– Я... Я никого не убивал, мистер Браннер... Я же... говорил лейтенанту...
– Ответ не правильный... – определил сержант и ткнул Ленни в ребра острым как гвоздь пальцем.
– А-а-а!.. – закричал Фрозен от боли и тотчас получил по лицу.
Он отлетел к стене и по пути задел стол Фила Баттлера. Ленни шлепнулся на пол, и прямо перед его лицом запрыгала упавшая авторучка Фила.
«Фил будет ругаться...» – промелькнуло в голове Фрозена.
Крепкая рука сержанта Браннера подняла Ленни с пола, и он снова услышал:
– Зачем ты убил Лифшица, сучонок?.. Говори!.. – И, не дожидаясь ответа, сержант снова ударил Фрозена.
На этот раз Ленни впечатался в противоположную стену. И, хотя в ушах здорово звенело, ему удалось устоять на ногах.
В этот момент санитары стали выносить тело Лифшица. Носилки прогибались под тяжестью укороченного тела, прикрытого непромокаемым пологом. За санитарами проследовали криминалист и медэксперт. Они лениво взглянули на Фрозена и вышли в коридор, а Браннер снова подошел к Ленни и, вытащив его на середину комнаты, начал бить по лицу, приговаривая:
– За-чем у-бил?.. За-чем у-бил?.. Го-во-ри!.. Го-во-ри!..
Голова Ленни безвольно болталась от хлестких ударов, а во рту уже чувствовался привкус крови. Видя, что допрашиваемый вот-вот потеряет сознание, Браннер прекратил избиение и отпустил Ленни, который тут же упал. Однако спустя секунду, к удивлению сержанта, Фрозен резко вскочил на ноги и встал в стойку.
– Эй, мешок с дерьмом! Ты что это задумал?..
Вид лысоватого сутулого толстяка, приготовившегося к схватке с плечистым Браннером, показался сержанту забавным. Он шагнул к Ленни, и тот, приняв вызов, сделал подшаг, чтобы нанести удар.
Сержант попятился. Уверенное поведение Фрозена говорило о том, что у Браннера нет никаких шансов.
В этот момент открылась дверь, и появился лейтенант Стакпол.
– Прекратите немедленно, сержант!.. – с деланной строгостью приказал он. Но, увидев застывшего в оборонительной стойке Фрозена, озадаченно остановился. – Что здесь происходит, сержант?
– Кажется, он собрался со мной драться, сэр...
– Мистер Фрозен, очнитесь!.. С вас сняты все подозрения... С вас сняты все подозрения, мистер Фрозен...
Смысл сказанного лейтенантом наконец дошел до Ленни, и его глаза приняли прежнее неуверенное выражение, а руки безвольно опустились.
– Сэр, сержант избил меня... – пожаловался Ленни.
– Что такое?.. Сержант, немедленно покиньте помещение!.. С вами мы еще разберемся!
Браннер подхватил шляпу, пиджак и исчез за дверью.
– Не беспокойтесь, мистер Фрозен, мы проведем служебное расследование, и, уверяю вас, сержант Браннер потеряет полицейский значок. Таким людям не место в полиции...
– Спасибо, сэр, – поблагодарил Ленни, едва шевеля разбитыми губами.
– Присядьте, мистер Фрозен. – Лейтенант поднял с пола упавший стул. Ленни сел.
– Теперь все в порядке, мистер Фрозен, – повторил лейтенант, садясь рядом. – Сотрудники со второго этажа видели, как спускалась строительная люлька, в которой находился человек, совершенно не похожий на строителя. И у него был сверток...
Ленни понимающе кивнул.
– Когда вы пришли сюда, мистер Фрозен, не заметили ли вы чего-нибудь необычного?..
– Да, – разлепил губы Ленни, – окно было открыто. Я его закрыл...
– Вы точно это помните?
– Сквозняк рассыпал мои бумаги, и я встал, чтобы закрыть окно.
– Это очень важная деталь, мистер Фрозен. Спасибо вам большое и примите мои извинения за действия сержанта. Он будет очень строго наказан. – Лейтенант поднялся. – Вы верите мне?..
– Верю, – кивнул Ленни.
«Ну и болван...» – сказал про себя лейтенант.
– Всего хорошего. Спокойно работайте, а ваш туалет мы пока закроем. Придется попользоваться другим...
Лейтенант ушел. Дверь за ним закрылась. Ленни какое-то время сидел в тишине. Потом в коридоре послышались шаги, и в отдел несмело вошли Нэнси Крайчек, Фил Баттлер и Элрой Ривас.
– Ленни!.. Ты живой?! – удивилась Нэнси.
– Ты ничего не поняла, Нэнси, – разъяснил Фил, – убили не Ленни, а Тэдди.
– Ну да, теперь я поняла, – сказала Нэнси и стала осматривать рабочую комнату так, словно видела ее в первый раз. – Надо же, такое событие – убийство...
– Что это тебе – праздник, что ли? – сурово заметил Элрой Ривас и прошел на свое место.
– Кто сбросил мою авторучку? – воскликнул Фил.
– Это полиция... – объяснил Ленни.
– А может, потребовать у босса выходной? – предложила Нэнси.
Внезапно дверь открылась, и появился Генри Петровски.
– Это кому тут выходной потребовался?.. – строго спросил он.
Потом увидел Ленни и поинтересовался:
– Фрозен, как «Блэк Пламб»?
– Все готово, сэр.
– Молодец, Ленни. Вот с кого нужно брать пример – с Ленни Фрозена. Он и работу сделал, и с убийцей дрался.
– Ленни, ты дрался с убийцей?! – удивился Элрой Ривас.
– А ты не видишь, что у него лицо разбито? Я как увидела, сразу поняла – Ленни дрался с убийцей, – заявила Нэнси. – Как хотите, мистер Петровски, а Ленни нужно отпустить домой.
– Э... Конечно, Ленни, если ты не в состоянии работать... – замялся Петровски. – Но понимаешь, мы зашиваемся с «Лукас эппл». Если через день не сдадим отчет, то не они нам, а уже мы им будем платить...
– Я понимаю, сэр, – кивнул Ленни. – Несите документы, я поработаю.
– Ты снова меня выручаешь, Ленни, – едва не прослезился шеф. – Считай, что прибавка к жалованью у тебя в кармане... Ну, по крайней мере, премия к Новому году – точно...
– Да, кстати – о туалете... – перешел на другую тему Генри Петровски.
– А что о туалете?.. – переспросил Фил Баттлер.
– Им нельзя пользоваться...
– А что делать, если захочется пи-пи? – спросила Нэнси.
– Да, или помыть руки? – поддержал ее Элрой Ривас.
– Пойдете в общий туалет – на этаже.
Больше вопросов не последовало, и начальник ушел.
– А пиджак Тэда так и висит на его стуле, – заметил
Фил Баттлер.
– Да? Вот и чудесно... – оживился Элрой и, подбежав к столу Тэда, начал примерять пиджак. – О, как раз на меня.
– Тэд тебя не любил, Элрой, – заметил Баттлер. – Он чаще беседовал со мной и, следовательно, пиджак завещал бы мне, а не тебе...
– Тут я с тобой не соглашусь. Мы с Тэдом часто говорили о женщинах, – отозвался Элрой Ривас, застегивая пуговицы. – И потом, – он смахнул с плеча невидимую пылинку, – этот пиджак мне впору, а тебе будет маловат.
Ривас проверил карманы и вытащил зажигалку.
– Вот, можешь взять ее себе, – предложил он, протягивая находку Баттлеру.
Тот взял, повертел ее в руках и сказал:
– Неравноценное распределение. Тебе модный пиджак за пятьсот кредитов, а мне – маленькую зажигалку.
– Разуй глаза, Фил, на ней позолота, к тому же это «Дриппо» – малая серия. Она потянет кредитов на семьсот...
Фил недоверчиво посмотрел на Элроя, но потом все-таки положил зажигалку в карман.
– Противно на вас смотреть. Как грифы, слетевшиеся на мертвечину, – заметила Нэнси.
– Не злись, Нэн, мы же не виноваты, что Тэдди был мужчиной и его вещи годятся только нам.
– А мне от него ничего и не надо, – гордо ответила Нэнси.
– Теперь да, – согласился Баттлер. – А в прошлом году вы с ним две недели подряд оставались на сверхурочную работу.
– Вот-вот, а ты даже и слезинки не уронила, – поддержал Баттлера Элрой Ривас. Затем он принюхался к пиджаку и заметил:
– Пахнет «Звездным лесом». Не переношу его. Придется отдавать в чистку...
Дверь в отдел открылась, и появился Генри Петровски, а с ним полицейский в мундире. Последний важно проследовал к двери гигиенической комнаты и налепил на нее какую-то бумажку. Затем повернулся к сотрудникам отдела и сказал:
– За срыв печати последует жестокая уголовная ответственность, и в ваших же интересах следить за ее сохранностью... – Акцентируя сказанное, полицейский поднял вверх указательный палец. Поняв его жест по-своему, Генри Петровски посмотрел на потолок.
В этот момент печать отклеилась и шлепнулась на пол возле начищенных ботинок полицейского чина. Тот недоуменно посмотрел на произошедшее безобразие и, нагнувшись, попытался оторвать печать от пола. Однако бумага приклеилась прочно, и полицейскому удалось оторвать только небольшой клочок.
– Гм-гм, – произнес блюститель порядка и уже не так строго добавил:
– Я схожу за другой печатью, а вы пока не нарушайте...
Когда полицейский вышел, Петровски сказал:
– Работы у нас скопилось много, поэтому придется поднавалиться. К Ленни это, конечно, не относится. Он и так тянет за семерых...
– Теперь будет тянуть за восьмерых, – сказал Элрой.
– Почему? – не понял шеф.
– Тэда нет с нами...
– А-а... Ну да. Только я не это имел в виду. Кстати, со следующей недели Ленни начнет получать надбавку к жалованью в размере пятидесяти процентов... Сам мистер Резник отметил добросовестность Ленни Фрозена и лично подписал распоряжение... Вот. Ну, я пошел, а вы работайте.
Когда за Петровски закрылась дверь, Нэнси, Фил и Элрой дружно уставились на Ленни.
– Куда будешь теперь деньги девать, приятель? Шутка ли – двадцать одна сотня кредитов в месяц! – спросил Элрой.
– На шахматы – ясное дело, – ответил за Ленни Фил Баттлер.
– Завел бы лучше девушку, Ленни, – предложила Нэнси.
Ленни оторвался от бумаг, посмотрел на Нэнси и сказал:
– Я подумаю...
Когда Ленни Фрозен подошел к афишной тумбе, Франка была уже там. В расклешенном светлом платье она показалась Ленни ослепительной красавицей. Он даже оробел, боясь, что, увидев его в нелепом полосатом костюме, Франка попросту рассмеется.
Однако Франка не рассмеялась и, оглядев Ленни сверху донизу, сказала:
– Да ты просто франт...
– Вот, это тебе, – смущенно улыбнулся Ленни и протянул Франке громадный букет цветов, который обошелся ему в двести кредитов.
– Ой, спасибо! – улыбнулась девушка, приняв цветы, и крепко пожала Ленни руку.
– Куда пойдем?
– Да куда хочешь, – отозвалась Франка.
– Давай сходим в «Пробку», – предложил Ленни.
– А это что такое?..
– Что-то вроде бара, где собираются всякие интересные люди.
– А что они там делают? Едят?
– Да. Едят, пьют, читают стихи, слушают психоматическую музыку...
– Ну пошли, – кивнула Франка и взяла Ленни под руку.
И бесконечно счастливый Ленни Фрозен повел девушку в «Пробку».
Франка почти на целую голову возвышалась над своим кавалером, и вид странной пары привлекал внимание прохожих. Они оборачивались и улыбались, но Ленни ничего не замечал и чувствовал себя на седьмом небе.
Реклама разливалась разноцветными огнями, блестящие бока лимузинов отражали фонари, прохожих и Ленни Фрозена, которого было едва видно из-за огромного букета.
Возле бара «Пробка» стоял седой швейцар, одетый в ливрею, стилизованную под изорванный рабочий комбинезон, расшитый, как и положено, золотыми галунами. Увидев, что Ленни и Франка заворачивают в бар, швейцар поклонился и произнес заученную фразу:
– Все для сверчков – толковая дринкуха и кайфовый саунд.
– Что он сказал? – не поняла Франка.
– Это он так здоровается, – улыбнулся Ленни. – Не обращай внимания, все это вроде спектакля.
Пара прошла внутрь, и подоспевший официант тут же проводил гостей за лучший столик возле искусственного камина.
– Чем будем сычуг конопатить? – спросил официант.
Франка переложила свой букет в другую руку и вопросительно посмотрела на Ленни.
– С нами можете говорить нормально – мы гости, – пояснил Ленни.
– О, какое счастье, сэр, хоть иногда видеть здесь нормального человека, – облегченно вздохнул официант. – Если бы вы знали, как иногда хочется поджечь этот бардак... Так что вам принести?
– А что у вас есть?
– У нас много чего есть, сэр, но не все это съедобно.
– А что съедобно?
– Кофе, соленые сухарики, рисовые палочки, коктейль «Людовик XIV» и травяное пиво «Коу». Все остальное – только приправа для наркотиков.
– Хорошо. Принесите мне пиво, а девушке...
– Тоже пиво. С сухариками... – сказала Франка.
– С удовольствием, мисс, – поклонился официант и ушел.
– Самое главное здесь – представление, – сказал Ленни. – Через полчаса начнут собираться завсегдатаи, и тогда ты поймешь, зачем мы здесь.
Спустя три минуты вернулся официант. Он принес заказ, а потом снова убежал и притащил огромную узкую амфору.
– Это для вашего букета, мисс, – улыбнулся он и, взяв у Франки букет, поставил его в вазу рядом со столиком. – Ну вот, теперь у вас свой фикус... э... я хотел сказать, букет...
Появились новые клиенты, и официант поспешил к ним навстречу.
– Ты часто здесь бываешь? – спросила Франка, пробуя пиво.
– Нет. Сейчас пришел во второй раз.
– А с кем ходил до этого?
– Ни с кем. То есть – без девушки. Меня приглашал Джимми. Он, как и я, увлекается шахматами.
– А я в шахматах ничего не понимаю, – призналась Франка. – Даже конем ходить не умею...
– Я тоже, – улыбнулся Ленни.
– Правда? А как же увлечение?
– Я не играю в шахматы, я их коллекционирую.
– О, как интересно! – удивилась Франка и взяла из вазочки соленый сухарик
– Ну а ты чем увлекаешься? – спросил Ленни.
– Я? Ничем...
– Ну после работы ты что делаешь?
– Что и все. Смотрю телевизор, ем, иногда хожу на свидания.
– У тебя есть парень?..
– Постоянного парня у меня нет.
– А почему?
– У нас на работе ребята простые. Они сразу зовут к себе на квартиру да еще намекают, чтобы выпивки купила. О шахматах, понятное дело, не говорят ни слова.
– А что смотришь по телевизору?
– Сериалы про любовь.
– Какие?
– А все равно какие... – пожала плечами Франка. Количество посетителей в баре постепенно увеличивалось, и вскоре на сцену взобрался худой человек с жидкой бородкой и длинными, перевязанными тесьмой волосами.
– Он будет петь? – спросила Франка.
– Я не знаю, – признался Ленни. – Сейчас посмотрим.
Длинноволосый встал спиной к залу и замер. Около пяти минут он стоял не шевелясь. Затем он повернулся и объявил:
– «На злобу ночи». – И снова выдержал длинную паузу.
– Так будет он петь или нет? – не выдержала Франка, хрустя от нетерпения сухариками.
И в этот момент длинноволосый начал декламировать:
Ночь, ночь, ночь...
Дерьмо, дерьмо, много дерьма...
Плевать мне, плевать...
Но я в дерьме...
А вы?..
Ночь, ночь, ночь...
Длинноволосый сошел со сцены, и его уход сопровождался аплодисментами.
– Что это было, Ленни? – удивленно спросила Франка.
– Стихи.
– Стихи про дерьмо?
– Каждый художник имеет право самовыражаться.
– За такие выражения могут и в участок забрать. Мой сменщик Карл Руннельфельд обозвал одну старуху «кошелкой с дерьмом», и за ним пришли полицейские. Он как миленький выложил три сотни штрафа и с тех пор больше не выражается...
– Это другое. Франка. Одно дело – искусство и совсем другое – брань.
Тем временем на сцену вышел очередной исполнитель. В руках он держал суковатую палку, в которую были вбиты два больших гвоздя с натянутой между ними струной.
– Ну и гитара у него... – покачала головой Франка. – Слушай, Ленни, давай еще закажем пива.
– А может, попробуем коктейль «Людовик XIV»?
– Хорошо, но только пусть и сухариков еще принесут.
– Ты, я вижу, голодная?
– Ага, – кивнула Франка, – после смены только и успела, что помыться да причесаться...
– Тогда пойдем в ресторан, я знаю одно место, где...
– Да ладно тебе, Ленни, – деньги только тратить, – махнула рукой девушка. – У тебя дома есть чего пожевать?
– У меня дома? Да...
– Ну вот, сейчас досмотрим концерт этих чудиков и пойдем к тебе.
– Хорошо... – согласился Ленни, не совсем понимая, что Франка имеет в виду.
А на сцене продолжался номер «гитариста». Исполнитель дергал за единственную струну и громко выкрикивал:
– Кайф от музыки!.. Кайф от музыки!..
– Да не особенно большой кайф, – оценила выступление Франка.
– Совершенно с вами согласен, мисс, – сказал официант, который принес дополнительный заказ.
– Как же вы здесь работаете? Привыкли? – спросила девушка.
– К этому невозможно привыкнуть, мисс, – трагическим голосом произнес официант и, поклонившись, ушел.
– А тебе нравится, Ленни? – поинтересовалась девушка.
– Пожалуй, чересчур длинновато... Наконец музыкальный номер закончился, и под жидкие аплодисменты «гитарист» покинул сцену.
– Ладно, поехали к тебе, Ленни, – сказала Франка, допивая свой коктейль. – Заодно покажешь мне свои шашки...
– Шахматы... – поправил ее Ленни.
– И шахматы тоже, – согласилась девушка. Ленни подозвал официанта и расплатился.
– А цветы? – спохватился Ленни, когда они с Франкой были уже возле выхода.
– Пусть останутся там, в большой вазе, – сказала девушка, – Как настоящий фикус.
Швейцар помог Ленни поймать такси и вежливо придержал дверцу, пока Франка садилась в машину.
– В Старый город, – сказал Фрозен, и таксист кивнул, бросив на клиента короткий профессиональный взгляд.
Машина быстро покатилась по вечерним улицам, притормаживая на перекрестках и сигналя пешеходам. Ленни Фрозен сидел возле Франки, и ее голова покоилась на его плече. Ленни было так хорошо, что он едва не расплакался, а когда такси остановилось возле дома, стало даже немножечко жаль.
1 2 3 4 5 6