сомнением оглядел и снова вложил в ножны – вряд ли выходцы из башни боятся оружия, но не стоять же безоружным на страже.
Вскоре снаружи совсем стемнело. Свечи словно бы загорелись ярче – близилась полночь. Вдруг в смежном коридоре послышались шаги, кто-то шел к башне. В полутьме показалась горбатая ковыляющая фигура, в которой Илдан узнал шута. «У парня и впрямь голова не в порядке», – подумал он. – «Идти сюда, когда все мечтают оказаться как можно дальше отсюда»… Но когда тот подошел ближе, Илдан подумал, что обознался. На лице этого юноши не было шрама – оно было гладким и привлекательным, даже красивым.
– Кто ты такой, – спросил Илдан, когда юноша остановился перед ним. – Что тебе здесь нужно?
– Энкиль. Дворцовый шут.
– Шут?! – изумился Илдан. – А где же шрам?
– Я накладываю его на лицо по утрам с помощью клея, который стягивает кожу.
– Но зачем?
– Чтобы быть страшнее. Здесь любят уродов.
– А горб? – заглянул ему за спину Илдан. – Тоже поддельный?
– Настоящий, к сожалению, – вздохнул Энкиль. – Я в детстве неловко упал с сарая. Иначе я не согласился бы на эту работу, ваша светлость.
– Понятно…
– А вы, значит, охраняете башню. Как же вы согласились на эту работу?
– По глупости, наверное, – признался Илдан.
– Понятно… Лучше бы вы держались отсюда подальше. Здесь любят уродов, а вы – не урод.
– Я дал слово. Есть у меня глупая привычка – держать свое слово.
– Бывает. Я пришел, чтобы помочь вам.
– Охранять башню? – Илдан окинул взглядом сгорбленную фигуру шута. – Мне только что сказали, что чем меньше здесь будет охранников, тем лучше.
– Нет, я принес вам снадобье, – Энкиль полез в карман и вынул стеклянный флакон, завернутый в салфетку. – Знахарка сказала, что оно отпугивает призраков, а если им натереть меч, он будет рубить их. Возьмите, ваша светлость.
Илдан взял салфетку с флаконом. Даже не принюхиваясь, можно было почувствовать, что снадобье невыносимо воняло.
– Неужели призраки чуют запахи? – подивился он. – Ладно, попробую. Ты хочешь за него деньги?
– Нет, я не из-за денег, – взглянул на него Энкиль. – Просто одна девушка во дворце очень боится призраков.
Когда шут ушел, Илдан намочил в снадобье краешек салфетки и стал натирать меч. Закончив, он не сунул меч в ножны, а поставил рядом – все-таки призраки встречаются не каждый день, а ножны всегда на поясе.
Время ползло к полуночи. Илдан чувствовал, что уже поздно, что в эту пору он привык ложиться спать. Он даже зевнул и тут же подумал – а что случится, если он проспит стражу? Добудятся ли его призраки? Если не добудятся, пойдут ли дальше, искать другие жертвы?
Вдруг где-то далеко, за несколько комнат отсюда, часы пробили полночь. Илдан вздрогнул и тревожно глянул на дверь башни, маячившую в глубине коридора. Там никого не было.
Он подпер голову руками, глядя в пол, но тут же снова поднял взгляд, потому что уголком глаза заметил шевеление в коридоре. Голубоватое свечение, возникшее в нескольких шагах от него, стало уплотняться и превращаться в человеческую фигуру, сквозь которую почти не просвечивало пламя свечей. Когда она оформилась, Илдан похолодел – это был Брис.
Призрак пошел к нему, вынимая на ходу меч. Теперь Илдан разглядел, что перед ним не тот Бристен, которого он знал с детства. У настоящего Бриса просто не могло быть такого тупого, непреклонного, беспощадного взгляда. В то же время Илдану открылось точное, неоспоримое знание, что это правда, что его друг может быть и таким. Это знание не оставляло места иллюзиям и оговоркам, наполняло пустотой голову и сердце. Мир переворачивался в груди Илдана, превращаясь в мир, в котором друг детства выглядит так.
Призрачный Бристен занес меч. Илдан, от растерянности забывший про свое оружие, ни на миг не усомнился, что этот Брис ударит. Он бросился в сторону, но слишком поздно – меч призрака прошел сквозь его руку. Рука осталась цела, но ее словно пронзило ледяным лучом – премерзкое ощущение, такие удары долго не выдержишь. Илдан вспомнил о мече и схватил его, надеясь, что знахаркина мазь не подведет. Его меч встретился с мечом призрака, удар оказался упругим, словно о корабельный канат. Призрак сделал великолепный выпад – он владел мечом не хуже своего прообраза, но в отличие от настоящего Бриса не уставал.
Илдан сражался с отчаянием обреченного и все-таки обошел защиту Бриса, угодив ему в плечо. Призрак с легким хлопком растворился в воздухе, словно проколотый рыбий пузырь. А по коридору уже плыл другой призрак – наставник, обучавший Илдана бою на мечах. Опухшее, спившееся лицо – наставник, действительно, в последние годы пристрастился к бутылке – и снова ужасное знание, что это правда. Илдан бросился в бой и легко победил бывшего учителя. «Неудивительно, пьянство портит руку», – подумал он, дрожа от льющегося по телу ледяного пота. – «Если выйдет Тайто, мне конец». Но следующим вышел не Тайто, а Доран, старший брат – холодная усмешка, превосходство во взгляде – и снова схватка.
Призраки шли один за другим – знакомые, друзья, приятели. Илдан колол мечом, вздрагивал от пропущенных ударов, подозревая, что призрачный удар в сердце окажется смертельным. Наконец появился Дэлион, придворный маг, отец Гэтана, и остановился невдалеке, равнодушно глядя сквозь него. Губы мага зашептали заклинание, руки сложились в жесте для магического удара – Илдан никогда этого не видел, но сейчас знал наверняка. Он метнулся вперед и ударил мечом чуть повыше рук мага.
Следующей появилась Касильда, не похожая на ту, которую Илдан привык видеть во время турнира – смуглая, черноволосая, с надменной, расчетливой усмешкой на губах. Илдан вдруг безошибочно осознал, что эту женщину он не любил и никогда не полюбит. У нее не было меча, поэтому он промедлил с ударом, но она подошла вплотную и плюнула ему в лицо, обдав ледяным холодом. Илдан, не помня себя, кольнул пеpед собой мечом.
Призраки шли и шли, мужчины и женщины, родственники, слуги, матросы, торговцы, даже жирная, хитрая туша хозяина гостиницы – все, с кем Илдан перекинулся хотя бы словом. И каждый уносил из мира Илдана кусочек тепла, кусочек почвы под ногами, оставляя его в ледяном, беспросветном одиночестве. Илдан чувствовал, что его рассудок трещит по швам – слишком много он принял в себя этого знания. Когда наступила короткая передышка, он поймал себя на том, что дико хохочет, а может быть, всхлипывает, в последний миг превращая плач в смех.
Хохот отразился от стен коридора эхом, отрезвившим его. Сжав зубы, Илдан с вызовом уставился на дверь, готовый распороть всех, кто появится оттуда. Но никого больше не было.
Илдан ждал. Никого не было. Он снова захохотал, грозя двери мечом, и услышал собственное бормотание: «Что, не вышло? Некого больше послать? Выходи сам, я тебя здесь встречу!» Опомнившись, он отвернулся от двери и сел на прежнее место. Его рассудок еще был не в себе, боролся с навеянной призраками опустошенностью. Илдан закрыл глаза ладонями, перед ним проносились чужие, злобные, порочные лица.
«Неужели я не могу вспомнить ничего теплого, дружеского?» – думал он, прогоняя кривляющуюся маску, вызванную воображением вместо добродушной физиономии Бриса. Ему казалось очень важным вспомнить сейчас хоть что-то в противовес увиденному. – «Хорошо, что Тайто не вышел – он точно убил бы меня. Да, но почему же он не вышел?»
Перед его глазами встало лицо Тайвела – мягкий взгляд светло-карих глаз, ласковая улыбка на пухлых губах, которыми так хорошо целовать подружек – нормальное, живое лицо, не похожее на десятки чудовищных образин, увиденных этой ночью. Илдан почувствовал, что у него отлегло от сердца, и пустился в дальнейшие воспоминания. Он долго рылся в памяти и откопал Гэтана, которого тоже не было среди призраков. «Ничего удивительного,» – подумал он, понемногу приходя в себя, – «Гэтанчик, конечно, бесполезен, но и безвреден тоже – в призраки он не годится. Кто же еще? Найти хоть бы еще одного…»
Он вспомнил сначала голос, откуда-то издали раздавшийся в ушах: «Как вы неосторожны, ваша светлость.» Темные, почти черные глаза Бесстрашного смотрели на Илдана, их невозмутимое спокойствие передалось ему. Илдан отнял руки от лица и огляделся. Все встало на свои места. Призраки больше не появлялись, до рассвета было еще далеко, он сидел один в коридоре у двери в Башню Безумного Мага. Он был в своем уме, но с горечью сознавал, что что-то в нем навеки изменилось. Выбор был невелик – либо измениться, либо сойти с ума.
Илдан поднялся и пошел к темнеющей в глубине коридора двери. Ему казалось, что после пережитого он уже ничего не сможет испугаться. До двери оставалось несколько шагов, как вдруг перед ним снова стало сгущаться голубоватое облако. Вглядевшись в лицо призрака, упрямое, самолюбивое, Илдан вздрогнул и отступил – это был он сам. Илдан попятился по коридору, читая собственные недостатки в лице пpизpака, словно в зеркале, а тот наступал на него.
Дойдя до конца коридора, Илдан был вынужден принять бой. Призрак знал все его приемы и легко отражал их, он казался неуязвимым для своего прообраза. Илдан понял, что этот бой ему не выиграть, а до рассвета не продержаться. Дикая мысль пришла ему в голову – неужели ему не удастся договориться с собой? Он всмотрелся в упрямое, непреклонное лицо призрака – свое лицо – и мысленно потребовал:
– Остановись!
Призрак замешкался на мгновение, но снова пошел на Илдана.
– Остановись, приказываю тебе! – повторил тот, ободренный успехом. – Если ты – это я, то выслушай меня!
Призрак замер в воздухе в трех шагах от него. Илдан порадовался, что умеет прислушиваться к другим – Брис наверняка не поддался бы на ни на какие уговоры.
– Да, я вижу, что ты – это я, – мысленно сказал он пpизpаку. – Ты – тот самый я, каким я был еще этим вечером. Я узнаю себя, узнаю свои недостатки и признаю, что до сегодняшней ночи не догадывался о них – вернее, не обращал на них внимания, поэтому позволял себе иметь их. Но теперь я знаю о них и не смирюсь с ними. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из моих близких встретился лицом к лицу с моим призраком – с тобой.
Призрак заколебался и стал прозрачнее. Илдан больше не боялся своего отражения, глядя на него, словно взрослый на провинившегося ребенка.
– Глупо думать, что я избавлюсь от них сегодня же, – продолжал говорить он – Но каждый раз, поступив дурно, я увижу это дурное и буду бороться с ним, и когда-нибудь выиграю эту битву. Я изменился, ты – больше не я, я отказываюсь от тебя.
Призрак с легким хлопком растаял в воздухе. Путь к двери был свободен. Не колеблясь, Илдан открыл ее и стал подниматься по винтовой лестнице на верхушку башни.

Круглая комната под крышей башни была залита полуденным светом. Еще вечером Илдан пришел бы от этого в изумление, но сейчас он только краешком сознания отметил этот факт. Посреди комнаты стоял круглый, в половину человеческого роста, бронзовый котел. По полу от котла в направлении частей света расходились восемь медных лучей, упирающихся в стены. Хотя Илдан считал, что пришел сюда разыскивать Безумного Мага, его гораздо больше удивило, что в башне и впрямь оказался человек.
Лицо Безумного Мага было обтянуто гладкой голубоватой кожей. Он не выглядел стариком, но его волосы были белыми, даже полупрозрачными, словно стеклянные нити. Он сидел перед котлом на высоком табурете, его сухие, длинные пальцы опирались на выпуклую бронзовую поверхность, узкие плечи подались вперед, бледно-серые глаза пристально смотрели в глубину котла.
Илдан остановился у входа, разглядывая мага. Тот не сразу почувствовал его присутствие, но наконец поднял голову.
Их глаза встретились. Безумный Маг молчал, но Илдан, словно услышав приглашение, пошел навстречу этому говорящему, понимающему взгляду. Он остановился по другую сторону котла и опустил меч, который держал наготове, пока поднимался по винтовой лестнице. Маг смотрел на пришельца и, казалось, нисколько не удивлялся его появлению.
– Ты сражался с собой, и ты победил. – Голос Безумного Мага был тихим и бесцветным, но каждое слово отчетливо раздавалось в воздухе. – Ты заслуживаешь того, чтобы я поговорил с тобой. Что тебе нужно?
Илдан молчал. Он не знал, что ему нужно. Он шел сюда с подсознательным намерением бросить вызов Безумному Магу, сразиться и, возможно, победить. Но теперь, при виде этого странного щуплого человека, частицы странного нереального мира, начинавшегося за порогом этой комнаты, он вдруг осознал, насколько неуместно здесь размахивание мечом. Тишина этого места успокаивала, умиротворяла, но в тоже время обескураживала и заставляла задуматься.
– Почему ты пришел сюда? – изменил свой вопрос маг.
– Я стоял на страже у входа в башню. До рассвета было еще долго, и я решил зайти сюда.
– На страже? Разве мне угрожает опасность?
– Я бы так не сказал, – усмехнулся Илдан. – Я защищал дворец от вас – вернее, от ваших творений.
– Ну, положим, это не мои творения – это ваши творения, – отрезал маг. – Но зачем защищать от них дворец? Они появляются только тогда, когда кто-нибудь хочет войти ко мне.
– Вы ошибаетесь. Раз в четыре года, в канун Дня Звездочетов, эти творения, чьи бы они ни были, расползаются по дворцу и сводят с ума того, кто первым попадется у них на пути.
– Разве? Как забавно, – пробормотал маг.
– Я бы так не сказал, – повторил Илдан. – Мне вовсе не было забавно, когда я сражался с ними.
– Ты сражался с ними? И чем же? – с заметным интересом спросил маг.
– Мечом, конечно. – Илдан шевельнул обнаженным мечом.
– Их невозможно победить оружием.
– Оно намазано снадобьем против призраков.
– Неужели? – Безумный Маг слез с табурета и пошел к Илдану. Тот предостерегающе выставил меч перед собой, но маг не обратил на это ни малейшего внимания. Он взялся двумя пальцами за кончик лезвия, затем отпустил его и обнюхал пальцы.
– Смесь чеснока с кошачьим дерьмом на растительном масле. – Чистой рукой он пошарил в кармане, вынул оттуда платок и тщательно вытер пальцы. – Средство, широко известное в народе, но совершенно бесполезное.
– Но мой меч поражал этих призраков…
– Их поражала твоя вера в силу снадобья. Это она была на кончике твоего меча. Значит, сегодня у вас канун Дня Звездочетов… так… а завтра наступит день, который прибавляется к этому месяцу раз в четыре года… Кажется, я не учел его, когда составлял охранное заклинание, но это легко исправить.
Он подошел к длинному узкому столу, стоявшему в межоконном пролете у стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43