Глаза Штрайбера скрывались за солнцезащитными очками, а его кожа была белой, как у покойника. В воздухе витал знакомый запах, но точно определить, чем пахнет, я не мог.— Крем от загара, — пояснил Штрайбер, словно прочитав мои мысли. — Я обмазан им с ног до головы, и именно его запах вы чувствуете. «Коппертон спорт-48», если быть точным. И прошу извинить за мои тёмные очки. Я снимаю их только ночью.Поняв, какую задачу я перед ним ставлю, Пинки сказал:— Работа трудоёмкая, но сводится в основном к беготне. Ведь если запустить миллион хомячков на клавиатуру компьютера, то они, прыгая по ней достаточно долгое время, когда-нибудь создадут копию «Гунга Дин» Редьярда Киплинга, n'est-ce pas? Вопрос в том, насколько велик ваш бюджет?— Действуйте без оглядки, — пожал я плечами, — сколько бы это ни стоило.Какое-то время я ещё мог пускать в ход чеки, присылаемые разными кредитными компаниями. Когда же сильно подопрёт, попробую нажать на отца. А затем…— Я постараюсь уменьшить ваши финансовые тяготы, когда пойму, что дело не очень смахивает на зашедший в тупик бракоразводный процесс, но задаток всё же потребуется… Ну, скажем… пять сотен. Вам следует знать, что лично я документов в судах не ищу. Мне удалось сколотить разношёрстную команду из судебных клерков, пенсионеров, подростков и иже с ними. Как только вы дадите сигнал, я спускаю их с поводка, и они будут копать во всех судах благословенного штата Луизиана до тех пор, пока не наткнутся на решение об отправке в психлечебницу вашего клиента.— Отлично.— Я плачу своим помощникам двадцать баксов в час. Поиски могут занять много времени. А может, и совсем ничего. Кто знает?— Хорошо. Я всё понял.— Итак, мы начинаем поиск судебного решения об отправке в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году в «Судебно-медицинское учреждение Серного порта» некоего Байрона Б. Поступил в заведение… — Записав все данные, он ещё раз повторил их вслух и спросил: — Все точно, я не ошибся? Больше вам ничего не известно? Может, вы знаете, когда его выпустили?— В девяносто шестом.— О'кей, это всё, что мне нужно.— Я мог бы вам помочь, — сказал я. — Если вам не хватит рабочей силы, я тоже стану искать. Я умею работать с судебными архивами.— Динамит! Вам сразу удалось выклянчить себе работу в округе Святого Иоанна Крестителя. Администрация данного округа размещается в местечке, именуемом Ля-Плас. Моя первая помощница там только что родила, а её дублёр подыскал себе работу в одном из новых универмагов торгового дома «Таржет». — Он произнёс слово «таржет» на французский манер — таржэ. — Ля-Плас совсем недалеко отсюда. Десятая дорога приведёт вас прямо туда.— О'кей, — бросил я, достал бумажник и извлёк из него довольно потрёпанную чековую книжку.— Пусть этим займётся Бекки, — остановил меня Пинки. — Мы принимаем также «Визу» и «Мастеркард». Некоторые клиенты любят облегчить себе жизнь. Глава 32 Дни я проводил в здании суда Ля-Плас, а ночи — в отеле «Комфорт-инн». Роясь в архивах, я выпивал галлоны кофе, стараясь всё время держать в памяти имя «Байрон». Пропустить нужное постановление суда было так же легко, как прозевать нужный поворот на Ордуэй-стрит, возвращаясь домой после работы. Последнее со мной случалось довольно часто.На третий день, когда я уже ехал в отель, заработал мой мобильник.Звонил Пинки.— Вы в машине? — спросил он.— Да.— В таком случае тормозите у тротуара.— Что случилось?— Я, мой дорогой Алекс, взволнован, огорчён и слегка разочарован, — произнёс Пинки с лёгким смешком.— В чём дело?— Ведь наш поиск мог несколько понизить уровень безработицы в штате Луизиана. Улучшить, так сказать, статистику.— Пинки…— Вот так-то, — продолжил он со вздохом. — В округе Святой Марии мне помогает одна дама. Она навещала сестру в Хьюстоне, но я решил никого на её место не нанимать, поскольку эта леди — дьявольски толковая особа. Школьная учительница, между прочим. Я оставил ей поручение на факсе, и, вернувшись домой, она тут же мне позвонила. Бинго! Оказалось, что леди была знакома с этим сукиным сыном. «Байрон Б.? — переспросила она и тут же добавила: — Этим „Б.“, Пинки, может быть только Байрон Бодро».— Вы, наверное, шутите.— Неужели? — говорю я. — «Думаю, что не ошибаюсь, — отвечает она. — Я выросла в Морган-Сити и знала, что на другом берегу реки чокнутый парнишка по имени Байрон Бодро совершил нечто ужасное. Я это запомнила, потому, что, когда этого мальчишку увезли, мы все стали спать намного спокойнее. Это было году в восемьдесят третьем или около того. Я тогда училась в старших классах школы, которую окончила в восемьдесят пятом. Думаю, что это он, Пинк». Похоже на то, сказал я ей. А что вы на это скажете?У меня не было слов. Байрон Бодро. Наконец я узнал имя человека, похитившего моих малышей, и эмоции настолько меня захлестнули, что я не только ничего не слышал, но и почти ничего не видел. Байрон Бодро. Я выпущу кишки из этого типа.— Алекс? Вы ещё там?— Да, — сумел выдавить я. — Отличная работа.— Тривиальная слепая удача, если на то пошло, — ответил Пинки. — Да, кстати. Мисс Вики пошла дальше и нашла судебное решение, что есть хорошо, поскольку оно может содержать новую полезную информацию. Но чтобы получить копию, потребуется пара дней. Вы не могли бы заскочить ко мне? Глава 33 Когда я уселся в барселонское кресло в кабинете Пинки, детектив передал мне пару скреплённых канцелярской скрепкой листков. В этом небольшом файле оказалась карта Луизианы с отмеченным маршрутом до Морган-Сити и несколько телефонных номеров мисс Виктории Симс.— А что вы скажете, — начал Пинки, — если я продолжу с вами сотрудничать?— Что же, я…— Каджуны — народ доброжелательный, но иногда, при появлении чужаков, начинают слегка дёргаться. А если быть честным до конца, то на нефтяных платформах в заливе трудятся не самые лучшие представители человечества, и в силу данного обстоятельства Морган-Сити не является образцовым городом. Нравы там довольно крутые. Это видно сразу, когда у парней кончается смена.— Что же…— Если вы думаете о деньгах, то откажитесь от мрачных мыслей. Все расходы лягут на фирму. На chateau, фигурально выражаясь.— Но это же…— Подождите с аплодисментами. Я всё время думал о ваших мальчиках и решил, что Пинкстер должен немного travail pro bono. Тем более что здесь, — обвёл он рукой офис, — меня ничто не держит. Дела не ждут.Кабинет Пинки и его одежда говорили о том, что время детектива ценится весьма дорого.— Не знаю, как вас благодарить.— Забудьте! Мне надо время от времени вылезать из офиса, каким бы приятным он ни был. И я знаю на воле кое-каких ребят, способных принести нам пользу. * * * Мы мчались в сторону заката на машине Пинки — серебристом «БМВ». Автомобиль был таким новым, что все ещё хранил фабричный запах.— У альбиносов, как правило, плохое зрение, — сказал он. — Но я — исключение и вижу достаточно хорошо, особенно ночью.Новый Орлеан от Морган-Сити отделяли примерно девяносто миль, и секретарша Пинки заранее позаботилась о нас, зарезервировав номера в «Холидей-инн». Несмотря на ночную мглу, о близости воды можно было догадаться по шеренге береговых фонарей, скоплениям огней в поселениях и обширным, совершенно тёмным участкам земли. Проезжая через Хомау (Хоме — поправил меня Пинки), мы увидели выцветшую символику патриотов, поддерживавших американское вторжение в Ирак. Это были потрёпанные ветром жёлтые ленты и здоровенные звёздно-полосатые щиты. Когда мы сворачивали за угол, фары «БМВ» выхватили из тьмы полотнище, вывешенное над заброшенной заправочной станцией. На полотнище было начертано: САДДАМ? НИКАКИХ ПРОБЛЕМ!
С Вики Симс мы встретились за шведским столом в «Холидей-инн». На вид ей можно было дать лет тридцать. У неё была скверная кожа и очень приятный тихий голос.— Досье с делом я нашла в суде Франклина, — сказала она. — Сразу после разговора с тобой. Это было несложно, поскольку дело в основном открыто для публики. Некоторые сугубо медицинские аспекты, правда, остаются под замком. Я сделала всё, чтобы дело переслали сюда как можно скорее, но потребуется ещё пара дней, чтобы его затребовать и сделать копию. Нехватка рабочих рук… финансы округа в ужасном состоянии… и всё такое прочее.— Как и везде, — заметил Пинки. — О чём приходится только сожалеть. Но почему бы нам не начать с твоих собственных воспоминаний о мистере Байроне Бодро? После этого мы с Алексом попытаемся потолковать с людьми, знавшими этого парня. Ведь некоторые из них могут по-прежнему жить на старом месте.— Простите, — она постучала кончиками пальцев по губам, — но боюсь, мне будет трудно отделить чечевицу от гороха. Многое забылось.— Просто тебе не часто приходится перевоплощаться в Золушку, — сказал на это Пинки.— Не знаю, могу ли я вам помочь с Байроном, — улыбнулась Вики. — Он жил в Бервике на противоположном берегу реки, и я с ним не была знакома. Но мы о нём знали. О нём знали все. — Девушка немного подумала, сдвинув брови. — Очень славный на мордашку мальчик и страшно умный — почти гений. А может быть — действительно гений. Когда он стал выступать с проповедями, у него появилась масса последователей. Бодро мог стать либо великим человеком, либо превратиться в сумасшедшее насекомое. Байрон пошёл по второму пути.— Значит, он был проповедником? — переспросил я.— Да, мальчиком-проповедником.— Неужели? — изумился Пинки.— Этот парнишка мог вызвать подлинную бурю в сердцах. Настоящий Билли Грэм в миниатюре. Чтобы увидеть его, люди стекались отовсюду. Парнишка выступал в храме баптистов в Бервике. Насколько я помню, Байрон начал проповедовать после того, как утонул его младший брат. — Она выдержала паузу и заметно помрачнела. — Когда это случилось, я ещё жила в Батон-Руже. Но ходили разные слухи.— О чём, например? — спросил Пинки.— О том, что это был не несчастный случай. Говорили, что Байрон, возможно, утопил своего маленького братишку. Не знаю, не знаю, — покачала она головой. — Когда это случилось, Байрон и сам был ребёнком. И я не могу вспомнить, когда люди стали его подозревать. После смерти брата или после того, как он убил своего отца.— Он и это сделал? Действительно убил отца?— То событие я хорошо помню. Как раз после убийства его и отправили в психушку. Он прикончил своего папочку-калеку.— Вы серьёзно? — спросил я, хотя ни одно из деяний этого чудовища, каким бы ужасным оно ни было, не могло меня удивить.— Более чем серьёзно, — ответила Вики. — Байрону было семнадцать, и его собирались судить, как взрослого. Но затем его признали душевнобольным, и все решили, что так оно и есть, поскольку парень был извращён до предела.— Его отец был инвалидом? — спросил Пинки, допив кофе.Вики Симс вытерла губы салфеткой и сказала:— Клод — так звали папочку Байрона — работал на морской платформе нефтяной компании «Анадарко». Клод Бодро попал в какую-то аварию, и его прооперировали. Дело шло на поправку, но во время убийства он всё ещё оставался в инвалидном кресле. Что, как мне кажется, делало преступление ещё более отвратительным.— Он что, его застрелил? — спросил Пинки и, обращаясь ко мне, добавил: — Мы, похоже, явимся туда во всеоружии.— Нет. Байрон прибег к оригинальному способу. Он погубил папочку, как змея — ядом через кожу. Такое бывает?— Трансдермальное отравление, — пояснил Пинки. — Bay! Ну и дела! Но как же его уличили?— Не знаю, — ответила Вики. — На суд я ни разу не ходила. Но поскольку использовался яд, никто не сомневался, что убийство было преднамеренным. Именно поэтому судить Байрона собирались как взрослого.— И его адвокат заявил о невменяемости клиента?— Точно. Адвокаты сказали, что он — псих, что он слышал голоса, и отец издевался над сыном, когда тот был младенцем, и всё такое прочее. Все эти подробности вы найдёте в судебном отчёте. Или в газете «Новый ибер». Последнее даже, возможно, и лучше. Подумайте об этом. Я знакома с главным редактором Максом Мальдонадо. Хотите его телефон? * * * Мы позвонили из моего номера. Пинки слушал по параллельному аппарату. Я объяснил свои намерения, и Мальдонадо ответил, что у него сейчас на выходе номер, но в прошлом он был репортёром и, конечно, помнит дело Бодро. Затем он обещал позвонить мне во второй половине дня.Я согласился, но в дело вступил Пинки:— Стыдись, Макс. Давай колись немедленно. Разве ты не можешь пожертвовать пятью минутами своего драгоценного времени ради двух пропавших bambinos? Выкладывай всё, что знаешь.— Неужели мне выпала честь беседовать с самым головастым частным сыщиком Луизианы? — в тон Пинки ответил редактор. — Почему, Пинки, ты, как распоследнее дерьмо, не сказал, что занимаешься этим делом?— Мне хотелось проверить твои моральные ориентиры. — Услышав протестующий вопль Мальдонадо, Пинки расхохотался: — Да, я, конечно, дерьмо, но это не шутка. Нам всего-навсего нужны кое-какие сведения об этом парне. Где он жил, например. Где работал. Одним словом, чтобы продолжать поиск, нам нужна информация. Мы не хотим сидеть и сосать лапу, ожидая прибытия поганых судебных отчётов.— Значит, мои моральные ориентиры? Хм… Ну да ладно. Придётся пойти у тебя на поводу, Пинк. Итак, Байрон Бодро… — Вздох. — Надо сказать, меня сильно удивляло, что о нём последнее время ничего не слышно. Ладно, сейчас я жертвую пять минут своего драгоценного времени, а вечером все моё драгоценное время принадлежит вам.— Замечательно.— Итак, с чего же начать? Начнём, пожалуй, с самого начала. Семья Бодро жила неподалёку от Бервика в трейлере. Кемпинг называется Медоулендз. Та ещё вонючая дыра, но в жилище семейства Бодро царили чистота и порядок. Я это знаю, потому что во время убийства Клода был по совместительству и фотографом. Помнится, я тогда сделал кучу снимков. Мэри — мать Байрона — была прекрасной женщиной. Клод тоже был хорошим человеком и, как я слышал, большим тружеником. Добывал нефть для «Анадарко» на одной из морских платформ. И был отравлен собственным сыном! Даже в больном воображении подобное невозможно представить. Сынок прогнил насквозь. Большинство людей не верили, что Клод издевался над мальчишкой. Все эти разговоры стоили не больше, чем мешок дерьма.— Совсем как в деле братьев Менендез.— Точно. Все в один голос утверждали, что Клод был правильным парнем. Что ещё?.. Да, на вашем месте я бы смотался в Медоулендз. Вполне вероятно, что его обитатели помнят семью Бодро. Тем временем я посажу кого-нибудь из своих людей сделать для вас подборку старых газет, освещавших этот процесс.— А как нам найти этот самый Медоулендз? — поинтересовался Пинки.— Где вы сейчас?— В Морган-Сити. «Холидей-инн».— Езжайте по мосту в Бервик, а затем ещё примерно… хм… примерно полмили. Медоулендз находится… хм… на Буковой улице. А может, на Дубовой. Одним словом, что-то растительное. Найдёте без труда.В трубке послышались вопли. Мальдонадо прикрыл микрофон, но мы слышали, как он с кем-то говорит. Через некоторое время он вернулся к разговору с нами:— Что-нибудь ещё?— Семья Бодро всё ещё живёт там? — спросил я, чувствуя, как дрожит голос. Моё волнение было настолько заметно, что Пинки приподнял тёмные очки и внимательно посмотрел в мою сторону.— Не думаю, — ответил Мальдонадо. — От семьи, насколько я знаю, ничего не осталось. Папа помер от яда. Мама скончалась ещё до этого. И… Один момент…Его снова прервали.— Похоже, ты и вправду занят, — заметил Пинки.— Можем встретиться вечером, если хотите, — сказал Мальдонадо. — После того, как мы уложим ребёнка.— Ужин за нами, — пообещал Пинки.— Замётано, — ответил редактор. * * * Мы проехали по мосту Хью П. Лонга через довольно широкую реку под названием Ачафалья (Чафалайя, поправил меня Пинки) и через десять минут оказались в Медоулендзе. Несмотря на буколическое название поселения, в нём не оказалось ничего, даже отдалённо напоминавшего луговину. Жилой комплекс состоял из пары дюжин трейлеров, большинство которых, судя по их виду, пребывали здесь десятки лет. Часть трейлеров имели ограды из металлических цепей, и почти все они соединялись друг с другом деревянными тротуарами. Некоторые дома на колёсах стояли на отшибе. Они выглядели гораздо свежее остальных: их окружали ограды из штакетника, за которыми были разбиты цветочные клумбы.Дорожный знак с идущими рука об руку детишками приказывал снизить скорость до пяти миль в час. Знак имел пулевые пробоины. Большая часть попаданий приходилась на детские силуэты. Перед многими трейлерами стояли большие мусорные баки, переполненные настолько, что их крышки не опускались. Грязные площадки перед домами были забиты стульями, используемыми в качестве сидений бочками, детскими велосипедами, разнообразными игрушками и старыми автомобильными покрышками. Рядом с каждым трейлером был запаркован автомобиль, а то и два. Большинство машин были пикапами.Пинки притормозил рядом со свежевыкрашенным трейлером под номером 14.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
С Вики Симс мы встретились за шведским столом в «Холидей-инн». На вид ей можно было дать лет тридцать. У неё была скверная кожа и очень приятный тихий голос.— Досье с делом я нашла в суде Франклина, — сказала она. — Сразу после разговора с тобой. Это было несложно, поскольку дело в основном открыто для публики. Некоторые сугубо медицинские аспекты, правда, остаются под замком. Я сделала всё, чтобы дело переслали сюда как можно скорее, но потребуется ещё пара дней, чтобы его затребовать и сделать копию. Нехватка рабочих рук… финансы округа в ужасном состоянии… и всё такое прочее.— Как и везде, — заметил Пинки. — О чём приходится только сожалеть. Но почему бы нам не начать с твоих собственных воспоминаний о мистере Байроне Бодро? После этого мы с Алексом попытаемся потолковать с людьми, знавшими этого парня. Ведь некоторые из них могут по-прежнему жить на старом месте.— Простите, — она постучала кончиками пальцев по губам, — но боюсь, мне будет трудно отделить чечевицу от гороха. Многое забылось.— Просто тебе не часто приходится перевоплощаться в Золушку, — сказал на это Пинки.— Не знаю, могу ли я вам помочь с Байроном, — улыбнулась Вики. — Он жил в Бервике на противоположном берегу реки, и я с ним не была знакома. Но мы о нём знали. О нём знали все. — Девушка немного подумала, сдвинув брови. — Очень славный на мордашку мальчик и страшно умный — почти гений. А может быть — действительно гений. Когда он стал выступать с проповедями, у него появилась масса последователей. Бодро мог стать либо великим человеком, либо превратиться в сумасшедшее насекомое. Байрон пошёл по второму пути.— Значит, он был проповедником? — переспросил я.— Да, мальчиком-проповедником.— Неужели? — изумился Пинки.— Этот парнишка мог вызвать подлинную бурю в сердцах. Настоящий Билли Грэм в миниатюре. Чтобы увидеть его, люди стекались отовсюду. Парнишка выступал в храме баптистов в Бервике. Насколько я помню, Байрон начал проповедовать после того, как утонул его младший брат. — Она выдержала паузу и заметно помрачнела. — Когда это случилось, я ещё жила в Батон-Руже. Но ходили разные слухи.— О чём, например? — спросил Пинки.— О том, что это был не несчастный случай. Говорили, что Байрон, возможно, утопил своего маленького братишку. Не знаю, не знаю, — покачала она головой. — Когда это случилось, Байрон и сам был ребёнком. И я не могу вспомнить, когда люди стали его подозревать. После смерти брата или после того, как он убил своего отца.— Он и это сделал? Действительно убил отца?— То событие я хорошо помню. Как раз после убийства его и отправили в психушку. Он прикончил своего папочку-калеку.— Вы серьёзно? — спросил я, хотя ни одно из деяний этого чудовища, каким бы ужасным оно ни было, не могло меня удивить.— Более чем серьёзно, — ответила Вики. — Байрону было семнадцать, и его собирались судить, как взрослого. Но затем его признали душевнобольным, и все решили, что так оно и есть, поскольку парень был извращён до предела.— Его отец был инвалидом? — спросил Пинки, допив кофе.Вики Симс вытерла губы салфеткой и сказала:— Клод — так звали папочку Байрона — работал на морской платформе нефтяной компании «Анадарко». Клод Бодро попал в какую-то аварию, и его прооперировали. Дело шло на поправку, но во время убийства он всё ещё оставался в инвалидном кресле. Что, как мне кажется, делало преступление ещё более отвратительным.— Он что, его застрелил? — спросил Пинки и, обращаясь ко мне, добавил: — Мы, похоже, явимся туда во всеоружии.— Нет. Байрон прибег к оригинальному способу. Он погубил папочку, как змея — ядом через кожу. Такое бывает?— Трансдермальное отравление, — пояснил Пинки. — Bay! Ну и дела! Но как же его уличили?— Не знаю, — ответила Вики. — На суд я ни разу не ходила. Но поскольку использовался яд, никто не сомневался, что убийство было преднамеренным. Именно поэтому судить Байрона собирались как взрослого.— И его адвокат заявил о невменяемости клиента?— Точно. Адвокаты сказали, что он — псих, что он слышал голоса, и отец издевался над сыном, когда тот был младенцем, и всё такое прочее. Все эти подробности вы найдёте в судебном отчёте. Или в газете «Новый ибер». Последнее даже, возможно, и лучше. Подумайте об этом. Я знакома с главным редактором Максом Мальдонадо. Хотите его телефон? * * * Мы позвонили из моего номера. Пинки слушал по параллельному аппарату. Я объяснил свои намерения, и Мальдонадо ответил, что у него сейчас на выходе номер, но в прошлом он был репортёром и, конечно, помнит дело Бодро. Затем он обещал позвонить мне во второй половине дня.Я согласился, но в дело вступил Пинки:— Стыдись, Макс. Давай колись немедленно. Разве ты не можешь пожертвовать пятью минутами своего драгоценного времени ради двух пропавших bambinos? Выкладывай всё, что знаешь.— Неужели мне выпала честь беседовать с самым головастым частным сыщиком Луизианы? — в тон Пинки ответил редактор. — Почему, Пинки, ты, как распоследнее дерьмо, не сказал, что занимаешься этим делом?— Мне хотелось проверить твои моральные ориентиры. — Услышав протестующий вопль Мальдонадо, Пинки расхохотался: — Да, я, конечно, дерьмо, но это не шутка. Нам всего-навсего нужны кое-какие сведения об этом парне. Где он жил, например. Где работал. Одним словом, чтобы продолжать поиск, нам нужна информация. Мы не хотим сидеть и сосать лапу, ожидая прибытия поганых судебных отчётов.— Значит, мои моральные ориентиры? Хм… Ну да ладно. Придётся пойти у тебя на поводу, Пинк. Итак, Байрон Бодро… — Вздох. — Надо сказать, меня сильно удивляло, что о нём последнее время ничего не слышно. Ладно, сейчас я жертвую пять минут своего драгоценного времени, а вечером все моё драгоценное время принадлежит вам.— Замечательно.— Итак, с чего же начать? Начнём, пожалуй, с самого начала. Семья Бодро жила неподалёку от Бервика в трейлере. Кемпинг называется Медоулендз. Та ещё вонючая дыра, но в жилище семейства Бодро царили чистота и порядок. Я это знаю, потому что во время убийства Клода был по совместительству и фотографом. Помнится, я тогда сделал кучу снимков. Мэри — мать Байрона — была прекрасной женщиной. Клод тоже был хорошим человеком и, как я слышал, большим тружеником. Добывал нефть для «Анадарко» на одной из морских платформ. И был отравлен собственным сыном! Даже в больном воображении подобное невозможно представить. Сынок прогнил насквозь. Большинство людей не верили, что Клод издевался над мальчишкой. Все эти разговоры стоили не больше, чем мешок дерьма.— Совсем как в деле братьев Менендез.— Точно. Все в один голос утверждали, что Клод был правильным парнем. Что ещё?.. Да, на вашем месте я бы смотался в Медоулендз. Вполне вероятно, что его обитатели помнят семью Бодро. Тем временем я посажу кого-нибудь из своих людей сделать для вас подборку старых газет, освещавших этот процесс.— А как нам найти этот самый Медоулендз? — поинтересовался Пинки.— Где вы сейчас?— В Морган-Сити. «Холидей-инн».— Езжайте по мосту в Бервик, а затем ещё примерно… хм… примерно полмили. Медоулендз находится… хм… на Буковой улице. А может, на Дубовой. Одним словом, что-то растительное. Найдёте без труда.В трубке послышались вопли. Мальдонадо прикрыл микрофон, но мы слышали, как он с кем-то говорит. Через некоторое время он вернулся к разговору с нами:— Что-нибудь ещё?— Семья Бодро всё ещё живёт там? — спросил я, чувствуя, как дрожит голос. Моё волнение было настолько заметно, что Пинки приподнял тёмные очки и внимательно посмотрел в мою сторону.— Не думаю, — ответил Мальдонадо. — От семьи, насколько я знаю, ничего не осталось. Папа помер от яда. Мама скончалась ещё до этого. И… Один момент…Его снова прервали.— Похоже, ты и вправду занят, — заметил Пинки.— Можем встретиться вечером, если хотите, — сказал Мальдонадо. — После того, как мы уложим ребёнка.— Ужин за нами, — пообещал Пинки.— Замётано, — ответил редактор. * * * Мы проехали по мосту Хью П. Лонга через довольно широкую реку под названием Ачафалья (Чафалайя, поправил меня Пинки) и через десять минут оказались в Медоулендзе. Несмотря на буколическое название поселения, в нём не оказалось ничего, даже отдалённо напоминавшего луговину. Жилой комплекс состоял из пары дюжин трейлеров, большинство которых, судя по их виду, пребывали здесь десятки лет. Часть трейлеров имели ограды из металлических цепей, и почти все они соединялись друг с другом деревянными тротуарами. Некоторые дома на колёсах стояли на отшибе. Они выглядели гораздо свежее остальных: их окружали ограды из штакетника, за которыми были разбиты цветочные клумбы.Дорожный знак с идущими рука об руку детишками приказывал снизить скорость до пяти миль в час. Знак имел пулевые пробоины. Большая часть попаданий приходилась на детские силуэты. Перед многими трейлерами стояли большие мусорные баки, переполненные настолько, что их крышки не опускались. Грязные площадки перед домами были забиты стульями, используемыми в качестве сидений бочками, детскими велосипедами, разнообразными игрушками и старыми автомобильными покрышками. Рядом с каждым трейлером был запаркован автомобиль, а то и два. Большинство машин были пикапами.Пинки притормозил рядом со свежевыкрашенным трейлером под номером 14.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49