Может, заключим союз? — предложил он.Последовал короткий смешок, затем лицо Закета снова помрачнело.— Имя Зандрамас о чем-нибудь вам говорит? — спросил он.Гарион не знал, что было известно Закету о настоящей цели их пребывания в Хтол-Мургосе, поэтому ответил очень осторожно.— До меня дошли кое-какие слухи, — сказал он.— А Ктраг-Сардиус?— Слышал.— Вы не слишком разговорчивы, Белгарион. — Закет пристально поглядел на него, затем устало провел рукой по глазам.— Мне кажется, вам нужно немного поспать, — сказал ему Гарион.— Я лягу спать, как только закончу работу.— Как вам будет угодно.— Что вам известно о Маллорее, Белгарион?— Я получаю информацию — иногда несколько хаотичную, но достаточно свежую.— Нет, я имею в виду прошлое.— Боюсь, что немногое. Западные историки попытались обойти даже сам факт существования Маллореи.Закет криво усмехнулся.— Мельсенский университет так же близорук по отношению к Западу, — заметил Закет. — Но как бы то ни было, за последние несколько веков — после происшествия под Bo-Мимбром — маллорейское общество стало почти светским. Торак лежал без сознания, Ктучик претворял в жизнь свои извращенные идеи здесь, в Хтол-Мургосе, а Зедар скитался по свету как бродяга без роду и племени, кстати, что с ним случилось? Мне казалось, что он был в Хтол-Мишраке.— Да, он там был.— Но мы не нашли его тела.— Он не умер.— Не умер? — ошеломленно спросил Закет. — Где же он тогда?— Под городом. Белгарат разверз землю и замуровал его в скалу под руинами.— Живьем? — От изумления Закет чуть не поперхнулся.— Это было оправдано, — сказал Гарион.По телу Закета пробежала дрожь. Придя в себя, он продолжил:— Итак, в Маллорее оставался один Урвон, все остальные были устранены. А его занимали лишь заботы о том, чтобы его дворец в Мал-Яске превзошел в роскоши императорский дворец в Мал-Зэте. Он изредка читал проповеди, где нес всякую чушь о поклонении богу, но в остальное время о Тораке, казалось, и не вспоминал. Ни самого бога, ни его учеников поблизости не было, и гролимская церковь потеряла влияние. Ну, конечно, священники болтали о возвращении Торака, пустозвонили о том, что однажды спящий бог проснется, однако воспоминания о нем все больше стирались у людей из памяти. Власть церкви все слабела, а власть армии — а значит, и императорского трона — крепла.— В маллорейской политике много темного, — заметил Гарион. Закет кивнул.— Я думаю, так уж мы устроены. Во всяком случае, наше государство развивалось, и темные времена для него стали уходить в прошлое — медленно, но верно. Затем неизвестно откуда появились вы и пробудили Торака и тут же снова усыпили его навеки. С этого и начались наши проблемы.— Я всегда считал, что на этом они вроде бы должны закончиться.— Мне кажется, вы плохо разбираетесь в природе религиозного сознания, Белгарион. Пока Торак — пусть спящий — существовал, гролимы и все остальные фанатики чувствовали себя спокойно, уютно и уверенно, так как верили в то, что однажды он проснется, накажет всех их врагов и вновь установит полное господство грязного и разлагающегося духовенства. Но, убив Торака, вы сокрушили это чувство уверенности. Они должны были признать тот факт, что без Торака они ничто. Некоторые из них сошли с ума от огорчения. Другие впали в полное отчаяние. А кое-кто и принялся создавать новую мифологию — взамен той, что вы разрушили одним взмахом меча.— Я этого совсем не хотел, — заметил Гарион.— Важны не намерения, Белгарион, а результат. А результат был таков, что Урвону пришлось оторваться от погони за роскошью и вместо того, чтобы купаться в лучах лести и подхалимства, снова взяться за дело. Какое-то время его захлестнул приступ активности. Он откопал все быльем поросшие пророчества и исказил их до такой степени, что они приняли нужный ему вид.— Какой именно?— Он пытается убедить людей, что явится новый бог и будет править Ангараком, или сам Торак воскреснет, или его дух вселится в новое божество. У него уже есть кандидат на должность этого нового ангараканского бога.— Да? И кто же это?— Он видит своего нового бога каждый раз, когда смотрится в зеркало, — ответил Закет, усмехнувшись.— Не может быть!— Еще как может. Урвон пытается убедить самого себя, что он по крайней мере уже несколько веков полубог, возможно, он проехался бы по всей Маллорее в золотой колеснице, если бы не боялся покинуть Мал-Яск. Насколько я понимаю, за ним уже тысячелетия охотится какой-то отвратительный горбун, чтобы убить его, вроде бы один из учеников Алдура.Гарион кивнул.— Белдин, — сказал он. — Я с ним встречался.— И он действительно так ужасен, как о нем рассказывают?— Возможно, даже ужаснее. Если он когда-нибудь настигнет Урвона, я не пожелал бы оказаться рядом и увидеть, что он с ним сделает.— Я желаю ему удачной охоты, но Урвон — не единственная моя проблема. Вскоре после смерти Торака из Даршивы стали поступать новые сведения. Гролимская жрица — по имени Зандрамас — также стала пророчествовать появление нового бога.— Я не знал, что она из гролимов, — с удивлением сказал Гарион.Закет кивнул.— В прошлом она пользовалась в Даршиве очень плохой репутацией. Затем у нее открылся так называемый дар провидения, который ее внезапно изменил. Теперь, когда она говорит, никто не может противиться ее словам. Она проповедует миллионам и зажигает их огнем непобедимого пыла. Ее пророчество о приходе нового бога с невероятной быстротой распространилось по Даршиве и достигло также Ренгеля, Воресебо и Замада. Ей принадлежит практически все северо-восточное побережье Маллореи.— А какое отношение имеет к этому Сардион? — спросил Гарион.— Я думаю, что это ключ ко всему, — ответил Закет. — И Зандрамас, и Урвон, по-моему, полагают, что тот, кто найдет его и завладеет им, победит.— Агахак — иерарх Рэк-Урги — тоже так считает.Закет угрюмо кивнул.— Я должен был это понять. Гролимы есть гролимы — и в Маллорее, и в Хтол-Мургосе.— Мне кажется, вам, может быть, следовало бы вернуться в Маллорею и навести там порядок.— Нет, Белгарион, я не могу прекратить кампанию здесь, в Хтол-Мургосе.— И все ради личной мести?Закет был поражен.— Я знаю, почему вы ненавидели Таур-Ургаса, но он умер, а Ургит совсем на него не похож. Не могу поверить, что вы готовы пожертвовать всей империей только ради того, чтобы отомстить человеку, который этого даже не почувствует.— Вы знаете? — ошеломленно спросил Закет. — Кто рассказал вам?— Ургит. Он поведал мне все, что произошло.— Наверное, с гордостью. — Закет сжал зубы, лицо его побледнело.— Вовсе нет. С сожалением и с презрением к Таур-Ургасу. Он ненавидел его еще больше вашего.— Это невозможно, Белгарион. Я отвечу на ваш вопрос: да. Я готов принести в жертву мою империю, а если понадобится, то и весь мир, чтобы пролилась последняя капля крови Таур-Ургаса. Я не буду знать ни сна, ни покоя, пока не сокрушу все, что станет у меня на пути.«Скажи ему», — приказал вдруг Гариону внутренний голос.«Что?»«Скажи ему правду об Ургите».«Но…»«Сделай это, Гарион. Он должен знать. Он не сделает того, что должен сделать, пока одержим этой мыслью».Закет с любопытством взглянул на него.— Извините, я получил указания, — не очень убедительно объяснил Гарион.— Указания? От кого?— Вы все равно не поверите. Мне было приказано кое-что вам сообщить. — Он глубоко вздохнул и быстро произнес: — Ургит — не мург.— О чем вы?— Я сказал, что Ургит — не мург, по крайней мере не полностью. По матери — да, но отец его — не Таур-Ургас.— Вы лжете!— Нет. Мы обнаружили это, когда были во дворце Дроим в Рэк-Урге. Ургит сам об этом не знал.— Я не верю вам, Белгарион! — почти прокричал мертвенно побледневший Закет.— Таур-Ургас мертв, — устало произнес Гарион. — Ургит имел возможность в этом убедиться, так как самолично перерезал ему глотку и засыпал землей. Он также утверждает, что убил всех своих братьев — настоящих сыновей Таур-Ургаса, — чтобы обеспечить безопасность своего трона. Теперь, думаю, в мире не осталось ни капли ургасской крови.Закет зло сощурился.— Это подвох. Вы в союзе с Ургитом и несете эту чушь для того, чтобы спасти ему жизнь.«Используй Шар, Гарион», — подсказал голос.«Как?»«Сними его с рукояти меча и возьми в правую руку. Камень покажет Закету ту правду, которую он должен знать».Гарион поднялся.— Я хочу показать вам правду. Вы будете смотреть? — обратился он к взволнованному маллорейскому императору.— Смотреть? На что смотреть?Гарион подошел к мечу и снял кожаный футляр, прикрывавший рукоять. Он протянул руку к Шару, и тот, издав сильный щелчок, отделился от меча. Затем Гарион повернулся к сидящему за столом Закету.— Я точно не знаю, как это происходит, — сказал он. — Мне говорили, что у Алдура это получалось, но сам я никогда не пробовал. По-моему, вы должны смотреть сюда. — На вытянутой вперед правой руке он поднес Шар к лицу Закета.— Что это?— Люди называют его Ктраг-Яской, — ответил Гарион.Закет в ужасе отпрянул.— Он не причинит вам зла, если вы до него не дотронетесь.Шар, которому долго приходилось сдерживать себя, следуя приказаниям Гариона, начал медленно вибрировать в его руке и светиться, озаряя лицо Закета голубыми лучами. Император приподнял руку, желая отодвинуть в сторону светящийся камень.— Не трогайте его, — снова предупредил Гарион. — Просто смотрите.Но глаза Закета были уже прикованы к камню, сияние которого становилось все ярче и ярче. Он так сильно уцепился за край стола, что пальцы его побелели. Минуту, казавшуюся вечностью, он смотрел на светящийся синим Шар. Затем пальцы его медленно разжались и руки опустились. Лицо исказилось мукой.— Они ускользнули от меня, — простонал он. Из глаз его хлынули слезы. — А я напрасно убил десятки тысяч людей.— Мне очень жаль, Закет, — тихо сказал Гарион, опуская руку. — Я не могу изменить того, что уже произошло, но вы должны были узнать правду.— Я не могу быть вам благодарен за эту правду, — произнес Закет, сотрясаясь от рыданий. — Оставьте меня, Белгарион. Уберите этот проклятый камень с моих глаз.Гарион кивнул, чувствуя прилив жалости и сострадания. Затем установил Шар обратно на рукоять меча, прикрыл ее чехлом и взял оружие в руки.— Мне очень жаль, Закет, — снова произнес он и тихо вышел из комнаты, оставив императора безграничной Маллореи наедине с его горем. Глава 3 — Ну правда, Гарион, я уже совсем здорова, — снова возразила Сенедра.— Рад это слышать.— Тогда мне можно встать с постели?— Нет.— Ну, так нечестно, — надула она губки.— Хочешь еще чаю? — спросил Гарион и, подойдя к очагу, подцепил кочергой железную ручку, на которой был подвешен чайник.— Нет, не хочу, — надувшись, тихо сказала она. — Он противный, от него пахнет.— Тетушка Полгара говорит, что он должен пойти тебе на пользу. Если ты немножко выпьешь, она, может быть, позволит тебе встать с постели и чуть-чуть посидеть на стуле. — Он положил в чашку несколько ложек сухих ароматных листьев, осторожно наклонил чайник с помощью кочерги и наполнил чашку кипящей водой.Глаза Сенедры на мгновение вспыхнули и тут же сузились.— Ох, Гарион, как ты умен, — с сарказмом сказала она. — Не надо со мной как с маленькой.— Хорошо, не буду, — ласково согласился он, поставив чашку на столик рядом с кроватью. — Наверное, надо дать чаю немного настояться.— Он может настаиваться хоть год, если это ему нравится. Я не собираюсь его пить.Гарион вздохнул.— Мне очень жаль, Сенедра, — произнес он с искренним сожалением, — но ты не права. Тетушка Полгара сказала, что тебе нужно пить по чашке каждые два часа. И пока она не даст мне других указаний, именно это ты и будешь делать.— А если я откажусь? — Она была настроена воинственно.— Я сильнее тебя, — заметил он.Ее глаза расширились от удивления.— Но не собираешься же ты заставить меня пить насильно?Гарион помрачнел.— Мне бы очень этого не хотелось.— Но ты способен на это, правда? — произнесла она с упреком.Он на мгновение задумался, затем кивнул.— Возможно. Если мне прикажет Полгара.Она долго молча смотрела на него.— Ну, ладно, — произнесла она наконец. — Давай мне этот вонючий чай.— Он вовсе не так плохо пахнет, Сенедра.— Так почему же тогда ты сам его не пьешь?— Потому что это ты больна, а не я.Еще некоторое время она продолжала высказывать ему все, что она думает о чае, и о нем, и о своей постели, и об этой комнате, и вообще обо всем белом свете. Излагала все очень красочно и очень пылко, иногда на незнакомых ему языках.— Что это за крик? — спросила Полгара, входя в комнату.— Я терпеть не могу эту отраву! — почти взвизгнула Сенедра и, размахивая чашкой, пролила все ее содержимое.— Тогда бы я не стала пить, — спокойно посоветовала Полгара.— Гарион говорит, что, если я не выпью этот чай, он вольет его мне в глотку.— А, так ведь это же вчерашнее указание, — сказала Полгара, взглянув на Гариона. — Разве я не сказала тебе, что сегодня оно изменилось?— Нет, — ответил тот. — Ты ничего подобного не говорила. — Он произнес фразу ровным тоном и был рад, что ему это удалось.— Извини, пожалуйста. Я, должно быть, забыла.— Когда я могу встать с постели? — спросила Сенедра.Полгара посмотрела на нее с удивлением.— Когда захочешь, моя милая, — сказала она. — Я, собственно, зашла, чтобы спросить, не хочешь ли ты позавтракать вместе с нами.Сенедра села на кровати. Ее глаза были похожи на маленькие камушки. Она медленно повернулась, смерила Гариона ледяным взглядом, а потом высунула язык и довольно долго оставалась в этом положении.Гарион повернулся к Полгаре.— Премного благодарен.— Ты несправедлив, мой милый, — тихо сказала она, посмотрев на побледневшую от злости маленькую королеву. — Сенедра, тебе никогда не говорили в детстве, что нет ничего невежливее, чем показывать язык?Сенедра широко улыбнулась.— Ну как же, госпожа Полгара, конечно же говорили. Поэтому я делаю это только в особых случаях.— Я, пожалуй, пойду прогуляюсь, — сказал Гарион, ни к кому конкретно не обращаясь. Он подошел к двери, открыл ее и вышел.Несколько дней спустя Гарион сидел в одной из гостиных на женской половине, где жили он и все остальные. Обстановка комнаты удивительным образом говорила о том, что она предназначалась для женщин. Мебель обита нежно-розовой тканью, а на широких окнах прозрачные занавески бледно-лилового цвета. За окном белел снегом сад, вокруг которого кольцом замыкались высокие крылья дворца. В украшенном полукруглой аркой камине весело поблескивал огонь, а в другом конце комнаты в затейливо отделанном гроте, густо поросшем мхом и папоротником, струился фонтан. Гарион сидел, задумчиво глядя на пасмурное полуденное небо пепельно-серого цвета, из которого сыпались белые крупицы — ни снег, ни град, а нечто среднее, — и внезапно понял, что тоскует по Риве. Как странно, что вот здесь, на другом конце света, ему пришло это в голову. Раньше при словах «тоска по дому» ему вспоминалась ферма Фалдора — кухня, широкий двор, кузница Дарника — и все другие, милые сердцу вещи. А теперь, оказывается, он тосковал по изрезанному бурей побережью, по мрачной крепости, нависающей над лежащим под ней хмурым городом, и по белым от снега горам, неподвижно застывшим на фоне черного непогожего неба. В дверь тихо постучали.— Да? — рассеянно произнес Гарион, даже не оглянувшись.Кто-то робко открыл дверь.— Ваше величество… — произнес смутно знакомый голос.Повернув голову, Гарион через плечо поглядел на вошедшего — лысого круглолицего человека. Одежда его была коричневого цвета — простая и практичная, — хотя, несомненно, дорогая, а тяжелая золотая цепь на груди свидетельствовала о том, что он не просто мелкий чиновник. Гарион нахмурился.— Мы, кажется, уже встречались? — спросил он. — Вы ведь друг генерала Атески, м-м…— Брадор, ваше величество, — подсказал круглолицый. — Министр внутренних дел.— Ах да. Теперь припоминаю. Входите, ваше превосходительство, прошу вас.— Спасибо, ваше величество. — Брадор вошел в комнату и подошел к камину, протягивая руки к огню. — Мерзкий климат, — произнес он, поеживаясь.— Вам нужно провести зиму в Риве, — сказал Гарион, — хотя как раз сейчас там лето.Брадор посмотрел в окно на заснеженный сад.— Странное это место, Хтол-Мургос, — сказал он. — Вот кажется, что у мургов все сделано на редкость безобразно, но ведь есть здесь и комнаты, подобные этой.— Я думаю, что безобразным все делалось в угоду Ктучику и Таур-Ургасу, — ответил Гарион. — На самом деле мурги, вероятно, немногим отличаются от всех остальных.Брадор рассмеялся.— В Мал-Зэте такую точку зрения почтут за ересь, — сказал он.— В Вал-Алорне многие тоже рассуждают подобным образом. — Гарион взглянул на чиновника. — Насколько я понимаю, это не просто визит вежливости, — сказал он. — О чем вы думаете?— Ваше величество, — сказал Брадор, сразу сделавшись серьезным. — Я непременно должен поговорить с императором. Атеска попытался организовать нашу встречу перед отъездом в Рэк-Веркат, но… — Он беспомощно развел руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38