- И всегда такой была, тебя все в институте ненавидели. Увела мужика у Симки Королевой… Сказано - поедешь с нами!
Я с силой отпихнула от себя сумасшедшую. Послышался треск, Дина пошатнулась и села на пол, рукав моего платья остался в ее побелевших от напряжения пальцах.
– Сволочь! Гадина! - понеслось по залу. - Мерзавка!
– Дина, успокойся, - послышалось сопрано Таси, - не стоит нервничать из-за ерунды.
– Зову ее выпить, а она…
Я выбежала на улицу, так и не дослушав, что думает обо мне Дина. Больше никогда не откликнусь на просьбы явно чокнутой Емельяновой! Я не обидела ее, просто вежливо отказалась от алкоголя и вечеринки. Но ведь нет ничего странного в том, что человек не хочет садиться пьяным за руль…
Квартира номер два оказалась на первом этаже. Я толкнула незапертую дверь, вошла в крохотную прихожую и крикнула:
– Дегтярев, ты где?
– Здесь, - прошелестело из узенького коридорчика, - на кухне.
Я кинулась на звук, очутилась в пятиметровом отсеке и сразу поняла, что жилплощадь принадлежит незамужней женщине. Ни одному существу мужского пола не придет в голову повесить на окно розовые занавески с рюшечками и поставить на шкафчик шеренгу кружек с изображением умильных котят. С другой стороны, семейная дама не оставит на самом виду пакет с прокладками и колготки.
– Как ты себя чувствуешь? - бросилась я к полковнику.
Однако не похоже, что у приятеля поднялось давление, - цвет лица у него вовсе не гипертонически-красный, а бледно-зеленый, зрачки во весь глаз, нос заострился.
Не знай я Дегтярева много лет, приняла бы его сейчас за наркомана, настолько неадекватно выглядел Александр Михайлович.
Увидав меня, он попытался встать, но потерпел неудачу, его шатнуло в сторону.
– Ой, - выдохнул Дегтярев и глупо засмеялся, - штормит.
Не успев договорить, полковник начал икать.
– Ты пьян! - возмутилась я.
– Никогда не употребляю на работе, - еле сумел произнести Дегтярев. - Сама знаешь, только дома позволяю себе бутылочку пивка.
И это правда. Александр Михайлович плохо воспринимает алкоголь. Вернее, он спокойно может выпить много спиртного и не поморщится, но утром загулявший полковник будет мучиться жестоким похмельем! Кстати, ему станет плохо даже от не очень большой дозы крепкого напитка. Зная эту особенность своего организма, Дегтярев давным-давно перешел на пиво, он и впрямь никогда не смешивает службу с весельем.
На всякий случай я потянула носом воздух (господь наградил меня нюхом собаки, натасканной на взрывчатку). Если даже Александр Михайлович просто полизал рюмку из-под коньяка, я непременно учую запах. Но нет! От приятеля исходил слабый аромат лосьона после бритья, а от пиджака несло сигаретным дымом. Очевидно, полковник долго находился в компании куривших людей: либо сидел на совещании, либо в комнате для допросов. Это мне он делает резкие замечания при виде пачки моих тоненьких ментоловых сигарет, а коллегам и задержанным наш толстяк лекций о раке легких не читает.
– Что ты здесь делаешь? - спросила я.
– Не знаю, - растерянно ответил приятель.
– Пришел в гости?
– Нет… Не помню…
– А кто хозяйка?
– Понятия не имею, - вздохнул полковник.
– Но ты же зачем-то сюда приехал?
– Вроде да.
– Квартира не конспиративная, - принялась я рассуждать вслух, - выглядит жилой, следовательно, тебя могли привести сюда либо личные, либо служебные дела.
– Ага, - покорно согласился Александр Михайлович и опять, словно детсадовец, добавил: - Увези меня отсюда, очень голова кружится.
– Хорошо, - быстро согласилась я, - давай попытаемся уйти.
Дегтярев попробовал встать и тут же шлепнулся назад на табуретку.
– Не получается, - растерянно заявил он.
Я выхватила из сумки телефон.
– Сейчас вызову врача.
– Нет, нет, нет, - забеспокоился полковник, - ни в коем случае.
– Почему? - нахмурилась я. - Думаю, твой организм среагировал на смену погоды.
Вчера вечером лил ливень, а сегодня с утра было уже тридцать градусов жары, даже у памятника Юрию Долгорукому от такого зигзага давление заскачет.
– У меня есть предчувствие, что назревают большие неприятности, - вдруг заявил полковник. - И чем дольше я тут сижу, тем оно сильнее. Не надо врача, я смогу спуститься вниз, дай руку.
После некоторого колебания я выполнила просьбу Дегтярева. Александр Михайлович с явным трудом встал, и мы медленно побрели в сторону входной двери.
Очутившись в прихожей, я спохватилась.
– А где твой портфель?
– На кухне, - ответил полковник.
Я прислонила приятеля к вешалке и пошла назад. Меньше минуты мне потребовалось, чтобы понять: портфеля там нет.
– Нашла? - поинтересовался Александр Михайлович.
– Нет, - ответила я.
– Он должен быть там, - занервничал Дегтярев. - Я всегда ношу при себе ключи, кошелек, очки, документы.
– Может, ты забыл, где оставил портфель? - осторожно предположила я.
– Никогда ничего не теряю, - отчеканил приятель и стал похож на прежнего Дегтярева. - Я крайне аккуратен и, в отличие от некоторых, не лишаюсь ума при виде тарелки с изображением собачки.
У меня слегка отлегло от души. Слава богу, Александр Михайлович начал нападать, это верный признак хорошего самочувствия.
– Сделай одолжение, посмотри в ванной, - предложил толстяк. - Я всегда, придя с улицы, мою руки, вполне вероятно, что портфель стоит возле раковины.
Но и в крохотном совмещенном санузле не было дорогого изделия из крокодиловой кожи, подаренного полковнику Зайкой на Новый год. Машинально я пробежалась взглядом по шеренге дорогих парфюмерных и косметических средств - сплошь новинки лучших фирм, - затем шагнула в сторону одной из комнат.
– Туда я не заглядывал, - остановил меня Дегтярев.
– Уверен?
– Абсолютно. Сразу прошел на кухню.
– И кто тебе открыл дверь? - заинтересовалась я.
Полковник потер затылок.
– Не помню, вроде она была не заперта.
– Может, ты просто забыл? Заглянул, предположим, в гостиную, оставил там портфель и ушел на кухню? - предположила я. - Надо поглядеть.
– С тобой бесполезно спорить, - устало заявил полковник, - легче согласиться, чем отстаивать свою позицию.
– Думаю, что отстаивать собственные взгляды следует лишь по принципиальным вопросам, - не удержалась я от замечания и распахнула белую, кое-где ободранную створку.
Взору открылась не очень большая, просто обставленная комната. Бордовый ковер с традиционным орнаментальным рисунком стекал со стены на софу, с потолка свисала обычная трехрожковая люстра, в углу маячил узкий стол, чуть поодаль стоял огромный буфет - настоящий монстр, занимавший большую часть жизненного пространства. Но комната почему-то выглядела нежилой. Если в кухне можно было сделать вывод, что хозяйка дома не утруждает себя наведением порядка (колготки и упаковка прокладок, брошенные на самом виду, свидетельствовали о том, что ей не свойственно класть вещи на место), то гостиная вообще выглядела так, словно сюда давно не ступала нога человека. Ковер был покрыт ровным слоем пыли, серый налет лежал на мебели.
В довершение картины возле буфета стоял здоровенный мешок, в котором явно находился какой-то строительный материал. «Вечная пломба», - гласила надпись на упаковке. И пахло в гостиной так, будто здесь год не открывали форточку.
Я еще раз внимательно осмотрелась, отметив, что на полу валяется тряпичная кукла с фарфоровой головой. И никакого намека на портфель. Вот только между допотопным буфетом и столом имеется пространство, а с порога не видно, что там…
– Говорил же, я не заходил внутрь, - подал голос Дегтярев.
– Минуточку! - бодро воскликнула я и, сделав пару шагов, заглянула в укромный уголок.
Взгляд натолкнулся на молодую женщину, которая очень тихо сидела на полу. В первую секунду я изумилась. По какой причине хозяйка затаилась и молчит? Но потом мою спину закололи сотни булавок. Глаза незнакомки широко открыты, веки не мигают, рот слегка открыт, нижняя челюсть отвисла… И скорчилась девушка как-то не по-человечески, вывернув ноги, - в такой позе долго не продержаться. К тому же от тела исходил едва различимый неприятный запах.
– Дегтярев, - прохрипела я, с трудом подавив желание заорать и кинуться прочь, - говоришь, не совал сюда нос?
– Ну… да, - с легким сомнением ответил полковник, - вообще-то я плохо помню…
И тут я увидела портфель - он стоял на самом виду, у дивана. Оставалось удивляться, почему я не заметила его сразу.
Сжав волю в кулак, я наклонилась, схватила кейс, вылетела в коридорчик, отодрала полковника от вешалки и (откуда только силы взялись?) быстро дотащила его до выхода из подъезда. Надо отдать должное Дегтяреву - он шагал молча. Изредка Александра Михайловича шатало из стороны в сторону, один раз он чуть не упал, но в целом мы благополучно добрались до моей малолитражки.
Усадив приятеля на заднее сиденье, я спросила:
– Где твоя машина?
– Не знаю.
– Ты приехал сюда на метро?
– Не помню.
– Попытайся сообразить, зачем приехал на Кирсарскую улицу?
– По работе, - вдруг бойко заявил полковник.
– Здорово! - обрадовалась я такому прогрессу. - Дальше…
– А мне нечего рассказывать, - вяло ответил полковник и внезапно захрапел.
Я вцепилась в руль. Очень хорошо, что Александр Михайлович заснул, он не станет скандалить, узнав, куда едет. А доставлю я полковника прямиком в клинику к Оксане, пусть она осмотрит Дегтярева. Конечно, Ксюня хирург, но я доверяю ей больше, чем всем невропатологам мира, вместе взятым.
Александр Михайлович спал очень крепко. Его не разбудил удар, когда я, не заметив препятствия, на всей скорости влетела в яму на дороге, не вырвали из лап Морфея и два санитара, которые по просьбе Оксаны вытащили полковника из машины и, положив на каталку, повезли в приемный покой.
– Сиди тут, - велела подруга, убегая следом за ними, - я скоро вернусь.
Я кивнула, подождала, пока процессия скроется в глубине больницы, и пошла по извилистому, пахнущему хлоркой коридору. Должен же где-то быть пустой кабинет с городским телефоном?
Допотопный, сильно поцарапанный аппарат нашелся в комнате с табличкой «Смотровая».
Я быстро набрала нужный номер и на одном дыхании произнесла в трубку:
– Улица Кирсарская, дом один, квартира два. По этому адресу находится труп женщины, дверь не заперта.
Дежурная попыталась задавать вопросы, но я опустила трубку на рычаг, быстро пробежала по коридору и села на неудобный жесткий стул, стоявший там, где меня оставила Ксюня. Даже если в милиции захотят установить, откуда прошло сообщение, меня не найдут. «Смотровая» пуста, дверь в нее открыта, воспользоваться телефоном может любой.
Глава 5
– Что случилось с Дегтяревым? - воскликнула Оксана, выскакивая из лифта.
– Я думала, ты ответишь на этот вопрос. Инсульт? - занервничала я.
– Не похоже, - помотала головой подруга.
– Но сначала он вроде потерял память, а потом заснул.
Ксюня кивнула:
– Это следствие травмы.
– Какой? - подпрыгнула я на месте.
– Черепно-мозговой. Полковника кто-то, грубо говоря, треснул по башке.
– Но его голова выглядела абсолютно целой, - с изумлением ответила я.
– Тем не менее имеется гематома от удара.
– Без внешних следов? - еще больше удивилась я. - Дегтярев почти лысый, любая царапина на макушке заметна!
– Его ударили сзади, - пояснила Оксана. - Случается такое: травма в наличии, хотя внешне - почти никаких признаков. Кстати, синяки ведь не сразу появляются.
Давай рассказывай, что знаешь.
Я описала события, умолчав о мертвой женщине. Подруга вынула пачку сигарет.
– Сама я с таким явлением не сталкивалась, но в литературе описано много похожих случаев, - сказала она. - Человеческий мозг до сих пор остается загадкой, он обладает огромными компенсаторными возможностями и пытается любой ценой сохранить себя. Часто люди, пережившие стресс, временно теряют память - наш «компьютер» как бы стирает информацию в целях безопасности. В случае с Дегтяревым мы имеем классическую картину из учебника: сначала частичная амнезия, потом глубокий сон.
– И что будет, когда он проснется? - насторожилась я.
Оксанка развела руками.
– Либо расскажет, что случилось, либо нет.
– Это не инсульт?
Ксюня, осторожная, как все врачи, подняла одну бровь.
– Сейчас больным занимаются специалисты, но предполагаю, что причина дискомфорта пришла извне.
– Ага, пришла и стукнула его по черепушке, - подхватила я. - А дальше что?
– Пусть полежит в отделении, понаблюдается. Хуже от исследований ему точно не станет. Думаю, ему следует остаться у нас, пока он не придет в рабочее состояние.
– Что ему завтра принести? - остановила я Оксану.
– Обычный набор: тапки, халат, зубную щетку, минералку без газа, немного денег, ну и еду полегче, без его любимых свиных отбивных, пельменей и пива, - перечислила Ксюня. - Впрочем, о харчах не волнуйся, я сама приготовлю.
Сев в машину, я моментально позвонила заместителю полковника Витьке Кондратьеву и без особых церемоний спросила:
– Знаешь, чем занимается полковник?
– Рыбу ловит, - последовал спокойный ответ.
Думая, что зам Дегтярева решил объясниться эзоповым языком и под рыбой подразумевает преступников, я спросила:
– Какую? Ты в курсе?
– Понятия не имею, - заявил Витька. - Окуня или леща, я в обитателях морей и рек не разбираюсь.
– Перестань! - оборвала я не в меру расшутившегося Виктора. - Меня интересует, есть ли у Дегтярева в производстве дело со свидетелем или потерпевшим, проживающим по Кирсарской улице.
– Фиг его знает, - сказал Виктор и, похоже, принялся жевать сухари. - Вот прикатит назад, у него и спросишь!
– Кто прикатит? - не поняла я.
– Александр Михайлович.
– Откуда?
– Оттуда, где он с удочкой сидит, - хмыкнул Виктор. - Ты ваще где?
– В Ложкино ехать собираюсь, - ошарашенно ответила я.
– Хорошо вам! - с плохо скрытой завистью произнес Кондратьев. - Такой большой дом, что не замечаете присутствия друг друга. А мы, живущие в убогой двушке, мигом обрадуемся, если кто из членов семьи уедет. Сразу легче дышать станет, и в туалет очередь меньше. Ну ты даешь, Дашутка! Дегтярев семь дней как отбыл, а ты только сейчас забеспокоилась. Отпуск полковник взял, на две недели.
Я уронила телефон, быстро подняла и переспросила:
– Отпуск?
– Угу.
– В июне?
– А че странного?
– Дегтярев никогда не уезжает на рыбалку летом.
– Ну так сейчас, значит, он изменил своим принципам, отгулы накопились.
Подробностей мне никто не докладывал, я скромный майор, ржавый винтик системы, полковники, даже хорошие приятели, с нами не откровенничают, - ерничал Виктор.
– Александр Михайлович неделю не появляется на рабочем месте?!
– Совершенно верно. Должен выйти в следующую пятницу, но, думаю, придет в понедельник. Кто ж под выходные на службу спешит?
– Спасибо, - прошептала я.
– Нема за шо, - бодро откликнулся Витька. - Хочешь совет? Ты хоть раз в неделю делай обход родного дома. Или перекличку проводите, как на зоне, утром и вечером.
Очень удобно - никого не потеряешь!
Сил и дальше терпеть зубоскальство Виктора не было. Я поставила телефон в специальный держатель и тупо уставилась на трубку, которую Машка щедро заклеила картинками с мопсами. Дегтярев отдыхает? Но он каждый день исправно встает в восемь утра, с самым несчастным видом пьет кофе и бредет к машине. Домой полковник прикатывает к началу программы «Время» - послушать новости, которые сообщает красавица Катя Андреева, ему просто необходимо. Причем остальных ведущих он игнорирует, Александру Михайловичу нравится лишь самая красивая шатенка первого канала, а сейчас как раз ее рабочая семидневка.
Я потрясла головой. Но если Александр Михайлович объявил в отделе про поездку на рыбалку и более не кажет носа в служебный кабинет, то где он, простите за выражение, шляется целыми днями? Неужели полковник закрутил роман и я нашла его на квартире у любовницы? Вот шалун! Может, Дегтярева стукнул обиженный муж?
Только не подумайте, что во мне взыграла ревность. Нас с Дегтяревым никогда не связывали никакие иные отношения, кроме дружеских, с годами толстяк стал мне прямо-таки родным братом. И я очень хорошо осведомлена о состоянии его здоровья: лишний вес, начальная стадия диабета, повышенное давление… Хорош букет для страстного влюбленного!
Но, увы, многие мужчины, перешагнув определенный возрастной рубеж, пускаются во все тяжкие. Как правило, вожжи попадают под хвост очень положительным дядечкам, тихим отцам семейства, начинающим дедушкам, мирно просуществовавшим большую часть жизни возле единственной жены. Проснется однажды такой экземпляр, глянет на календарь и с тоской поймет: старость не за горами, а что он видел? Работа - дом - работа, копил на отдых, собирал на машину-дачу, поднимал детей… А жить-то когда? Супруга потолстела, обрюзгла, и не то беда, что сам мужик уже дедушка.
Спать в одной кровати с бабушкой - вот где катастрофа. Ну и срывает у него резьбу. Как правило, осознав быстротечность времени, слегка траченный молью мужчина заводит роман на стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Я с силой отпихнула от себя сумасшедшую. Послышался треск, Дина пошатнулась и села на пол, рукав моего платья остался в ее побелевших от напряжения пальцах.
– Сволочь! Гадина! - понеслось по залу. - Мерзавка!
– Дина, успокойся, - послышалось сопрано Таси, - не стоит нервничать из-за ерунды.
– Зову ее выпить, а она…
Я выбежала на улицу, так и не дослушав, что думает обо мне Дина. Больше никогда не откликнусь на просьбы явно чокнутой Емельяновой! Я не обидела ее, просто вежливо отказалась от алкоголя и вечеринки. Но ведь нет ничего странного в том, что человек не хочет садиться пьяным за руль…
Квартира номер два оказалась на первом этаже. Я толкнула незапертую дверь, вошла в крохотную прихожую и крикнула:
– Дегтярев, ты где?
– Здесь, - прошелестело из узенького коридорчика, - на кухне.
Я кинулась на звук, очутилась в пятиметровом отсеке и сразу поняла, что жилплощадь принадлежит незамужней женщине. Ни одному существу мужского пола не придет в голову повесить на окно розовые занавески с рюшечками и поставить на шкафчик шеренгу кружек с изображением умильных котят. С другой стороны, семейная дама не оставит на самом виду пакет с прокладками и колготки.
– Как ты себя чувствуешь? - бросилась я к полковнику.
Однако не похоже, что у приятеля поднялось давление, - цвет лица у него вовсе не гипертонически-красный, а бледно-зеленый, зрачки во весь глаз, нос заострился.
Не знай я Дегтярева много лет, приняла бы его сейчас за наркомана, настолько неадекватно выглядел Александр Михайлович.
Увидав меня, он попытался встать, но потерпел неудачу, его шатнуло в сторону.
– Ой, - выдохнул Дегтярев и глупо засмеялся, - штормит.
Не успев договорить, полковник начал икать.
– Ты пьян! - возмутилась я.
– Никогда не употребляю на работе, - еле сумел произнести Дегтярев. - Сама знаешь, только дома позволяю себе бутылочку пивка.
И это правда. Александр Михайлович плохо воспринимает алкоголь. Вернее, он спокойно может выпить много спиртного и не поморщится, но утром загулявший полковник будет мучиться жестоким похмельем! Кстати, ему станет плохо даже от не очень большой дозы крепкого напитка. Зная эту особенность своего организма, Дегтярев давным-давно перешел на пиво, он и впрямь никогда не смешивает службу с весельем.
На всякий случай я потянула носом воздух (господь наградил меня нюхом собаки, натасканной на взрывчатку). Если даже Александр Михайлович просто полизал рюмку из-под коньяка, я непременно учую запах. Но нет! От приятеля исходил слабый аромат лосьона после бритья, а от пиджака несло сигаретным дымом. Очевидно, полковник долго находился в компании куривших людей: либо сидел на совещании, либо в комнате для допросов. Это мне он делает резкие замечания при виде пачки моих тоненьких ментоловых сигарет, а коллегам и задержанным наш толстяк лекций о раке легких не читает.
– Что ты здесь делаешь? - спросила я.
– Не знаю, - растерянно ответил приятель.
– Пришел в гости?
– Нет… Не помню…
– А кто хозяйка?
– Понятия не имею, - вздохнул полковник.
– Но ты же зачем-то сюда приехал?
– Вроде да.
– Квартира не конспиративная, - принялась я рассуждать вслух, - выглядит жилой, следовательно, тебя могли привести сюда либо личные, либо служебные дела.
– Ага, - покорно согласился Александр Михайлович и опять, словно детсадовец, добавил: - Увези меня отсюда, очень голова кружится.
– Хорошо, - быстро согласилась я, - давай попытаемся уйти.
Дегтярев попробовал встать и тут же шлепнулся назад на табуретку.
– Не получается, - растерянно заявил он.
Я выхватила из сумки телефон.
– Сейчас вызову врача.
– Нет, нет, нет, - забеспокоился полковник, - ни в коем случае.
– Почему? - нахмурилась я. - Думаю, твой организм среагировал на смену погоды.
Вчера вечером лил ливень, а сегодня с утра было уже тридцать градусов жары, даже у памятника Юрию Долгорукому от такого зигзага давление заскачет.
– У меня есть предчувствие, что назревают большие неприятности, - вдруг заявил полковник. - И чем дольше я тут сижу, тем оно сильнее. Не надо врача, я смогу спуститься вниз, дай руку.
После некоторого колебания я выполнила просьбу Дегтярева. Александр Михайлович с явным трудом встал, и мы медленно побрели в сторону входной двери.
Очутившись в прихожей, я спохватилась.
– А где твой портфель?
– На кухне, - ответил полковник.
Я прислонила приятеля к вешалке и пошла назад. Меньше минуты мне потребовалось, чтобы понять: портфеля там нет.
– Нашла? - поинтересовался Александр Михайлович.
– Нет, - ответила я.
– Он должен быть там, - занервничал Дегтярев. - Я всегда ношу при себе ключи, кошелек, очки, документы.
– Может, ты забыл, где оставил портфель? - осторожно предположила я.
– Никогда ничего не теряю, - отчеканил приятель и стал похож на прежнего Дегтярева. - Я крайне аккуратен и, в отличие от некоторых, не лишаюсь ума при виде тарелки с изображением собачки.
У меня слегка отлегло от души. Слава богу, Александр Михайлович начал нападать, это верный признак хорошего самочувствия.
– Сделай одолжение, посмотри в ванной, - предложил толстяк. - Я всегда, придя с улицы, мою руки, вполне вероятно, что портфель стоит возле раковины.
Но и в крохотном совмещенном санузле не было дорогого изделия из крокодиловой кожи, подаренного полковнику Зайкой на Новый год. Машинально я пробежалась взглядом по шеренге дорогих парфюмерных и косметических средств - сплошь новинки лучших фирм, - затем шагнула в сторону одной из комнат.
– Туда я не заглядывал, - остановил меня Дегтярев.
– Уверен?
– Абсолютно. Сразу прошел на кухню.
– И кто тебе открыл дверь? - заинтересовалась я.
Полковник потер затылок.
– Не помню, вроде она была не заперта.
– Может, ты просто забыл? Заглянул, предположим, в гостиную, оставил там портфель и ушел на кухню? - предположила я. - Надо поглядеть.
– С тобой бесполезно спорить, - устало заявил полковник, - легче согласиться, чем отстаивать свою позицию.
– Думаю, что отстаивать собственные взгляды следует лишь по принципиальным вопросам, - не удержалась я от замечания и распахнула белую, кое-где ободранную створку.
Взору открылась не очень большая, просто обставленная комната. Бордовый ковер с традиционным орнаментальным рисунком стекал со стены на софу, с потолка свисала обычная трехрожковая люстра, в углу маячил узкий стол, чуть поодаль стоял огромный буфет - настоящий монстр, занимавший большую часть жизненного пространства. Но комната почему-то выглядела нежилой. Если в кухне можно было сделать вывод, что хозяйка дома не утруждает себя наведением порядка (колготки и упаковка прокладок, брошенные на самом виду, свидетельствовали о том, что ей не свойственно класть вещи на место), то гостиная вообще выглядела так, словно сюда давно не ступала нога человека. Ковер был покрыт ровным слоем пыли, серый налет лежал на мебели.
В довершение картины возле буфета стоял здоровенный мешок, в котором явно находился какой-то строительный материал. «Вечная пломба», - гласила надпись на упаковке. И пахло в гостиной так, будто здесь год не открывали форточку.
Я еще раз внимательно осмотрелась, отметив, что на полу валяется тряпичная кукла с фарфоровой головой. И никакого намека на портфель. Вот только между допотопным буфетом и столом имеется пространство, а с порога не видно, что там…
– Говорил же, я не заходил внутрь, - подал голос Дегтярев.
– Минуточку! - бодро воскликнула я и, сделав пару шагов, заглянула в укромный уголок.
Взгляд натолкнулся на молодую женщину, которая очень тихо сидела на полу. В первую секунду я изумилась. По какой причине хозяйка затаилась и молчит? Но потом мою спину закололи сотни булавок. Глаза незнакомки широко открыты, веки не мигают, рот слегка открыт, нижняя челюсть отвисла… И скорчилась девушка как-то не по-человечески, вывернув ноги, - в такой позе долго не продержаться. К тому же от тела исходил едва различимый неприятный запах.
– Дегтярев, - прохрипела я, с трудом подавив желание заорать и кинуться прочь, - говоришь, не совал сюда нос?
– Ну… да, - с легким сомнением ответил полковник, - вообще-то я плохо помню…
И тут я увидела портфель - он стоял на самом виду, у дивана. Оставалось удивляться, почему я не заметила его сразу.
Сжав волю в кулак, я наклонилась, схватила кейс, вылетела в коридорчик, отодрала полковника от вешалки и (откуда только силы взялись?) быстро дотащила его до выхода из подъезда. Надо отдать должное Дегтяреву - он шагал молча. Изредка Александра Михайловича шатало из стороны в сторону, один раз он чуть не упал, но в целом мы благополучно добрались до моей малолитражки.
Усадив приятеля на заднее сиденье, я спросила:
– Где твоя машина?
– Не знаю.
– Ты приехал сюда на метро?
– Не помню.
– Попытайся сообразить, зачем приехал на Кирсарскую улицу?
– По работе, - вдруг бойко заявил полковник.
– Здорово! - обрадовалась я такому прогрессу. - Дальше…
– А мне нечего рассказывать, - вяло ответил полковник и внезапно захрапел.
Я вцепилась в руль. Очень хорошо, что Александр Михайлович заснул, он не станет скандалить, узнав, куда едет. А доставлю я полковника прямиком в клинику к Оксане, пусть она осмотрит Дегтярева. Конечно, Ксюня хирург, но я доверяю ей больше, чем всем невропатологам мира, вместе взятым.
Александр Михайлович спал очень крепко. Его не разбудил удар, когда я, не заметив препятствия, на всей скорости влетела в яму на дороге, не вырвали из лап Морфея и два санитара, которые по просьбе Оксаны вытащили полковника из машины и, положив на каталку, повезли в приемный покой.
– Сиди тут, - велела подруга, убегая следом за ними, - я скоро вернусь.
Я кивнула, подождала, пока процессия скроется в глубине больницы, и пошла по извилистому, пахнущему хлоркой коридору. Должен же где-то быть пустой кабинет с городским телефоном?
Допотопный, сильно поцарапанный аппарат нашелся в комнате с табличкой «Смотровая».
Я быстро набрала нужный номер и на одном дыхании произнесла в трубку:
– Улица Кирсарская, дом один, квартира два. По этому адресу находится труп женщины, дверь не заперта.
Дежурная попыталась задавать вопросы, но я опустила трубку на рычаг, быстро пробежала по коридору и села на неудобный жесткий стул, стоявший там, где меня оставила Ксюня. Даже если в милиции захотят установить, откуда прошло сообщение, меня не найдут. «Смотровая» пуста, дверь в нее открыта, воспользоваться телефоном может любой.
Глава 5
– Что случилось с Дегтяревым? - воскликнула Оксана, выскакивая из лифта.
– Я думала, ты ответишь на этот вопрос. Инсульт? - занервничала я.
– Не похоже, - помотала головой подруга.
– Но сначала он вроде потерял память, а потом заснул.
Ксюня кивнула:
– Это следствие травмы.
– Какой? - подпрыгнула я на месте.
– Черепно-мозговой. Полковника кто-то, грубо говоря, треснул по башке.
– Но его голова выглядела абсолютно целой, - с изумлением ответила я.
– Тем не менее имеется гематома от удара.
– Без внешних следов? - еще больше удивилась я. - Дегтярев почти лысый, любая царапина на макушке заметна!
– Его ударили сзади, - пояснила Оксана. - Случается такое: травма в наличии, хотя внешне - почти никаких признаков. Кстати, синяки ведь не сразу появляются.
Давай рассказывай, что знаешь.
Я описала события, умолчав о мертвой женщине. Подруга вынула пачку сигарет.
– Сама я с таким явлением не сталкивалась, но в литературе описано много похожих случаев, - сказала она. - Человеческий мозг до сих пор остается загадкой, он обладает огромными компенсаторными возможностями и пытается любой ценой сохранить себя. Часто люди, пережившие стресс, временно теряют память - наш «компьютер» как бы стирает информацию в целях безопасности. В случае с Дегтяревым мы имеем классическую картину из учебника: сначала частичная амнезия, потом глубокий сон.
– И что будет, когда он проснется? - насторожилась я.
Оксанка развела руками.
– Либо расскажет, что случилось, либо нет.
– Это не инсульт?
Ксюня, осторожная, как все врачи, подняла одну бровь.
– Сейчас больным занимаются специалисты, но предполагаю, что причина дискомфорта пришла извне.
– Ага, пришла и стукнула его по черепушке, - подхватила я. - А дальше что?
– Пусть полежит в отделении, понаблюдается. Хуже от исследований ему точно не станет. Думаю, ему следует остаться у нас, пока он не придет в рабочее состояние.
– Что ему завтра принести? - остановила я Оксану.
– Обычный набор: тапки, халат, зубную щетку, минералку без газа, немного денег, ну и еду полегче, без его любимых свиных отбивных, пельменей и пива, - перечислила Ксюня. - Впрочем, о харчах не волнуйся, я сама приготовлю.
Сев в машину, я моментально позвонила заместителю полковника Витьке Кондратьеву и без особых церемоний спросила:
– Знаешь, чем занимается полковник?
– Рыбу ловит, - последовал спокойный ответ.
Думая, что зам Дегтярева решил объясниться эзоповым языком и под рыбой подразумевает преступников, я спросила:
– Какую? Ты в курсе?
– Понятия не имею, - заявил Витька. - Окуня или леща, я в обитателях морей и рек не разбираюсь.
– Перестань! - оборвала я не в меру расшутившегося Виктора. - Меня интересует, есть ли у Дегтярева в производстве дело со свидетелем или потерпевшим, проживающим по Кирсарской улице.
– Фиг его знает, - сказал Виктор и, похоже, принялся жевать сухари. - Вот прикатит назад, у него и спросишь!
– Кто прикатит? - не поняла я.
– Александр Михайлович.
– Откуда?
– Оттуда, где он с удочкой сидит, - хмыкнул Виктор. - Ты ваще где?
– В Ложкино ехать собираюсь, - ошарашенно ответила я.
– Хорошо вам! - с плохо скрытой завистью произнес Кондратьев. - Такой большой дом, что не замечаете присутствия друг друга. А мы, живущие в убогой двушке, мигом обрадуемся, если кто из членов семьи уедет. Сразу легче дышать станет, и в туалет очередь меньше. Ну ты даешь, Дашутка! Дегтярев семь дней как отбыл, а ты только сейчас забеспокоилась. Отпуск полковник взял, на две недели.
Я уронила телефон, быстро подняла и переспросила:
– Отпуск?
– Угу.
– В июне?
– А че странного?
– Дегтярев никогда не уезжает на рыбалку летом.
– Ну так сейчас, значит, он изменил своим принципам, отгулы накопились.
Подробностей мне никто не докладывал, я скромный майор, ржавый винтик системы, полковники, даже хорошие приятели, с нами не откровенничают, - ерничал Виктор.
– Александр Михайлович неделю не появляется на рабочем месте?!
– Совершенно верно. Должен выйти в следующую пятницу, но, думаю, придет в понедельник. Кто ж под выходные на службу спешит?
– Спасибо, - прошептала я.
– Нема за шо, - бодро откликнулся Витька. - Хочешь совет? Ты хоть раз в неделю делай обход родного дома. Или перекличку проводите, как на зоне, утром и вечером.
Очень удобно - никого не потеряешь!
Сил и дальше терпеть зубоскальство Виктора не было. Я поставила телефон в специальный держатель и тупо уставилась на трубку, которую Машка щедро заклеила картинками с мопсами. Дегтярев отдыхает? Но он каждый день исправно встает в восемь утра, с самым несчастным видом пьет кофе и бредет к машине. Домой полковник прикатывает к началу программы «Время» - послушать новости, которые сообщает красавица Катя Андреева, ему просто необходимо. Причем остальных ведущих он игнорирует, Александру Михайловичу нравится лишь самая красивая шатенка первого канала, а сейчас как раз ее рабочая семидневка.
Я потрясла головой. Но если Александр Михайлович объявил в отделе про поездку на рыбалку и более не кажет носа в служебный кабинет, то где он, простите за выражение, шляется целыми днями? Неужели полковник закрутил роман и я нашла его на квартире у любовницы? Вот шалун! Может, Дегтярева стукнул обиженный муж?
Только не подумайте, что во мне взыграла ревность. Нас с Дегтяревым никогда не связывали никакие иные отношения, кроме дружеских, с годами толстяк стал мне прямо-таки родным братом. И я очень хорошо осведомлена о состоянии его здоровья: лишний вес, начальная стадия диабета, повышенное давление… Хорош букет для страстного влюбленного!
Но, увы, многие мужчины, перешагнув определенный возрастной рубеж, пускаются во все тяжкие. Как правило, вожжи попадают под хвост очень положительным дядечкам, тихим отцам семейства, начинающим дедушкам, мирно просуществовавшим большую часть жизни возле единственной жены. Проснется однажды такой экземпляр, глянет на календарь и с тоской поймет: старость не за горами, а что он видел? Работа - дом - работа, копил на отдых, собирал на машину-дачу, поднимал детей… А жить-то когда? Супруга потолстела, обрюзгла, и не то беда, что сам мужик уже дедушка.
Спать в одной кровати с бабушкой - вот где катастрофа. Ну и срывает у него резьбу. Как правило, осознав быстротечность времени, слегка траченный молью мужчина заводит роман на стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11