Он ничего мне не ответил, и я закрыл глаза, а когда открыл их, то мы уже были у входа в мою гостиницу.Для меня у портье нашлось два сообщения. Дважды звонил Томми Тиллари и ждет моего звонка. Один раз звонил Скип Дево.Было уже слишком поздно, чтобы звонить Томми Тиллари, да и для звонка Скипу, наверное, слишком поздно. Я решил, что утро вечера мудренее. Глава 9 На следующий день я опять поехал в Бруклин. На сей раз я не стал выходить из метро у Сансет-парка, а доехал до Бэй-Ридж-авеню. Станция метро располагалась прямо напротив улицы с похоронным залом, откуда двинулась процессия с телом Маргарет Тиллари. Похоронена она была на кладбище «Грин-Вуд», двумя милями севернее. Я обернулся и оглядел 4-ю авеню, словно прослеживая глазами весь маршрут похоронного кортежа. Потом я пошел на запад по Бэй-Ридж, по направлению к реке.На 3-й авеню я посмотрел налево и увидел в отдалении мост Верразано, соединяющий в узком проливе Бруклин со Стейтен-Айлендом. Я продолжал идти, рассматривая дома, которые были гораздо симпатичнее тех, что мне довелось наблюдать в прошедший день. У Колониал-роуд я повернул направо и дошел до дома Тиллари. Прежде чем приехать сюда, я нашел его точный адрес, поэтому отыскать теперь дом оказалось легко. Возможно, я даже видел его прошлым вечером. Та поездка в такси постепенно стерлась из моей памяти, воспоминания были смутными, словно сквозь пелену тумана.Дом Тиллари оказался огромным трехэтажным кирпичным зданием, стоящим прямо напротив юго-восточного угла Оулс-Хэд-парка. Четырехэтажные жилые дома из красного кирпича примыкали к нему по бокам. У дома было широкое крыльцо с алюминиевым навесом и наклонная пирамидальная крыша. Я поднялся по ступенькам и позвонил. Внутри послышался незатейливый звук колокольчика.Никто не ответил. Я попытался открыть дверь, но она была заперта. Замок выглядел не очень сложным, но я не видел необходимости его вскрывать.Подъездная аллейка вела к левой стороне дома. Она проходила мимо боковой двери, тоже закрытой, и упиралась в запертый на висячий замок гараж. Грабители разбили стекло в боковой двери, с тех пор дыра была залатана прямоугольным куском рифленого картона, прикрепленного металлической лентой.Я перешел дорогу и посидел некоторое время в парке. Потом я перешел в другое место, откуда можно было понаблюдать за домом Тиллари с другой стороны улицы. Я попытался мысленно представить ограбление. Круз и Херрера приехали на машине, и я прикинул, где они могли ее оставить. На подъездной аллее, чтобы не привлекать внимание окружающих и быть поближе к двери, через которую вошли? Или оставили машину на улице, чтобы проще было смыться? Гараж мог быть открыт; возможно, они загнали машину туда, так чтобы никто не смог ее увидеть и заинтересоваться ею.Потом я перекусил фасолью с рисом и острыми колбасками. До церкви Святого Михаила я добрался в полдень. На этот раз она была открыта. Я посидел немного на скамье, затем поставил две свечки. Мои сто пятьдесят долларов наконец перекочевали в коробку для бедных.Я делал то, что обычно. В основном ходил вокруг, стучался в двери и задавал вопросы. Я снова вернулся к квартирам Круза и Херреры. Поговорил с соседями Круза, которых не оказалось дома днем раньше, поболтал с некоторыми другими жильцами, соседями Херреры по меблированным комнатам. Потом я прошел до шестьдесят восьмого полицейского участка, чтобы поговорить с Кэлом Ньюменом. Его на месте не оказалось, но я пообщался с двумя другими полицейскими и пошел выпить кофе с одним из них.Я также сделал пару телефонных звонков, но в основном моя деятельность сводилась к шатанию по округе и разговорам с людьми с глазу на глаз, я записывал всякую дребедень в записную книжку, изображал из себя не пойми кого и пытался не вызывать вопросов относительно моих действий. Я собрал достаточное количество различных данных, но понятия не имел, есть ли в этом хоть какой-то толк. Я не знал, что именно я ищу, да и есть ли здесь то, что нужно искать. Думаю, я пытался предпринять определенные шаги, собрать достаточное количество информации, чтобы оправдать для себя, для Томми и его адвоката ту плату, которую уже получил и большей частью потратил.К вечеру я решил, что довольно. Я сел на метро и поехал домой. У портье для меня было сообщение от Томми Тиллари с номером его телефона в офисе. Я положил записку в карман и пошел в бар за угол. Билли Киген сказал мне, что меня ищет Скип.— Все меня ищут, — ответил я.— Это хорошо, когда тебя ищут, — заметил Билли. — У меня есть дядя, которого разыскивали в четырех штатах. Да, тебя еще по телефону разыскивали. Куда я задевал ее?Он протянул мне полоску бумаги. Это был снова Томми Тиллари, но на этот раз он оставил другой номер телефона.— Выпьешь чего-нибудь, Мэтт? Или ты зашел, только чтобы проверить свою почту и звонки?В Бруклине я почти ничего не пил, только заходил выпить кофе в пекарни и погребки да еще немного пива в барах. Я попросил Билли налить мне двойной бурбон, и тот замечательно пошел.— Я искал тебя сегодня, — сказал Билли. — Мы ходили на ипподром. Думали, может, ты, захочешь пойти с нами.— Мне нужно было поработать сегодня, — ответил я. — В любом случае, я не разбираюсь в лошадях.— Это забавно, — сказал Билли. — Если только не воспринимать все всерьез. * * * Последний телефонный номер, оставленный Томми Тиллари, оказался номером отеля «Мюррей Хилл». Меня соединили с Томми, и он спросил, не мог бы я заехать в отель.— Ты знаешь, где это? На пересечении 37-й и Лекса.— Я смогу найти.— У них здесь внизу есть бар — вполне симпатичное тихое местечко. Он забит японскими бизнесменами в костюмах от братьев Брукс. Иногда они затягиваются скотчем и в это время фотографируют друг друга. Потом улыбаются и заказывают еще выпивку. Тебе понравится.Я поймал такси и поехал туда; как оказалось, Томми не слишком преувеличивал. Их бар, шикарный, с приглушенным освещением, в этот вечер был в основном заполнен японцами. Томми сидел один у барной стойки; когда я вошел, он пожал мою руку и познакомил с барменом.Мы взяли выпить и сели за стол.— Сумасшедшее место, — сказал он. — Посмотри на них, видишь? Ты думал я шучу про фотографии, верно? Интересно, что они потом делают с этими снимками? Для того чтобы разместить все то, что они отщелкивают, нужна целая комната.— У них в фотоаппаратах нет пленок.— Вот было бы забавно, верно? — Томми засмеялся. — Нет пленки в фотоаппаратах! Черт, может, они к тому же и не настоящие японцы. Обычно я хожу в «Блупринт» в квартале отсюда в Парке. Есть еще одно местечко, что-то типа небольшого бара — «Грязный Дик» или вроде того. Но я остановился здесь и хотел, чтобы ты нашел меня. Тебя здесь все устраивает или нам стоит двинуть куда-нибудь в другое место?— Здесь отлично.— Уверен? Я никогда прежде не нанимал детектива и должен быть уверен, что он всем доволен. — Он усмехнулся, потом его лицо стало серьезным. — Мне было очень интересно, есть ли у тебя, понимаешь, какие-нибудь сдвиги.Я рассказал ему кое-что из того, что узнал. Его настроение заметно улучшилось после истории о драке в баре и о зарезанном сопернике.— Это здорово, — сказал он. — Это поможет прижать наших смуглокожих братишек, верно?— Каким образом?— Он ловко орудует ножом, — ответил Томми. — Он уже убил кого-то один раз и смог избежать наказания.Господи, это прекрасная новость, Мэтт! Я знал, что это отличная идея — нанять тебя. Ты уже говорил с Капланом?— Нет.— Тебе обязательно нужно это сделать. Именно такого рода информация ему и нужна.Меня все это удивило. Прежде всего меня поразило одно несоответствие: ведь Дрю Каплан должен был знать об этом убийстве, совершенном Мигелито Крузом, для этого и детектива нанимать не нужно было. Мне также казалось, что этот факт не будет иметь никакого значения в суде, да и может ли он вообще быть представлен в суде по этому делу. В любом случае, Каплан сказал, что ему нужно нечто такое, что позволит ему и его клиенту избежать даже первого появления в суде. Я был уверен, что пока еще не нашел ничего подобного.— Тебе стоит рассказать Дрю обо всем, что ты раскопал, — убеждал меня Томми. — Какую-нибудь малость, которая для тебя не имеет никакого значения, он может связать с чем-то, что у него уже есть. Может оказаться, что это именно то, что нужно, понимаешь, о чем я? Даже если это само по себе совсем не значительно.— Да, я понимаю.— Разумеется. Звони ему раз в день, говори, что у тебя появилось нового. Я знаю, что ты не пишешь отчетов, но ты же не против того, чтобы регулярно связываться по телефону?— Нет. Конечно нет.— Отлично! — воскликнул Томми. — Просто здорово, Мэтт. Давай я нам еще закажу выпить.Он прошел к бару и вернулся с напитками.— Так, значит, ты побывал в нашей стороне, да? Ну и как на твой взгляд?— Твой квартал мне понравился гораздо больше, чем Круза и Херреры.— Черт, надеюсь, что так. Что, ты был рядом с моим домом? С моим домом?Я кивнул головой.— Я посчитал это необходимым. У тебя есть ключ, Томми?— Ключ? Ты имеешь в виду ключ от дома? Конечно, у меня ведь должен быть ключ от собственного дома, разве нет? А что? Ты хочешь взять ключ, Мэтт?— Если ты не против.— Господи, там все побывали: копы, страховщики, не говоря уж о грабителях. — Он достал из кармана связку ключей, отсоединил от нее один и протянул мне. — Этот от передней двери. От боковой тебе тоже нужен? Они вошли через боковую. Сейчас там картон на месте стекла, которое они разбили, чтобы войти.— Я это сегодня заметил.— Тогда зачем тебе ключ? Просто выдави картон и открой дверь. Пока будешь внутри, посмотри, не осталось ли в доме чего-нибудь, что еще стоит украсть, и вынеси это в наволочке.— Они так все и проделали?— Кто знает, как они все проделали? Так показывают ограбления по телевизору, правильно? Господи, взгляни на них, видишь? Они фотографируют друг друга, передают друг другу фотоаппараты снова и снова. В этом отеле остановилась тьма японцев, вот почему они все сюда валят. — Томми посмотрел на свои руки, лежащие на столе. Его кольцо на мизинце перекрутилось, и он поправил его. — Жить в гостинице неплохо. Но здесь нельзя оставаться вечно. Приходится платить за каждый день, итоговая сумма растет.— Ты вернешься обратно в Бэй-Ридж?Он покачал головой.— Зачем мне такой дом? Он был слишком велик для нас двоих, а мне придется бродить по нему одному. Это даже если забыть все то, что связано с ее смертью.— Тогда зачем вам был нужен на двоих такой большой дом, Томми?— Ну сначала-то он не был только для двоих. — Вспоминая, он смотрел куда-то вдаль. — Это дом тети Пэг. Так случилось, что она вложила деньги в его постройку. У нее оставались кое-какие деньги от страховки после смерти мужа, умершего несколькими годами ранее, а нам нужен был какой-то дом, потому что мы ждали ребенка. Ты знал, что у нас был ребенок?— Кажется, что-то было в газетах.— Краткий некролог, да. Я сам его дал. У нас был мальчик Джимми. Он уже родился больным, врожденный порок сердца и умственные отклонения. Он умер, немного не дожив до шести лет.— Это очень тяжело, Томми.— Ей было гораздо тяжелее. Я думаю, что могло бы быть еще хуже, но он жил дома только самые первые месяцы. Определенные проблемы со здоровьем, с которыми невозможно справиться в домашних условиях, понимаешь, о чем я говорю? К тому же доктор отвел меня в сторонку и сказал: «Послушайте, мистер Тиллари, чем больше ваша жена привяжется к ребенку, тем тяжелее ей будет, когда случится неизбежное». Потому что они знали, что мальчик долго не проживет.Не сказав ни слова, Томми встал и пошел за новой выпивкой.— Так мы стали жить там втроем, — продолжил он. — Я, Пэг и тетя. У тети была собственная комната, собственная ванна — и все это на третьем этаже. Но все равно это был слишком большой дом для трех человек. Но две женщины, понимаешь, они составляли друг другу компанию. Потом, когда эта старая леди умерла, мы думали о переезде, но Пэг привыкла к дому, привыкла к соседям.Он сделал глубокий вдох, потом его плечи опустились.— Нужен ли мне этот большой дом, мотаться туда-сюда, продираться в метро — все это как шило в заднице. Как только все прояснится, я его продам и найду себе небольшую квартирку в центре.— В какой части города?— Даже не знаю. Рядом с Грамерси-парк довольно неплохо. Может быть, в восточной части города. Может, куплю кооперативную квартирку в приличном доме. Мне много места не надо, — он фыркнул. — Могу съехаться с этой, ты знаешь, Кэролин.— О?— Мы ведь работаем вместе. Я вижу ее здесь каждый день: «Я была в офисе». — Он вздохнул. — Мне нужно побыть вдалеке от тех мест, пока все не прояснится.— Конечно.Потом мы перешли к разговору о церквях, уж не помню каким образом. Началось вроде с того, что бары открыты дольше церквей, что церкви закрываются рано.— Ну, они вынуждены так поступать, — сказал Томми. — Все из-за преступности. Мэтт, когда мы были детьми, разве слышали когда-нибудь об ограблении церкви?— Думаю, это случалось.— Наверное, но ты когда-нибудь слышал об этом? Сейчас столько людей, для которых нет ничего святого. Конечно, есть еще та церковь в Бенсонхерсте, думаю, она должна быть открыта в любое время.— Что ты имеешь в виду?— По-моему, это именно в Бенсонхерсте. Большая церковь, я забыл ее название. Какого-то святого.— Да уж, объяснил.— Разве ты не помнишь? Пару лет назад двое чернокожих ребят украли что-то из алтаря. Золотые подсвечники или что-то там — не знаю. Но оказалось, что в эту церковь каждое утро на мессу ходит мама Доминика Тутто. Ну, того главаря банды, что держит в руках половину Бруклина.— Да-да, знаю.— Им было дано указание, а неделей позже эти подсвечники снова стояли на своем месте. Или что там было. По-моему, все-таки подсвечники.— Не важно.— А те сопляки, что их стащили, исчезли. Потом я слышал одну историю, но не знаю, правда ли это или только выдумка. Меня там не было, и того, кто мне это рассказывал — хоть я и не помню кто, — его там тоже не было, понимаешь?— Так что ты слышал?— Я слышал, что этих двух ниггеров притащили в подвал Тутто, — начал рассказывать Томми. — И подвесили на крюки для мяса. — Недалеко от нас мигнула очередная вспышка. — А потом заживо содрали с них кожу. Но кто знает? Таких историй можно услышать много, но никогда не знаешь, чему верить.— Тебе стоило пойти с нами сегодня днем, — сказал мне Скип. — Я, Киген и Русландер сели в мою машину и рванули на ипподром. — Он заговорил, растягивая слова и имитируя акцент уроженцев западного побережья: — Участвовали в королевском спорте, сделали свой вклад в улучшение породы, на самом деле.— Мне нужно было выполнить кое-какую работу.— Лучше бы мне тоже было поработать. Чертов Киген, у него по всем карманам были рассованы маленькие бутылочки, он приканчивал их по одной за забег — полные карманы. И ставил он не на лошадь, а на ее имя. Была там одна лошадка — Королева Джил, которая не побеждала с тех пор, как Виктория стала королевой. Киген вспомнил девчонку по имени Джил, в которую был влюблен в шестом классе. Поэтому, конечно, поставил на эту лошадь.— И эта лошадь пришла первой.— Конечно, эта лошадь пришла первой. Она победила при ставках двенадцать к одному, а Киген купил на нее десятидолларовый билет, а потом сказал, что ошибся. Какая ошибка? А он говорит: «Та была Рита, а Джил звали ее сестру. Теперь я вспомнил точно».— В этом весь наш старина Билли.— Ну и целый день был таким, — сказал Скип. — Он ставил на своих старых подружек и их сестер и выпил полкварты Кварта — мера объема жидкости, равная примерно 0,95 литра.

виски из этих маленьких бутылочек. Русландер и я проиграли, не знаю, сто — сто пятьдесят долларов, а этот чертов Билли Киген выиграл шестьсот баксов, ставя на имена своих девушек.— А как ты и Русландер выбирали лошадей?— Ну ты же знаешь нашего актера. Он втягивает голову в плечи и идет общаться, разговаривая уголком рта, как те, кто продают сведения о лошадях. Поговорит с двумя-тремя ребятами с лошадиными лицами и возвращается с информацией о победителе. Наверное, ребята, с которыми он говорил, тоже актеры.— И вы оба ставили на выбранных им лошадей?— С ума сошел? У меня научный подход.— Ты изучаешь их данные?— Я ничего не могу там понять. Я просто наблюдаю, у какой лошади был срыв, когда на нее ставили большие деньги. Также я спускаюсь вниз, смотрю, как они идут, и отмечаю, какая хорошо срет.— Очень научно.— Абсолютно. Кто захочет вкладывать серьезные деньги в кобылу, страдающую запором? Что это за скакун, если он измучен нерегулярностью стула? Мои лошади, — Скип прищурил глаза, — все отличные.— А Киген сумасшедший.— Ты все правильно понял. Он опошлил мой научный подход. — Скип нагнулся, чтобы вытащить сигареты. — О, Иисусе, я люблю эту жизнь. Богом клянусь, я для этого рожден. Пол своей жизни я проведу, занимаясь собственным кабаком, а другую половину — шатаясь по чужим барам и время от времени убегая оттуда, чтобы слиться с природой и творением рук Божьих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25