Об этом гадать можно, не более. Подобное предположение может увести очень далеко по ложному пути…— Вы так и будете стоять в сенях? — вмешалась в разговор Клавдия Ивановна, продолжавшая рассматривать Куманина. Сергей ощущал на себе ее любопытный взгляд и нервничал, сам не зная почему.— Проходите в комнату, — продолжала она, — и там беседуйте, хоть до утра.Феофил вопросительно посмотрел на Куманина, тот на мгновение задумался, но потом махнул рукой:— Хорошо, побеседуем здесь, у вас.У Феофила оказалась маленькая комнатка, не более десяти квадратных метров. Окна смотрели на кусты с черной смородиной. Видимо, на фоне именно этих кустов Надя, Феофил и Алеша Лисицын когда-то фотографировались. В комнате стоял стол, украшенный настольной лампой с самодельным абажуром. На стене висело несколько книжных полок, на которых сверкали яркими корешками книги на иностранных языках, главным образом, насколько понял Куманин, по психиатрии и физиологии. Висела старинная фотография священника в облачении и с крестом на груди, а чуть дальше — яркая лубочная картина, на которой большой корабль, в результате страшного взрыва задрав корму, уходил в пучину. Маленькие фигурки людей прыгали за борт и беспомощно барахтались в волнах. В центре картины два дюжих ангела, распластав лебединые крылья, несли кого-то в морской форме над волнами, как дикие гуси Иванушку.— «Дантон»? — спросил Куманин, поймав на себе настороженный взгляд Феофила.— Нет, не «Дантон», — вздохнул Феофил, — это «Петропавловск». Дед у меня на нем служил и чудом спасся, после чего стал священником. Семейная реликвия. Он ее сам в Москве купил на базаре.Подойдя поближе, Куманин увидел, что внизу картины буквами, стилизованными под славянскую, вязь, написано: «Коварное потопление японцами броненосца „Петропавловск“ и чудесное спасение Великого Князя Кирилла Владимировича». Теперь стало понятно, что ангелы несли именно Великого Князя Кирилла.— Да, да, — произнес Куманин в некотором смущении, — я слышал об этом. Там еще кто-то из очень известных людей погиб…— Художник Верещагин, — подсказал Феофил, — и адмирал Макаров.— Кирилл Владимирович, кажется, потом, в эмиграции, стал главным претендентом на престол, а сейчас его сын, Владимир Кириллович. Столько лет прошло, а они все не желают признать своего поражения, на что-то надеются, — Куманин с неподдельным интересом рассматривал лубок. — Вы говорите, у вас там дед служил. А что потом с ним стало?— После спасения с «Петропавловска», — ответил Феофил, — он стал священником. Здесь было большое село с тремя церквями. В 1918 году его убили.— Кто? — поинтересовался Куманин.— Ваши, — спокойно произнес Феофил. — ВЧК. Сюда приехал злобный параноик Нефедов, бывший уголовник. Его освободила из тюрьмы Февральская революция. Приехал уже как уполномоченный ВЧК. По его приказу в окрестных селах арестовали всех священников, купцов, учителей, офицеров, вплоть до коллежских регистраторов. Отвезли в Серпухов, погрузили на две баржи и утопили в Оке. Когда-то об этом даже говорить запрещалось, а недавно в местной газете «Знамя Ильича» целая статья об этом была опубликована: «Серпуховская трагедия».— Время было такое, — вздохнул Куманин. — Революционный пролетариат избавлялся от чуждых классов…— Значит, вы тот самый полковник Куманин, — неожиданно спросил Феофил, — о котором говорило радио «Свобода» как об организаторе под крышей КГБ антисемитских и националистических организаций?— Я майор, а не полковник, — поправил его Куманин, — а вы часто «Свободу» слушаете?— Разве запрещено? — поинтересовался Феофил.— Нет, конечно, — ответил Куманин, — но свидетельствует о многом. О моральном облике, например, о враждебном отношении ко всем ценностям нашего общества. Вам же известно, что эта радиостанция — рупор ЦРУ.— Тем не менее, — заметил Феофил, — хочу воспользоваться случаем и предупредить, что вы занимаетесь опасным делом — разваливаете страну. Вы это понимаете?— Только не надо нас учить, — возмутился Куманин, — и беспокоиться о стране не надо. Вы очень мало похожи на патриота, извините за прямоту. Я вообще не намерен обсуждать с вами подобные вопросы. Если я еще вас не сдал в милиции, то только потому, что так же, как и вы, хочу найти Надю Шестакову. Поэтому мне хотелось бы поподробнее узнать о ее деятельности и прояснить вопрос с этим мальчиком, Алешей Лисицыным. Вы можете мне более или менее понятно объяснить этот феномен? Феофил некоторое время молчал.— Боюсь, что вы ничего не поймете, — наконец произнес он.— А вы популярно расскажите, — Куманин расположился на жестком табурете. — Расскажите, я послушаю. Пойму или нет — посмотрим.— Вы в Бога верите? — неожиданно спросил Феофил. — Впрочем, зачем я спрашиваю. Разумеется, нет. Это ведь противоречит моральному облику строителя…— Не надо паясничать, — перебил его Куманин, — какое имеет значение: верю я в Бога или нет, ведь я задал вопрос о вундеркинде?— Решающее, — возразил Феофил. — Одно дело рассматривать человека как Божественное создание, другое — смотреть на него как на эволюционировавшее животное, появившееся вследствие мутации кистеперых рыб. Вы Библию, хотя бы по долгу службы, читали когда-нибудь?— Считал ненужным забивать голову еврейскими мифами, — признался Куманин. — Мифы есть мифы. К ним нельзя относится серьезно. Почти ни одно из положений Библии не подтверждено ни исторической наукой, ни археологией.— Если рассматривать Библию как историческую хронику, возможно, — согласился Феофил, — но если рассматривать эту Книгу как сборник советов и предостережений, то ее значение трудно переоценить.— Например, — поинтересовался Куманин.— Например, возьмем легенду о Вавилонской башне, — продолжал Феофил. — Глупо рассматривать ее с точки зрения ее исторической достоверности. Строили эту башню в действительности или нет? Кому это интересно? Важно другое: эта легенда — предостережение Господа. Он говорит нам: «Не стройте башню до небес, вам ее никогда не построить. Если вы будете упорствовать, то перестанете понимать друг друга, восстанете друг на друга, башня ваша рухнет и погребет всех под своими руинами». Теперь посмотрите, к чему привело строительство вашей башни до Небес: мы оба русские, почти одного возраста, говорим вроде на одном языке, но уже не понимаем друг друга. А башня уже опасно шатается и вот-вот рухнет.— Это вы не Библии начитались, а «Свободы» наслушались, — буркнул Сергей, вспомнив, что Феофил состоит на учете в психдиспансере.— Или, — не слушая его, продолжал Феофил, — возьмите книгу «Эсфирь», где описывается история вавилонского плена евреев. Вы, наверное, знаете ее. Кажется одна из подведомственных вам организаций даже выпустила специальную брошюру, где на основании именно этого библейского текста, доказывается жестокость и вероломство евреев.— У вас, конечно, есть другая трактовка? — устало спросил Куманин, которому вся эта пустая дискуссия уже порядком надоела. — По-вашему, евреи — невинные жертвы. Они, кстати, вашего Христа распяли, а вы их жалеете.— Я не их жалею, а нашу страну, — возразил Феофил, — книга «Эсфирь» не делит никого на жертв и палачей. Она предупреждает: не связывайтесь с евреями. Любая борьба с ними кончится тем, что вы станете убивать друг друга и разрушите собственную страну. Уже сколько примеров тому было в истории, от Римской и Испанской империй до России и Германии, а вы вновь стараетесь наступить на те же самые грабли.— Опять вы о том же, — недовольно сказал Куманин. — Уж не хотите ли вы сказать, что Советский Союз развалится из-за того, что мы последовательно боремся с сионизмом как с формой расовой дискриминации, осужденной решением ООН.— Я просто в этом уверен, — ответил Феофил, — особенно после того, как Господь ударил в Чернобыльский колокол и звезда упала в Полынь.— Вы состоите на учете в психдиспансере? — спросил Куманин.— С вашей подачи, — зло ответил Феофил, — после того, как меня отправили на принудительное лечение в «психушку».— И правильно сделали, — жестко сказал Куманин. — Ваши рассуждения не столько опасны, сколь безумны. Ну, ладно. Вы опять увели разговор куда-то в сторону…— А вы никогда не думали, — перебил его Феофил, — что какая-то вражеская спецслужба проникла в ваши ряды и вашими же руками, загнав нашу страну в средневековье, сейчас ее окончательно уничтожает?— Послушайте, — оборвал его Куманин, — я вам уже говорил, что не намерен обсуждать подобные вопросы. Думаю, вам снова нужно пройти курс лечения, могу об этом позаботиться. И, пожалуйста, не надо больше касаться глобальных проблем. Я приехал сюда вовсе не для того, чтобы слушать ваши рассуждения о спасении родины. Поверьте, я их наслушался достаточно. Мы говорили об Алеше Лисицыне, и вы хотели мне сообщить, что вам известно по этому факту.— Я и пытаюсь объяснить, — ответил Феофил, — но вы как-то болезненно реагируете на каждое мое слово. Если хотите разобраться в феномене этого мальчика, то наберитесь терпения, выслушайте меня и постарайтесь хоть что-нибудь понять.— Хорошо, — согласился Куманин, — говорите.— Если бы вы прочли Библию, — продолжал Феофил, — то узнали бы, что, когда Господь создал человека, мир уже был населен разумными существами.«И подобное он нес студентам на лекциях, — подумал Куманин, — ужас какой!». Но сдержался и спросил:— И что из этого следует?— А следует то, — ответил Феофил, — что человек не является ни единственным, ни высшим представителем разумной жизни…— Извините меня, — сказал Куманин, — но это уже чистая фантастика. Конечно, можно предположить, что где-то в космосе, на далеких звездах существуют цивилизации… значительно превосходящие по развитию нашу, человеческую.— Но я не об этом говорю, — возразил Феофил, — не о космосе. Я говорю о нашей маленькой Земле, на которой человек не является представителем высшей формы разумной жизни…— А кем же? — Куманин решил выдержать все до конца.— Он являет собой одну из форм разумной жизни, — с терпением профессионального педагога пояснил Феофил, — одной из форм, причем не единственной и отнюдь не самой высокой.— А что это за более высокая форма? — поинтересовался Куманин. — Муравьи, рыбы или, может быть, цветы?— В подлиннике Библии, — продолжать просвещать Феофил Куманина, — есть такое понятие «хоел», что означает на древнееврейском — «невидимый мир вокруг нас», населенный духами, ангелами и демонами. Поскольку ортодоксальная наука никогда подобные вопросы серьезно не рассматривала, приходится пользоваться религиозной или мифологической терминологией. Древние, однако, знали о существовании этого мира и довольно часто контачили с его обитателями, которых условно можно назвать «ультрасуществами». При переводе текстов Библии с древнееврейского и арамейского на греческий и латынь было сделано огромное количество ошибок, главным образом из-за отсутствия в греко-латинском словаре адекватных понятий и, разумеется, из-за некоторой разницы мировоззрения евреев и средневековых христианских философов. В итоге при переводе Библии было допущено множество ошибок, к середине XVI века было обнаружено уже более восьмисот разночтений. В частности, древнееврейское слово «хоел» превратилось «хэлл», что означает «Ад». Первоначальный смысл текстов был утрачен. Постепенно сведения о невидимом мире, который нас окружает, и о его обитателях стали тускнеть, затем исчезать, отдельные факты получали примитивно-церковную трактовку или сугубо материалистическую, что еще хуже. Между тем имеется много данных о том, что наш мир, назовем его «видимым», и другой, «невидимый», мир связан многочисленными каналами, поскольку мы суть они, но на нижней стадии развития. Поэтому «они» внимательно следят за нами и по мере сил пытаются вразумить и предостеречь от ошибок. Однако связь очень сложна и ненадежна.— Почему же? — удивился Куманин. — Если ультрасущества такие крутые, то что им стоит наш мир уничтожить? Раз они умнее нас.— У вас, извините, майор, — вставил Феофил, — очень примитивное мышление: раз сильнее, значит надо завоевать и уничтожить? Не все, к счастью, так думают. Вы могли бы, например, уничтожить всех муравьев, но не делаете этого, напротив, охраняете их. Кроме грубого насилия, вы ничего другого с одним муравьем не можете сделать. Разве у нас есть способ передать ему какую-нибудь информацию и получить от него ответ? Полагаю, что мы все еще больше животные, нежели разумные существа, а «ультрасущества» уже давно разработали процедуры передачи нам информации. Одним из методов является использование так называемых медиумов. Вы, наверное, слышали о спиритических сеансах.«Какой бред!» — подумал Куманин, но промолчал.— Чаще всего медиумами, — продолжал Феофил, — становятся дети. Эти «медиумы» делятся на две категории: первые работают как репродукторы, то есть через них передается информация, вторые — более сложны, поскольку хранят всю информацию о прошлом, настоящем и будущем нашей цивилизации. У них задействованы те клетки головного мозга, которые у подавляющего большинства людей спят. Прорыв к этим клеткам и возможность их активизации стали бы научным открытием величайшей важности, способным полностью изменить природу человека. Надя Шестакова, насколько мне известно, стояла уже на пороге подобного открытия. Еще никогда ребенок-медиум не подвергался такому тщательному научному исследованию. Он либо попадал в руки церкви, как Лючия из Фатимы, либо в руки грубых невежд, как Хаузер, либо в руки дельцов шоу-бизнеса, как Джек Ли. Алеша же теперь в КГБ, где наверняка и погибнет.— Значит, вы считаете, что Алеша Лисицын, — начал Куманин, у которого от всех этих разговоров уже разболелась голова, — этот мальчик, которого вы с Надей исследовали…— С ним очень сложно, — перебил его Феофил. — Я так и не смог точно определить, к какой категории медиумов он принадлежит и откуда он взялся. Бывает, ребенка похищают в момент рождения, а затем он неожиданно появляется как бы ниоткуда…— Слушаю вас, — вздохнул Куманин, — и не перестаю удивляться. Взрослый человек, образованный, начитанный, а несете такое. Вы сами-то верите в то, что говорите?Феофил с грустью покачал головой:— Я же говорил, что вы ничего не поймете. С вашим мировоззрением такое действительно понять очень трудно, даже невозможно. Но вы же слышали одну из пленок, и Надя вам кое-что рассказывала. Как вы сами это все объясняете?Куманин пожал плечами:— Гипноз какой-нибудь. Психотронные средства. Не знаю, но уверен, что есть простое объяснение всему, без всякой религиозной чуши и мистики.— А что же ваши коллеги так переполошились? — спросил Феофил, — зачем они взяли Алешу из интерната и где сейчас прячут?— Не знаю, — признался Куманин. — Просто ума не приложу, зачем он им понадобился.— Так я вам скажу, — голос Феофила зазвенел от волнения. — Вы не все пленки прослушали. Он говорил такие вещи, от которых у вас там все просто обязаны были переполошиться.— Что он такое говорил? — удивился Куманин. — Что мог сказать пятилетний ребенок, чтобы вызвать такой переполох?— Мне не хочется это повторять, — сказал Феофил, — особенно вам. Вы так болезненно на все реагируете. Скажу только, что он сделал несколько прогнозов, за которые в нашей стране вполне можно получить полновесный лагерный срок. И сделал это в интернате в присутствии персонала. Разумеется, пошел слух, а может, и «стук», после чего все и произошло. Я так считаю.— А Надя куда исчезла? Она в вашу теорию как-нибудь вписывается? — спросил Куманин.— Надя была для Алеши, пришедшем ниоткуда, фактически матерью. Он безумно привязался к ней. Когда он попал в руки ваших коллег, то те оказались в дурацком положении, никто не сумел обращаться с ним. Видимо, он потребовал, чтобы рядом с ним продолжала находиться Надя, и его требование было выполнено…— Потребовал? — удивился Куманин.— Ну, просил, если хотите, — пожал плечами Феофил. — Хотя мне, кажется, что это было требование. «Не верь, не бойся, не проси» — просить у вас что-либо бессмысленно, а требования вы выполняете быстро.Феофил процитировал Солженицына, видимо, для того, чтобы вызвать у Куманина очередной приступ ярости. Но ошибся, поскольку тот Солженицына не читал и думал совсем о другом.— Значит, вы считаете, — сказал он, — что ее просто арестовали на улице?— Не думаю, — ответил Феофил. — Ей позвонили, наверное, и объяснили обстановку. Другими словами, ей оказали доверие, и она согласилась. Надя ведь такой же советский человек, как и мы все.— Согласилась? — переспросил Куманин. — Не предупредив родителей? Что-то не верится.— Тут возможны варианты, — сказал Феофил. — Очень может быть, что ей обещали, Что вечером она вернется домой, или попросили привезти какие-нибудь вещи для мальчика, лекарства или что-нибудь в этом духе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45