- Мстислав Всеволодович! Прекратите эту игру. Вы и так уже немало сделали во вред Н1. И ваша политика с Глушко только вредит делу.
Ну, я, честно скажу, такого поворота мирной беседы за чаем не ожидал. У Келдыша его интеллигентная улыбка сразу пропала, мне показалось, он даже побледнел. Я давно заметил, что Королев и Келдыш на «ты». А здесь Королев перешел на «вы» и Келдыш ему ответил соответственно:
- Сергей Павлович, я прошу не забываться! В ваши личные отношения с Валентином Петровичем я вмешиваться не собираюсь. А работа по Н1 - дело такого масштаба, что я вправе интересоваться мнением специалистов, не считаясь с вашими пристрастиями.
Вот так отбрил! Но тут Тюлин вмешался. Закричал:
- Хватит, братцы! Кончайте эти разговоры! Здесь не то место. Есть тут у кого-нибудь еще бутылка?
Понимаешь, редкий случай, но бутылки не нашлось. Тогда Тюлин пошел к экипажу и организовал для всех кофе.
Так вот я промучился до посадки в этом салоне, вместо того чтобы поспать в удобном кресле!»
С Исаевым мы еще долго и о многом в ту ночь говорили. Я надеялся, что отосплюсь в самолете.
Полет из Тюратама в Крым, если на борту находился Королев или Келдыш, проводил командир авиаотряда Хвастунов без промежуточной посадки в Астрахани. Летели обычно около четырех часов. Эти четыре часа каждый старался использовать по-своему. Вздремнуть, расслабиться от постоянного напряжения, обсудить нечто важное, просто собраться с мыслями, листая записные книжки, что-то вспомнить и записать.
На этот раз Королев, захвативший пухлую папку, делал вид, что углубился в текущую почту, которую привез еще из Москвы. Келдыш дремал, отложив на диван какую-то толстую книгу. Тюлин решил не тревожить их обоих. Рязанского мучили мысли, требовавшие обсуждения. Они оба не дали мне поспать и увлекли в задний полупустой салон.
- Давайте спокойно обсудим ситуацию, - предложил Тюлин.
Он достал исписанный листок и перечислил:
- Только в этом году ради мягкой посадки мы сделали четыре пуска, считая вчерашний. Три неудачные. По Венере вместе с «Зондом-3» сделали четыре пуска. Две «Венеры» летят, что с ними произойдет, пока не ясно. Беляев и Леонов, слава Богу, хоть в тайгу сели, но на Землю вернулись живые и здоровые. А ведь, между нами говоря, могла быть трагедия.
Две «Молнии» пустили, и, честь тебе, Борис, и слава, пока они работают. Я знаю, что дальневосточный секретарь крайкома благодарил лично Брежнева за успешную трансляцию московских программ.
По «Зенитам» тоже дела пошли неплохо. Во всяком случае, на Совете Обороны говорилось, что на эту технику средств жалеть не надо.
Челомей хоть и без особых результатов, но два «Протона» со страшным звоном запустил. «Пятисотка» начала летать. Это нам всем в плюс.
«Девятки» после долгой проволочки наконец приняты на вооружение.
Сергей не угомонился, и твердотопливные в Капъяре пускают.
Если к этому добавить всю нашу разведку, то мы уже в этом году имеем 64 космических пуска. А вместе с боевыми янгелевскими и челомеевскими ракетами перевалили далеко за сотню.
Это только за год! Представляете, какая нагрузка на промышленность и всех нас. Результативностью по боевым мы вполне можем с американцами поспорить. А вот по космосу, боюсь, они нас скоро обставят. Мне пора серьезно подумать о концентрации сил на главных направлениях. По Н1 строительство, конечно, отстает, но не в этом главная опасность. Королев, Глушко, Янгель и Челомей не могут дружно работать в одной упряжке. У меня с министром отношения сложные. У «дяди Мити», как я знаю, в Политбюро тоже пока друзей мало. Знаменитый Совет главных из шести превратился в шестьдесят шесть и внутри идет раздрай у Николая с Виктором, у тебя, Михаил, с Лешей Богомоловым. У Сергея отношения окончательно испортились с Валентином. Этому, кстати, способствует агрессивность Мишина. Среди военных идут споры, нужны ли нам пилотируемые полеты. Малиновский явно недоволен активностью ВВС на этом поприще, и лунные экспедиции ему не нужны.
- Я это все к тому говорю, - продолжал Тюлин, - чтобы вы подумали, как нам подействовать на эту строптивую четверку - Королев, Глушко, Челомей и Янгель - не сверху, а снизу. Вы, управленцы, стоите как бы вне партий. Особенно ты, Михаил, - работаешь на всех. Борис должен помирить Николая с Виктором, и давайте думать, как восстановить отношения Сергея с Валентином.
Тюлин еще долго говорил под гул авиационных двигателей. Я записал его монолог по памяти спустя много дней и сейчас воспроизвожу основной смысл без деталей.
Мы с Михаилом перебивали, уточняли, жаловались на свои внутренние сложности. В итоге убедили друг друга в необходимости активнее противодействовать тенденциям разобщения главных.
Я не упустил случая напомнить о попытках Королева пойти на сближение с Челомеем. Рассказал о своей встрече с сыном Хрущева, который был весьма близок Челомею.
- Ты учти, - сказал Тюлин, - что Сергея Хрущева у Челомея уже нет. И от твоих с ним прежних контактов толку мало.
Я с досадой отметил, что из-за этого длинного разговора упустил случай еще раз полюбоваться Главным Кавказским хребтом. Самолет пошел на снижение, и мы вернулись в «правительственный» салон.
Королев, Келдыш, Рязанский и Тюлин поселились в Симферополе в лучшей гостинице. Когда надо было ехать из города на НИП-10 или возвращаться в гостиницу, Королев приглашал в закрепленную за ним машину Рязанского или Тюлина. По его инициативе полковник Бугаев для президента Академии наук выпросил} крымских властей дополнительную машину. Рязанский тоже бы;
свидетелем сцены в самолете, рассказанной Исаевым. Он считал, что еще не скоро Королев и Келдыш смогут ездить в одной машине.
Тем не менее во время всех сеансов связи доклады выслушивались мирно, затем обсуждались детальные планы на следующую предстоящую зону видимости.
Обедали мы обычно всем обществом, никуда не отлучаясь с НИП-10. Жители симферопольской гостиницы говорили, что кормят на НИП-10 куда вкуснее, чем в ресторане. Здесь к нам присоединился Бабакин. За обедом он рассказывал о планах своего молодого КБ по межпланетным автоматам. Королев и Келдыш во время таких бесед вели себя очень заинтересованно. Ничто не напоминало об их размолвке.
При нашем появлении на НИП-10 Богуславский доложил, что на борту все в порядке, но есть предложение для большей уверенности провести вечером сеанс «ложной коррекции». Имелось в виду включить все системы ориентации, но не разрешать запуска КТДУ. Королев и Келдыш предложение поддержали.
Обращаясь ко мне, Королев сказал:
- Борис! Никуда не отлучайся, сядем рядом, будешь мне все объяснять.
Я заготовил на красной миллиметровке расписание сеанса, содержащее перечень команд, подаваемых с Земли, бортовых меток ПВУ и действий бортовых систем.
4 декабря 1965 года в 20 часов 30 минут в зале управления симферопольского НИП-10 при полном сборе всех участников наступила напряженная тишина.
- Евгений Яковлевич! - громко сказал Королев. - Принимайте все руководство сеансами на себя. На нас не обращайте внимания. Только, прошу, отдавайте команды громко и внятно. Я тоже хочу понимать, что происходит.
В 20 часов 47 минут Богуславский объявил:
- Включен передатчик. Начинаем измерение дальности и радиальной скорости.
Я поставил на своем графике первую галочку. Королев подвинул график к себе и потребовал:
- Негромко поясняй!
Команды шли одна за другой. Богуславский объявлял:
- Программа коррекции включена… Есть включение САН… Идет поиск Солнца… Начали поиск Луны… И-100 включен на прогрев… Идет контроль по числам… Идет проверка И-100…
В 22 часа 19 минут:
- Борт выключен… Пошла закрутка…
В 22 часа 42 минуты:
Конец сеанса. Визуально замечаний нет!
Вроде прокачали, - сказал Королев, достал платок и вытер лоб.
Следующая, уже полноценная, коррекция с включением КТДУ 5 декабря тоже прошла «без замечаний», если не считать показательного разноса, который Королев учинил Безвербому и Лидову за незначительный недобор скорости при коррекции. Расчет уставок на коррекцию производили в НИИ-88, НИИ-4, ОПМ. Фактически вся методика расчета была разработана ОПМ, которое считалось полностью «хозяйством» Келдыша. Которая из трех организаций была больше виновата в незначительной ошибке, разобраться было трудно. Но разнос носил такой общественно-показательный характер, что снял на время напряжение, царившее среди участников работы на НИП-10.
Наступила трагическая ночь с шестого на седьмое декабря 1965 года.
Все понимали, что спать не придется при любом исходе. Дружно и рано поужинали и уже в 18.30 участвовали в сеансе связи, в котором в последний раз проверялись все системы, кроме включения КТДУ.
Я снова заготовил на миллиметровке детальное расписание всех операций, привязанных к московскому времени.
В зале управления мельтешило много народу. Тут были непосредственно занятые, «болельщики», не участвующие в работе, и просто переживающие. Появился даже представитель Крымского обкома.
Королев, оценив обстановку, подозвал начальника пункта полковника Бугаева, Рязанского, Богуславского, меня и громко, так чтобы все слышали, объявил:
- Всем, не участвующим в этом сеансе, выйти в соседние комнаты - там будет вся информация. Никаких команд по управлению никто, кроме Богуславского, не подает. Ему мешать запрещаю. Член Госкомиссии Рязанский наблюдает за исполнением этого указания. Полковник Бугаев отвечает за точное исполнение личным составом всех инструкций и проверку всей аппаратуры. Прошу еще раз всех участников убедиться в полной исправности систем. Доклады об исполнении и телеметрические данные не рассусоливать. Говорить коротко и четко. Ясно?
Все было ясно. Сняв пиджак, СП остался в шерстяной рубашке, которую иногда называли королевской формой. Выбрав себе место, он обратился ко мне:
- Садись рядом, клади расписание и негромко будешь комментировать.
Келдыш и Тюлин пристроились за соседним рабочим столом. Богуславский с микрофоном в руке ходил по залу и давал последние указания.
6 декабря 1965 года в 22 часа 30 минут Богуславский, явно волнуясь, почти торжественно среди наступившей тишины отдал команду № 17:
- Включить бортовой передатчик.
Последовали доклады:
- Идет прием чисел… Идет контроль уставок… Включена телеметрия пятой ступени…
В 22 часа 44 минуты три раза подали команду «разрешение на запуск бортовой программы - построение лунной вертикали». Команды подавались непрерывно. И непрерывно шли доклады:
- Есть включение САН… Есть включение точной телеметрии… Есть успокоение объекта… Идет прием чисел контроля отработки уставок… Закончен поиск Солнца… Идет поиск Луны…
Королев, чуть вздрагивая при каждом докладе, ставил галочку и сверялся со временем. Я успокаивал:
- Пока идем точно по графику - поиск Луны идет вращением всего объекта относительно направления на Солнце.
- Понимаю. Не надо лишних слов, - проворчал Королев.
В 23 часа 30 минут начали поиск Земли и САН перешла в прецизионный режим.
В 23 часа 51 минуту 06 секунд последовал торжественный доклад:
- Есть фиксация лунной вертикали.
Королев вздрогнул. Это было место, на котором мы сорвались в прошлый раз.
- Пронесло, - сказал я.
- Молчи! - раздраженно оборвал Королев и поставил одну за другой две галочки, услышав доклады:
-Включение И-100.
-Включение высотомера на прогрев. Последовали доклады:
- Высота 8272 километра!
- Прошли метки Т7 и Т8 - идет наддув амортизаторов, ждем включения КТДУ!
По графику КТДУ должна была включиться на торможение по достижении заданной высоты 74,8 километра в 0 часов 51 минуту. Все замерли в ожидании. Е-6, ориентированный по лунной вертикали, падает на Луну. В прошлый раз авария произошла до построения лунной вертикали. Плечом чувствую, как напрягается Королев. Он внимательно слушает и ставит галочки.
Район предыдущей аварии проскочили и пошли дальше.
Прошел доклад:
- Видим спад давления в шар-баллоне. До Луны 1200… 1000…… 800 километров.
И вдруг:
- Измерения высоты прекратились. Королев пошатнулся в мою сторону:
- Может быть, ошибка? Случайный сбой?
Но уже подбежал Богуславский с микрофоном:
- Сергей Павлович! Произошло что-то непонятное. Объект, по-моему, завертелся, и высотомер прекратил измерения, потом снова «прошелся» по Луне!
Еще теплилась какая-то надежда. Вдруг двигатель включится, восстановится стабилизация, произойдет торможение и вся эта закрутка - только страшный сон.
Ведь это двенадцатый пуск! Мы были так близки к цели! Я объясняю, что если высотомер теряет Луну, то не может быть включения КТДУ на торможение.
Пошли доклады, исключавшие надежду на счастливый конец:
- Пятьдесят одна минута тридцать секунд. Конец приема!
- Сигнала нет!
- Команда на включение двигателя прошла.
- Двигатель работал 9 секунд вместо 42-х. Прилунение должно быть аварийным.
В 0 часов 51 минуту 29,6 секунды связь резко прекратилась. Я протолкался в кучу уже шепчущихся между собой проектантов, управленцев и радистов. Все спешили поделиться своими впечатлениями и гипотезами. С трудом удалось умиротворить людей и убедить их докладывать спокойно.
Постепенно картина прояснялась.
До меток Т-7, Т-8 все системы работали нормально. По этим меткам открывается клапан шарового баллона высокого давления и начинается наддув резиновых амортизаторов. Потеря ориентации высотомера на Луну началась через 13 секунд после этой команды.
Зафиксирована потеря Солнца, а потом и Земли. Управленцы успели подсчитать, что скорость закрутки к моменту запуска двигателя составляла 12 градусов в секунду. Береснев и Коврижкин вместе с САНовцами определили, что возмущающий момент при такой скорости закрутки более чем в три раза превосходил возможности управляющего.
Я вернулся к Королеву. Он не отдавал никаких распоряжений и сидел необычно пассивный, с явной досадой выслушивая Тюлина и Келдыша, которые уже рассуждали о форме и содержании доклада в Москву.
- Ну что? - спросил наконец СП.
- Первое впечатление такое, что образовалась дыра в амортизаторах и выходящий воздух создал возмущающий момент, с которым система управления не справилась.
Подошел Бабакин, пытался убедить:
-У нас уже новый АЛС готов. Давайте повторим через два месяца. За это время разберемся. Тут явно какая-то глупость.
- Да, повторим, если нам теперь поверят, - с грустью ответил Королев.
У всех было общее чувство вины. Оно не разъединяло, а сплачивало. Никто не хотел отдыхать, несмотря на глубокую ночь.
Пять дней тщательного расследования потребовалось, чтобы понять истинную причину аварии. Докопался первым, кажется, Палло. Он вместе с «резинщиками» проделал массу экспериментов по отработке надувных резиновых амортизаторов. Когда ему сказали, что, вероятно, прохудились баллоны, он категорически отверг это обвинение и начал скрупулезное следствие.
Амортизаторы при наддуве упираются в стеклопластиковый кронштейн крепления лепестковых антенн. Проверили кронштейн. Он легко сломался, образовав острые края. При наддуве обломанный кронштейн проткнул резиновый баллон. Вот откуда появился возмущающий момент.
Но почему ранее изготовленные кронштейны при испытаниях не ломались? Палло обнаружил, что ткань, которая составляла основу материала, в пресс-форму была уложена неправильно. Элементарная технологическая ошибка работницы, которая укладывала заготовку перед полимеризацией и прессовкой. Процесс поломки кронштейна и протыкания резиновых баллонов был полностью воспроизведен на экспериментальной установке.
Мозжорин повторно получил команду Устинова подготовить справку о надежности и качестве, которая давала бы возможность расправиться не только с Чертоком, но и с самим Королевым. В самом деле, что же это за система контроля качества, если ошибка работницы, не знающей о том, куда и зачем идет этот стеклотекстолитовый материал, может привести к таким последствиям? И что же это за конструкция, если случайно сломавшийся кронштейн рвет резину и создает возмущающий момент, закручивающий такой объект?
Аппарат ВПК начал подготовку очередного заседания для обсуждения причин всех аварийных пусков Е-6. На этот раз с докладом самого Королева и председателя Госкомиссии Полина.
К этому заседанию ВПК я подготовил таблицу всех пусков космических аппаратов на четырехступенчатом носителе 8К78. Она дает некоторое представление о масштабах наших работ того времени. В несколько дополненном виде я привожу ее в этой книге. Для удобства читателей я также привожу таблицу, раскрывающую обозначения модификаций ракеты-носителя Р-7.
Однако последующие трагические события помешали ВПК заслушать доклад Королева.
14 декабря в возрасте пятидесяти одного года скоропостижно скончался Леонид Воскресенский. В 1963 году он из-за болезни сердца отошел от активной испытательной деятельности на полигоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75