Войну он встретил матросом Балтийского флота и честно отвоевал четыре года, закончив штурмом Кенигсберга.
В качестве третьего секретаря Замоскворецкого райкома он отвечал за партийную работу в небольших организациях района, в том числе в столовых, ресторанах и всей сфере социально-бытового обслуживания. В районе населением с областной центр таких «точек» насчитывалось несколько сот.
- Вот и получалось, - пожаловался сосед, - куда ни явишься с проверкой, дело начиналось или кончалось угощением. Всегда можно было найти грехи, за которые следовало руководителей снять с работы или даже исключить из партии. Не всегда я способен был отказаться. Так обострилась болезнь, а началось еще с войны.
Трудно было смириться с мыслью, что этот веселый и полный жизненных сил человек приговорен.
Без лишних проволочек я был подвергнут любимой Вишневским процедуре новокаиновой блокаде. Несмотря на кажущуюся простоту, все действия проводились с соблюдением строгих канонов больших операций, и я получил возможность наблюдать артистичность Вишневского в деле, которому он отдал всю жизнь. Больная нога была многослойно обложена салфетками, пропитанными горячей мазью Вишневского, и крепко перебинтована по всей длине.
Оказавшись снова в своей палате, я с удивлением увидел на столике букет цветов и бутылку коньяка. Оказалось, что Евгений Волчков - заместитель Чижикова и наш ведущий специалист по медицинской технике для института Вишневского - имел поручение вручить мне медаль, которой я был награжден в честь 100-летия со дня рождения В.И. Ленина. Такую же медаль в этот же день по поручению райкома должен был вручить мой сосед по палате Вишневскому. Только часа через четыре Вишневский зашел прямо из операционной.
- Трудная была работа, - сказал он, - аневризма аорты. Видели, тут ходил совсем молодой грузин с синими губами. Чудом дожил до 18 лет. Через два дня я его заставлю встать и ходить, а через шесть-семь выпишем. Теперь может жениться.
Волчков разлил коньяк, и мы выпили по случаю награждения. Даже соседу Вишневский разрешил выпить, уверяя, что сто грамм никак не повредят после тех сотен литров, которые он выпил, заработав цирроз печени. После произнесения традиционных тостов я спросил:
- Почему после операции на сердце по поводу аневризмы аорты больной через два дня начнет ходить, а Королев после удаления полипов в прямой кишке остался на столе?
Вишневский долго молчал. Отхлебнув еще глоток коньяка, он рассказал: «Поздно за мной приехали. Я вышел погулять. Хорошо еще, не далеко ушел. Но, все равно, когда приехал на Грановского, сразу понял, что ничем не помогу. Виноватых, если теперь их искать, - много. Я виноват, что не посоветовал и не сказал, где и у кого лучше оперироваться. Сам Королев виноват - пожелал, чтобы обязательно оперировал министр Советского Союза. У министра и без операций работы хватало, голова совсем не тем забита. До операции, так думаю, серьезного обследования не проделали. Саркому могли и раньше обнаружить. Она была с кулак и полностью осумкована. С ней он еще долго мог прожить - никаких метастазов - все было чисто. А до нее добрались совсем не по плану операции. Сначала удалили полипы в прямой кишке. Кровотечение остановить не удавалось. Тогда решились на полостную операцию - вскрыть, там все зашить и сделать отвод. Конечно, с боковым отводом человеку не сладко, хлопот много, но потом можно было бы и восстановить. Тут они увидели опухоль, решили удалить.
А время идет. Под общим наркозом сердце и легкие не у всех работают надежно. И анестезиологи что-то проглядели. К тому же у Королева было необычное строение шеи. Надо срочно налаживать искусственное дыхание, а они трубку никак в горло не вставят. Не продумали и не подготовились. Автомат искусственного кровообращения заранее не был подготовлен. Какая бы ни была операция, положено все иметь наготове. Хирург должен все действия продумать заранее, до последней мелочи. Вся команда у стола должна быть спаянной, натренированной лучше хоккейной. Операции на сердце совсем недавно начали делать, и то летальные исходы редкость. Королев - это трагедия и несчастный случай в нашей медицине. Он должен был жить.»
Уверовав в омолаживающее действие новокаиновой блокады, я через неделю уже выписался и приступил к работе. А через месяц приехал в Замоскворецкий райком на ритуал прощания с моим соседом по палате. Ушел из жизни один из свидетелей исповеди Вишневского. Думаю, Александр Александрович своим ближайшим друзьям-специалистам излагал случившееся с Королевым на медицинском языке с большими подробностями.
Однако медиков, пожелавших восстановить в деталях истинную картину гибели Королева, не нашлось. Никакой комиссии для расследования обстоятельств смерти Королева не создавалось.
Наиболее полное частное расследование предпринял писатель-журналист Ярослав Голованов.
В 1994 году вышла книга Голованова «Королев: Факты и мифы». В последней главе автор приводит «свидетельские показания» обширного круга людей - очевидцев этой трагедии. Еще до выхода в свет упомянутой книги Голованова «Комсомольская правда» (№153 от 6 августа 1994 года) опубликовала его статью «Королев не умер. Королев погиб!». Журналистское расследование, в честности и добросовестности которого я не сомневаюсь, все же не способно заменить исследование, которое должны были бы предпринять компетентные специалисты от медицины, имеющие необходимые полномочия и право доступа к больничным архивам.
Пока все, что известно о смерти Королева, позволяет согласиться с утверждением Ярослава Голованова: «Королев не умер. Королев погиб!»
Глава 5. РОЖДЕНИЕ «СОЮЗОВ»
5.1 У «СОЮЗОВ» ЛУННОЕ НАЧАЛО
Пилотируемые космические корабли «Союз» ныне известны всему миру. До 1995 года они являлись единственным средством вывода в космос и возвращения на Землю экипажей орбитальных станций «Салют» и «Мир». В 1995 году были успешно проведены эксперименты по доставке международных экипажей на станцию «Мир» американским многоразовьм кораблем «Спейс шаттл». В конце XX века в мире существует только два типа кораблей, на которых люди доставляются в ближайшее околоземное космическое пространство: одноразовые корабли «Союз» и многоразовые «Спейс шаттл». «Союзы» опередили «Спейс шаттл» на десять лет. История их создания восходит к 1961 году, когда еще только начали летать первые «Востоки». Первоначальной задачей проекта «Союз» был вовсе не полет к орбитальным станциям, а облет Луны с человеком на борту. Предшественником современного «Союза» был пилотируемый корабль 7К, являвшийся составной частью комплекса «Союз». Ракетно-космический комплекс «Союз» по проекту включал в себя разгонный ракетный блок 9К, три космических заправщика 11К и пилотируемый корабль 7К.
Идея облета Луны человеком «на подручных средствах», без использования сверхтяжелого носителя, появилась у наших проектантов в 1961 году, после того как президент Кеннеди объявил всему миру, что США принимают вызов и начинают борьбу за приоритет в космосе. Готовя пилотируемые полеты на базе кораблей «Восток», мы обязаны были думать о перспективе.
Королев одобрил инициативу, исходившую из отдела Тихонравова, по облету Луны, для которого требовалось не менее пяти пусков «семерки». Первым выводился на околоземную орбиту ракетный блок 9К. Затем запускались поочередно три заправщика ПК и давлением сжатого газа переливали в него топливо.
Три заправки доводили запас топлива в 9К до 25 тонн. Последним запускался 7К с двумя космонавтами. Он стыковался с 9К и после одного-двух витков вокруг Земли с помощью двигателя 9К разгонялся к Луне. До облета Луны 9К за ненадобностью отбрасывался. 7К должен был уже в одиночестве возвращаться к Земле и входить в атмосферу со второй космической скоростью.
Для облета Луны по такой сложной схеме требовалось прежде всего решить задачу надежного автоматического сближения и стыковки в космосе. Второй задачей было создание нового пилотируемого корабля с новой системой управления и навигации, обеспечивающей возвращение на Землю в очень узком коридоре с двумя погружениями в атмосферу для погашения скорости.
Несмотря на всю сложность такого предложения, Королев пошел с ним «наверх». Психологическое воздействие полетов Гагарина и Титова было столь велико, что без серьезной технической экспертизы предложение об облете Луны было узаконено постановлением Совета Министров СССР от 16 апреля 1962 года. В этом постановлении впервые появилось название программы «Союз». Все три космических аппарата были разработаны, однако изготовление кораблей на производстве шло далеко не блестяще. Турков без труда доказал Королеву, что наш завод не в состоянии выполнять программы «Востоков», «Зенитов», межпланетных и лунных автоматов, если его еще загрузить армадой «Союзов». Королев решил расширить фронт работ, и 3 декабря 1963 года вышло еще одно постановление, по которому изготовление беспилотных аппаратов 9К и ПК возлагалось на куйбышевский завод «Прогресс». «Пилотируемый корабль 7К никому не передадим, будем делать только на своем заводе», - решил Королев.
7К являлся самой сложной частью комплекса «Союз». Его надо было создавать «впереди паровоза». Без него 9К и ПК теряли смысл.
Разработка систем управления для 7К была встречена во всех подведомственных мне отделах как естественное продолжение работ по «Зенитам» и «Востокам». Тут действительно открывались широкие возможности для реализации новых изобретений по автоматическому управлению полетом. Отделы Раушенбаха получили задание создать систему, выполняющую полный цикл управления движением космического корабля в околоземном и окололунном пространстве и в атмосфере при возвращении на Землю. Требовалось обеспечить режимы орбитальной, инерциальной (относительно неподвижных звезд) и солнечной (для освещения солнечных батарей) ориентаций, различные программные развороты, коррекции орбиты, точную стабилизацию корабля при работе корректирующей двигательной установки, сближение, причаливание и стыковку с другим космическим аппаратом, а также управляемый спуск на Землю как с околоземной орбиты с первой космической скоростью, так и при возврате от Луны со второй космической. Память автоматической части системы управления бортовым комплексом должна воспринимать уставки: требуемое положение осей корабля в пространстве, величину изменения скорости полета, выбор нужной циклограммы включения или выключения аппаратуры. Эти уставки закладываются по КРЛ с Земли или с пульта космонавтов для последующего выполнения в заданное время операций на орбите. Вместе с тем оставалась возможность оперативного изменения программы по командам с наземных пунктов и с пульта космонавтов. К великому удовлетворению Каманина и еще немногочисленных космонавтов, мы обещали, что человек получит возможность полного функционального дублирования управления всеми операциями, в том числе стыковкой и спуском. В проекте предусматривались устройства визуальной информации, высвечиваемой на электронных экранах индикаторов, и оптические визиры для непосредственного наблюдения внешних ориентиров. Система управления позволяла выбирать по воле Земли или космонавта автоматический, «ручной» или смешанный режим.
Совершенно по-новому Исаевым была разработана сближающе-корректирующая двигательная установка (СКДУ). Она имела два двигателя: основной сближающе-корректирующий (СКД) ц дублирующий корректирующий двигатель (ДКД).
Системы исполнительных органов для ориентации и причаливания использовали высококонцентрированную перекись водорода. Под руководством Князева в ОКБ-1 были разработаны две системы исполнительных органов - двигатели причаливания и ориентации (ДПО) и двигатели только ориентации (ДО).
Новинкой было использование электронного прибора, измеряющего интенсивность набегающего на корабль потока ионов и вырабатывающего сигналы об отклонении осей корабля от направления полета. Система ионной ориентации (ИО) была предварительно опробована на «Зенитах» и дала обнадеживающие результаты.
По первоначальному проекту корабль 7К был двухместным. Поэтому от метода приземления по варианту «Востока» сразу отказались. Никаких катапультируемых кресел! «Восходы» подтвердили, что скафандры нужны только для выхода. Кто не выходит в открытый космос, обойдется без скафандра!
Для управления спуском в заданный район с большой точностью и приемлемыми перегрузками спускаемый аппарат проектировался в форме автомобильной фары. Такими «фарообразными» были капсулы американского «Меркурия» и спускаемый аппарат «Джемини». Для приземления предстояло разработать парашютно-реактивную систему мягкой посадки. Разрабатывалась система аварийного спасения при аварии на старте или начальном участке. Эта система с помощью мощных пороховых двигателей по команде с Земли или аварийной команде с носителя отделяла космический аппарат от носителя, отводила его подальше и вводила в действие штатную систему приземления.
Для создания дополнительного комфорта при длительном полете был предусмотрен просторный бытовой отсек. В его передней части находились стыковочный агрегат и люк для шлюзования. Большое число радиосистем желательно было комплексировать. Рязанский предложил создать единую радиосистему. Богуславский приступил к разработке ДРК - дальнего радиокомплекса, который позволял по единой радиолинии передавать одиночные команды, массивы уставочных команд, измерять параметры орбиты, текущие координаты и обеспечивать на расстояниях от Луны до Земли передачу телевизионного сигнала и речевую связь. Для дальней надежной связи и передачи «картинки» проектировали раскрывающуюся после вывода на орбиту параболическую антенну. Однако никто не решился отказаться от уже привычной системы Быкова - радиотелефонной речевой связи «Заря». То же отношение было и к богомоловской системе контроля орбиты, радиоответчик на борту остался независимо от ДРК.
Под сильным давлением Рязанского на всех кораблях комплекса «Союз» устанавливалась новая телеметрическая система БР-9. Богомоловские «Тралы» оставались только на носителях.
Эскизный проект облета Луны «Союзом», предусматривавший пять пусков и четыре стыковки, был утвержден Королевым в декабре 1962 года.
В 1963 году отделы Бушуева все свободное от «Востоков» и начавшейся работы над «Восходами» время тратили на разработку нового спускаемого аппарата и - совместно с Ткачевым - парашютно-реактивной системы приземления. В ЛИИ организовали проведение летных экспериментов с прототипом системы аварийного спасения. В ЦАГИ продувались модели спускаемого аппарата. Проектанты ожесточенно торговались по поводу масс с разработчиками различных систем.
Наиболее сложным был комплекс проблем, связанных с режимами сближения и стыковки. На разработку механизмов стыковочных устройств - их тогда называли «стыковочный узел» - было два претендента: конструкторский отдел Чижикова и отдел рулевых машин и механизмов Вильницкого. У Вильницкого к тому времени подобрался сильный коллектив «механизаторов», а Чижиков был перегружен разработкой приборов. Вдвоем с Калашниковым после мучительных колебаний и споров мы отдали предпочтение отделу Вильницкого.
В своем отделе Вильницкий рискнул доверить проектную часть молодому инженеру Сыромятникову. По этому поводу Калашников пожаловался мне: «Лев несерьезно отнесся к задаче. Этому Сыромятникову он сначала поручил разработку лебедки для эксперимента по искусственной тяжести, а теперь вот еще и стыковочный агрегат. Искусственная тяжесть если не получится, не страшно, а „Союз“ без стыковки - это срыв программы. Нельзя рисковать».
Озабоченный поисками разработчика системы сближения, я успокоил Калашникова, мотивируя тем, что за время, которое у нас уйдет на создание системы поиска и сближения, Сыромятников выйдет из категории молодых специалистов.
Наше решение 1962 года определило судьбу Сыромятникова «на всю оставшуюся жизнь». Член Международной академии астронавтики, доктор технических наук, профессор Сыромятников завоевал мировое признание, создав школу механики систем стыковки космических аппаратов.
Давно нет в живых моего друга Семена Чижикова, но его сын Борис, ученик Сыромятникова, стал одним из ведущих специалистов по стыковочным устройствам, внучка Марина - специалист по динамике этой сложной механики. Американские фирмы так и не смогли создать конкурентоспособных стыковочных агрегатов. Спустя три десятка лет и российские «Союзы», и американские «Шаттлы» стыкуются с помощью механизмов, которые начали разрабатывать ветераны королевского ОКБ-1.
Задача встречи двух объектов в околоземном космосе мне представлялась более сложной, чем проблемы перехвата цели ракетами «земля-воздух» или даже ракеты противоракетой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
В качестве третьего секретаря Замоскворецкого райкома он отвечал за партийную работу в небольших организациях района, в том числе в столовых, ресторанах и всей сфере социально-бытового обслуживания. В районе населением с областной центр таких «точек» насчитывалось несколько сот.
- Вот и получалось, - пожаловался сосед, - куда ни явишься с проверкой, дело начиналось или кончалось угощением. Всегда можно было найти грехи, за которые следовало руководителей снять с работы или даже исключить из партии. Не всегда я способен был отказаться. Так обострилась болезнь, а началось еще с войны.
Трудно было смириться с мыслью, что этот веселый и полный жизненных сил человек приговорен.
Без лишних проволочек я был подвергнут любимой Вишневским процедуре новокаиновой блокаде. Несмотря на кажущуюся простоту, все действия проводились с соблюдением строгих канонов больших операций, и я получил возможность наблюдать артистичность Вишневского в деле, которому он отдал всю жизнь. Больная нога была многослойно обложена салфетками, пропитанными горячей мазью Вишневского, и крепко перебинтована по всей длине.
Оказавшись снова в своей палате, я с удивлением увидел на столике букет цветов и бутылку коньяка. Оказалось, что Евгений Волчков - заместитель Чижикова и наш ведущий специалист по медицинской технике для института Вишневского - имел поручение вручить мне медаль, которой я был награжден в честь 100-летия со дня рождения В.И. Ленина. Такую же медаль в этот же день по поручению райкома должен был вручить мой сосед по палате Вишневскому. Только часа через четыре Вишневский зашел прямо из операционной.
- Трудная была работа, - сказал он, - аневризма аорты. Видели, тут ходил совсем молодой грузин с синими губами. Чудом дожил до 18 лет. Через два дня я его заставлю встать и ходить, а через шесть-семь выпишем. Теперь может жениться.
Волчков разлил коньяк, и мы выпили по случаю награждения. Даже соседу Вишневский разрешил выпить, уверяя, что сто грамм никак не повредят после тех сотен литров, которые он выпил, заработав цирроз печени. После произнесения традиционных тостов я спросил:
- Почему после операции на сердце по поводу аневризмы аорты больной через два дня начнет ходить, а Королев после удаления полипов в прямой кишке остался на столе?
Вишневский долго молчал. Отхлебнув еще глоток коньяка, он рассказал: «Поздно за мной приехали. Я вышел погулять. Хорошо еще, не далеко ушел. Но, все равно, когда приехал на Грановского, сразу понял, что ничем не помогу. Виноватых, если теперь их искать, - много. Я виноват, что не посоветовал и не сказал, где и у кого лучше оперироваться. Сам Королев виноват - пожелал, чтобы обязательно оперировал министр Советского Союза. У министра и без операций работы хватало, голова совсем не тем забита. До операции, так думаю, серьезного обследования не проделали. Саркому могли и раньше обнаружить. Она была с кулак и полностью осумкована. С ней он еще долго мог прожить - никаких метастазов - все было чисто. А до нее добрались совсем не по плану операции. Сначала удалили полипы в прямой кишке. Кровотечение остановить не удавалось. Тогда решились на полостную операцию - вскрыть, там все зашить и сделать отвод. Конечно, с боковым отводом человеку не сладко, хлопот много, но потом можно было бы и восстановить. Тут они увидели опухоль, решили удалить.
А время идет. Под общим наркозом сердце и легкие не у всех работают надежно. И анестезиологи что-то проглядели. К тому же у Королева было необычное строение шеи. Надо срочно налаживать искусственное дыхание, а они трубку никак в горло не вставят. Не продумали и не подготовились. Автомат искусственного кровообращения заранее не был подготовлен. Какая бы ни была операция, положено все иметь наготове. Хирург должен все действия продумать заранее, до последней мелочи. Вся команда у стола должна быть спаянной, натренированной лучше хоккейной. Операции на сердце совсем недавно начали делать, и то летальные исходы редкость. Королев - это трагедия и несчастный случай в нашей медицине. Он должен был жить.»
Уверовав в омолаживающее действие новокаиновой блокады, я через неделю уже выписался и приступил к работе. А через месяц приехал в Замоскворецкий райком на ритуал прощания с моим соседом по палате. Ушел из жизни один из свидетелей исповеди Вишневского. Думаю, Александр Александрович своим ближайшим друзьям-специалистам излагал случившееся с Королевым на медицинском языке с большими подробностями.
Однако медиков, пожелавших восстановить в деталях истинную картину гибели Королева, не нашлось. Никакой комиссии для расследования обстоятельств смерти Королева не создавалось.
Наиболее полное частное расследование предпринял писатель-журналист Ярослав Голованов.
В 1994 году вышла книга Голованова «Королев: Факты и мифы». В последней главе автор приводит «свидетельские показания» обширного круга людей - очевидцев этой трагедии. Еще до выхода в свет упомянутой книги Голованова «Комсомольская правда» (№153 от 6 августа 1994 года) опубликовала его статью «Королев не умер. Королев погиб!». Журналистское расследование, в честности и добросовестности которого я не сомневаюсь, все же не способно заменить исследование, которое должны были бы предпринять компетентные специалисты от медицины, имеющие необходимые полномочия и право доступа к больничным архивам.
Пока все, что известно о смерти Королева, позволяет согласиться с утверждением Ярослава Голованова: «Королев не умер. Королев погиб!»
Глава 5. РОЖДЕНИЕ «СОЮЗОВ»
5.1 У «СОЮЗОВ» ЛУННОЕ НАЧАЛО
Пилотируемые космические корабли «Союз» ныне известны всему миру. До 1995 года они являлись единственным средством вывода в космос и возвращения на Землю экипажей орбитальных станций «Салют» и «Мир». В 1995 году были успешно проведены эксперименты по доставке международных экипажей на станцию «Мир» американским многоразовьм кораблем «Спейс шаттл». В конце XX века в мире существует только два типа кораблей, на которых люди доставляются в ближайшее околоземное космическое пространство: одноразовые корабли «Союз» и многоразовые «Спейс шаттл». «Союзы» опередили «Спейс шаттл» на десять лет. История их создания восходит к 1961 году, когда еще только начали летать первые «Востоки». Первоначальной задачей проекта «Союз» был вовсе не полет к орбитальным станциям, а облет Луны с человеком на борту. Предшественником современного «Союза» был пилотируемый корабль 7К, являвшийся составной частью комплекса «Союз». Ракетно-космический комплекс «Союз» по проекту включал в себя разгонный ракетный блок 9К, три космических заправщика 11К и пилотируемый корабль 7К.
Идея облета Луны человеком «на подручных средствах», без использования сверхтяжелого носителя, появилась у наших проектантов в 1961 году, после того как президент Кеннеди объявил всему миру, что США принимают вызов и начинают борьбу за приоритет в космосе. Готовя пилотируемые полеты на базе кораблей «Восток», мы обязаны были думать о перспективе.
Королев одобрил инициативу, исходившую из отдела Тихонравова, по облету Луны, для которого требовалось не менее пяти пусков «семерки». Первым выводился на околоземную орбиту ракетный блок 9К. Затем запускались поочередно три заправщика ПК и давлением сжатого газа переливали в него топливо.
Три заправки доводили запас топлива в 9К до 25 тонн. Последним запускался 7К с двумя космонавтами. Он стыковался с 9К и после одного-двух витков вокруг Земли с помощью двигателя 9К разгонялся к Луне. До облета Луны 9К за ненадобностью отбрасывался. 7К должен был уже в одиночестве возвращаться к Земле и входить в атмосферу со второй космической скоростью.
Для облета Луны по такой сложной схеме требовалось прежде всего решить задачу надежного автоматического сближения и стыковки в космосе. Второй задачей было создание нового пилотируемого корабля с новой системой управления и навигации, обеспечивающей возвращение на Землю в очень узком коридоре с двумя погружениями в атмосферу для погашения скорости.
Несмотря на всю сложность такого предложения, Королев пошел с ним «наверх». Психологическое воздействие полетов Гагарина и Титова было столь велико, что без серьезной технической экспертизы предложение об облете Луны было узаконено постановлением Совета Министров СССР от 16 апреля 1962 года. В этом постановлении впервые появилось название программы «Союз». Все три космических аппарата были разработаны, однако изготовление кораблей на производстве шло далеко не блестяще. Турков без труда доказал Королеву, что наш завод не в состоянии выполнять программы «Востоков», «Зенитов», межпланетных и лунных автоматов, если его еще загрузить армадой «Союзов». Королев решил расширить фронт работ, и 3 декабря 1963 года вышло еще одно постановление, по которому изготовление беспилотных аппаратов 9К и ПК возлагалось на куйбышевский завод «Прогресс». «Пилотируемый корабль 7К никому не передадим, будем делать только на своем заводе», - решил Королев.
7К являлся самой сложной частью комплекса «Союз». Его надо было создавать «впереди паровоза». Без него 9К и ПК теряли смысл.
Разработка систем управления для 7К была встречена во всех подведомственных мне отделах как естественное продолжение работ по «Зенитам» и «Востокам». Тут действительно открывались широкие возможности для реализации новых изобретений по автоматическому управлению полетом. Отделы Раушенбаха получили задание создать систему, выполняющую полный цикл управления движением космического корабля в околоземном и окололунном пространстве и в атмосфере при возвращении на Землю. Требовалось обеспечить режимы орбитальной, инерциальной (относительно неподвижных звезд) и солнечной (для освещения солнечных батарей) ориентаций, различные программные развороты, коррекции орбиты, точную стабилизацию корабля при работе корректирующей двигательной установки, сближение, причаливание и стыковку с другим космическим аппаратом, а также управляемый спуск на Землю как с околоземной орбиты с первой космической скоростью, так и при возврате от Луны со второй космической. Память автоматической части системы управления бортовым комплексом должна воспринимать уставки: требуемое положение осей корабля в пространстве, величину изменения скорости полета, выбор нужной циклограммы включения или выключения аппаратуры. Эти уставки закладываются по КРЛ с Земли или с пульта космонавтов для последующего выполнения в заданное время операций на орбите. Вместе с тем оставалась возможность оперативного изменения программы по командам с наземных пунктов и с пульта космонавтов. К великому удовлетворению Каманина и еще немногочисленных космонавтов, мы обещали, что человек получит возможность полного функционального дублирования управления всеми операциями, в том числе стыковкой и спуском. В проекте предусматривались устройства визуальной информации, высвечиваемой на электронных экранах индикаторов, и оптические визиры для непосредственного наблюдения внешних ориентиров. Система управления позволяла выбирать по воле Земли или космонавта автоматический, «ручной» или смешанный режим.
Совершенно по-новому Исаевым была разработана сближающе-корректирующая двигательная установка (СКДУ). Она имела два двигателя: основной сближающе-корректирующий (СКД) ц дублирующий корректирующий двигатель (ДКД).
Системы исполнительных органов для ориентации и причаливания использовали высококонцентрированную перекись водорода. Под руководством Князева в ОКБ-1 были разработаны две системы исполнительных органов - двигатели причаливания и ориентации (ДПО) и двигатели только ориентации (ДО).
Новинкой было использование электронного прибора, измеряющего интенсивность набегающего на корабль потока ионов и вырабатывающего сигналы об отклонении осей корабля от направления полета. Система ионной ориентации (ИО) была предварительно опробована на «Зенитах» и дала обнадеживающие результаты.
По первоначальному проекту корабль 7К был двухместным. Поэтому от метода приземления по варианту «Востока» сразу отказались. Никаких катапультируемых кресел! «Восходы» подтвердили, что скафандры нужны только для выхода. Кто не выходит в открытый космос, обойдется без скафандра!
Для управления спуском в заданный район с большой точностью и приемлемыми перегрузками спускаемый аппарат проектировался в форме автомобильной фары. Такими «фарообразными» были капсулы американского «Меркурия» и спускаемый аппарат «Джемини». Для приземления предстояло разработать парашютно-реактивную систему мягкой посадки. Разрабатывалась система аварийного спасения при аварии на старте или начальном участке. Эта система с помощью мощных пороховых двигателей по команде с Земли или аварийной команде с носителя отделяла космический аппарат от носителя, отводила его подальше и вводила в действие штатную систему приземления.
Для создания дополнительного комфорта при длительном полете был предусмотрен просторный бытовой отсек. В его передней части находились стыковочный агрегат и люк для шлюзования. Большое число радиосистем желательно было комплексировать. Рязанский предложил создать единую радиосистему. Богуславский приступил к разработке ДРК - дальнего радиокомплекса, который позволял по единой радиолинии передавать одиночные команды, массивы уставочных команд, измерять параметры орбиты, текущие координаты и обеспечивать на расстояниях от Луны до Земли передачу телевизионного сигнала и речевую связь. Для дальней надежной связи и передачи «картинки» проектировали раскрывающуюся после вывода на орбиту параболическую антенну. Однако никто не решился отказаться от уже привычной системы Быкова - радиотелефонной речевой связи «Заря». То же отношение было и к богомоловской системе контроля орбиты, радиоответчик на борту остался независимо от ДРК.
Под сильным давлением Рязанского на всех кораблях комплекса «Союз» устанавливалась новая телеметрическая система БР-9. Богомоловские «Тралы» оставались только на носителях.
Эскизный проект облета Луны «Союзом», предусматривавший пять пусков и четыре стыковки, был утвержден Королевым в декабре 1962 года.
В 1963 году отделы Бушуева все свободное от «Востоков» и начавшейся работы над «Восходами» время тратили на разработку нового спускаемого аппарата и - совместно с Ткачевым - парашютно-реактивной системы приземления. В ЛИИ организовали проведение летных экспериментов с прототипом системы аварийного спасения. В ЦАГИ продувались модели спускаемого аппарата. Проектанты ожесточенно торговались по поводу масс с разработчиками различных систем.
Наиболее сложным был комплекс проблем, связанных с режимами сближения и стыковки. На разработку механизмов стыковочных устройств - их тогда называли «стыковочный узел» - было два претендента: конструкторский отдел Чижикова и отдел рулевых машин и механизмов Вильницкого. У Вильницкого к тому времени подобрался сильный коллектив «механизаторов», а Чижиков был перегружен разработкой приборов. Вдвоем с Калашниковым после мучительных колебаний и споров мы отдали предпочтение отделу Вильницкого.
В своем отделе Вильницкий рискнул доверить проектную часть молодому инженеру Сыромятникову. По этому поводу Калашников пожаловался мне: «Лев несерьезно отнесся к задаче. Этому Сыромятникову он сначала поручил разработку лебедки для эксперимента по искусственной тяжести, а теперь вот еще и стыковочный агрегат. Искусственная тяжесть если не получится, не страшно, а „Союз“ без стыковки - это срыв программы. Нельзя рисковать».
Озабоченный поисками разработчика системы сближения, я успокоил Калашникова, мотивируя тем, что за время, которое у нас уйдет на создание системы поиска и сближения, Сыромятников выйдет из категории молодых специалистов.
Наше решение 1962 года определило судьбу Сыромятникова «на всю оставшуюся жизнь». Член Международной академии астронавтики, доктор технических наук, профессор Сыромятников завоевал мировое признание, создав школу механики систем стыковки космических аппаратов.
Давно нет в живых моего друга Семена Чижикова, но его сын Борис, ученик Сыромятникова, стал одним из ведущих специалистов по стыковочным устройствам, внучка Марина - специалист по динамике этой сложной механики. Американские фирмы так и не смогли создать конкурентоспособных стыковочных агрегатов. Спустя три десятка лет и российские «Союзы», и американские «Шаттлы» стыкуются с помощью механизмов, которые начали разрабатывать ветераны королевского ОКБ-1.
Задача встречи двух объектов в околоземном космосе мне представлялась более сложной, чем проблемы перехвата цели ракетами «земля-воздух» или даже ракеты противоракетой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75