.. Потом они убили мою собаку.— Что?!— Нет, только не Брауни! — воскликнула Энни.— Кто-то дал ей кусок мяса с варфарином. Ты ее помнишь — она жрала все, кроме собачьего корма. Потом по ночам начал звонить телефон, сколько бы я его ни менял. Не помог даже выход из справочной системы. В общем, телефон пришлось выдернуть из розетки. Тогда ко мне на работу стали приходить люди и кричать. Поговорить с ними было невозможно.— Как они выглядели?— Как студенты. Как нормальные люди. Только орали как ненормальные. Однажды в библиотеку ворвалась женщина, она тащила за собой ребенка и кричала, что «застукала меня с ним»! Потом мои коллеги и даже научный руководитель начали получать письма.— Какие? — спросил Фрэнк.— Ерунда, ребячество. Обычные оскорбления, на что хватило фантазии. Один из них «голубой» — ну ему и прислали гомофобскую дрянь. Мой научный руководитель — чернокожий. Тоже понятно.— И подписано твоим именем?— Нет, подписались они «Белый мститель», но имени и не требовалось. Письмо послали с моего домашнего компьютера, и полиции ничего не стоило это отследить.— Как им это удалось? — поинтересовался Фрэнк.— Проще простого: вломились в квартиру, когда меня не было.— Какой ужас! — воскликнула Энни.— Меня арестовали, — продолжал Стерн. — Чуть до суда не дошло! Представляете?— Как ты выкрутился? — спросил Фрэнк.— Они облажались, — рассмеялся Стерн. — Когда ушли письма, я вел семинар. Прямо в заголовке: вторник, два пятнадцать. Я не мог их тогда послать.— И что?— Да ничего. Полиция связалась с их юристами, и знаете, что они сказали? Что я совсем сбрендил и собаку свою, наверное, сам отравил. И еще: «Может, он переставил часы на компьютере». Это, кончено, несложно, я бы мог, только зачем? Проще послать письма через анонимный сервер, никто бы меня днем с огнем не нашел!— И на этом все закончилось?— Нет, — покачал головой Стерн, — так продолжалось несколько месяцев. Они сходили на почту и заполнили заявку на перемену адреса. В результате я остался без почтового адреса, а на мои кредитные карты начали заказывать всякую дрянь.— Какую?— Порнографию. Химикаты — составляющие наркотиков. Тысячедолларовые счета за секс по телефону. Подписки на журналы для педофилов и газету «Церковь Горы».— Что еще за «Церковь Горы»? — спросила Энни.— Нацисты. Короче, я оказался на заметке у всех правоохранительных служб, не исключая таможню и управление по борьбе с оборотом наркотиков.Энни закатила глаза.— Потом они подали в суд и обвинили меня в клевете.— В какой клевете?! — удивился Фрэнк.— Какая разница? Им это по карману, а я едва выкрутился.— А потом?— Потом всё. Закончилось.— Закончилось? — повторила Энни.— Да, как ни в чем не бывало. Меня припугнули — и перешли к более важным делам.— Господи, — прошептал Фрэнк.— Вот я и страдаю паранойей, — объяснил Стерн. — Стоило вставить Соланжа в газету, как появились вы с расспросами.— Теперь понятно, — кивнул Фрэнк.— Я заварю еще чаю, — заявила Энни и ушла с чайником на кухню.— Знаешь, — сказал Стерн, — они не пытались меня убить.— Ну что ж, дело наживное.— Если бы я представлял для них хоть малейшую угрозу, они и перед этим бы не остановились.— Ты так думаешь?— Уверен. Я вот о чем: я не знаю, что вы с Энни затеяли...Фрэнк открыл было рот, но Стерн не дал себя перебить:— И знать не хочу. Будь осторожнее. Хотя бы ради Энни.— Не волнуйся, — ответил Фрэнк. — Я тоже к ней привязался. Ты очень поможешь, если поделишься информацией.— Какой? Что тебя интересует? — развел руками Стерн.— Соланж из Швейцарии?— Переехал в Штаты в восемьдесят втором году, — кивнул Стерн. — Кажется, был на мели.— Почему он переехал?— Похоже, в Швейцарии ему было тесновато. Он пытался пробиться там в правительство и умудрился настроить против себя уйму народа. Тогда же и разорился.— А чем он занимался?— У него была гомеопатическая клиника в Монтрё. Пара его пациентов умерли — отказали почки. Побочный эффект какого-то «натурального» препарата.— Тогда он переехал в Америку?— Да. И сразу же открыл клинику в Лос-Анджелесе. Дела пошли в гору. Организовал радикальную группу зеленых, «Вэрдью», быстро сделался авторитетом. Начал читать лекции в США и за границей.— Что потом?Стерн зажег новую сигарету и затянулся.— Дальше — больше. Кажется, в девяносто втором к ним перебежал какой-то тип из мунистов и возглавил отдел привлечения новичков.— Возглавил отдел?— Да, у них по всему отделы — финансирование, реклама, разведка.— Даже разведка?— А почему нет? — развел руками Стерн. — Целое управление, причем очень мощное. В общем, этот мунист, то есть бывший мунист, быстренько реорганизовал всю систему. Политика «Храма» стала агрессивной. Дьявольски агрессивной. Теперь их интересуют две группы людей: двадцатилетние и старики с пенсиями. Они открывают благотворительные организации для «помощи» матерям-одиночкам, «лечат» наркоманов и «заботятся» о престарелых. Таким образом устанавливают контакт с самыми уязвимыми, которых легче привлечь в свои ряды. В нескольких городах они даже открыли клубы одиноких сердец, только чтобы проверить, эффективны ли свидания как инструмент вербовки.— Ничего себе!— Ты еще не понял истинного размаха. За десять тысяч долларов они купили полную базу данных неплательщиков. Я имею в виду тех, кто утопал в долгах. На каждого составили досье и начали ходить по домам: «Вы жертвы! Вас не в чем винить! Во всем виновата Америка! Рвите ваши счета, собирайте вещи и езжайте с нами! У нас вы найдете работу, друзей и жилье!» Вот только умолчали о том, что работа неоплачиваемая, жилье — общежитие по четыре человека в комнате. Зато все красотки и красавцы в секте поголовно признавались им в любви. Та еще операция, я тебе скажу.— И что дальше?— Они достигли критической массы, — развел руками Стерн. — Никто не успел и глазом моргнуть. За каких-то два года маленькая, человек на двести, политическая организация прозеленого толка превратилась в «Храм Света» — несколько тысяч людей, все как один с сияющим взором.— Где сахар? — крикнула Энни из кухни.— Кончился! — ответил Стерн.— Сколько их всего? — спросил Фрэнк.— Утверждают, что тридцать тысяч. На самом деле, наверное, четверть.— И какая у них иерархия?— Обычная. Внутренний круг — самые продвинутые фанатики, их примерно тысяча в разных городах. Плюс те, которые живут при штабе. Значит, еще сотни три. Штаб у них неподалеку от Лейк-Плэсида — купили под него частную школу.— А остальные члены?— Они присылают взносы, подписываются на газеты, покупают витамины.— Про витамины поподробнее, если можно, — попросила Энни, появившаяся в дверях с чайником на подносе. — Их фабрика при штабе? — Она налила себе чашку и отошла к окну.— Фабрика как фабрика, — развел руками Стерн. — Гомеопатические средства и ароматерапия. Женьшень, масла, косметика. Витамины.— И много они на этом зарабатывают?— Кое-что получают. Плюс у них несколько патентов.— На что? — спросила Энни.— Такие штуки, которые задерживают эффект лекарств. Когда препарат помещают в полимер, чтобы он не сразу растворялся.— Какой препарат? — быстро переспросил Фрэнк.— Да разные. Обезболивающие, инсулин, витамин В12...— Это называется микроинкапсуляция, — сказала Энни, глядя в окно.— Точно! — воскликнул Стерн. — Я тут рассказывал про внутренний круг. Так вот, в нем есть еще более узкий внутренний круг. Вам надо иметь его в виду, потому что именно они до вас доберутся, если вы ошибетесь. Отдел особых проектов.— И что это?— Это шпики. Разведка высочайшей эффективности. Миллионы прикрытий, куча денег. И огромная сеть помощников, завербованных со стороны — журналисты, детективы, копы, ученые, кто угодно.— Солидные ребята.— Точно. С ними лучше не связываться. Еще у них есть группа по особым поручениям.— Для чего?— Убирать неугодных, — криво ухмыльнулся Стерн.— Не может быть.— Увидишь, — покачал головой Стерн. — Если ты их как следует достанешь, то проснешься однажды, а тебя нет — исчез.— Вот что мне не нравится, — сказал Фрэнк, помешивая чай. — Ненавижу исчезать.— Не смешно, — ответил Стерн.— Я и не смеюсь. Давай лучше вернемся к деньгам. На чем они их делают? На витаминах? Патентах?— Холодно.— Подарки от членов, завещания...— Холодно, холодно, — покачал головой Стерн. — Большая часть денег приходит не оттуда.— Откуда? — озадаченно спросил Фрэнк.Стерн притушил сигарету и тут же зажег следующую.— От «Сорена», — сказал он. Фрэнк не сразу вспомнил.— А, от тех японцев из твоей газеты!— Правильно, — кивнул Стерн. — Только они не японцы. Это организация для северных корейцев, которые работают в Японии. Они берутся в Японии за любую грязную работу и отсылают большую часть денег домой.— Финансируют «Храм Света»?— Покрывают большую часть его расходов, — кивнул Стерн.— Зачем им это понадобилось? — недоуменно спросил Фрэнк.— Откуда мне знать? Но с девяносто пятого года «Храм» получил от них пятьдесят миллионов.— Как ты выяснил?— Приятель из министерства юстиции рассказал. Таможня проверила какого-то типа, который летал по кругу — Лос-Анджелес, Токио, Женева, опять Лос-Анджелес... ну, понятно. У него нашли кучу денег, которой не должно было быть. На допросе он все выложил.— Чем же он занимался?— Переводил деньги со счета на счет, чтобы никто не мог понять, откуда они взялись.— Деньги «Сорена»?— Ну да.— И где он теперь?— Они с ним прокололись, — ответил Стерн, выпустив струю дыма в потолок. — Депортировали. Спускается он с самолета в Токио — и все. Не вышел из аэропорта. Жена с детьми стояли у выхода, ждали, и... ну, не важно. Нашли только тележку с его чемоданами в коридоре. Точка.— Неужели так и не обнаружили?— Нет. Я же сказал: точка.— Эй! — вдруг крикнула Энни. Она высунулась из окна и кричала вниз: — Эй!!!— Что случилось? — вскочил Фрэнк.— Кто-то в твоей машине.Дейли отдернул занавеску. Передняя дверца «сааба» была открыта, рядом, наклонившись внутрь, стояла женщина в синем платье.— Я сейчас. — Фрэнк пулей вылетел из квартиры и, не дожидаясь лифта, помчался вниз через две ступеньки. Через несколько секунд он подскочил к машине. Дверца была уже закрыта, женщина как ни в чем не бывало толкала коляску дальше по улице.— Эй! — крикнул Фрэнк. — Подождите!Она обернулась и прикрыла глаза рукой от солнца — Фрэнк поразился, какая она хорошенькая и молоденькая, совсем ребенок, — веснушчатая королева красоты.— Привет! — сказала девушка и жизнерадостно улыбнулась.— Извините, что я кричал, — прерывистым не столько от бега, сколько от ее улыбки голосом начал Фрэнк, — но вы... вы были в моей машине.Улыбка стала еще шире.— Машина ваша? — спросила она, покачивая коляску, чтобы малыш не шумел.— Да, — ответил Фрэнк. Столкнувшись с таким дружелюбием, он почувствовал себя идиотом.— Я выключила фары. У вас они горели.— Правда? — Фрэнк на секунду задумался. — Да нет, как я мог их оставить? Они же...— Не знаю. — Она тряхнула головой — у нее были пронзительно зеленые глаза. — Вы что, через тоннель ехали?Младенец в коляске заагукал. Фрэнк перевел взгляд — определить, какого пола ребенок, было невозможно. Зато, как и мама, он был очаровательным.— Симпатичный малыш, — сказал Дейли.— Спасибо! — ответила девушка, склонив голову набок, и повернулась к коляске. — Нам пора, нас папочка заждался.— Спасибо за помощь, — ответил Фрэнк. И поспешил успокоить Энни.— Кто это?— Не знаю, кажется, я не погасил фары. Она погасила.— Правда?!— Ну да.— Я не помню, чтобы фары горели.— Тем лучше, что она их выключила, — заключил Фрэнк и протянул руку Стерну. — Думаю, нам пора. Большое спасибо за помощь.— Нет проблем.— Если понадобится, можно еще с тобой поговорить?— Ну... — задумался Стерн. — Наверное. Только не звони мне из дома, раз уж связался с «Храмом Света». И ради Бога, не заваливайся без предупреждения. Хоть дымом посигналь.— Хорошо, — рассмеялся Фрэнк. Они направились к машине.— Я уверена, что фары не горели, — потрясла головой Энни.— Ни и что? Какая разница?.. Ты слышала, что сказал Бен? Пятьдесят миллионов! Что они затевают?— Не знаю. Меня больше волнует витаминная фабрика или что там у них на самом деле.Дейли сел за руль и сунул ключ в зажигание — Энни говорила что-то про микроинкапсуляцию.«Сааб» с ревом завелся, но Фрэнк крикнул громче:— Что за хрень?!Энни резко обернулась. Фрэнк смотрел на свои руки. Они, как и руль, были вымазаны чем-то скользким и прозрачным.— Что случилось?— Не знаю, — ответил Фрэнк, держа руки перед собой. — Я в чем-то измазался. У меня салфетки под задним сиденьем — дай, пожалуйста.Энни вытащила из-под сиденья рулон бумажных полотенец. Фрэнк тщательно вытер руки и руль. Потом тронулся с места.— Это она сделала, — заявила Энни минут через пять.— Что?— Вымазала твой руль той штукой. Как ты думаешь?— Не знаю.— Не нравится мне это, — поежилась Энни.— Наверное, что-нибудь детское, — предположил Фрэнк, — в чем она сама измазалась.Сначала они ехали по Фоксхол-роуд. Пару минут пришлось постоять у школы — там как раз кончились уроки. До дома Энни было двадцать минут. Фрэнк чувствовал, что совсем вымотался.— С тобой все в порядке? — спросила Энни. Он кивнул.— Просто немного не в себе. Весь день ничего не ел. Энни недоверчиво на него посмотрела.— Ты уверен?— Да. Наверное, чаю перебрал.Энни вышла и направилась домой, а он поехал в сторону Коламбиа-роуд мимо пивных, ночных клубов, полицейских машин... Пьяные на углу, собаки, магазины... Как за всем уследить?Добравшись до Коламбиа-роуд, Фрэнк с удивлением понял, что весь покрыт потом — вонючим, липким, как при лихорадке. Сердце бешено билось, в животе возникло странное чувство — как мандраж перед выступлением на публике, только без публики. Он в машине, а нервы играют сами по себе, без причины. Даже скорость невысокая. Если точнее то... сколько? Десять километров в час.Понятно, почему все гудят.Внезапно Фрэнк понял, что не так: он вдруг стал с мучительной ясностью осознавать любое свое возможное действие. Если повернуть руль налево, то будет авария. То, что поворачивать руль налево нет никакой причины, не имеет значения. Главное — это возможно. И пострадает много людей. Если перед тем, как повернуть руль, еще и разогнаться, то машину выбросит на тротуар, и погибнет не один пешеход.Все кругом будет в крови.Страх был бессмысленный и неподконтрольный, как головокружение. Невелико дело — пройти по прямой, но попробуй пройти по ограде перил на крыше небоскреба — свалишься.Так он себя и чувствовал — как будто сейчас свалится, как будто что-то тянет его вниз, в невидимую пропасть. Вести машину было невероятно сложно, все равно что пытаться одной рукой погладить себя по животу и в то же время другой — похлопать по затылку. Сколько вещей может произойти, страшных, ужасных! Как вообще люди умудряются с этим справляться? Как можно одновременно уследить за чертовой уймой деталей?! Спидометр, переключение передач, сцепление, тормоз, газ... Другие машины, светофоры, пешеходы, придорожные знаки... Тахометр! Мир закрутился водоворотом мест, предметов и последствий.Фрэнк начал тонуть.Куда-то делось еще одно: важное, жизненно необходимое — свой привычный взгляд на мир. Фрэнк забыл, не кто он, а как это — быть тем, кто он есть, и никем другим.Внезапно его осенило: он забыл свою точку зрения. Без нее бессмысленно вспоминать, кто такой Фрэнк Дейли, и пытаться снова им стать. Привычные рефлексы куда-то испарились, им на смену не пришло ничего — Фрэнк будто пытался говорить на незнакомом языке, что выше его сил. Он сам — выше своих сил.Ужас становился все сильнее. Ужас, которого невозможно избежать, — идущий изнутри, оттуда, где раньше был сам Фрэнк. Теперь там не было ничего. Дыра.Что произошло, в общем, понятно. Его накачали какой-то дрянью. Иди Стерн, или Энни, или девица с ребенком — да, скорее всего. Веснушчатая мамаша с жизнерадостной улыбкой. Кто это сделал, уже не важно. У него отняли все, все, чем он был, навсегда.Путь домой казался невыносимо долгим.«Сааб» вырулил на противоположную полосу и устремился вперед, рассекая волну рвущихся навстречу машин.Надо в постель. Там безопасно. Только сначала, конечно, припарковаться. Хотя в таком состоянии это невозможно. Даже если найдется место. Загнать машину в крохотный участочек, ничего не задеть и пользоваться одними руками и ногами? Нет, невозможно.Фрэнк резко тормознул — «сааб» дернулся и остановился прямо на дороге.Прежде чем выйти, он включил фары — потом машину будет проще найти.Как же кружится голова! Словно на шарнирах. С тротуара подошел какой-то человек, что-то сказал по-испански — и отшатнулся, встретившись с Фрэнком глазами.Секунду спустя (или дольше? наверное, час спустя) он пошатывался над телефоном и слушал сообщения на автоответчике.Первое: Фрэнк, это Дженнифер! Ты шутишь, что ли, насчет расходов на спутниковые снимки? Перезвони! Второе: Эй, Фрэнки, это дядя Сид! Слушай, мы так скорбим о твоем отце, хотелось бы повидаться, не пропадай, в общем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28