Все трое дружно назвали срок два года до следующего пуска и при условии, что не будет никаких других новых работ. Богуславский и Пиковский, которых я тоже пригласил на обсуждение, высказались, что сейчас переделывать радиосистему ради унификации с 2MB - это потеря накопленного по Луне опыта. Оба были против моей идеи еще и потому, что переносить управление полетом к Луне из Симферополя в Евпаторию нереально. Я сдался и объявил, что к Королеву с этим предложением не пойду.
Этот случай вспомнился мне как пример ошибки в кажущихся на первый взгляд разумных требованиях унификации космических объектов.
Предстояла серия скандальных заседаний аварийной комиссии, на которых скрещивались шпаги Пилюгина и Иосифьяна по поводу виновности ПТ-500 в последней аварии Е-6.
Не упустил случая посыпать соли на открытые «лунные раны» и Алексей Федорович Богомолов. Он предложил полную замену радиосистемы Богуславского разработкой своего ОКБ МЭИ, в том числе высотомер и лунную вертикаль. Я посоветовал ему переключить энергию на пилотируемый лунный посадочный аппарат проекта Л3. Это предложение я высказал, намекая на недавний разнос, который Королев учинил Богомолову на полигоне перед пуском.
Алексей Федорович, не оценив обстановку, обратился к Королеву с предложением своих услуг по радиосистеме для лунной программы, намекнув, что гарантирует надежное прохождение команд. В это время Кириллову доложили об отказе богомоловского прибора контроля траектории. Кириллов подошел к Королеву и Богомолову с предложением объявить задержку дня смены прибора. Королев завелся и закричал на Богомолова: «Чтобы я тебя больше здесь не видел!»
После пуска было уже не до этого, а с Богомолова, по общим оценкам, - «как с гуся вода». На очередном заседании моей аварийной комиссии резко выступил полковник Евгений Панченко. Он заявил, что пока система управления в таком виде, Е-6 запускать нельзя. Из пяти пусков четыре аварийных по вине системы управления! Из пяти основных приборов управления на последнем объекте два заменили в последние дни на технической позиции перед пуском!
На 12 мая намечалась попытка провести сеанс астрокоррекции 3МВ. «Венера» продолжала терять драгоценный азот из приборного отсека. Вентилятор уже не обдувал приборы, температура угрожающе росла. Чтобы быть «поближе к Венере», я с небольшой группой разработчиков вылетел в Евпаторию.
Крым в начале мая великолепен. Ковры из красных маков стелятся вдоль дороги из Саки до самого НИП-16. Воздух напоен пьянящими ароматами, и нет желания входить в прокуренные комнаты служебных помещений, громко именуемых «центром управления».
Работа оказалась невероятно тяжелой. Помногу раз повторяли команды на закладку уставок для астрокоррекции. Выбирали щадящие режимы с целью спасти смертельно раненную межпланетную станцию. Первая коррекция прошла, но с ошибками. АМС летел явно мимо Венеры. Каждый день мы начинали с разработки программы выдачи команд серией из нескольких комбинаций.
Наконец 14 мая на дальности свыше 13 000 000 км удалось запустить КДУ. Такое впечатление у всех, что наконец-то астрокоррекция прошла! Но телеметрия не дает успокоения. Двигатель работал на 20 секунд меньше расчетного времени.
Не теряем надежды. Решаем повторить сеанс астрокоррекции. Повтор получился!
Баллистический центр НИИ-4 сообщил, что последний импульс составил 53 м/с. Это явный недобор. Предварительно промах по расчету - не менее 100 000 км! Опять получился «Зонд», а не «вымпел на Венере».
Ходарев и Малахов пытаются всех убедить, что уход несущей частоты передатчика - явный признак перегрева бортовых приборов. Шуруй подтверждает:
- Горячие аккумуляторы не принимают заряда. Стоит только включить передатчики - сразу проходит выключение по защите от «U минимум». Низкое напряжение!
Сообщая по ВЧ подробности Королеву о последних попытках реанимации «Венеры», я сказал:
- Мы - как терапевты у постели тяжелораненого. Нужен хирург, чтобы заделать дырку в корпусе. Наш больной погибает от высокой температуры.
Королев ответил:
- Я уже обещал Туркову заварить его технологам все дырки за качество. Пусть остынет, сделаем еще одну попытку коррекции 30 мая, а ты срочно возвращайся.
После возвращения из Крыма Королев принял меня так, будто я бездельничал и блаженствовал на курорте.
- Вылетай на «Молнию-1». Меня на полигоне не будет. Вы там с Шабаровым управляйтесь сами. Мне доклады каждый день. Но после пуска я тебе отдыхать в Щелкове не позволю! Ко мне обратился Псурцев, чтобы я был во главе технического руководства. Так вот, мы с ним договорились, что руководителем оперативной группы с постоянным пребыванием в Щелкове будешь ты. Но пока тебя заменит Цыбин. Ты посмотри весь состав оперативных групп. Цыбину дай лучших людей. Но сам не отвлекайся, организуй работу по Л3. Веса, которые мне называет Бушуев, я принять не могу. Ты понимаешь, что мы не можем выходить с проектом, имея дефицит в две тонны! Я должен иметь резерв!
2.4 «МОЛНИЯ-1» ВЫШЛА В КОСМОС
24 мая я вылетел в Тюратам с посадкой для заправки в Уральске. Традиционный для Уральска завтрак из языков и стакана густой сметаны скрашивал дальнейший полет над еще не выгоревшей под жарким солнцем степью.
25 мая сразу по прибытии на ТП провели заседание технического руководства. Состояние подготовки по докладу Слесарева и ответственных за системы по сравнению с потоком дефектов по Е-6 и MB было, как сказал Кириллов, «на удивление, тьфу, тьфу, тьфу, - весьма удовлетворительное».
Наум Альпер, которого я помнил еще по студенческим годам в МЭИ, отчитался за надежность силового гиростабилизатора.
Капланов коротко сообщил, что ретранслятор «Альфа» перепроверен и больше в испытаниях не нуждается, но необходимо разобраться с антенными фидерами. Плохое согласование антенн снижает выходную мощность с 20 до 8 ватт.
Теньковцев с Шуруем упомянули, что из-за ошибки в схеме автоматики СЭПа было опасное накопление водорода, но теперь все в порядке, ошибку исправили перепайкой.
30 мая Керимов провел в МИКе заседание Госкомиссии. Как и предупреждал Королев, официальный председатель Госкомиссии министр связи Псурцев поручил вести всю текущую работу Керимову, который ведал темой «Молнии» в ЦУКОСе.
С Керимовым я был в отличных отношениях еще со времен Бляйхероде и Капустина Яра. Госкомиссия проходила «в атмосфере полного взаимопонимания».
Последний сеанс связи с 3МВ-1 № 4 был 30 мая. Евпатория доложила, что с трудом удалось отыскать в шумах на частоте несущей сигнал без всякой полезной информации. Связь пытались вести, используя передатчики спускаемого аппарата.
Пуск был назначен на 2 июня. 31 мая состоялся традиционный выезд из прохладного МИКа в прокаленную солнцем, уже порыжевшую степь. Все шло по графикам предпусковой подготовки - до трехчасовой готовности. Перед самой заправкой при штатной проверке схемы разделения боковых блоков сработал пиропатрон отброса крышки сопла для отвода бокового блока «Г». Изучение десятки раз летавшей схемы показало нарушение и в схеме, и в инструкции. Одно наложилось на другое. Ремонт на старте был невозможен. Весь носитель возвратили в МИК, блок «Г» отстыковали и заменили стрелявший пирозамок. 3 июня состоялся повторный вывоз на старт. С утра воздух раскалился до 35°С.
При повторной подготовке на носителе появились новые «бобы» - инструкция не стыкуется с результатами измерений. «Упирается „Молния“, не к добру это», - подобные реплики отпускали стартовики во время перерывов.
4 июня в 8.00 утра ракета-носитель 8К78 унесла со старта первый советский спутник связи «Молния-1» с заводским номером 2. На 287-й секунде вторая ступень сошла с траектории, так и не передав эстафету третьей. Эта «Молния-1» не дотянула даже до того, чтобы ее назвали очередным «Космосом».
Такие пуски именовались в местном фольклоре очень доходчиво - «пошла за бугор». Бугров в степи, сколько видел глаз, не было, но такая формулировка охватывала все виды аварий носителей.
Днем жара заполнила комнаты МИКа, где изучались телеметрические пленки и шли споры о причинах аварии второй ступени. Мечтавшие о полете в Москву для начала экспериментов с «Молнией» «объектовщики», совсем грустные, были отпущены на отдых до вечера.
Когда жара спала, я собрал руководящий состав, чтобы поднять настроение и поставить задачу - форсировать подготовку следующего пуска. Выяснилось, что подходящий носитель появится на полигоне только через месяц, и я разрешил основным «молниевцам» отлучиться в московскую прохладу на неделю.
Между тем очередная комиссия установила причину аварии - отказ системы опорожнения блока «А». Горючее - керосин было израсходовано раньше времени. Турбонасосный агрегат блока «А» без топлива пошел вразнос, и прошла команда АВДУ - аварийное выключение двигательной установки.
Главный конструктор ОКБ-12 был основным разработчиком аппаратуры системы опорожнения баков (СОБ). Но датчики уровней в баках, обеспечивающие выдачу команд для регуляторов приводов дроссельных заслонок, и приводы к этим заслонкам создавались в моих отделах. Формально в отказе СОБа была и моя вина. Отдел Константина Маркса не только конструировал датчики, но и курировал работы ОКБ-12.
Пока работала комиссия по носителю, произошли изменения в руководстве Госкомиссии по «Молнии-1». Псурцев правильно рассудил, что Госкомиссии по «Молнии-1» нужен председатель, отдающий ей гораздо больше времени, чем это может позволить себе министр связи. ВПК представила, ЦК согласился, и новым председателем Госкомиссии был назначен Керим Алиевич Керимов. Через год он переместился из ЦУКОСа в новое Министерство общего машиностроения и занял должность начальника 3-го главного управления, ведавшего космической техникой. Председателем Госкомиссии по «Молнии-1» он оставался еще долго, несмотря на служебные перемещения по основному роду деятельности.
Керимов как председатель заявил, что техническое руководство главной оперативной группы должно осуществляться первыми лицами. Королев сдался, и после неудачного пуска «Молнии-1» № 2 я был утвержден руководителем.
Королеву в тот период действительно времени на «Молнии» не хватало. В Феодосии при сбросе с самолета для проверки новых систем приземления разбился макет, в качестве которого использовался титовский СА «Восток-2».
21 августа Королеву предстоял доклад в ВПК о ходе подготовки будущего «Восхода». Споры по составу экипажей продолжались. Мягкая посадка была не отработана. Тут явно было не до «Молнии».
Турков умудрился отправить на полигон вторую по очереди «Молнию-1» № 1 без напоминаний. Первую аварию полигонные острословы объяснили просто: «Нельзя было пускать второй номер вне очереди».
Теперь на 22 августа 1964 года готовился пуск первого номера. Испытания на ТП, по сравнению с предыдущими, проходили тихо, без сенсационных отказов. Кириллов даже высказал мне претензию:
- Подозрительно спокойно и гладко ведет себя на испытаниях эта самая 11Ф67! К добру ли это? Оказалось, не к добру!
22 августа 1964 года вполне благополучный пуск выводит «Молнию-1» № 1 на промежуточную траекторию, а затем нормально срабатывает блок «Л», и, по заверениям баллистического центра НИИ-4, объект выведен на расчетную траекторию.
Слесарев проверил и дал мне на утверждение списки вылетающих ранним утром в Москву. Им предстояло прямо из Внукова ехать в Щелково на НИП-14 для работы в оперативных группах.
Ночью меня разбудила дежурная по ВЧ-связи для срочного разговора с НИП-14. Вот здесь-то и подтвердилось суеверное предчувствие. Шустов, руководивший группой анализа информации, и Попов, руководивший группой анализа телеметрической информации, доложили о невероятном дефекте. По предварительным данным, не открылись обе дублирующие друг друга параболические антенны. С места стронулись, но в штатное положение не установились.
Я попросил к телефону Дудникова. Он, подтвердив сообщение, сказал, что создается такое впечатление, будто кто-то держит обе антенные штанги и не дает им двигаться.
- Разрабатываем программу работы, - успокоил Дудников. Заместитель по главной оперативной группе Аркадий Бачурин спросил, какие от меня по такой необычной ситуации будут команды.
Я ответил:
- Проверяйте тщательно все остальные системы. Но главное -старайтесь понять причину отказа антенн. Дудников снова взял трубку и спросил:
- Будить ли Сергея Павловича? Ведь первый доклад ему уже был, что вышли на расчетную орбиту.
- Будите, - ответил я, - такое скрывать бессмысленно.
Досыпать в оставшееся до отлета время не было никакой возможности. Я по телефону разбудил председателя Госкомиссии, сказал ему о докладе из Щелкова. Почувствовал, что для Керимова мое сообщение - тяжелый удар. Стать председателем вместо министра Псурцева - и такое неудачное начало. Это ведь не первый, а второй «блин комом»! Договорились встретиться на аэродроме и в самолете обдумать план дальнейших действий.
Перелет с полигона во Внуково позволял на несколько часов расслабиться. В самолете никто никому не давал ценных указаний, телефонов не было, каждый по-своему использовал часы, свободные от забот и нервного напряжения.
Составлялись компании «переброситься в картишки», кто-то углублялся в недочитанную книгу, отрешившись от окружающих, досыпали не добравшие сна, не успевшие позавтракать объединяли прихваченную закуску и разливали остатки спирта по граненым стаканам, выпрошенным у экипажа.
Я не раз убеждался, что даже Королев, не упускавший случая дать указания или получить информацию, в самолете приводил в порядок свою записную книжку и старался о текущих делах не разговаривать. Он тоже поддавался общему стремлению - на несколько часов расслабиться.
Самолеты Ил-14 позволяли проводить в таком режиме семь - восемь часов, с часовым перерывом на дозаправку в Уральске или Актюбинске. С наступлением эры реактивной авиации наш летный отряд получил Ил-18, а затем Ту-134 и грузовые Ан-12. Возможности блаженного состояния пребывания в полете сократились вдвое, но традиции сохранились.
На этот раз блаженства не получилось. С участием Керимова полпути обсуждали возможные причины неоткрытия антенн. В глубине души каждый из нас надеялся, что за время перелета «все образуется», антенны займут свое штатное положение.
На НИП-14 было столпотворение. Собрались все смены нужных и не очень нужных оперативных групп. Нас ждали с надеждой, что привезем с полигона неизвестные еще в Щелкове рецепты спасения. В бесчисленных спорах о причинах неудачи обсуждались обычные, вечные для таких случаев вопросы: «кто виноват?» и «что теперь делать?».
Еще в первом ракетном десятилетии отрабатывалась система поиска ответов на эти вечные вопросы. Она состояла из ряда неписаных правил, которые стоит перечислить.
Во-первых, прекращаются шумные и бессистемные дискуссии.
Во-вторых, отвергается правовой принцип «презумпции невиновности». В поисках причин аварии предъявляются обвинения максимальному числу потенциальных виновников происшествия. В процессе поиска истинных причин неудачи каждый обвиняемый без адвоката обязан доказать свою невиновность.
Для этого, в-третьих, создаются комиссии и группы по всем возможным направлениям поиска причин: изучение схем и конструкций, анализ телеметрии, методики заводских испытаний, замечаний при подготовке на полигоне, сбор документов и заключений по истории разработки и любых других «свидетельских показаний».
В-четвертых, дается задание воспроизвести полетную ситуацию на следующем объекте, находящемся на заводе или технической позиции. Это своего рода следственный эксперимент.
В-пятых, находящиеся вне подозрений члены оперативных групп и привлеченные к работе специалисты должны разработать и выполнить программу проверок всех работающих систем и обеспечить управление полетом так, чтобы («упаси и помилуй») не навредить больному.
«Молния-1» № 1 вышла на орбиту, очень близкую к расчетной, и, согласно законам небесной механики, не собиралась ее покидать в ближайшем будущем. Этим мы решили сразу воспользоваться, чтобы проверить все системы. Пока принимаются и исполняются команды, пока с «борта» поступает телеметрия, надо набирать опыт управления и статистику по работоспособности систем.
Наконец, в-шестых, не ожидая результатов работы всех групп и раскрытия истинных причин происшествия, следует сразу образовать редакционную группу, которая начнет писать «Заключение комиссии по расследованию…». На первое время им хватит работы на описание того, что уже зафиксировано.
Как правило, руководитель «самой главной» рабочей группы «про себя» уже имеет некие собственные (одну или две) гипотезы (мы почему-то любим говорить «гипотенузы»).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75