А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Лорд Броктри опустил свой боевой меч. Глаза его пылали, как пламя осеннего костра. Громадная грудь бурно вздымалась и опускалась. Он направился к Грубу и Брогу, отшвыривая ногами тела убитых врагов. На мгновение он остановился, пытаясь отогнать еще владевший им Гнев Крови. Брог и Груб отступили на шаг под впечатлением внушающего ужас зрелища. Броктри встряхнулся, как бы отгоняя привидение, развел лапы и произнес:
— Вот моя гора. Добро пожаловать в Саламандастрон!
35
Уже взошедшее солнце висело в спокойном, подернутом легкой дымкой голубом небе. Всю ночь Унгатт-Транн бродил по скалам в поисках своих солдат, посланных в направлении огня на юге. Наконец он их нашел. Черные спирали дыма взвивались от их лагерных костров между дюнами и скалами. Сжимая трезубец, дикий кот бесшумно приблизился к братьям-пиратам, вместе с несколькими другими морскими крысами что-то пекшими на костре. Завидев Транна, они повскакали с мест, но вождь отмахнулся от салютов и жестом приказал им сесть обратно. Усевшись между Рвущим Клыком и Свирепым Глазом, он без гнева и на удивление спокойно обратился к тому, кто поумнее:
— Итак, Рвущий Клык, я не вижу ни пленных, ни убитых врагов. Насколько я могу судить, и войска нашего поубавилось. Что тут произошло?
Неторопливо очистив торчащий зуб кончиком ножа, Рвущий Клык подтолкнул к дикому коту посудину с какой-то пищей.
— Вы всю ночь на ногах. Вот… подкрепились бы…
Еда не выглядела слишком привлекательно, но пахла аппетитно. Транн взял чистую ракушку, зачерпнул и отведал.
— Вполне, вполне, — кивнул он удовлетворенно. — Что это такое?
— Когда мы гнались за Гранд-Фрагорлью, нашли множество дикой горчицы и заячьей капусты. Вдоль ручья растет зверобой. А на берегу насобирали раковин, мидий всяких. Все вместе и запекли. А что, вкусно! Еще бы дикого перца сюда…
Унгатт-Транн прервал его кулинарные разглагольствования:
— Очень остроумное меню. Но меня больше интересует, почему вы гнались за Гранд-Фрагорлью.
— Ну, дело так получилось. Фрагорль вела народ, чтобы выйти врагу в тыл и окружить его. Но этот хитрый хорек оставил нас с носом, так и пошел маршем дальше и дальше, без остановки.
Дикий кот продолжал жевать:
— То есть она дезертировала?
— Еще как! И треть армии прихватила с собой. Упорхнула, как осенняя ласточка на юг. Только она-то ушла на север. Мы поняли, что вам не понравится, как Фрагорль ушла, не прощаясь, и рванули было за ней, но куда там! И след простыл!
Транн отшвырнул ракушку и вытер рот:
— Да-да. Понимаю. Спасибо, друзья мои, вы мои надежные и верные слуги. И когда придет время, я вас награжу. Но сейчас пора вернуться к горе.
— Хм, к горе? — В голосе Клыка чувствовалась насмешка. — И как там делишки?
Рвущий Клык в ужасе захрипел, почувствовав с обеих сторон лапы зубья Траннова трезубца. Дикий кот крепко прижал крысу-пирата к песку. Клык мгновенно раскаялся в своей неуместной наглости.
Золотистые глаза Унгатт-Транна сверкнули:
— А вот мы сейчас сходим и посмотрим, какие там делишки, так? Я полагаю, ты все еще верен моему делу, Рвущий Клык, поклявшись однажды подчиняться мне.
Возможно, впрочем, ты захочешь остаться здесь?
Рвущий Клык хорошо понимал, что означало «остаться здесь». Он отвел глаза от лучистого взгляда дикого кота:
— Верен? Конечно, как только вы меня отпустите, так сразу же, без всяких там колебаний и промедлений…
Трезубец поднялся, лапа освободилась, Транн мурлыкнул:
— Отлично. Готовьте колонны к маршу, капитан.
Они маршировали поверх скал, где можно было продвигаться быстрее, капитаны — впереди, Унгатт-Транн — сзади. Братья переговаривались вполголоса:
— Ты его глаза видал, Клык, видал, а? Он свихнулся, точно, свихнулся.
— Э-э, нет, Глаз. Опасный он, спору нет, и еще как… Себе на уме, но не безумный, не-е… Что ж в горе-то случилось, что Транн поперся ночью нас искать? Уж ничего хорошего, это точно. Ох, как мне это все не нравится, брательник, не нравится…
— Может, удрать нам надо было, как Фрагорль?
— Может-то может, да теперь уж не удерешь.
— Ну и что теперь делать?
— Если б я знал! Но что-нибудь соображу, погоди.
— Ну дак, того, соображай быстрее.
— Заткнись. Как я могу соображать, когда ты бубнишь над ухом?
— Это ты меня за то, что я готовил завтрак, да? Ну и соображай сам себе. Я тоже сообразительный. Тоже соображу.
Лорд Броктри распорядился открыть верхние окна и бойницы. У каждого из них стояли вооруженные звери лорда. Дотти и зайцы-близнецы получили от поваров Гуосим завтрак и расположились на подоконнике. Лорд Броктри, завтракая на ходу, обходил гору, проверяя готовность к обороне.
— Ну как, Унгатт-Транна еще не видно?
— Ни следа, — ответила Дотти. — Вы думаете, он появится? Может быть, он сбежал и мы больше о нем не услышим?
Броктри покачал большой полосатой головой:
— И не надейтесь. Он вернется. Посмотрите на этих синих снизу. Они окружили гору, но сидят и ждут. Ни стрелы, ни камня из пращи. Их главный, лис Карангул, тоже сидит на песке и ждет. Приказаний ждет. Не хочет допустить ошибку.
Близнецы загоготали:
— Хо-хо, самая большая ошибка Транна — это то, что он отобрал у вас гору, верно?
— Ха-ха, точно. Таскал бы всю жизнь пироги на кухне у своей бабули, во!
Броктри с серьезным видом поднял перед носом зайцев лапу с зажатым в ней пирожком:
— Нельзя недооценивать противника. Вам следует это твердо усвоить, ведь вы — бойцы.
Барсук отдернул лапу — полпирожка исчезло. Лапоплет усердно жевал и ухмылялся:
— И никогда не размахивай съестным перед носом у зайца. Вам следует это твердо усвоить.
Броктри улыбнулся, потом легко подцепил обоих зайцев, и они плюхнулись на спины. Лапоплет почувствовал, как кончик громадного меча щекочет его живот. Барсук по-прежнему улыбался, но зайцу стало не до веселья.
— Никогда не трогай завтрака правителя Саламандастрона. Участь вора незавидна. Вам следует это твердо усвоить, милейший, во.
Бахвал Большие Кости приладил стрелу и тщательно прицелился. Стрела понеслась вниз и, согласно замыслу Бахвала, воткнулась в песок между лапами лиса. Это был искусный выстрел. Заяц крикнул вдогонку стреле:
— Эй, Карангул! Может, ты меня вспомнишь? Я Бахвал Большие Кости, и я тебя помню хорошо. Не дают забыть рубцы на спине. Да не трясись, лис, стрела для тебя — слишком много, слишком чисто. Я убью тебя с глазу на глаз, и я тебе это обещаю! Пшел вон!
Карангул подпрыгнул и понесся. Справа и слева вплотную от него прожужжали еще четыре стрелы. Тяжело дыша, лис спрятался за скалу и крикнул своим лучникам:
— Подстрелите мне вон того большого зайца, среднее окно во втором ярусе, живо!
Дождем посыпались стрелы. Бахвал отступил в сторону от окна и стоял, улыбаясь. Брог стал собирать с пола стрелы.
— Могу я чем-нибудь помочь, друг? — спросил он Бахвала.
— Да нет. У лиса дырявая память, надо было напомнить кое о чем.
Память Карангула на этот раз действительно подвела. Да и злых дел за его жизнь накопилось столько, что он не мог вспомнить, за что этот заяц хочет ему отомстить. Скрючившись за скалой, он вспоминал свой жизненный путь бандита и убийцы, пока когти Унгатт-Транна, рванувшие плащ, не вернули капитана к реальности.
— С чего это ты здесь спрятался, капитан?
— Я не прячусь, ваше могущество, я жду вас.
— Ну, так я здесь, как видишь. Докладывай. Обо всем, что произошло в мое отсутствие.
После полудня Жесткий постучал в двери комнаты Броктри. Войдя, он увидел, что барсук выбрасывает из окна жаровни и курильницы. Стирая пыль и паутину с лап, Броктри огляделся:
— Так-то лучше. Вряд ли во времена моего отца эта комната была в грязи и в паутине.
Заяц подошел к окну и посмотрел вниз, на пляж. Нечисти там явно прибавилось.
— Вы правы, сир. Здесь всегда было чисто и аккуратно, все на местах. Но я хотел поговорить о другом.
Броктри сел на край кровати.
— Вижу, что тебя что-то беспокоит, друг. Говори,
Жесткий, я всегда готов тебя выслушать.
Заяц нетерпеливо стукнул лапами по подоконнику:
— Мы здесь провели всю ночь, да и день уже к исходу клонится… Когда же в бой?
Броктри подошел к окну и обнял зайца за плечи:
— Ты храбрый воин, Медунка Жесткий, лихой заяц, настоящий сын Саламандастрона. Когда мы вышли из владений Бахвала, я думал, что войска у нас достаточно. Я не мог вообразить, что могут существовать такие бессчетные Синие Орды. Как будто он собрал нечисть со всей земли. Наш план удался, я мог бы дать сигнал к бою хоть сейчас. Конечно, все вы смело рванулись бы на врага, не прося пощады. Но большинство из вас погибнет. Это совершенно ясно. Я не хочу этой жертвы.
Жесткий сосредоточенно пожевал губу:
— Но если мы будем сидеть и ждать, Транн не уйдет прочь. Он не откажется от Саламандастрона. И что тогда делать?
Барсук постучал себя лапой по лбу:
— Думать, Жесткий. Использовать мозги. Ну-ка, при слушайся. Слышишь? — Со второго уровня доносились звуки музыки и веселья.
Жесткий поскреб в затылке:
— Что там случилось?
Броктри показал ему на дверь:
— Пойди и посмотри. Дотти тебе все объяснит. Поспеши, не то пропустишь самое интересное. Это должно привести синих в замешательство.
План Дотти был несложен: показать голодающей нечисти, что у защитников горы нет недостатка ни в продовольствии, ни в храбрости и бодрости. Нанести удар по боевому духу синих, а самим выиграть время. Лорд Броктри одобрил ее замысел.
Внизу, на берегу, отощавшие воины Транна с завистью поглядывали вверх, на жизнерадостных и упитанных защитников горы. Унгатт-Транн и Карангул, несколько поодаль, под укрытием скал, обдумывали дальнейшие действия и оценивали силы синего воинства. Рвущий Клык и Свирепый Глаз, позабыв о капитанстве, дрались в гуще крыс за объедки, которые вылетали из окна второго яруса.
Дотти и ее друзья делали вид, что продуктов в горе великое изобилие. К сожалению, все обстояло совсем не так, но впечатление у синих создавалось именно такое. Пирующие поглощали деликатесы и смаковали напитки, бодро помахивая лапами изнывавшей от голода и зависти нечисти. Лог-а-Лог Гренн даже затянула песню о всех вкусных вещах, от которой у осаждавших совсем закружились головы. Повара Гуосим зажгли ароматические травки, запах которых еще больше будоражил собравшихся внизу и слушавших песню Гренн.
Синяя крыса со впавшими щеками странно всхлипнула и выхватила стрелу:,
— Г-г-а-а-а! Я не могу больше этого слушать. Я ее заткну.
Свирепый Глаз выдрал стрелу из лука и поддал отощавшему стрелку под зад, отчего тот растянулся на песке.
— Приказа стрелять не было! Не смейте стрелять в них, они нам жратву кидают!
Какой-то хорек зло захохотал:
— Жратву? Объедки они нам кидают, а не жратву!
Рвущий Клык сунул под нос «умнику» кинжал:
— Заткни пасть! Любая жратва хороша, если подыхаешь с голоду.
Гурт сбросил вниз яблоко, откусив от него всего только один раз. Тут Рвущий Клык решил использовать свой капитанский авторитет.
— Эй, эй, ну-ка отдайте! Я первым его увидел! Давайте яблоко, это приказ!
Ближе к вечеру к пирующим зашел лорд Броктри и велел заканчивать представление. Некоторые зайцы, включая Дотти, удивились. Барсук приказал закрыть оконные и иные проемы второго яруса.
— Всем прибыть в обеденный зал. Я там буду с вами говорить.
Все принялись закупоривать окна, размышляя и переговариваясь.
Лорд Саламандастрона выждал, пока все собравшиеся вошли и успокоились.
— Говорят, что змею можно убить, только отрубив ей голову. Синяя нечисть Унгатт-Транна — это змея, сам он — голова. Лишившись его, они останутся без управления. Сегодня я пошлю Унгатт-Транну решающий вызов. Я встречусь с ним глаз к глазу, лапа к когтю, зуб к клыку в борьбе насмерть.
Тут же раздался гул голосов. Дотти выскочила вперед, решительно утихомиривая собравшихся:
— Прошу тишины! Как вы себя ведете, не лучше синей нечисти! Тише! Тише! Прекратите эти дурацкие препирательства!
Сразу же наступила тишина. Броктри продолжил:
— Никаких мнений и предложений. Завтра в полдень я встречусь с Унгатт-Транном на берегу перед горой. Бьемся насмерть, выбор оружия свободный. Я, конечно, понимаю, что дикий кот не станет придерживаться никаких правил. Если бы он их придерживался, он бы не зашел так далеко. Я приму собственные меры против его подлых предательских штучек. Дотти, поможешь Жесткому с ночными патрулями. Груб, Гренн, Брогало, Драко и Гурт, прошу ко мне. Свободные от дежурства — отдыхать. Завтра все должны быть свежими и сильными.
Пылающий дротик вылетел из горы, вспыхнув во тьме ночи. Он зарылся горящим острием в песок, пламя погасло. Ласка капитан Баркиш подхватил дротик и понес его к скалам, за которыми Унгатт-Транн сидел с Карангулом.
— Могущественный, это запустили с горы. Похоже, здесь примотано какое-то послание.
Взяв дротик, Транн отпустил Баркиша и острым как бритва когтем взрезал бечевку, удерживавшую кусок пергамента, обернутый вокруг древка. Плечи Унгатт-Транна затряслись. Сначала лис подумал, что вождь подхватил малярию, но потом понял, что тот смеется. Смеющимся могущественного еще никто не видел. Он смеялся беззвучно, но глаза сузились в щелочки и уголки рта загнулись вверх. Тряслись не только плечи, но и все тело.
— Надо только ждать терпеливо, Карангул, и все придет само.
— Могущественный??
— Я сижу и пытаюсь изобрести способ выполнения моего плана, а полосатая собака все решает за меня одним махом.
— Значит, новости хорошие, ваше могущество?
— Лучше, чем можно было ожидать, гораздо лучше. Пошли!
Груб припал к щели в ставне, глядя на приближающиеся фигуры.
— Идут, Брок, целая куча синих.
— И Транн там, Груб?
— Пока не вижу. Сейчас. Ага, вот он, точнее, чуть-чуть его. Кусочек. Такой не любит рисковать. Три ряда солдат, щиты вверх.
Группа задержалась перед горой. Донесся голос Транна:
— Я получил твой вызов, полосатый пес! Из горы прогремел голос Броктри:
— Ну и как, кот, согласен ты на мои условия?
— Как же не согласиться? Оставшийся в живых получает все. Но могу ли я доверять твоему слову?
— Я лорд барсук. Мое слово — моя жизнь и честь.
— Ладно! Я Унгатт-Транн, завоеватель. Я тоже дам слово. Я буду соблюдать твои условия.
— Тогда завтра в полдень, на том месте, где ты стоишь сейчас.
— Я увижу твое лицо, полосатый пес.
— А я увижу твое, кот.
— Ненадолго. Я закрою твои глаза навечно.
— Не трать время на пустые угрозы. Теперь иди, кот.
Последовал момент молчания, прерванного гневным рыком кота. Груб снова припал к щели в ставне:
— Они ушли, Брок.
Чутье привело Броктри к щели в скальной стене спальни. Отодвинув кровать, он провел лапой по расщелине. Пониже он обнаружил расширение, в которое входили обе лапы. Только такой сильный зверь, как барсук, смог бы сдвинуть этот пласт скалы. Мышцы и сухожилия напряглись в теле Броктри. Пласт, казалось, застонал и двинулся, не в состоянии сопротивляться его мощи. Хотя Броктри никогда раньше не был в святилище правителей Саламандастрона, он чувствовал себя здесь как дома. В свете захваченного из спальни фонаря он читал строки истории горы. Уртран Хваткий, Леди-копейщица Горса, Бешеный Синеполос, Дотошник Справедливый… Он печально посмотрел на место, которое надлежало занять его отцу, лорду Каменной Лапе. Судьба лишила его этой возможности.
Барсук принес из спальни большой стул, почти тронное кресло. Его отец когда-то сидел на нем. Поставив стул, Броктри сел на него. Он увидел на полочке темный порошок и взял щепотку. От порошка исходил запах странных трав, высушенных и истолченных. Отдаленное воспоминание об этом запахе всплыло в памяти. Броктри всыпал порошок в пламя фонаря. Он откинулся на спинку отцовского кресла, закрыл глаза и втянул воздух.
Осенние леса, увядающее лето, зимнее море, весенние вечера… Появлялись и исчезали барсуки: потускневшие, призрачные — из прошлого; легкие, светлые — из будущего, еще не рожденные. Других существ видел перед собой барсук. Промелькнула даже сильная бесстрашная мышь с очень красивым мечом, такая же доблестная воительница, как и являвшиеся ему барсуки. Битвы давно минувших времен, корабли, бороздящие море в блеске разрывающих небо молний. Под грохот барабанов по пыльным дорогам топали солдаты, звучали маршевые песни… В воображении Броктри всплывали сезоны голода и изобилия, пение юных дев и лопотание счастливых младенцев, притихшие озера, журчащие ручьи, увитые цветами дома и фруктовые сады. Потом все изменилось: заброшенные усадьбы, горящие жилища, нечисть гонит пленников мимо тел убитых друзей и родственников. Кровь, война, страдания, и вот…
Морда дикого кота, которую он еще не видел. Унгатт-Транн! Ароматы утратили сладость, во рту появилась горечь, лорд Броктри очнулся с криком:
— Нет, этого не будет, кот! Никогда!
Смазав плоский камень растительным маслом, барсук принялся оттачивать лезвие своего меча. У него не было привычки петь, поэтому во время работы барсук декламировал строки из древней Песни Меча:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27