Раздался тихий голос.
Темнокожая стюардесса в синей форме напомнила ему пристегнуть ремень. Из
вентилятора дуло ледяным воздухом. Маккей потянулся наверх, но отключить
его не сумел. На взлетной полосе впереди стояли самолеты. Американские
авиалинии: красные и синие "А", устремленные вверх синие крылья. Восточные
авиалинии: голубой с синим. Многоцветное оперение.
Вот, наконец, самолет напрягся, взял разбег, стремительным прыжком
метнулся в воздух.
Бостонский залив. Островки, похожие на нефтяные пятна или на облака.
Занятый своими мыслями профессор все воспринимал, как в горячечном
бреду: остров внизу был странным кельтским призраком, ушастым существом с
единственным синим глазом-озером, драконом со страниц Книги из Дэрроу,
Келлса или Линдисфарна. Соединявший два островка прямой мост был мостом
между Миром Людей и Миром Слуаг Сид. Маккей закрыл глаза и попытался
уснуть.
В течение сорока пяти минут сон ускользал от него. Перед глазами
плясали камни. Маккею вспомнилось, что в Индии молодые бездетные пары
молятся камням, чтобы те даровали им дитя. Во всем мире бытовала одна и та
же упрямая убежденность: в камнях обитают духи. Мадагаскарские купцы
натирали священные камни маслом, дабы их дело процветало. В Индии камням
приносили в жертву рис и сандаловое дерево. В Ирландии - молоко и кровь. В
голове у профессора беспрестанно звучала одна и та же строка (кажется, из
Йитса?): "Кровь - великий собиратель злых духов".
Из Ла-Гардия Маккей, взяв такси, поехал прямиком на Сорок вторую
улицу, в публичную библиотеку.
Он с трудом взошел по грязным каменным ступеням, лавируя между
сидевшими на них туристами, ребятней, пьянчужками и теми, кто потерялся.
Пацан в оранжевой шапочке со спадавшими по обе стороны коричневыми
полотняными оленьими рогами ел из баночки йогурт и вполуха слушал
небритого мужчину без пальто, который обращался к толпе с нижней
ступеньки. Какой-то турист фотографировал свою девицу, рассевшуюся на
каменном льве. Дорогу Маккею забежала женщина в замызганном коричневом
пальто, она протянула изъеденную грязью руку и тихо проговорила:
"Пять-центов-или-жетон-на-метро-я-только-что-потеряла-жилье".
Маккей машинально нащупал в кармане пару четвертаков и бросил в
протянутую ладонь, не прекращая подъем, пока не добрался до бронзовых
двустворчатых дверей. Там он остановился и перевел дух.
У главной стойки он сдал чемоданчик и длинным гулким коридором прошел
к лифтам. Стальные нержавеющие двери не гармонировали с мрамором, в
который были встроены. Двери раскрылись. Маккей зашел в лифт и нажал
кнопку третьего этажа. Когда он выходил, какая-то женщина, звонившая по
автомату из кабинки напротив, со спины напомнила ему Мэгги. Сердце
профессора несильно подпрыгнуло в груди. Оживленно болтая, женщина
повернулась к нему лицом. Никакого сходства.
Маккей свернул вправо, прошел мимо зарешеченной, со звонком у двери,
комнаты 319 - хранилища рукописей и архива, - и двинулся по мраморному
коридорчику дальше. Возле комнаты 316 он снова повернул направо. И на миг
остановился, чтобы вобрать в себя огромные фрески, украшавшие стены.
Моисей получал Скрижали. Какой-то священнослужитель с тонзурой, сидя в
скриптории, что-то заносил в рукопись, а на заднем плане пылал дом.
Маккей поспешил дальше, в безбрежную, погруженную в молчание пустоту
зала каталогов.
Вытащив из нагрудного кармана сложенный листок бумаги, он коротко
сверился с ним и начал быстро переходить от файла к файлу, аккуратно
выписывая нужных авторов и названия на небольшие бело-голубые карточки,
предоставляемые библиотекой. Среди отобранных им названий была "Вера в
волшебство в кельтских странах" Ивэнс-Венца, "Тайное процветание эльфов,
фавнов и фей" Керка, "Виконт де Габали" де Виллара. В том же списке
оказались древние тексты, связанные с демонологией, протоколы шотландских
процессов над ведьмами, ряд книг о необъясненных тайнах (в том числе
работы Чарльза Форти) и некоторые туманные ирландские и североанглийские
исторические источники.
Карточки Маккей отдал служащему за стойкой, а сам заторопился в
читальный зал, чтобы отыскать место и подождать, пока на табло появятся
номера заказанных им книг.
Читать Маккей начал в десять тридцать пять. В самом начале третьего
он прервался. Он замерз и чувствовал, что все тело у него затекло. Нужно
было поесть. И выпить чашку кофе. Маккей невидяще всмотрелся в других
читателей - одни горбились за столами, рядами заполнявшими зал, другие
сидели, развалившись - и снова уперся глазами в лежавшую перед ним стопку
книг. Он еще раз перебрал в уме невозможные факты сложившейся ситуации,
пытаясь придумать, как можно было бы отвергнуть ту страшную неопровержимую
картину, которая против воли профессора настойчиво, неотвратимо проступала
перед ним.
Безрассудная, бредовая схема, какую впору было выдумать
душевнобольному. И тем не менее все сходилось, даже обретало некий
безумный смысл. Если принять за данное следующие факты. Первое: убийства
животных. Загадочные расчленения трупов. Теперь профессор знал, что
подобное случалось задолго до нынешнего инцидента с гекстонской головой.
Тот случай в Северной Ирландии. В 1874. В Каване. Маккей всегда считал его
попросту старой байкой, однако он оказался здесь, в трудах по истории.
Восемь дней подряд каждую ночь кто-то убивал по тридцать овец. Расчленял
их. В некоторых случаях пропадали головы. Вину возложили на несуществующих
волков.
Далее - похожая вспышка в Уэльсе: в Энглси, на "Друидском острове
Цезаря". В начале девятисотых годов. Затем еще одна, в мае 191О года, в
Нортумберленде, в Гекстоне. Первое упоминание о Гекстоне. В течение недели
на обоих берегах реки каждую ночь находили овец, расчлененных сходным же
образом. Все три места - Каван, Энглси, Гекстон - в древности были
территорией кельтов. Во всех трех точках с тех пор были обнаружены
кельтские каменные головы.
Цепочка совпадений? Возможно. Возможно, нет.
Если предположить, что нет, что тогда? Обряд жертвоприношения, в
котором животные заменяют человеческие жертвы? Возобновление старого
мрачного культа, о котором упоминали Цезарь, Диодор, Страбон?
Маккей мрачно вспомнил самое известное и самое отвратительное
сообщение об отправлении этого культа в Ирландии. Возможно, тенденциозное,
однако несомненно основанное на фактах. Место, где совершался обряд,
называлось Маг-Слехт, "Равниной поклонения". Опять-таки в графстве Каван.
Тринадцать камней на могильном кургане - двенадцать окружали центральный
монолит, имя которому было Кенн Круах, "Голова с кургана". Кровожадное
божество. Согласно преданиям, до пришествия Патрика треть детей тех, кто
поклонялся Кенн Круах, ежегодно отправлялась на ритуальную бойню - каждое
первое ноября, на Самхин, их обезглавливали и приносили страшную жертву.
Вот уж воистину веселенький Хэллоуин! В старых преданиях говорилось о том,
как Патрик ударил по камню своим посохом и заставил его исчезнуть, а
существо, обитавшее в нем, бежать в ночь.
Старые предания? Возможно.
Маккей незряче уперся глазами в тень, которую отбрасывала на пол
настольная лампа. Он не испытывал и тени сомнений, что каменным богам
кельтов продолжали поклоняться и саксонские завоеватели. Красноречивым
свидетельством тому были многочисленные попытки Рима уничтожить этот
культ. "Пенитенциал" Теодора: "Никто не должен ходить к деревьям, колодцам
или камням". Элигий, епископ Нойонский: "Ни один христианин да не возжжет
огней ни древу, ни кругу, ни камню". Триста лет спустя король Эдгар
настойчиво требовал от своих священнослужителей: "Воспретите поклонение
камням". И все же, невзирая на эдикты властей, древний культ сохранялся.
"Ам бейл ту дол дон клахан?" "Ты пойдешь в церковь?" или "ты пойдешь к
камням?" Слово "клахан" по смыслу могло означать и "камни", и "церковь". А
шотландские процессы над ведьмами? 1694. Записано пресвитером из Эльгина.
Некто Эндроу Мэнн был обвинен в чернокнижии - он воздвиг камень и
поклонялся ему. Да и во времена, не столь отдаленные. На Гебридах. "Едва
ли отыщется на островах хоть одна деревня, где так или иначе не почитают
камень". Разумеется, в Ирландии. Кэрриг Котта в Каслмэри и Турмор-стрэнд;
камни, на которых, по местному поверью, "некогда казнили людей". Читай
"приносили в жертву". И скот, конечно, тоже. И овец.
Маккей вздохнул и потер кожу возле уха. Почему, спросил он себя. В
чем причина живучести столь варварского обычая? По-видимому, на первом
месте стояло то же, что когда-то вызвало возникновение этого обряда:
везение, плодородие, процветание, защита от бед и смерти. Желание
умилостивить камни. Или же здесь крылось нечто большее? Может быть, все
это делалось, чтобы умиротворить нечто, требовавшее - настоятельно
требовавшее - постоянного внимания?
Например, у колодца святого Олана в Корке. "Овальный кусок кварцита".
Так это выглядело. Он покоился на монолите, покрытом древнекельтскими
письменами. Его требовалось "кормить". По поверью он обладал также "даром
передвигаться". И в Альтагоре, в графстве Энтрим - камень, который
требовалось подобным же образом "кормить" кровью и молоком. Если кормили
кое-как, погибал скот. И дети тоже. Однажды кто-то попытался встроить его
в столбик ворот, но камень таинственным образом вернулся в исходное
положение.
И все же, спросил себя Маккей, какого рода существом может быть
подобный объект? Одним из "наделенных интеллектом элементалей" Ричета?
Он нахмурился и поджал губы.
Разгуливающий во мраке древний ужас. Древние предания насчитывали
тысячи и тысячи лет. Ранняя церковь называла их демонами.
Профессор вытащил из стопки потрепанный зеленый том и раскрыл на
отмеченной библиотечной карточкой странице. Вот. Языческий философ
Порфирий впервые упоминал их в четвертом веке: "Есть и существа иного
рода, не имеющие имен, коим поклоняются приверженцы некоего темного
культа". И далее - выразительное: "Не получая постоянного почитания,
впадают они в досаду и гнев". Вера в них просуществовала не одно столетие.
Однако вышеозначенные "существа" уже не были безымянными. Маккей
переворачивал страницы. Франческо Мария Гуаццо писал о них в своем
"Компендиум малификарум", "Трактате о ведьмах". Он назвал их люцифугами,
бегущими от света. "Их не увидишь при свете дня, они - полная загадка,
непостижимая для ума человеческого; злобные, смятенные, неугомонные,
внутри же - сплошной мрак, потрясаемый ледяными страстями".
И все же возможно ли, чтобы эти предполагаемые демоны фанатичных
охотников на ведьм, эти упомянутые выше "люцифуги" были теми самыми
существами, которых под разными именами продолжали ублаготворять в обличье
камней селяне? Без сомнения, различные церкви считали именно так. Даже
преподобный Роберт Керк, самый свободный от предрассудков из клириков,
допускавший существование не только злых, но и добрых духов, как будто бы
неуловимо смещал равновесие в пользу зла. Прихожане Керка, автора самого
полного и наиболее известного трактата семнадцатого века о волшебных
преданиях, были убеждены, что народ слуаг наказал священника за то, что
тот выдал их тайны. Когда его нашли бездыханным у Холма Фей близ
Эйберфойла, пошел шепоток, что Народец-де похитил душу Керка и упрятал под
Холм, где, по преданию, она остается и поныне. Маккей провел пальцем по
едва различимым строчкам факсимильного издания книжицы шотландского
священника: "Называют их слуаг-мит сиречь "добрые люди", дабы
предвосхитить урон от их попыток причинить зло, ибо ирландцы имеют
обыкновение освящать все, от чего пострадать боятся". Профессор угрюмо
улыбнулся, читая дальше: "Кои были древними еще задолго до того, как
Благая Весть рассеяла язычество, в некоторых варварских местностях и по
сей день входят в дома, когда все отправятся на покой".
И все же, спросил себя Маккей, если ради спора допустить, что
старинные верования были правильными и все эти существа - люцифуги,
элементали, богганы (называйте как угодно) - бежали от Патрика и
христианства, где, в таком случае, они скрывались и как выдержали
испытание временем?
Он мрачно уставился в сторону библиотечного табло. Ответ был
очевиден. Он уже знал его - знал с самого начала. Да и кто не знал? Редкое
поверье подкреплялось столькими свидетельствами. Кенн Круах. Клахан.
Им не нужно было скрываться.
Они выглядели, как камни.
Оцепенев, Маккей задумался над последней, самой чудовищной нитью
возникающего узора: эти камни - существа в обличье камней, - "впав в
досаду и гнев" или когда ими пренебрегали, попросту забирали то, что им
было нужно. Свой корм: скот. Животных. Детей. Кровь. Головы.
Профессор вновь увидел обезглавленное тело Холлэндера.
Но его здравый смысл опять заартачился, запротестовал в последний раз
- навязываемое заключение пугало и отталкивало его. Конечно же, это были
"преданья старины глубокой"; создававшиеся веками легенды, нить которых
сплелась в цельное полотно и украсилась вышивкой, питая страх суевериями,
которые, в свою очередь, сами питались страхом. Камни, способные
передвигаться. Как мог человек в здравом уме даже задумываться над тем, не
принять ли подобные предположения всерьез?
Почти безотчетно Маккей пододвинул к себе тоненькую книжицу о
нераскрытых тайнах и еще раз внимательно всмотрелся в помещенную на ее
страницах фотографию. Калифорния. Недавнее прошлое. Долина Смерти,
Рэйс-Трэк Плайя. На морщинистом дне пересохшего озера лежал небольшой
одинокий камень. От него вдаль уходил длинный прямой след, а может быть,
борозда. Больше ничего. Никаких следов ног. Только этот след.
Взгляд профессора скользнул к снимку, помещенному на соседней
странице. Место: Фернаг, графство Керри. Время: снова наши дни. На скале
лежали яйцевидные камни. В тексте говорилось, что их "никак не удается
переместить". Всякому, кто их потревожит, камни приносили "беду". Выше
находился снимок вырезки из английской газеты "Дэйли Мэйл", датированной
вторником, 24 февраля 1976 года:
ОЗАДАЧЕН КАТЯЩИМСЯ КАМНЕМ
Мистер Т. (полное имя и адрес находятся в редакции) пишет из
Сандерлэнда, Тайн и Уир:
"Я более сорока лет читаю вашу колонку и впервые прошу об одолжении.
В саду у моей золовки есть гладкий светло-коричневый овальный камень, по
грубым прикидкам - 5 х 4,5 х 3 см. У этого камня есть следующая
странность: каждую ночь он перемещается примерно на десять сантиметров.
Я был так озадачен, что однажды вечером положил камень на бетонную
плиту приблизительно в пяти футах от сада. На следующее утро он снова
оказался в саду. Не могли бы вы это объяснить?"
Маккей отнес книги обратно к главной стойке и молча отдал служащему.
В битком набитой закусочной он съел сэндвич с солониной и выпил чашку
обжигающего кофе. Однако ощущение холода и пустоты не проходило. Холод был
в нем самом, понял профессор, пустота гнездилась в его душе.
Преследовавшее его весь день тягостное, гнетущее чувство усилилось. Он с
тяжелым сердцем оглядел лица окружавших его людей: все были погружены в
себя, в мир собственных мыслей. Маккей попытался отринуть сомнения, в
клочья раздиравшие то представление об устройстве мира, какое он составил
еще будучи студентом. Тщетно.
Он заплатил по счету и быстро ушел.
Людской поток нес профессора по Пятой авеню. Витрины универмагов
кое-где уже щеголяли рождественским убранством. Он очутился на углу. Толпа
не дожидалась зеленого света. Он почувствовал дымный аромат соленых
бисквитов-"претцелей". На всех углах торговали орехами и фруктами
лоточники. Он заметил привязанного к тележке йоркширского терьера.
"Восточные закуски". Рядом какой-то мужчина продавал желтые закрученные
воздушные шары. Посреди улицы гремел жестянкой с мелочью какой-то старик.
Над головой, параллельно высоким зданиям, медленно летел пассажирский
самолет - крест в небе. По улице, против одностороннего движения, с ревом
и воем пронеслись пожарные машины.
Маккей пришел к собору.
Он стоял перед храмом, не сводя глаз с тянущегося ввысь фасада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30