Флоси задержался, дожидаясь Регина.
— Ивар! Беги туда! Это Фафнир! — кричал Регин, подталкивая Ивара к каменному козырьку. Вещи в спешке были разбросаны по песку, и Ивар никак не мог разглядеть меча Элидагрима.
— Меч пропал! — отчаянно вскричал он, поскольку в свете, который излучал приближающийся дракон, уже было видно как днем.
— Забудь о мече! Беги, беги! — кричал Регин, и в этот миг показался дракон, едва не задевая в полете стены каньона. Был он огненным и слепящим, словно комета, огромным, как корабль викингов, и раскинутые огромные крылья напоминали паруса. Смертоносная маленькая голова на длинной извивающейся шее предшествовала светящемуся телу с огромным брюхом, а замыкал это зрелище длинный колючий хвост. Звук, который издавал дракон, напоминал смесь рева чересчур разгоревшегося костра и деловитого металлического лязга кузницы, перемежаемых резким треском хлопающих крыльев. Гигантский зверь с громом пролетел над самыми их головами и вдруг развернулся, точно учуял пришельцев, устремился вниз, решив еще раз облететь ущелье.
Регин толкнул Ивара к реке.
— Беги в воду! — закричал он, указывая на мелкий рукав реки, завернувший в сухое русло. Ивар побежал к нему по широкой песчаной полосе.
Дракон, грохоча, опустился к ущелью, его крылья едва не задевали скальные стены. Ивар увидел, как голова чудища мечется из стороны в сторону, и в тот же миг отчетливо понял, что дракон ищет взглядом именно его. Кровь застыла у него в жилах, и ноги едва повиновались ему. Он слышал испуганный крик Флоси, затем увидал Регина — тот мчался вниз по берегу, слева от него, то и дело останавливаясь и посылая дракону угрожающие жесты. Огненный шар ударил по чешуе чудовища, привлекая его внимание к бегущей внизу человеческой фигурке. Теперь дракон навис почти над самой головой Ивара, и по земле плясали оранжевые отсветы, а пасть чудища изрыгала клубы едкого черного дыма.
Следующее, что помнил Ивар, — он лежал лицом в воде, задыхаясь, и что-то тяжелое придавило его сверху, мешая подняться. Оранжевое свечение дракона проскользнуло над ним и устремилось вниз по берегу, за бежавшим Регином. Маг швырнул еще один огненный шар, и вдруг огромный сгусток пламени опалил песок с громким шипением, и фигурка Регина исчезла. Ивар раскрыл рот, задыхаясь, точно выброшенная на берег рыба. Он выглядывал мага, но увидел лишь обугленный лоскут, улетавший прочь в бешеном вихре пламени. Дракон удалялся вверх по течению, испуская вопли и клубы дыма.
Ивар столкнул со спины неведомую тяжесть и, сев на песок, уставился в лохматую, почти волчью морду огромной гончей. У пса была острая лукавая морда и озорные золотистые глаза Флоси.
— Флоси, это ты? — пробормотал Ивар. — Какая замечательная фюльгья! Никогда бы не подумал, что в твоей душе сокрыты такие высоты благородства. Спасибо, что спас меня. Как жаль, что у тебя не хватило времени спасти бедного старого Регина. — Он скорбно взглянул на выжженное пятно на песке, и пес ответил ему безутешным воем.
Альвы возвращались на берег осторожно, прячась в тени и вздрагивая при малейшем звуке. Они тотчас начали с облегчением болтать, радуясь тому, что Ивар уцелел. Но вдруг Финнвард воскликнул:
— Флоси — пес! Клянусь всеми потрохами магов! Как же справится с ним моя кошачья фюльгья? Не говоря уже о зайце Скапти. Ну и злющая же зверюга! Уф! — Он так и сел от неожиданности, когда пес забросил лапы ему на плечи и со злорадным усердием облизал его лицо.
— А где Регин? — спросил Эйлифир, прерывая долгое молчание.
— Мертв, — с тяжелым вздохом ответил Ивар, и тотчас всеобщее ликование стихло. — Он выбежал на берег, чтобы отвлечь от меня дракона, а потом я помню только, что Флоси сидел на мне, опрокинув меня в воду. И миг спустя дракон испепелил Регина вместо меня. Боюсь, что моя судьба — быть причиной гибели магов.
Мгновение все потрясение молчали, и тогда прозвучал голос Флоси:
— Он был единственным наставником, которого я полюбил. Я мог бы столькому научиться у него!
Они собрали разбросанные по берегу вещи и пошли искать другое убежище, на случай, если дракон прилетит опять, а Эйлифир и Флоси тем временем торопливо искали обугленные останки мага. Но так ничего и не нашли.
Глава 23
Собрав рассыпанные впопыхах вещи, путники нашли себе приют в небольшой скалистой пещерке ниже по реке; там оказалось довольно сыро, потому что через пещерку протекал ручей, но, невзирая на это, они были благодарны судьбе и за такое убежище. Ивар без труда отыскал меч и в пещере все время держал при себе ножны с Глимом; впрочем, никто из них не мог еще настолько успокоиться, чтобы заснуть. Едва успели они устроиться в нищенском своем жилище, как вернулся, испуская громкие вопли, Фафнир, сверкавший еще больше прежнего — блистала каждая чешуйка от носа до колючего хвоста. Он облетел покинутый лагерь и испепелил его одним огненным плевком. Затем дракон взлетел на вершину большого утеса посреди реки и уселся там; кончик его хвоста со свистом хлестал черную воду. Голова дракона настороженно раскачивалась на длинной шее, ноздри с фырканьем втягивали воздух, выдыхая язычки пламени. Путники едва осмеливались дышать.
Дракон испустил пронзительный громкий крик, что эхом раскатился по всему речному каньону, заглушив даже извечный рев Дрангарстрома. Затем Фафнир заговорил, и от его могучего грохочущего голоса мышцы у Ивара обмякли, точно студень.
— Я — Фафнир, великий и могучий! Кто осмелится ступить в мои владения, сгинет! Эта река и все ее золото принадлежат мне, и никому иному! Я сильнейший из сильных, могущественнейший из могущественных! Внемли мне, земля, и дрожи!
Если земля и не дрожала, то уж альвы точно тряслись вовсю, а Финнвард заткнул себе рот кончиком капюшона Эгиля, чтобы не завыть от страха.
Фафнир еще немного помешкал на утесе, издавая тяжелые скрежещущие звуки, похожие на кашель, затем взлетел, тяжело затрещав крыльями, с железным лязгом, в клубах едкого черного дыма.
— Улетел, — со вздохом шепнул Эйлифир.
Финнвард позволил себе обреченно застонать.
Ивар с отчаянием стукнул кулаком по каменной стене пещеры:
— А у меня для боя с ним только сломанный меч, а Гизур и Регин мертвы!..
Ответом ему было угрюмое молчание. Затем Эйлифир прокашлялся и сказал:
— Я полагаю, что мы можем перековать меч Ивара с помощью своей Силы.
Скапти раздраженно покачал головой:
— Эйлифир, ты грезишь наяву. Мы на это не способны.
— Смогли же мы наколдовать комету, — не сдавался Эйлифир. — Значит, сможем и переплавить меч.
— Кратер мы едва не наколдовали на свои головы, а не комету, — проворчал Эгиль. — А что, если бы мы ошиблись и вышло бы совсем не то, что нужно? Другого раза нам бы судьба не предоставила. Остались бы без Ивара, и дело с концом.
— Я и вообразить себе не могу, какие чары вплетены в этот меч. — Скапти содрогнулся.
— Может, мы сумеем украсть какой-нибудь меч у Андвари, — предложил Флоси. — Я имею в виду — может быть, Ивар…
Эйлифир покачал головой:
— Нет меча, подобного Глиму, а ради Глима Ивар и был послан в этот мир. Нам нужен Глим — только он.
Альвы безрадостно покосились на Эйлифира. Ивар разглядывал сломанный меч, покоившийся в ножнах.
— Но ведь вы могли бы хоть попытаться?..
— Ивар, — взволнованно ответил Финнвард, — ты же нас знаешь. Непременно что-нибудь вышло бы не так, а мы меньше всего хотим подвести тебя именно сейчас, когда дело близится к развязке. Может, и впрямь спокойнее всего стащить меч у Андвари?
— Нет, — оживился Скапти, — лучше всего украсть золото, когда Фафнира не будет в пещере. Кто-нибудь отвлечет его, а остальные доберутся до золота и набьют мешки под завязку. В добрый сноуфеллский заплечный мешок можно запросто уложить пол-Скарпсея. Был у меня дядя, так тот носил за спиной все свое хозяйство — включая шесть рыбачьих лодок и кнорр…
Обсуждение плавно перешло в спор о том, действительно ли альв может засунуть в свой заплечный мешок целый кнорр. Впрочем, спать, так или иначе, никому не хотелось, и они просидели до зари, болтая и жуя сухари, которые, само собой, требовалось запивать горячим чаем.
Когда небо посветлело, более мешкать в пещере было незачем. В начале дня путники обнаружили не слишком большой водопад и несколько часов истратили на то, чтобы вскарабкаться к нему и выяснить, скрывается ли за ним пещера. Пещеры они не нашли, и дело кончилось тем, что они промокли насквозь под водопадом. Тем не менее никто не жаловался. С угрюмой и неотступной решимостью путники продолжали брести вверх по реке. Когда солнце стало клониться к закату, Ивар поймал себя на том, что поглядывает в небо, — привычка, которую он перенял у Финнварда.
— Вернется Фафнир нынче ночью? — напрямик спросил его Ивар.
Финнвард, прищурив глаза, глянул вверх:
— Думаю, да. Он знает, что в его владениях чужаки.
Они отыскали для ночлега пещеру с низким сводом и поглубже заползли в нее. Затем собрали камни и выложили заградительный вал, который должен был скрыть отсвет костра, а при случае — спасти от огненного плевка, если Фафнир все же их обнаружит.
Была стража Эйлифира, когда появился Фафнир. Ивар проснулся от леденящего вопля дракона, разносившегося над рекой. Фафнир, описывая круги, опустился к речному каньону, ревя и выдыхая пламя, пронесся над их укрытием и улетел дальше, вниз по реке. Долго стояла тишина, затем дракон вернулся, фыркая, гремя и хрустя крыльями. Он долго летал над головой, испуская вопли и фыркая, точно в разочаровании, что не обнаружил пришельцев. Затем уселся на утесе и разминал голос, вопя непрерывно целых полчаса, и наконец разразился все той же громогласной речью:
— Я — Фафнир, великий и могучий! Кто осмелится ступить в мои владения, сгинет! Эта река и все ее золото принадлежат мне, и никому иному! Я сильнейший из сильных, могущественнейший из могущественных! Внемли мне, земля, и дрожи.
Он долго сидел, ворча и откашливаясь, потом снялся с утеса, громко хлопая крыльями, и улетел вверх по реке. Едва альвы совершенно уверились в том, что дракон исчез, Финнвард развел огонь и вскипятил чаю, горько сетуя на отсутствие выпечки.
— Ничто так не укрепляет силы, как масляный пирог, — объявил он и наговорил еще много всякой чепухи, явно для того, чтобы поднять настроение своих спутников.
— Как же меня тревожит этот меч, — проговорил Ивар, подперев кулаком подбородок. — Во сне я вижу, как бросаю вызов Фафниру, а когда обнажаю меч, в руках у меня оказывается вот этот обломок. Или вдруг обнаруживаю, что в руке у меня игрушечный меч, а Фафнир, гогоча, гонится за мной, тянется когтями и клыками… Может быть, у меня тоже пророческие сны?
Эйлифир покачал головой и задумчиво сказал:
— Мы — альвы высшего ранга, мы одарены Силой и прошли испытание. Я считаю, что мы можем перековать меч для Ивара.
— Высшего ранга? — переспросил Эгиль. — Скорее, я бы сказал — никакого. Разве нет?
Он развлекался тем, что мучил Финнварда сотней мелких проказ — щипал его за нос, швырял в него камушки и превращал ложки в змей; все эти выходки Финнвард сносил со стоическим молчанием.
— Вот теперь, как никогда, нам нужен Гизур или Регин, — проговорил Ивар, воткнув в песок обломок меча и уставившись в него с яростью во взгляде. — И за это Гизур умер, а Регин погиб, стараясь отвлечь дракона от меня. А что проку? Выходит, что я — причина нынешних наших несчастий и будущей гибели. Наверно, мне бы следовало первым пойти в пещеру и первым умереть, если уж так суждено.
Эйлифир покачал головой, а Скапти сказал:
— Все это чепуха, Ивар. Наберись терпения, и пускай события идут своим чередом. Ты же видишь, Финнвард спокоен.
В самом деле, Финнвард мирно спал, используя Эгиля вместо подушки.
Ивар поднялся:
— Выйду-ка я наружу. Вдруг Фафнир вернется, а на страже никого. — Он знал, что Фафнир после своей вызывающей речи вряд ли вернется. Вероятно, таков уж был драконий обычай, ритуал, исполнявшийся еженощно из года в год.
Вздыхая, он взобрался на большой камень и присел в тени, созерцая звезды и терзаясь своим разочарованием в мече. Затем его мысли перешли к Лоримеру, и Ивару стало не по себе. Впрочем, Лоример неизменно появлялся в его мыслях, как ни старался Ивар от него отделаться. Он пытался убедить себя, что Лоримера нет и не может быть поблизости — он засел в Асраудрсбоге или же вовсе отказался от намерения их преследовать. Однако ощущение черной безнадежности оставалось так неотвязно, что Ивар уныло гадал, не передалась ли и ему частица Финнвардова ясновидения.
Он почувствовал себя еще неувереннее, когда наконец вернулся в пещеру и увидел, что Финнвард не спит и сидит у гаснущего костра, поджидая его.
— Знаешь, Ивар, это странно, но я думаю о Лоримере, — фазу же сказал он. — Просто не могу удержаться, чтобы не ломать голову, где он и что замышляет.
Ивар тяжело опустился рядом и воззрился на сломанный меч.
— Боюсь, что мы это узнаем не так уж не скоро, — мрачно проговорил он. — Ты ведь у нас провидец, почему бы тебе не попробовать выяснить это с помощью своей Силы?
— Я попробую, — торжественно ответил Финнвард и вышел из пещеры, чтобы заступить на стражу.
Укладываясь спать, Ивар вынул из ножен кинжал Бирны и положил его в изголовье. Плотная фигура Финнварда, стоявшего начеку у выхода из пещеры, слегка его приободрила.
Следующий день принес новые мучения. Радовало Ивара лишь одно: если Лоример и впрямь идет за ними по пятам, ему тоже приходится нелегко, даже в сопровождении гномов. Идти по высохшим руслам было мучительно тяжело, а мелкий дождь, казалось, вечно моросит в здешних горах. Путники все. больше падали духом.
Чем ближе был заход солнца, тем чаще начинали они заглядывать в каждую расселину и трещину, выискивая местечко, где можно переночевать, а заодно и спрятаться от Фафнира. Наконец они заползли под каменный карниз и кое-как устроились в камнях. Они устали до полусмерти, не говоря уже о том, что промокли до костей. Обследовали еще один водопад, и опять — ни гнома, ни дракона, ни золота, хотя пещера казалась такой многообещающей…
Глотая похлебку из сушеной рыбы, он думал о Регине и о том пиршестве, которое устроили они из его припасов в ночь, когда покидали Бондскарп. Ивар чувствовал себя немного виноватым оттого, что прежде не скрывал своего недоверия к Регину. Сейчас, вспоминая минувшие события, Ивар понимал, как страшно рисковал Регин, обратившись против Лоримера, и как мало он этим выигрывал.
Ивар содрогнулся — мысли о Лоримере были нежеланны вдвойне в таком гнетущем месте. Альвы с унылым видом пытались хоть как-то просушить одежду и почти все время помалкивали. Казалось, у них отнимала отвагу одна мысль о том, какое громадное дело им предстоит совершить. Дождь, судя по всему, решил скрасить их тоскливое настроение и остаться с ними навеки.
— Подбросьте-ка дров в огонь, — проговорил кто-то. — Я промок насквозь и жутко замерз.
Финнвард машинально подбросил в огонь несколько веток — и лишь тогда спохватился.
— Кто это? — прошептал он. — Кто это сказал?
Альвы, завернувшиеся в плащи и одеяла, обиженно глядели на него и молчали. Финнвард начал медленно поворачивать голову, страшась того, что увидит позади. Ивар рывком обернулся — и увидел фигуру в лохмотьях, опиравшуюся на посох. Тотчас в его руке сверкнул кинжал Бирны. Альвы повскакивали, хватаясь за оружие и делая различные знаки, отгоняющие зло.
Оборванец предостерегающе поднял посох.
— Ничего не скажешь, теплая встреча, — проговорил он. — Два дня назад я едва не изжарился живьем, защищая вас, а вы уже успели меня позабыть.
Разинув рот, они глазели на удивительное видение.
— Да это же Регин! — хором вскричали они, радостно отшвыривая прочь плащи и одеяла.
— Чтоб мне лопнуть! — воскликнул Скапти. — Приятель, вид у тебя ужасный. Что же с тобой стряслось?
— Мы думали, что ты мертв, — добавил Финнвард.
— Может, так оно и есть, — заметил Эгиль. — Разве может живой так жутко выглядеть?
Регин устало опустился на мягкое одеяло. Его плащ и одежда превратились в обугленные лохмотья, длинная борода и волосы сгорели почти что начисто. Кожа кое-где отливала розовым и сморщилась, точно на месте залеченной раны. Брови выгорели почти целиком — остались лишь несколько клочков, придававших Регину выражение озадаченной ярости.
— Благодарю за доброту, — сказал он Финнварду, который протянул ему полную миску рыбной похлебки. — Дракон ошпарил меня вблизи, и на два дня я был пойман заклятием бегства. Но если бы я его не применил, бедный старый Регин превратился бы в горку пепла и обугленных костей. Заклятия бегства, как вам известно, порой превращаются в самые настоящие ловушки, и, каюсь, мне потребовалось целых два дня, чтобы снять с себя это заклятие. Одежда моя сильно пострадала, потому что целых два дня я ползал по каналам для воздуха в золотых копях черных альвов, но, в общем и целом, старый маг невредим, за что бесконечно благодарен судьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Ивар! Беги туда! Это Фафнир! — кричал Регин, подталкивая Ивара к каменному козырьку. Вещи в спешке были разбросаны по песку, и Ивар никак не мог разглядеть меча Элидагрима.
— Меч пропал! — отчаянно вскричал он, поскольку в свете, который излучал приближающийся дракон, уже было видно как днем.
— Забудь о мече! Беги, беги! — кричал Регин, и в этот миг показался дракон, едва не задевая в полете стены каньона. Был он огненным и слепящим, словно комета, огромным, как корабль викингов, и раскинутые огромные крылья напоминали паруса. Смертоносная маленькая голова на длинной извивающейся шее предшествовала светящемуся телу с огромным брюхом, а замыкал это зрелище длинный колючий хвост. Звук, который издавал дракон, напоминал смесь рева чересчур разгоревшегося костра и деловитого металлического лязга кузницы, перемежаемых резким треском хлопающих крыльев. Гигантский зверь с громом пролетел над самыми их головами и вдруг развернулся, точно учуял пришельцев, устремился вниз, решив еще раз облететь ущелье.
Регин толкнул Ивара к реке.
— Беги в воду! — закричал он, указывая на мелкий рукав реки, завернувший в сухое русло. Ивар побежал к нему по широкой песчаной полосе.
Дракон, грохоча, опустился к ущелью, его крылья едва не задевали скальные стены. Ивар увидел, как голова чудища мечется из стороны в сторону, и в тот же миг отчетливо понял, что дракон ищет взглядом именно его. Кровь застыла у него в жилах, и ноги едва повиновались ему. Он слышал испуганный крик Флоси, затем увидал Регина — тот мчался вниз по берегу, слева от него, то и дело останавливаясь и посылая дракону угрожающие жесты. Огненный шар ударил по чешуе чудовища, привлекая его внимание к бегущей внизу человеческой фигурке. Теперь дракон навис почти над самой головой Ивара, и по земле плясали оранжевые отсветы, а пасть чудища изрыгала клубы едкого черного дыма.
Следующее, что помнил Ивар, — он лежал лицом в воде, задыхаясь, и что-то тяжелое придавило его сверху, мешая подняться. Оранжевое свечение дракона проскользнуло над ним и устремилось вниз по берегу, за бежавшим Регином. Маг швырнул еще один огненный шар, и вдруг огромный сгусток пламени опалил песок с громким шипением, и фигурка Регина исчезла. Ивар раскрыл рот, задыхаясь, точно выброшенная на берег рыба. Он выглядывал мага, но увидел лишь обугленный лоскут, улетавший прочь в бешеном вихре пламени. Дракон удалялся вверх по течению, испуская вопли и клубы дыма.
Ивар столкнул со спины неведомую тяжесть и, сев на песок, уставился в лохматую, почти волчью морду огромной гончей. У пса была острая лукавая морда и озорные золотистые глаза Флоси.
— Флоси, это ты? — пробормотал Ивар. — Какая замечательная фюльгья! Никогда бы не подумал, что в твоей душе сокрыты такие высоты благородства. Спасибо, что спас меня. Как жаль, что у тебя не хватило времени спасти бедного старого Регина. — Он скорбно взглянул на выжженное пятно на песке, и пес ответил ему безутешным воем.
Альвы возвращались на берег осторожно, прячась в тени и вздрагивая при малейшем звуке. Они тотчас начали с облегчением болтать, радуясь тому, что Ивар уцелел. Но вдруг Финнвард воскликнул:
— Флоси — пес! Клянусь всеми потрохами магов! Как же справится с ним моя кошачья фюльгья? Не говоря уже о зайце Скапти. Ну и злющая же зверюга! Уф! — Он так и сел от неожиданности, когда пес забросил лапы ему на плечи и со злорадным усердием облизал его лицо.
— А где Регин? — спросил Эйлифир, прерывая долгое молчание.
— Мертв, — с тяжелым вздохом ответил Ивар, и тотчас всеобщее ликование стихло. — Он выбежал на берег, чтобы отвлечь от меня дракона, а потом я помню только, что Флоси сидел на мне, опрокинув меня в воду. И миг спустя дракон испепелил Регина вместо меня. Боюсь, что моя судьба — быть причиной гибели магов.
Мгновение все потрясение молчали, и тогда прозвучал голос Флоси:
— Он был единственным наставником, которого я полюбил. Я мог бы столькому научиться у него!
Они собрали разбросанные по берегу вещи и пошли искать другое убежище, на случай, если дракон прилетит опять, а Эйлифир и Флоси тем временем торопливо искали обугленные останки мага. Но так ничего и не нашли.
Глава 23
Собрав рассыпанные впопыхах вещи, путники нашли себе приют в небольшой скалистой пещерке ниже по реке; там оказалось довольно сыро, потому что через пещерку протекал ручей, но, невзирая на это, они были благодарны судьбе и за такое убежище. Ивар без труда отыскал меч и в пещере все время держал при себе ножны с Глимом; впрочем, никто из них не мог еще настолько успокоиться, чтобы заснуть. Едва успели они устроиться в нищенском своем жилище, как вернулся, испуская громкие вопли, Фафнир, сверкавший еще больше прежнего — блистала каждая чешуйка от носа до колючего хвоста. Он облетел покинутый лагерь и испепелил его одним огненным плевком. Затем дракон взлетел на вершину большого утеса посреди реки и уселся там; кончик его хвоста со свистом хлестал черную воду. Голова дракона настороженно раскачивалась на длинной шее, ноздри с фырканьем втягивали воздух, выдыхая язычки пламени. Путники едва осмеливались дышать.
Дракон испустил пронзительный громкий крик, что эхом раскатился по всему речному каньону, заглушив даже извечный рев Дрангарстрома. Затем Фафнир заговорил, и от его могучего грохочущего голоса мышцы у Ивара обмякли, точно студень.
— Я — Фафнир, великий и могучий! Кто осмелится ступить в мои владения, сгинет! Эта река и все ее золото принадлежат мне, и никому иному! Я сильнейший из сильных, могущественнейший из могущественных! Внемли мне, земля, и дрожи!
Если земля и не дрожала, то уж альвы точно тряслись вовсю, а Финнвард заткнул себе рот кончиком капюшона Эгиля, чтобы не завыть от страха.
Фафнир еще немного помешкал на утесе, издавая тяжелые скрежещущие звуки, похожие на кашель, затем взлетел, тяжело затрещав крыльями, с железным лязгом, в клубах едкого черного дыма.
— Улетел, — со вздохом шепнул Эйлифир.
Финнвард позволил себе обреченно застонать.
Ивар с отчаянием стукнул кулаком по каменной стене пещеры:
— А у меня для боя с ним только сломанный меч, а Гизур и Регин мертвы!..
Ответом ему было угрюмое молчание. Затем Эйлифир прокашлялся и сказал:
— Я полагаю, что мы можем перековать меч Ивара с помощью своей Силы.
Скапти раздраженно покачал головой:
— Эйлифир, ты грезишь наяву. Мы на это не способны.
— Смогли же мы наколдовать комету, — не сдавался Эйлифир. — Значит, сможем и переплавить меч.
— Кратер мы едва не наколдовали на свои головы, а не комету, — проворчал Эгиль. — А что, если бы мы ошиблись и вышло бы совсем не то, что нужно? Другого раза нам бы судьба не предоставила. Остались бы без Ивара, и дело с концом.
— Я и вообразить себе не могу, какие чары вплетены в этот меч. — Скапти содрогнулся.
— Может, мы сумеем украсть какой-нибудь меч у Андвари, — предложил Флоси. — Я имею в виду — может быть, Ивар…
Эйлифир покачал головой:
— Нет меча, подобного Глиму, а ради Глима Ивар и был послан в этот мир. Нам нужен Глим — только он.
Альвы безрадостно покосились на Эйлифира. Ивар разглядывал сломанный меч, покоившийся в ножнах.
— Но ведь вы могли бы хоть попытаться?..
— Ивар, — взволнованно ответил Финнвард, — ты же нас знаешь. Непременно что-нибудь вышло бы не так, а мы меньше всего хотим подвести тебя именно сейчас, когда дело близится к развязке. Может, и впрямь спокойнее всего стащить меч у Андвари?
— Нет, — оживился Скапти, — лучше всего украсть золото, когда Фафнира не будет в пещере. Кто-нибудь отвлечет его, а остальные доберутся до золота и набьют мешки под завязку. В добрый сноуфеллский заплечный мешок можно запросто уложить пол-Скарпсея. Был у меня дядя, так тот носил за спиной все свое хозяйство — включая шесть рыбачьих лодок и кнорр…
Обсуждение плавно перешло в спор о том, действительно ли альв может засунуть в свой заплечный мешок целый кнорр. Впрочем, спать, так или иначе, никому не хотелось, и они просидели до зари, болтая и жуя сухари, которые, само собой, требовалось запивать горячим чаем.
Когда небо посветлело, более мешкать в пещере было незачем. В начале дня путники обнаружили не слишком большой водопад и несколько часов истратили на то, чтобы вскарабкаться к нему и выяснить, скрывается ли за ним пещера. Пещеры они не нашли, и дело кончилось тем, что они промокли насквозь под водопадом. Тем не менее никто не жаловался. С угрюмой и неотступной решимостью путники продолжали брести вверх по реке. Когда солнце стало клониться к закату, Ивар поймал себя на том, что поглядывает в небо, — привычка, которую он перенял у Финнварда.
— Вернется Фафнир нынче ночью? — напрямик спросил его Ивар.
Финнвард, прищурив глаза, глянул вверх:
— Думаю, да. Он знает, что в его владениях чужаки.
Они отыскали для ночлега пещеру с низким сводом и поглубже заползли в нее. Затем собрали камни и выложили заградительный вал, который должен был скрыть отсвет костра, а при случае — спасти от огненного плевка, если Фафнир все же их обнаружит.
Была стража Эйлифира, когда появился Фафнир. Ивар проснулся от леденящего вопля дракона, разносившегося над рекой. Фафнир, описывая круги, опустился к речному каньону, ревя и выдыхая пламя, пронесся над их укрытием и улетел дальше, вниз по реке. Долго стояла тишина, затем дракон вернулся, фыркая, гремя и хрустя крыльями. Он долго летал над головой, испуская вопли и фыркая, точно в разочаровании, что не обнаружил пришельцев. Затем уселся на утесе и разминал голос, вопя непрерывно целых полчаса, и наконец разразился все той же громогласной речью:
— Я — Фафнир, великий и могучий! Кто осмелится ступить в мои владения, сгинет! Эта река и все ее золото принадлежат мне, и никому иному! Я сильнейший из сильных, могущественнейший из могущественных! Внемли мне, земля, и дрожи.
Он долго сидел, ворча и откашливаясь, потом снялся с утеса, громко хлопая крыльями, и улетел вверх по реке. Едва альвы совершенно уверились в том, что дракон исчез, Финнвард развел огонь и вскипятил чаю, горько сетуя на отсутствие выпечки.
— Ничто так не укрепляет силы, как масляный пирог, — объявил он и наговорил еще много всякой чепухи, явно для того, чтобы поднять настроение своих спутников.
— Как же меня тревожит этот меч, — проговорил Ивар, подперев кулаком подбородок. — Во сне я вижу, как бросаю вызов Фафниру, а когда обнажаю меч, в руках у меня оказывается вот этот обломок. Или вдруг обнаруживаю, что в руке у меня игрушечный меч, а Фафнир, гогоча, гонится за мной, тянется когтями и клыками… Может быть, у меня тоже пророческие сны?
Эйлифир покачал головой и задумчиво сказал:
— Мы — альвы высшего ранга, мы одарены Силой и прошли испытание. Я считаю, что мы можем перековать меч для Ивара.
— Высшего ранга? — переспросил Эгиль. — Скорее, я бы сказал — никакого. Разве нет?
Он развлекался тем, что мучил Финнварда сотней мелких проказ — щипал его за нос, швырял в него камушки и превращал ложки в змей; все эти выходки Финнвард сносил со стоическим молчанием.
— Вот теперь, как никогда, нам нужен Гизур или Регин, — проговорил Ивар, воткнув в песок обломок меча и уставившись в него с яростью во взгляде. — И за это Гизур умер, а Регин погиб, стараясь отвлечь дракона от меня. А что проку? Выходит, что я — причина нынешних наших несчастий и будущей гибели. Наверно, мне бы следовало первым пойти в пещеру и первым умереть, если уж так суждено.
Эйлифир покачал головой, а Скапти сказал:
— Все это чепуха, Ивар. Наберись терпения, и пускай события идут своим чередом. Ты же видишь, Финнвард спокоен.
В самом деле, Финнвард мирно спал, используя Эгиля вместо подушки.
Ивар поднялся:
— Выйду-ка я наружу. Вдруг Фафнир вернется, а на страже никого. — Он знал, что Фафнир после своей вызывающей речи вряд ли вернется. Вероятно, таков уж был драконий обычай, ритуал, исполнявшийся еженощно из года в год.
Вздыхая, он взобрался на большой камень и присел в тени, созерцая звезды и терзаясь своим разочарованием в мече. Затем его мысли перешли к Лоримеру, и Ивару стало не по себе. Впрочем, Лоример неизменно появлялся в его мыслях, как ни старался Ивар от него отделаться. Он пытался убедить себя, что Лоримера нет и не может быть поблизости — он засел в Асраудрсбоге или же вовсе отказался от намерения их преследовать. Однако ощущение черной безнадежности оставалось так неотвязно, что Ивар уныло гадал, не передалась ли и ему частица Финнвардова ясновидения.
Он почувствовал себя еще неувереннее, когда наконец вернулся в пещеру и увидел, что Финнвард не спит и сидит у гаснущего костра, поджидая его.
— Знаешь, Ивар, это странно, но я думаю о Лоримере, — фазу же сказал он. — Просто не могу удержаться, чтобы не ломать голову, где он и что замышляет.
Ивар тяжело опустился рядом и воззрился на сломанный меч.
— Боюсь, что мы это узнаем не так уж не скоро, — мрачно проговорил он. — Ты ведь у нас провидец, почему бы тебе не попробовать выяснить это с помощью своей Силы?
— Я попробую, — торжественно ответил Финнвард и вышел из пещеры, чтобы заступить на стражу.
Укладываясь спать, Ивар вынул из ножен кинжал Бирны и положил его в изголовье. Плотная фигура Финнварда, стоявшего начеку у выхода из пещеры, слегка его приободрила.
Следующий день принес новые мучения. Радовало Ивара лишь одно: если Лоример и впрямь идет за ними по пятам, ему тоже приходится нелегко, даже в сопровождении гномов. Идти по высохшим руслам было мучительно тяжело, а мелкий дождь, казалось, вечно моросит в здешних горах. Путники все. больше падали духом.
Чем ближе был заход солнца, тем чаще начинали они заглядывать в каждую расселину и трещину, выискивая местечко, где можно переночевать, а заодно и спрятаться от Фафнира. Наконец они заползли под каменный карниз и кое-как устроились в камнях. Они устали до полусмерти, не говоря уже о том, что промокли до костей. Обследовали еще один водопад, и опять — ни гнома, ни дракона, ни золота, хотя пещера казалась такой многообещающей…
Глотая похлебку из сушеной рыбы, он думал о Регине и о том пиршестве, которое устроили они из его припасов в ночь, когда покидали Бондскарп. Ивар чувствовал себя немного виноватым оттого, что прежде не скрывал своего недоверия к Регину. Сейчас, вспоминая минувшие события, Ивар понимал, как страшно рисковал Регин, обратившись против Лоримера, и как мало он этим выигрывал.
Ивар содрогнулся — мысли о Лоримере были нежеланны вдвойне в таком гнетущем месте. Альвы с унылым видом пытались хоть как-то просушить одежду и почти все время помалкивали. Казалось, у них отнимала отвагу одна мысль о том, какое громадное дело им предстоит совершить. Дождь, судя по всему, решил скрасить их тоскливое настроение и остаться с ними навеки.
— Подбросьте-ка дров в огонь, — проговорил кто-то. — Я промок насквозь и жутко замерз.
Финнвард машинально подбросил в огонь несколько веток — и лишь тогда спохватился.
— Кто это? — прошептал он. — Кто это сказал?
Альвы, завернувшиеся в плащи и одеяла, обиженно глядели на него и молчали. Финнвард начал медленно поворачивать голову, страшась того, что увидит позади. Ивар рывком обернулся — и увидел фигуру в лохмотьях, опиравшуюся на посох. Тотчас в его руке сверкнул кинжал Бирны. Альвы повскакивали, хватаясь за оружие и делая различные знаки, отгоняющие зло.
Оборванец предостерегающе поднял посох.
— Ничего не скажешь, теплая встреча, — проговорил он. — Два дня назад я едва не изжарился живьем, защищая вас, а вы уже успели меня позабыть.
Разинув рот, они глазели на удивительное видение.
— Да это же Регин! — хором вскричали они, радостно отшвыривая прочь плащи и одеяла.
— Чтоб мне лопнуть! — воскликнул Скапти. — Приятель, вид у тебя ужасный. Что же с тобой стряслось?
— Мы думали, что ты мертв, — добавил Финнвард.
— Может, так оно и есть, — заметил Эгиль. — Разве может живой так жутко выглядеть?
Регин устало опустился на мягкое одеяло. Его плащ и одежда превратились в обугленные лохмотья, длинная борода и волосы сгорели почти что начисто. Кожа кое-где отливала розовым и сморщилась, точно на месте залеченной раны. Брови выгорели почти целиком — остались лишь несколько клочков, придававших Регину выражение озадаченной ярости.
— Благодарю за доброту, — сказал он Финнварду, который протянул ему полную миску рыбной похлебки. — Дракон ошпарил меня вблизи, и на два дня я был пойман заклятием бегства. Но если бы я его не применил, бедный старый Регин превратился бы в горку пепла и обугленных костей. Заклятия бегства, как вам известно, порой превращаются в самые настоящие ловушки, и, каюсь, мне потребовалось целых два дня, чтобы снять с себя это заклятие. Одежда моя сильно пострадала, потому что целых два дня я ползал по каналам для воздуха в золотых копях черных альвов, но, в общем и целом, старый маг невредим, за что бесконечно благодарен судьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39