Однако, несмотря на их размытые очертания,
у меня не было ни малейших сомнений, в том что это самые настоящие па-
русники. Несколько минут мы молча наблюдали за ними. Наконец Тамми очень
тихо произнес:
- Они настоящие, это точно.
- Возможно, - откликнулся я.
- Значит, мы действительно видели их сегодня ночью, - сказал он.
- Да, - согласился я.
Откуда-то с носу донесся голос второго помощника. Он направлялся на
ют и по дороге наткнулся на нас.
- Эй, парни, что вы тут делаете? - резко спросил он.
Я подал ему знак рукой, чтобы он не повышал голоса и не привлекал
внимания других матросов.
Он сделал несколько шагов в нашу сторону.
- Что происходит? - повторил он довольно раздраженно, но уже значи-
тельно тише.
- Взгляните за борт, сэр, - сказал я.
Видимо, по тону моего голоса он понял, что происходит нечто действи-
тельно серьезное, потому, не мешкая, буквально бросился к борту.
- Смотрите, сэр, - сказал Тамми. - Целых четыре штуки!
Второй помощник заглянул за борт и в следующее мгновение резко подал-
ся вперед. Я услышал, как у него вырвалось:
- Боже мой!
После этого он с минуту смотрел на воду, не произнося ни слова.
- Там еще два, чуть подальше, - сказал я ему, показывая пальцем.
Чтобы заметить их, ему не потребовалось много времени, правда и расс-
матривал он их совсем недолго. Отойдя от борта, он приказал нам продол-
жать уборку палубы и, уже уходя, добавил:
- И никому ни слова!
- Наверно, побежал докладывать Старику, - заметил Тамми, дождавшись,
когда второй помощник отойдет подальше.
Я лишь пробормотал что-то в ответ - мои мысли целиком были заняты ко-
раблями-призраками.
Мы взяли метлы и пошли обратно. По дороге нам встретились второй по-
мощник и капитан. Они проследовали на нос и остановились у браса
фок-мачты. Я видел, как помощник показал капитану на брас, точно докла-
дывая ему о состоянии оснастки. Я догадался, что это делалось нарочно, с
тем чтобы отвлечь внимание, если кто-то из матросов вдруг посмотрит в их
сторону. Затем Старик как бы между прочим глянул за борт: его примеру
последовал второй помощник. Минуты через две они вернулись на корму и
поднялись на ют. Я мельком увидел лицо капитана, когда он проходил мимо,
и понял, что он сильно обеспокоен или, лучше сказать, сбит с толку.
Только мы закончили подметать палубу, как пробили четыре склянки, и
мы спустились в кубрик, чтобы перекусить. Матросы, потягивая чай, лениво
переговаривались друг с другом.
- Слышал, будем теперь спускать паруса на ночь, - подал голос Квойн.
- Что? - переспросил Джаскетт, отрываясь от своей кружки.
Квойн повторил.
- Кто это говорит? - поинтересовался Пламмер.
- Я слышал это от дока, - ответил Квойн. - А ему сказал стюарт.
- А стюарту-то откуда знать? - спросил Пламмер.
- Не знаю, - сказал Квойн. - Может, слышал, как начальство совещалось
на корме.
Пламмер повернулся ко мне и спросил:
- А ты что-нибудь знаешь об этом, Джессоп?
- О чем? О том, что будем убирать паруса? - переспросил я.
- Да, - сказал он. - Ведь Старик, кажется, беседовал с тобой утром,
а?
- Да, - признал я. - Разговор шел именно об этом.
- Вот видите! - сказал Квойн. - Я был прав!
В эту секунду в дверном проеме кубрика появился один из матросов вто-
рой вахты и прокричал:
- Всем наверх - убавлять паруса!
И в то же мгновение над палубой пронзительно зазвучал свисток второго
помощника.
Пламмер встал и, потянувшись за своей фуражкой, произнес:
- Ладно, сдается мне, что начальство, и правда, решило взяться за ум.
Мы вышли на палубу.
Стоял полный штиль, и тем не менее мы спустили и закрепили на реях
все тримбом-брамселя и брамсели. Потом мы спустили грот и фок. Прямая
бизань уже была спущена.
Мы занимались фоком, когда солнце начало закатываться за горизонт. Мы
привязали к рею свой край паруса, и я ждал примерно с минуту, пока ос-
тальные управятся со своей частью работы. Я смотрел, как садится солнце,
и вдруг увидел нечто такое, на что в иных обстоятельствах не обратил бы
ни малейшего внимания. Солнце нырнуло почти наполовину за горизонт и
выглядело огромным малиновым куполом. Неожиданно над поверхностью моря
вдали справа по курсу появилось небольшое облачко тумана. Оно затянуло
его тонкой пеленой дыма. Этот туман или дымка быстро сгущался, но в то
же время рвался на отдельные клубы весьма странной формы, так что крас-
ный свет солнца проникал между ними темнокрасным заревом. Затем на моих
глазах загадочная пелена стянулась в одно место и поднялась к небу, при-
нимая форму трех крепостных башен. Башни приобрели более строгие очерта-
ния, под ними начал проступать какой-то удлиненный профиль. Все четче и
четче вырисовывались отдельные детали, и в следующий момент я вдруг уви-
дел, что клубы тумана превратились в огромный корабль. Причем корабль не
просто был - он еще и двигался. Поначалу он стоял боком к солнцу, теперь
же начал разворачиваться. Форштевень выдвинулся в нашу сторону медленно
и величественно, три мачты вытянулись по одной прямой. Корабль направ-
лялся прямо на нас. Он увеличивался в размерах, но, с другой стороны,
терял четкость линий. За его кормой солнце почти полностью закатилось за
горизонт, осталась лишь тонкая полоска. Затем в сгущающихся сумерках ко-
рабль как будто погрузился обратно в океан. Солнце исчезло в море, и то
видение, которое я наблюдал, слилось, потерялось в однообразно серой
краске наступающей ночи.
До моего слуха донесся крик - это был голос второго помощника, кото-
рый находился на мачте вместе с нами:
- Эй, Джессоп, пора! Пошли быстрей! Пошли быстрей!
Я огляделся и увидел, что почти все матросы уже покинули рей.
- Слушаюсь, сэр, - пробормотал я, перебрался по лееру к мачте и спус-
тился на палубу. На меня снова накатил страх.
Чуть позже на юте пробили восемь склянок, и после общей переклички я
отправился на корму сменить штурвального. Первое время, пока я стоял за
штурвалом, мой мозг, казалось, отключился и был не способен воспринимать
окружающее, но вскоре это ощущение прошло, и я обратил внимание на мерт-
вое спокойствие, воцарившееся на море. Не чувствовалось ни малейшего ве-
терка, и даже никогда не смолкающий скрип оснастки как будто замирал
временами.
Штурвальному при такой погоде делать было абсолютно нечего. Я мог бы
запросто сидеть в кубрике и курить свою трубку. Внизу на главной палубе
мерцали фонари, подвешенные на перекладины вант на фок- и гротмачтах. Их
стекла были затемнены, чтобы не слепить глаза офицеру и вахтенным на
юте.
Воцарилась ночь. Было очень темно и тихо, но я едва воспринимал окру-
жающее. Теперь, когда мой мозг снова заработал, он был занят главным об-
разом тем загадочным, огромным миражем, что поднялся на моих глазах из
моря.
Я продолжал пристально вглядываться в темноту и с замиранием сердца
ждал нового появления загадочного корабля. Меня не покидало острое пред-
чувствие того, что в любую минуту может случиться нечто ужасное.
Однако пробили две склянки, а все оставалось на удивление спокойным,
во всяком случае так мне казалось. Должен сказать, что кроме этого зага-
дочного туманного видения мне все время вспоминались те четыре черных
призрака, лежащих в глубине моря под нашим левым бортом. Каждый раз,
когда я вспоминал о них, я переполнялся благодарностью к тем, кто разве-
сил фонари на главной палубе. Меня удивляло, почему ни одной лампы не
было на вантах бизани. Я весьма сожалел, что никто не подумал об этом, и
собирался обязательно сказать об этом второму помощнику, как только он
снова появится на корме. В тот момент он находился в передней части юта.
Он стоял, облокотившись на поручни, и, насколько я мог судить, заметно
нервничал. Уже три раза он спускался на главную палубу и прохаживался по
ней, заглядывая во все углы. Он точно искал чего-то.
Неожиданно для меня вахтенный на рынде отбил три склянки, и с бака
ему ответил носовой колокол. Мне показалось, что удары прозвучали прямо
у меня под ухом. В воздухе было что-то необъяснимо странное в ту ночь.
Затем, сразу после того как второй помощник откликнулся на крик впередс-
мотрящего: "Полный порядок на борту!" - с правой стороны грот-мачты до-
неслось стрекотание блоков и тарахтящий шум разматывающихся снастей. Од-
новременно раздался пронзительный скрип бейфута наверху мачты, и я по-
нял, что кто-то отсоединил фалы топселя. Послышался звук рвущихся снас-
тей, шипящий свист, а затем последовал удар - это рухнул на палубу рей.
Второй помощник прокричал что-то неразборчивое и бросился к трапу. С
главной палубы донесся топот бегущих ног и голоса вахтенных. Потом я ус-
лышал голос капитана:
- Принесите еще фонарей! Больше фонарей! - закричал он и громко выру-
гался.
Последовала общая сумятица, продлившаяся с минуту, затем послышалось
металлическое щелканье собачки на шестерне, и по этому звуку я понял,
что матросы накручивают фалы на кабестан. Отдельные слова долетали до
моего слуха. Раздавался голос Старика, он, похоже, спрашивал у кого-то:
- ...а вся эта вода?
- Понятия не имею, - раздался в ответ голос второго помощника.
Какое-то время ночь была наполнена звуком щелкающих собачек на кабес-
тане, скрипящего бейфута и гулкой дрожью канатов. Затем снова раздался
голос второго помощника, доложившего:
- Похоже, все в порядке, сэр.
Я не успел расслышать ответ капитана, поскольку в то мгновение мне в
спину дохнуло каким-то ледяным дыханием. Я резко повернулся и увидел
нечто выглядывающее из-за гакаборта. Свет фонаря, висевшего над компа-
сом, отражался в двух стеклянных глазах, поблескивающих жутким тигриным
блеском. Но, кроме глаз, я ничего более рассмотреть не мог. Я оцепенел
от ужаса. Глаза горели в нескольких шагах от меня. Собрав остатки му-
жества, я бросился к компасу, и схватил фонарь, и, мгновенно развернув-
шись, направил его луч на незваного гостя. Эта тварь - или как ее еще
назвать? - почти перелезла через поручни, но теперь, остановленная све-
том, с какой-то змеиной гибкостью отпрянула назад. Она скользнула обрат-
но за борт, в морс, и исчезла из виду. В моем сознании остались два
злобных глаза и влажный блеск некоего бесформенного тела. Еще секунду я
стоял, потрясенный увиденным, а затем, сорвавшись с места, понесся что
было сил к спуску с юта. Я спрыгнул с трапа, при приземлении потерял
равновесие и грохнулся задом о палубу. В левой руке я по-прежнему сжимал
фонарь. Мое появление, сопровождаемое диким воплем, который я издал при
падении, весьма напугало находящихся рядом с кабестаном матросов, и нес-
колько человек даже обратились в бегство. Потом, конечно, они разобра-
лись, в чем дело.
Откуда-то с носа прибежали капитан и второй помощник.
- Какого черта? - прокричал второй помощник, остановившись передо
мной. - Что происходит, почему ты не у штурвала?
Он буквально пожирал меня глазами. Я поднялся и попытался ответить
ему, но потрясение мое было слишком велико.
- Я... Там... Там... - Это все, что я смог выдавить из себя.
- Проклятье! - закричал зло второй помощник. - Марш к штурвалу!
Я не сдвинулся с места.
- Ты слышал или нет, черт тебя подери! - орал второй помощник.
- Слышал, сэр, но... - начал я.
- Марш на ют, Джессоп! - приказал он.
Что мне еще оставалось делать? Я пошел, решив для себя, что объясню
ему все, как только представится возможность. Наверху трапа я остановил-
ся. Я не собирался возвращаться к штурвалу в одиночку. Снизу донесся го-
лос капитана - он расспрашивал своего помощника об инциденте.
Второй помощник ответил не сразу. Прежде он повернулся к матросам,
которые явно не торопились расходиться, и довольно резко произнес:
- Все свободны, ребята!
Я слышал, как вахтенные двинулись на бак. Они негромко переговарива-
лись между собой. И только когда матросы ушли, второй помощник ответил
на вопрос капитана. Он не мог знать, что я находился совсем рядом и слы-
шу их разговор.
- Это Джессоп. Похоже, он опять что-то увидел. Но команда не должна
знать ничего об этом - все и так уже изрядно перепуганы.
- Верно, - послышался голос капитана.
Они поднялись по трапу, и я отбежал на несколько шагов.
- А здесь почему нет фонарей, мистер Тулипсон? - спросил удивленно
капитан.
- Я думал, что здесь они не потребуются, - ответил второй помощник.
Затем он добавил что-то об экономии керосина.
- Повесьте, - решительно сказал Старик.
- Будет исполнено, - ответил помощник и крикнул вахтенному на рынде
принести на ют пару ламп.
Затем они оба перешли на корму, где и наткнулись на меня, стоявшего
под застекленным люком.
- Что ты тут делаешь, почему не на штурвале? - строго спросил меня
Старик.
К тому времени я немного пришел в себя.
- Я вернусь туда, только если штурвал будет хорошо освещен, - сказал
я.
Капитан грозно топнул ногой, и второй помощник поспешил вмешаться.
- Отставить, Джессоп! - воскликнул он. - Так не пойдет, парень. Да-
вай-ка быстро к штурвалу и чтобы больше никаких споров.
Тут вмешался капитан.
- Подождите! Что тебя пугает, Джессоп?
- Я видел нечто совершенно непонятное, сэр; оно перелезло через бор
т...
- А! - воскликнул он, останавливая меня торопливым жестом. - Ты сядь,
а то тебя всего дрожь бьет.
Я опустился на скамейку. Как отметил капитан, меня действительно
трясло, и в моей руке мотался из стороны в сторону фонарь, снятый с ком-
паса, - пятно света плясало на досках палубы.
- Итак, - продолжил он, - расскажи нам, что же произошло.
И я рассказал им все, что видел. Пока я говорил, вахтенный принес
лампы и привязал их к вантам - одну с правого, другую с левого борта.
- Повесь еще один фонарь над гиком, - приказал капитан пареньку, ког-
да тот закончил привязывать первые две лампы. - И поживей!
- Есть, сэр, - ответил практикант и побежал выполнять приказание.
Когда оно было выполнено, капитан заметил:
- Теперь ты можешь смело возвращаться к штурвалу - на корме стало
совсем светло.
Я поднялся, поблагодарил его и пошел к штурвалу. Вернув на прежнее
место фонарь, я взялся за рулевое колесо. Время от времени я с замирани-
ем сердца оглядывался через плечо, и только когда пробили четыре склянки
и меня пришли менять, я облегченно вздохнул.
Дабы избежать расспросов о своем внезапном появлении у подножия трапа
на спуске с юта, я не потел в кубрик, а долго бродил, раскурив трубку,
по главной палубе. Теперь я не особо нервничал, потому что на вантах с
каждого борта висело по две лампы, и еще пара фонарей стояла на запасных
стеньгах под фальшбортом.
Все же, несмотря на обилие света, мне показалось, что где-то после
того, как пробили пять склянок, из-за поручней чуть дальше к корме от
талрепов фок-мачты высунулась голова. Я сорвал с вант ближайший фонарь и
направил туда его свет, но ничего не обнаружил. Однако глаза этого
монстра навечно запечатлелись в моем сознании. Позже, когда я вспоминал
их, у меня на душе становилось совсем гадко. Со временем я понял, какими
жестокими были они... Бывает такой взгляд - тяжелый и непроницаемый.
Дважды в течение одной и той же вахты я испытал схожие ощущения, только
во второй раз это мерзкое видение исчезло еще до того, как я успел дотя-
нуться до фонаря. А затем раздалось восемь склянок, и настала наша оче-
редь быть подвахтенными.
ГЛАВА 14
ОГРОМНЫЙ КОРАБЛЬ-ПРИЗРАК
Без четверти четыре, когда нас снова вызвали на палубу, матрос, при-
бежавший будить нашу вахту, принес тревожные новости.
- Топпин исчез, точно под воду ушел! - сообщил он. - Первый раз со
мной такое, от ужаса аж волосы на голове шевелятся. По палубе ходить
опасно, что угодно может случиться.
- Кто, говоришь, пропал? - спросил Пламмер, выбираясь из койки; он
резко сел и скинул ноги на пол.
- Топпин, один из практикантов, - объяснил матрос. - Всю вахту только
тем и занимались, что искали его. И все еще ищем... Только никогда не
найдем, - закончил он с какой-то мрачной уверенностью.
- Ну, не надо зарекаться, - сказал Квойн. - Может, парень дрыхнет
где-нибудь в уголке.
- На него не похоже, - возразил матрос. - Я тебе говорю, мы перевер-
нули все вверх дном. Его нет на этой чертовой посудине!
- А где его в последний раз видели? - спросил я. - Кто-то же должен
хоть что-то вспомнить, правда?
- На юте он был, стоял на рынде, - объяснил матрос. - Старикан чуть
не вытряс душу из второго помощника, а потом из парня на штурвале. Но
они говорят, "то ничего не знают.
- Что значит ничего? - не понимал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15