Это был совсем другой
мир, решительно отличающийся от девственной чистоты гор. Здесь даже запах
был совсем другим - острый запах, приносимый пронзительным ветром Кесрит,
слабые испарения масла и топлива машин, мускусный запах тел регулов.
Молодые регулы смотрели на него. Они были довольно подвижны. А когда
они вырастут, их приземистые тела раздадутся вширь, серо-коричневая кожа
потемнеет, обвиснет от слоя накопившегося жира. И вскоре они станут такими
тяжелыми, что их атрофировавшиеся мышцы не смогут поднимать их. Мри редко
видели старых регулов. Сам Ньюн не видел их никогда и только слышал их
описание от учителей. Взрослые регулы жили в городе, окруженные машинами,
которые перевозили их, очищали воздух. Молодые регулы ухаживали за
машинами и ждали, когда сами достигнут зрелости.
Молодые регулы на площади искоса бросали злобные взгляды на Ньюна и
тихо переговаривались между собой. Однако они не знали, что слух у Ньюна
необычайно остер и он великолепно слышит их разговоры. Обычно отношение
регулов к нему совершенно не волновало Ньюна. Он не любил их и презирал за
алчность, но сейчас он выступал в роли просителя; у них было то, что ему
было нужно, и только они могли дать ему это. Их ненависть окружала Ньюна,
как загрязненный воздух города. Ньюн накинул вуаль задолго до того, как
вошел в город. Он делал так, когда в последний раз, еще будучи молодым
кел'еном, приходил в город. И он тогда не знал, как поведут себя регулы по
отношению к мри. Но теперь он был взрослым. Он не отводил взора от
надменных взглядов регулов и большинство из них не выдерживало его взгляда
и отводили глаза в сторону. Некоторые постарше и посмелее, шипели ему
вслед оскорбления и угрозы, но он не обращал на них внимания. Он ведь мри,
а не регул.
Он знал, куда идти. Он знал, где находится вход в Ном, выходивший
фасадом на большую площадь, служившую центром города. Фасад его был
обращен к восходу солнца, как это было принято у регулов. Ньюн помнил все
с той поры, когда он был здесь с отцом, который хотел получить здесь
службу. Однако Ньюн не был внутри здания. Теперь он подошел к двери, возле
которой ждал отца в прошлый раз, и часовой в вестибюле, молодой регул,
вскочил, увидев его.
- Убирайся, - сказал он ровным голосом. Но Ньюн не обратил на него
внимания и прошел мимо в главное фойе, где чуть не задохнулся от жары и
запаха мускуса. Он очутился в большом зале, окруженный со всех сторон
дверями с табличками, на которых были надписи. Ему вдруг стало нехорошо от
жары и запахов, и он стоял в растерянности посреди зала, так как ему
теперь нужно было прочесть надписи, чтобы знать, куда идти, а он не умел
читать.
Часовой регул из вестибюля застал его в этом смятении, быстро
приблизившись короткими шаркающими шагами. Регул потемнел от гнева или от
жары, и тяжело дышал. Его охватила ярость.
- Убирайся, - зло повторил он. - По договору и законам тебе здесь
делать нечего.
- Я хочу поговорить с взрослыми регулами, - сказал Ньюн. Он знал, что
по законам регулов ни один юноша не может принять самостоятельное решение.
- Передай им, что с ними хочет переговорить кел'ен.
Регул шумно выдохнул через ноздри.
- Тогда иди за мной, - сказал он, бросив на Ньюна негодующий взгляд.
Круглые глаза его были белыми, испещренными красными жилками. Это был
(регулы сами не могли определить свой пол до наступления зрелости) самый
обычный регул - приземистая фигура; тело, даже стоя, почти касается пола.
Это был молодой регул, даже слишком молодой для такой чести - стоять у
дверей Нома. Он пока еще держался прямо. Тонкие коричневые, с
металлическим блеском кости просвечивали сквозь кожу. Ньюн шел за ним,
наблюдая его катящуюся походку. - Я - Хада Сураг-ги, - сказал он, -
секретарь, охранник у дверей. А ты, вероятно, из Дома Интель.
Ньюн просто не стал отвечать на грубую дерзость ци'мри, который
назвал госпожу по имени с такой оскорбительной фамильярностью. У регулов
взрослые очень почитались и носили высокие титулы, так что в этой
фамильярности чувствовалось рассчитанное оскорбление. И Ньюн запомнил это
до следующего свидания с регулом. Если оно произойдет, то Хада Сураг-ги
получит то, что заслужил.
Вдоль стен были проложены сверкающие рельсы, и мимо идущих промчалась
машина с такой скоростью, что они не успели рассмотреть ее. Рельсы были
повсюду, и по ним в разные стороны мчались машины. Ньюн едва сдержался,
чтобы не выдать своего изумления.
Он не поблагодарил юношу, который показал ему дверь, куда следовало
войти. Ньюн вошел и очутился в комнате, где за металлическим столом сидел
другой регул, более взрослый. Ньюн просто повернулся к юноше спиной, когда
тот стал ему ненужным, и услышал, как тот вышел из комнаты.
Чиновник откинулся от стола, переместив свое тело в самодвижущемся
кресле. Ньюн слышал, что регулы используют подобные сверкающие сталью
устройства для того, чтобы передвигаться, не поднимаясь на ноги.
- Ты нам известен, - сказал регул. - Ты Ньюн, с Холмов. Твои старшие
связались с нами. Тебе приказано немедленно вернуться.
Кровь бросилась в лицо Ньюну. Конечно, они предупредили его,
связались с регулами. Он даже не подумал о такой возможности.
- Это не имеет значения, - сказал он подчеркнуто официально. - Я
хотел бы служить на ваших кораблях. Я покинул свой эдун.
Коричневая туша регула сложилась в гармошку и снова расправилась.
Затем он вздохнул и посмотрел на Ньюна маленькими прищуренными глазками.
- Мы слышим, что ты говоришь, - сказал он. - Но наш договор с твоим
народом не позволяет нам принять тебя без разрешения твоих старших.
Пожалуйста, вернись обратно. Мы не хотим ссориться с твоими старшими.
- У вас есть главный? - хрипло спросил Ньюн, теряя терпение и
надежду. - Позвольте мне поговорить с кем-нибудь более высокого ранга.
- Ты хочешь видеть Старшего?
- Да.
Регул снова вздохнул, и нажав кнопку, сделал запрос по внутренней
связи. Чей-то грубый голос безразличным тоном отказался принять кела.
Регул поднял глаза. В них отразилось куда больше радости и удовлетворения,
чем сочувствия.
- Ты слышал, - сказал он.
Ньюн повернулся и быстро пошел из кабинета по коридорам, в фойе и
проскочил через вестибюль, не обращая внимания на юного Хада Сураг-ги. Он
чувствовал, что лицо его горит, что он задыхается в душном пекле Нома, и
наконец выскочил на площадь, по которой гулял холодный ветер.
Он шел быстро, словно куда-то спеша, и шел он помимо своей воли. Ему
казалось, что каждый регул в городе знает о его позоре и потихоньку
смеется над ним. И в этом не было ничего невозможного, поскольку каждый
регул всегда старался сунуть нос в чужие дела.
Он не замедлил шага до тех пор, пока не вышел за пределы города и не
направился по дамбе в эдун. Теперь он шел медленно и не заботился о том,
что кто-то может увидеть или услышать его. Открытое место, по которому он
шел, требовало внимательности и осторожности, но он шел, не глядя по
сторонам, рискуя навлечь немилость богов и гнев госпожи. Он даже сожалел,
что с ним ничего не случилось, и он в конце концов оказался у входа в
эдун. Он вошел туда, в эту темную и гулкую глубину. Он был угрюм,
поднимаясь по ступеням лестницы в башню Келов. Ньюн толкнул дверь в холл и
доложил кел'анту Эддану.
- Я вернулся, - угрюмо проговорил он, не поднимая вуали.
Эддан занимал высокое положение и мог запросто заставить его открыть
лицо. Но он хорошо владел собой и сделал вид, что ничего но случилось.
"Старик, старик, - не мог не думать Ньюн, - твои сета'ал на лице уже
затерялись в морщинах, твои подслеповатые глаза уже смотрят во Мрак. Ты
будешь держать меня здесь, пока я не стану таким, как ты. Девять лет,
Эддан. И теперь ты заставил меня потерять чувство собственного
достоинства. Кем я буду еще через девять лет?"
- Ты вернулся, - повторил Эддан, который был его учителем и все еще
придерживался тех отношений, которые существуют между учителем и учеником.
- Что из того?
Ньюн аккуратно снял вуаль и устроился, скрестив ноги, на полу, возле
теплого бока дуса, спящего в углу. Тот заворочался, что-то заворчал,
недовольный тем, что нарушили его сон. - Я хотел уйти.
- Ты огорчил госпожу, - сказал Эддан. - Ты больше не должен ходить в
город. Она запретила тебе это.
Он поднял глаза. Гнев закипал в нем.
- Ты привел в замешательство весь Дом. Подумай об этом.
- Подумайте _о_б_о _м_н_е_, - крикнул взбешенный Ньюн. Он видел, как
от его выкрика Эддан словно окаменел, и с мрачным удовлетворением
выкрикивал слова. - Это же дико - держать меня здесь. Я должен что-то
совершить в жизни. Что-то свое.
- Да? - В мягком голосе Эддана послышался гнев. - Кто тебе сказал
это? Какой-нибудь регул в городе?
Эддан стоял спокойно, засунув руки за пояс, старый мастер ин'ейн; эта
поза заставляла содрогнуться любого, кто знал ее смысл: "это вызов, если
ты захочешь принять его". Ньюн любил Эддана. Но сейчас его вид пугал
юношу, он заставлял вспомнить, что Эддан до сих пор превосходит его в
искусстве владения оружием и способен заставить его подчиниться. В этом
была разница между ним и старым мастером - тому, кто вызовет гнев Эддана,
придется заплатить кровью.
И Эддан чувствовал эту разницу. Кровь прилила к его лицу.
- Я никогда не просил, чтобы со мной обращались иначе, чем с другими,
- заявил Ньюн, отворачиваясь и не принимая вызова Эддана.
- Каково же твое предназначение?
Ньюн не смог ответить.
- В твоих доводах есть слабое место, - сказал Эддан. - Зияющая дыра.
Пойди и подумай, Ньюн с'Интель, и когда ты осознаешь, какова твоя миссия,
зачем ты нужен Народу, приди и скажи мне. Мы пойдем к Матери и поговорим о
тебе.
Эддан насмехался над ним. И самое горькое заключалось в том, что Ньюн
этого заслуживал. Он видел, что его излишняя настойчивость выставила его
на посмешище перед регулами. Он опустил вуаль, поднялся на ноги, чтобы
идти прочь.
- Возвращайся к своим обязанностям, - резко сказал Эддан. - Обед
прошел без тебя. Пойди и помоги Лирену убрать со стола. Постарайся помнить
о твоих обязательствах перед Народом и подумай о том, что надлежит сделать
тебе.
- Но... - начал было Ньюн, но потом отвернулся и пошел вниз по
лестнице.

3
Корабль, долгое путешествие с Элага-Хэйвена - все наводило дикую
скуку. Стэн Дункан еще раз взглянул на экран дисплея в кают-компании и был
разочарован тем, что на нем ничего не изменилось. Это было самое долгое
путешествие в обыкновенном пространстве, какое только он предпринимал в
своей жизни, и летели они из Хэйвена, где обстановка требовала
чрезвычайной бдительности. Перед Стэном открылся коридор. Он пожал плечами
и шагнул вперед. Здесь повсюду пахло регулами. Проходя мимо открытой двери
автоматического камбуза, Дункан задержал дыхание. Он старался идти по
центру коридора, чтобы не мешать движущимся по рельсам тележкам. Коридоры
были широкими, высокими в центре и низкими у стен. По полу змеились
сверкающие рельсы - по ним регулы на тележках перемещались по длинным
коридорам корабля.
Даже на миг невозможно было забыть, что корабль принадлежал регулам.
Коридоры поворачивали не под углом и не по дугам, как на кораблях землян:
они извивались невообразимыми спиралями, чтобы по ним могли ездить
тележки. Лишь по некоторым коридорам можно было нормально ходить. И именно
в помещениях, приспособленных для ходьбы, размещались комнаты для землян -
или для мри, которые всегда были на кораблях регулов, - но и в них
блестели рельсы для тележек регулов.
И по всему кораблю плыли странные запахи, ароматы непривычной пищи,
неизвестных специй, слышались загадочные звуки речи регулов, которые не
смогли бы воспроизвести не только земляне, но и постоянно общавшиеся с
регулами мри.
Стэну не нравилось все это. Он чувствовал острое отвращение к
регулам, но, понимая, что такая реакция неразумна в его положении,
всячески старался подавить свои чувства. Было очевидно, что подобные
чувства испытывают и регулы. Они ограничивали своих гостей шестью часами,
в течение которых земляне могли заниматься в отведенных для них местах
своими личными делами. А затем следовал двадцатидвухчасовой период строгой
изоляции.
Стэн Дункан, помощник Георга Ставроса, будущего губернатора новых
территорий, а в настоящее время ведущего переговоры между землянами и
регулами, регулярно пользовался периодом шестичасовой свободы. А мистер
Ставрос - нет... нет, он не выходил из своих покоев. Дункан бродил по
коридорам, собирал информацию и готовил ее для своего шефа, чтобы тот мог
ознакомиться и быть в курсе происходящего. Кроме того, Дункан передавал
сообщения, полученные по пневматической почте для Ставроса и его партнера
по переговорам регула бая Хулага Алань-ни.
Протоколы регулов. Их церемонии. Ни один старший регул не уронит
своего достоинства и не напишет документ сам. Только мелкие чиновники,
которыми, в основном, были молодые регулы. Следовательно, и человек такого
высокого ранга, как Ставрос, должен поступать так же. И Ставрос выбрал
себе для этого молодого, но уже имеющего заслуги помощника - именно по
такому критерий взрослый регул должен был выбирать себе помощника.
Дункан, конечно же, был всего лишь слугой. Но он добавлял Ставросу
престижа. Он писал послания регулам. Но при захвате Хэйвена он получил
чин, и регулы знали это. И это еще больше увеличивало престиж Ставроса.
Дункан собрал дневную почту, положил письмо от Ставроса на
соответствующий стол, загрузил в щель автомата заказ на еду. Эта карта по
извилистым переходам попадет в соответствующее помещение, и вскоре автомат
поставит у двери заказанную пищу, приготовленную регулами из имеющихся у
них съестных припасов землян.
Дункан с беспокойством ощущал, что регулы стараются, насколько
возможно, поддерживать привычную для землян окружающую обстановку. Однако
во всем чувствовалась искусственность, нарочитость.
Он пошел назад через холл, большой зал и библиотеку. В тех местах,
где Стэн бродил во время шестичасового отдыха, ему почти не встречались
регулы - ну разве что совсем юные. Интересно, что и Ставрос не встречался
с Хулагом. Опять церемониальности. Похоже на то, что за все время
пребывания у регулов они так и не встретятся с баем Хулагом Алань-ни и
будут общаться только с юношами - его слугами, носильщиками, помощниками.
Старые регулы малоподвижны, а Хулаг, как им было известно, достиг
весьма почтенного возраста. Сам Дункан считал, что старые регулы
стесняются своей беспомощности и поэтому стараются держаться подальше от
чужих взглядов.
Или же земляне вызывали у них невыносимое отвращение. Что ж, весьма
возможно: регулы тоже, по человеческим меркам, красотой не блистали.
Дункан открыл незапертую дверь и вошел в двойную каюту, которую они
занимали вместе со Ставросом. Первая комната, прихожая, принадлежала ему.
Здесь была установлена походная кровать и предусмотрено все, что могло
понадобиться человеку в длительном путешествии: месть регулов за то, что
земляне потребовали долгого медленного путешествия, - раздраженно подумал
Дункан. Приемная и настоящая спальня принадлежали Ставросу. Там же был и
туалет, который примыкал к спальне и вовсе не был приспособлен для
удобства пользования землянами. Дункан подумал о том, как же Ставрос,
пожилой человек, умудряется справляться с этим. Но было неразумно
требовать от регулов каких-либо переделок - не следовало подчеркивать
разницу между ними даже в таких деталях. Считалось, что обращаясь с
землянами так, словно те ничем от них не отличаются, регулы оказывают им
уважение. Отсюда и общение с землянами только через молодых посредников и
то, что молодой помощник Дункан разместился в маленькой неудобной
прихожей, которая, ко всему прочему, была еще и проходным двором.
Все в полном соответствии с этикетом регулов: он, молодой помощник и
слуга, должен охранять старого почтенного джентльмена от нежелательного
вторжения, от разных неприятностей. В подобном гостеприимстве регулов для
землян не следовало искать оскорблений.
И Ставросу приходилось быть пленником своего высокого положения,
запертым в комнате без каких-либо, кроме как через Дункана, контактов с
внешним миром.
1 2 3 4 5