А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

К его радости, все свершилось быстро и просто. Сольборг умело зарезала и освежевала барашка — по мнению Ивара, даже слишком умело. Он с трудом сумел оторвать взгляд от кинжала, покуда Сольборг не вытерла с лезвия кровь и не спрятала кинжал в ножны. Ивару до смерти захотелось пуститься наутек, а миг спустя он уже потешался над своими страхами.
Когда все было закончено, он отправился искать Скапти и нашел его настороженно сидящим у стены, где по требованию сестер путники развесили свое оружие. Скапти подвинулся на край скамьи, чтобы освободить местечко для Ивара, и вновь погрузился в невеселые размышления.
— Вот что я хотел бы узнать, — осторожно начал Ивар, — есть ли в мире порождения зла, которые не боятся солнца?
— Разумеется, есть — например, огненные йотуны. Они происходят от льесальвов, а есть еще и другие существа, что по той же причине выносят солнечный свет. Черные альвы породили племя лихих чародеев — альвкбнуров, которых ты бы назвал ведьмами…
— Альвконуры? — перебил Ивар. — А встречаются среди них ведьмы, которые превращают путников в коней и ездят на них всю ночь, пока не загоняют до полусмерти?
Скапта побелел как смерть — остался красным только шелушащийся кончик носа.
— Альвконуры! Вот оно что… С тех пор как мы оказались в этом доме, меня мучили страшные видения, и теперь я знаю почему. Скажу Гизуру, что надо немедля собрать вещи и убираться отсюда подобру-поздорову. Если он будет против, мы уйдем одни, — так я ему и скажу.
Ивар схватил Скапти за плащ и притянул к себе, точно козу на привязи.
— Скапти, — прошептал он, — я совсем не уверен, что нам надо говорить об этом вслух. У нас ведь нет доказательств. Может быть, мне только приснился их разговор на чердаке прошлой ночью? Они решали, кого из нас превратить в коня, чтобы поехать на сейдр, на Свиной Холм. Они взяли Флоси, а я хотел разбудить Гизура, но едва мог двигаться. Мне казалось, что я заснул прямо на полу, но нынче утром я проснулся в постели, так что это был только сон.
— А если нет, — медленно проговорил Скапти, — то кто же тогда уложил тебя в постель? Только они, больше некому.
— Так они знают, что я не спал! — прошептал Ивар.
В этот миг в залу широкими шагами вошел Гизур и с невыносимым грохотом рухнул в кресло. Выпятив подбородок, Скапти двинулся к магу:
— Гизур, я должен сказать тебе кое-что, и, боюсь, оно придется тебе не по вкусу. Вернее, я точно знаю, что не придется по вкусу, но мне наплевать. Как предводитель отряда, я требую, чтобы мы немедля покинули этот дом.
Гизур поднял бровь:
— Когда угодно, друг мой, хоть сейчас начнем собираться. Вот только малая незадача…
— Незадача? — Скапти настороженно глянул на него.
— День или два нам придется по очереди тащить на себе Флоси. Этот болван промочил вчера ноги и даже не остановился, чтобы их вытереть, а теперь они покрылись волдырями и ссадинами. Я смазал их мазью, и к завтрашнему утру все должно просохнуть. Нас ведь никто не гонит в путь, верно? — Он говорил так громко, что его голос наверняка доносился и в кухню.
— Гизур, — настойчиво прошептал Скапти, — мы должны уйти отсюда до наступления ночи. Ивар тоже так считает. Эти женщины — альвконуры, и вчера они обратили Флоси в коня и ездили на нем. Разве можешь ты припомнить случай, чтобы Флоси натер ногу и не ныл об этом беспрестанно?
— Они замыслили убить всех; кроме меня, — добавил шепотом Ивар. — Я слышал, как они говорили об этом прошлой ночью, когда думали, что всех нас усыпили своим медом. Во всяком случае, я уверен, что мне это не приснилось, — добавил он, увидев, как брови Гизура недоверчиво сошлись над переносицей.
— Альвконуры? — пробормотал маг, медленно кивая. — Тогда понятно, почему из меня точно высосали Силу. Я-то думал, что это от усталости, а причина, верно, в их заклятьях. Впрочем, я сумею справиться со всеми тремя. Я соберусь с силами и отвечу заклятьями на заклятья… Ох и устал же я!.. Надо бы соснуть. — Он вытянул ноги к огню и поудобнее устроился в кресле. Миг спустя он уже сладко сопел.
Скапти яростно дернул себя за ухо.
— Гизур! Да проснись же ты, болван! — Он потряс мага, но тот даже не шевельнулся. — Невероятно! Старухи заколдовали его прямо у нас под носом, и теперь он не может им сопротивляться. Ивар, мне все больше кажется, что из этой заварушки мы так просто не выберемся. Ивар только вздохнул:
— Скапти, я боюсь наихудшего.
Выходя из дома, Ивар чувствовал спиной взгляд Торвор. Он отошел довольно далеко; ладони у него вспотели. Оглянувшись, он увидел, что Сольборг спешит прочь, стараясь скрыться из виду, точно она следила за ним.
Эйлифир праздно прогуливался около дома. Увидев Ивара и Скапти, он вскинул руку, чтобы привлечь их внимание, и молча указал на стену дома.
— Исчезло, — произнес он. Скапти глянул на дом и хлопнул себя ладонью по лбу.
— Оружие! — выдохнул он. — Они спрятали наше оружие!
— Я спросил их, в чем дело, — продолжал Эйлифир. — Они сказали, что лучше припрятать оружие, потому что Флоси-де не в себе и ходит во сне. Мол, он может кому-нибудь навредить.
Скапти стиснул кулаки:
— И ты принял это, с позволения сказать, объяснение?
— Почему бы и нет? — отозвался Эйлифир.
— Это альвконуры! — прошептал Скапти. — Они уже одолели Гизура. Мы в западне, Эйлифир, — ни мага, ни оружия, и всех нас прикончат по одному, кроме Ивара. Надо предупредить всех остальных, чтоб были начеку, если уж Флоси так худо, а Гизуру еще хуже.
Эйлифир покачал головой:
— Бессмысленно говорить Эгилю, Финнварду и Флоси, что дела наши плохи, а могут обернуться и хуже. Старухи следят за нами во все глаза, разве вы не заметили?
Ивар оглянулся: Сольборг опять слонялась у входной двери.
— Что же нам делать?
— Не притрагиваться к их меду, — мрачно ответил Скапти. — Я еще вчера вечером заметил, что у него странный вкус. Эйлифир, можем ли мы как-то помочь Гизуру побороть их чары?
Эйлифир поплотнее завернулся в плащ:
— Прежде всего — тем, что останемся в живых. Надо быть осторожней, не то кинжал Сольборг живо положит конец всякому замешательству.
Они провели остаток дня, штопая прорехи на одежде и смазывая сапоги, отсыпаясь и отъедаясь, — словом, отдыхали как могли. Гизур наконец очнулся от навеянного чарами сна, но был бледен и измучен. Он быстро огляделся, желая убедиться, что ни одной их хозяйки нет в зале.
— Пропал мой посох, — шепнул он Ивару, блестя глазами. — Должно быть, ведьмы утащили его, пока я спал. Теперь я совершенно беспомощен. В посохе заключена большая часть моей Силы. Ты не видел старух? Кто-нибудь из вас был все время в зале, не выходя?
Ивар похолодел от ужаса. Как и все прочие, он то выходил, то возвращался. Одна из сестер могла запросто умыкнуть посох почти у них из-под носа.
Не успел он ответить Гизуру, как в залу вошли Нидбьерг и ее сестры и принялись заботливо хлопотать над Флоси, выслушивать жалобы и нытье и потчевать его изысканнейшими блюдами собственного приготовления. С заходом солнца Ивар пристроился около Флоси, твердо решив бодрствовать всю ночь. Скапти был угрюм и насторожен, а Эйлифир безмолвно покуривал трубку в самом темном углу. После ужина Финнвард предложил Ивару сыграть в шахматы и разбил его наголову в десять ходов.
Флоси при виде этого разгрома презрительно фыркал из кровати в стенной нише, на которой сестры устроили его в нижней зале, — с его больными ногами, пояснили они, негоже карабкаться по ступенькам.
— Там, где требуется помозговать, скиплингу с альвом не сравняться! — заявил он и потребовал чего-нибудь выпить.
Ивар был о собственных мозгах неплохого мнения. Чему Бирна хорошо его выучила, так это игре в шахматы, а она была безжалостным противником и тотчас использовала малейшее преимущество.
— Бьюсь об заклад, что я у тебя выиграю! — заявил он, расставляя фигуры.
Игра началась при большом стечении зрителей и обилии хозяйского эля. Эгиль и Финнвард почти мгновенно заснули, но Скапти, Эйлифир и Ивар не притронулись к своим кубкам. Гизур только омочил губы в эле и сидел, попыхивая трубочкой.
В зале стояла напряженная тишина, какая бывает во время умственного состязания, — и при этом имелась в виду не только игра в шахматы. Как ни старался Ивар, он чувствовал, что выдыхается, и его сосредоточенность слабела. Несколько раз он ощущал спиной пристальный взгляд холодных блеклых глаз Сольборг, и его так и подмывало повернуться. К тому же он сидел спиной к окну, и это его сильно беспокоило. Его фигуры начали исчезать с доски, а Флоси становился все самодовольнее. Когда в очаге треснула горячая ветка, Ивар уже бы так взвинчен, что невольно вскрикнул.
— Пожалуй, не помешает выпить горячего чаю, — сказала Нидбьерг, поднимаясь с кресла. — Если уж сегодня эль не у всех в чести…
Когда она вернулась с чаем, Ивар бдительно принюхался, но уловил только запах чая. Он следил, притронется ли к чаю Гизур. Маг отпил глоток и, едва приметно кивнув, отхлебнул побольше. Скапти уловил знак Гизура и залпом выпил обжигающий чай, даже глаза заслезились. Ивар отпил чаю — главным образом из вежливости. К ужасу своему, он тотчас ощутил тот же горьковатый привкус, что и у эля. Он поспешно отставил чашку и глянул на Гизура, который, извиняясь, чуть пожал плечами и неуверенно оперся на локти. В его потускневших глазах было отчаяние зверя, попавшего в силок.
— Твой ход, — раздраженно напомнил Флоси, который то отхлебывал чай, то подавлял зевки. — Не удивительно, что игра тянется так долго, — ты же спишь над доской.
Ивар протер затуманившиеся глаза. Он знал, что Скапти и Гизур уже заснули.
— У меня глаза слипаются, — пробормотал он. — Этот чай…
— Впрочем, какой бы ты ни сделал ход, я бы все равно выиграл, — заметил Флоси. — Так что сдавайся. Начал ты неплохо, но бьюсь об заклад, думал совсем не об игре. — Говоря это, он клевал носом, пока не уткнулся головой в шахматную доску, разметав фигуры. — Чтобы выиграть, надо сбс… сост… со-сре-до-то-чить-ся… — Флоси смолк, погрузившись в сладкий сон.
Нидбьерг быстро вязала, поглядывая на Ивара, — ожидала, когда подействует чай с сонным зельем.
— Ты ведь знаешь, что проиграл, — заметила она, — позволь мы отведем тебя наверх.
Ивар мотнул головой и едва не свалился с кресла. Он встал, пошатываясь, и шагнул к стенной нише, негнущимися пальцами нашаривая кинжал Бирны. Даже такое небольшое усилие сразило его окончательно, и он сполз на пол.
Нидбьерг зацокала языком:
— Ты простудишься, если будешь спать на полу, а впрочем, устраивайся как хочешь. Торвор, очнись — пора.
Торвор, уже давно дремавшая над вязаньем, тотчас вскинулась:
— Я не сплю, сестра. Сольборг, ты готова?
— Времени у нас не так уж много благодаря нашему беспокойному приятелю-скиплингу, — отозвалась Сольборг. — Сестры, я думаю, он все знает и сказал магу.
— Плевать я хотела на мага, — хмыкнула Нидбьерг. — Мы его обвели вокруг пальца, и он даже не понимает, что с ним творится.
Сольборг и Торвор начали петь заклинание, а Нидбьерг бормотала и возилась где-то в стропилах. Ивар осторожно приоткрыл глаза, дивясь тому, как могла старуха забраться так высоко. К его изумлению, он увидел над головой огромную кошку с горящими желтыми глазами. Кошка зашипела, словно приветствовала его, и сжалась, готовясь к прыжку. Ивар перекатился к дровяному ящику, чтобы схватить какую-нибудь палку для защиты, но кошка фыркнула и предостерегающе зашипела. Юноша замер и покосился на Гизура и Скапти, которые похрапывали в креслах. Будить их было бесполезно, он знал это, — и кошка, точно прочтя его мысли, утвердительно заурчала.
Ивар заколебался, затем одним отчаянным прыжком дотянулся до дровяного ящика. Вскочив с увесистой дубинкой, он выхватил из-за пояса кинжал Бирны и с воинственным кличем ринулся на Сольборг и Торвор. Ведьмы смолкли и метнулись прочь. В тот же миг что-то с силой обрушилось ему на плечи — этого было довольно, чтобы Ивар потерял равновесие и ничком рухнул на пол. Кошка — это была она — испустила торжествующий вопль и впилась когтями в его спину, становясь все тяжелее и тяжелее, пока у Ивара от этой тяжести не перехватило дыхание. Беспомощный, он слышал, как ведьмы снова затянули заклинание. Он попытался было высвободиться, но кошка всем весом придавила его к полу.
Заклинание завершилось зловещей вспышкой дымного огня, ведьмы вскочили на спину изнуренного коня и направили его к двери; стук копыт смешивался со щелканьем кнута по впалым ляжкам.
— Нидбьерг, — выдавил Ивар, — ты меня слышишь?
— Слышу конечно, — мурлыкнула она. — Странно, что ты узнал меня. Боюсь, тебе здесь не слишком уютно. Брось этот кинжал в огонь, а я с радостью покину твою спину, и поговорим, как разумные существа.
— Тогда можешь сразу убить меня. Я не выпущу кинжала из рук.
— Никто и не собирается тебя убивать. Сейчас. Нам нужен ты и меч, который ты ищешь. Не думай, дружок, что мы ничего о нем не слыхали. Он может нам пригодиться.
Ивар едва заметно помотал головой:
— Боюсь, чародей Лоример уже приговорил меня к смерти.
— Напрасно ты так думаешь! Лоример не хуже других алчет завладеть этим мечом. Кстати, о мечах — не скажешь ли ты мне, где, собственно, этот меч находится? Мы все ломали голову, зачем вас понесло в Йотунсгард. Торвор и я полагаем, что там живет кузнец, которому вы намерены заказать меч, но у Сольборг родилась любопытная идея, по ее словам, из неуклюжих намеков Флоси. Он что-то болтал о могиле. Ну-ка, почему ты застонал? Я стала слишком тяжелой? Если б ты согласился помочь нам и ничего не говорить своим спутникам, мы бы все только выиграли. Подумай сам, насколько мы сильнее этих глупых альвов! Мы бы помогли тебе обобрать могилу Элидагрима и убить Фафнира. Потом мы бы пособили Свартару покончить с Эльбегастом, затем покончили бы со Свартаром и правили бы всем Свартарриком. Сознайся, ведь приятно было бы оказаться на стороне победителя?
Ивар мотнул головой:
— Лоример могущественнее вас. Если сунетесь в это дело, вам не поздоровится.
Нидбьерг чуть поглубже запустила когти в его спину:
— В твоем положении, молодой человек, говорить такое просто глупо. Нам нет дела до Лоримера. У нас в руках ты, а значит, собственно, и меч. Ну же, выбрось этот кинжал. Я не намерена сидеть на тебе всю ночь.
— Зато, сидя на мне, ты не сможешь перебить моих друзей.
— Ну-ну, не будем говорить об этом, — уже более приятным тоном отозвалась Нидбьерг. — Убийства — неприятная тема для разговора. Побеседуем лучше о мече Элидагрима, если уж нам суждено провести так всю ночь.
Ивар со вздохом отвечал, что ему нечего ей сказать, но старуха засыпала его вопросами, перемежая их угрозами и посулами. Ивар устало отмалчивался или отвечал нелепой ложью. Это была самая долгая ночь в его жизни, но он ни на миг не выпустил из рук кинжал. К его облегчению, Нидбьерг скоро устала задавать вопросы и выслушивать ответы, и наступила мрачная тишина, нарушаемая только храпом Скапти.
Наконец со двора, у дверей, послышался стук копыт. Уже почти рассвело; старухи поспешно сняли заклинание с Флоси, внесли его в дом и бросили на кровать в стенной нише. Нидбьерг спрыгнула с Ивара, произнесла заклинание и, обретя свою обычную внешность, начала ворчать на сестер — отчего, мол, они так долго мешкали на обратном пути из Свиного Холма.
Сольборг хмуро поглядела на Ивара:
— А ведь скиплинг ни словечка не пропустил. Что бы нам с ним сделать, чтобы он чрезмерно не растревожил других?
— Что случилось, то случилось, — отрезала Нидбьерг. — Если хочешь, чтобы он молчал, придется запереть его где-нибудь, упрямого выродка.
Ивар с трудом поднялся на ноги и кое-как доковылял до кресла:
— Верно. Едва я поднимусь наверх, как разбужу всех, и мы покинем этот дом. Делайте что угодно, чтобы задержать нас, но мы не останемся здесь еще на одну ночь.
— Для человека в твоем положении ты говоришь что-то уж очень смело, — заметила Сольборг. — Будь моя воля, уж я бы сумела сбить с тебя спесь…
— Довольно болтать! — оборвала ее Нидбьерг. — Несите наверх этих храпунов, да побыстрее.
С тупым изумлением Ивар глядел, как Торвор и Сольборг с поразительной легкостью несли по лестнице Гизура и Скапти, проговорив над магом заклятие, когда он было шевельнулся, просыпаясь. Затем они с силой и без особой деликатности сгребли Ивара и швырнули его в постель, строго-настрого приказав не вылезать из нее.
Ивар только рад был подчиниться. Кости у него ныли от ночных мучений, и как бы храбро он ни говорил с ведьмами, а все же пал духом. Он был так обескуражен, что заснул почти мгновенно и проснулся лишь тогда, когда уже зашевелились все прочие. Щедрое солнце светило в окно, и все альвы были в чудесном расположении духа. Ивару было худо, а когда он вспомнил почему — стало еще хуже. Он выполз из постели, и Эгиль наградил его дружеским тычком, от которого у Ивара все тело взвыло. Хриплым голосом он объявил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39