великое искусство.
Тьму пронзили спицы света от фонарей. Из провала спускались остальные астронавты, гибко лавируя корпусом, будто ныряльщики под водой. Подоспевший первым Мерчинсон, опустившись на пол, протащил Карлсена метров двадцать.
— Ну как, шеф, разобрал что-нибудь? Думаешь, тут и вправду обитали великаны?
Карлсен покачал головой, но тут же спохватился: Мерчинсону ведь не видно его лица.
— Пока не берусь даже гадать. — Он всем телом повернулся к остальным. — Давайте держаться плотнее. Я думаю обследовать дальний конец.
Включив камеру, он не спеша двинулся вдоль зала. Справа по ходу, между колонн, открылось нечто, напоминающее гигантскую парадную лестницу. Карлсен, не останавливаясь, бегло комментировал происходящее для оставшихся на «Гермесе», хотя слова бессильны были передать грандиозность сооружения, при виде которого помрачается разум.
Проплыв с полкилометра, они миновали немыслимую анфиладу, ведущую в среднюю часть корабля. Свод анфилады был ячеистый, будто у средневековой арки. Все вокруг казалось непередаваемо чуждым, и, вместе с тем, смутно напоминало что-то. Карлсен будто со стороны расслышал собственный голос, обращающийся к Крэйджи:
— Если бы это соорудили земляне, вид бы обязательно был какой-нибудь промышленно-строительный: несущие фермы, заклепки. У создателей всего этого — кто бы они ни были — безусловно, был художественный вкус…
Далеко слева, в вышине, виднелось подобие окна с матовым стеклом — круглое, решетчатое. Карлсен, набирая высоту, полетел к нему. Вблизи стало ясно, что это горловина какого-то входа, метров тридцати в высоту и трех в глубину; зазор между прутьями решетки составлял несколько метров. Карлсен, приникнув лицом к «окну», посветил фонарем. Видеокамера на груди в автоматическом режиме снимала все подряд.
— Бог ты мой… — выдохнул Карлсен.
— Что там?
Пространство с той стороны казалось нереальным. Хитросплетение исполинских лестниц, расходящихся вверх во мглу и вниз в недра корабля. Взгляд скользил по бесчисленным ажурным мостикам-карнизам и плавным изгибам галерей, смутно напоминающим своей архитектурой крылья ласточки. И так во все стороны: лестницы, галереи, карнизы…
— С тобой все в порядке? — послышался голос Крэйджи.
Карлсен только тут спохватился, что уже несколько минут не издает ни звука. Голова шла кругом от немого восторга, но на душе было почему-то нехорошо, тревожно, словно перед глазами стояла не явь, а сон, преддверие ночного кошмара.
— Да в порядке, только слов не хватит все это описать. Вам самим надо посмотреть. — Он оттолкнулся вверх, несколько подавленный такими невиданными масштабами.
— Но зачем, для чего это все понастроено? — недоуменно спросил Айве.
— Не знаю, была ли в этом какая-то цель.
— Не понял?
— Я имею в виду — практическая цель. Может, это своеобразное произведение живописи, или симфония, чтобы действовало на чувства. Или, скажем, схема…
— Схема?! — изумление в голосе Айвса сочеталось с недоверчивостью.
— Схема… ума изнутри. Надо это видеть, чтобы понять…
— Там есть какой-нибудь пульт управления? Или двигатели?
— Нет. Может, где-нибудь там, сзади, в хвостовой части, если он на турбинной тяге.
Карлсен теперь завис над одной из лестниц. Издалека она напоминала пожарный трап, но вблизи выяснилось, что металл толщиной, по меньшей мере, в метр; цвет такой же тускло-серебристый как у пола. Ширина метра два. Перил нет. Карлсен двинулся по ступеням наверх, к подпираемому колоннами своду одной из галерей. Узенький ажурный мостик, также без перил, тянулся через бездонный провал километровой ширины.
— Смотри, там свет, — указал Крэйджи.
— Выключи фонарь, — попросил Карлсен. Мгновение — и их окружила могильная мгла. Вскоре глаза привыкли, и Карлсен понял, что Крэйджи прав. Где-то там, ближе к центру реликта, сочилось ровное зеленоватое свечение. Карлсен сверился со счетчиком Гейгера — показания чуть выше обычного, но до опасного уровня пока далеко.
— Похоже, впереди, какое-то слабое свечение, — сообщил он Дабровски. — Пойдем, посмотрим, что именно.
Был соблазн одним мощным рывком оттолкнуться от лестницы и на скорости перенестись через зияющий провал, но после десятилетнего опыта непрерывных экспедиций осмотрительность стала неотъемлемой чертой характера. Поэтому Карлсен поплыл в сторону свечения медленно, придерживаясь мостика как ориентира. По пути он то и дело поглядывал на счетчик Гейгера. Уровень радиации по мере приближения заметно возрастал, но по-прежнему был ниже опасной точки.
Источник люминесценции оказался дальше, чем предполагалось. Четверо астронавтов плыли через анфилады, напоминающие творения какого-нибудь безумного архитектора-сюрреалиста; мимо тянулись бесчисленные лестницы — впечатление было такое, словно они уходят куда-то в бесконечную глубь, до самой Земли, или к отдаленным звездам. Местами на пути встречались колонны-исполины; теперь, однако не было видно ни основания их, ни вершины — как будто свод, который они некогда подпирали, куда-то исчез. Потерев одну из них из любопытства, Карлсен обнаружил, что ее покрывает слой белесого налета, вроде цемента или талька.
Через полчаса сияние стало ярче. Глянув на циферблат, Карлсен с удивлением осознал, что прошло, оказывается, около часа; уже и есть хотелось.
Фонари выключили. Зеленоватое свечение было достаточно ярким, причем исходило оно откуда-то снизу.
— На нас выходила лунная база, Олоф, — послышался голос Дабровски. — Передают, что твою жену с детьми только что показывали по телевидению.
Ай да новость! Впору было прийти в восторг, однако теперь Карлсену все это казалось странно далеким, будто откуда-то из прошлой жизни.
— Зеленски передает, — продолжал Дабровски, — перед экранами сейчас сидят четыре миллиарда телезрителей, изнывают по новостям. Может, пошлем какое-нибудь промежуточное сообщение?
— Подожди минут десять. Мы приближаемся к этому свечению. Хотелось бы выяснить, что это…
Свет, как оказалось, исходил из широкой щели в полу. Холодный, бледный, напоминающий разлив полнолуния где-нибудь в поле. Карлсена неожиданно охватила пьянящая, безудержная радость; он ухарски, лихо оттолкнулся вниз.
— Шеф, ты бы полегче, — заметил Айве. Ощущение было как у стрижа, азартно закладывающего вираж над самой землей. В этом месте провал зиял глубиной с полкилометра, и низ виделся как подернутая дымкой долина среди гор. Судя по счетчику Гейгера, находиться здесь становилось небезопасно, но изоляция скафандра позволяла держаться еще некоторое время.
Ущелье, куда они ринулись, в ширину имело километра полтора. Стены — как и там, наверху — покрывали прихотливые узоры. Свечение будто бы исходило со дна и из громадной колонны, стоящей по центру.
— Что это, интересно, за штуковина? — послышался голос Мерчинсона. — Монумент, что ли?
— Сделано, вроде, из стекла, — высказал свое соображение Крэйджи.
Карлсен вытянул руки вперед, чтобы смягчить столкновение с полом и, повернувшись словно акробат, отрикошетил вверх на сотню метров. Утвердившись, в конце концов, на ногах, он огляделся — и тогда разобрал, что стоит у самого основания прозрачной колонны.
Колонна, как и многое другое на этом корабле, на деле была крупнее, чем казалась издали. Диаметр, прикинул Карлсен, по меньшей мере полсотни метров. Внутри смутно проступали какие-то большие, размазанные, будто кляксы, силуэты, в фосфоресцирующем свете напоминающие темных спрутов. Карлсен поплыл вверх, пока не поравнялся с одним таким; посветил фонарем — оказалось, что цвет не черный, а оранжевый. Вблизи это пятно походило не на спрута, а вообще невесть на что: не то колония моллюсков, не то просто моллюск.
— Это то самое? — послышался совсем рядом голос Айвса.
Карлсен понял, о чем он.
— Нет, не думаю, чтобы эти вот построили корабль. Мерчинсон притиснулся к колонне плексигласом шлема.
— Это что, по-твоему? Какие-то овощи? Или грибы?
— Пожалуй, ни то, ни другое. Может, вообще какая-нибудь незнакомая форма жизни.
— О, Господи! — выдохнул Мерчинсон. В голосе его был такой испуг, что у Карлсена сердце екнуло, и он сдавленно спросил:
— Что там такое?
Было видно, как за грибовидными силуэтами что-то шевелится.
— Да это я, — послышался голос Крэйджи.
— Чего ты там дурью маешься? — после нервной встряски Карлсена разобрала злость.
— Я внутри этой трубы. Она, оказывается, полая. И там внизу что-то виднеется.
Карлсен начал осторожно подниматься, притормаживая перчатками по стеклу колонны. По спине струился пот, хотя температура в скафандре регулировалась.
Чуть было не пролетел вершину, но, перевернувшись в воздухе, успел уцепиться за самый край. Колонна — правильно заметил Крэйджи — и впрямь была полая. Стены, за которыми виднелись силуэты-кляксы, были толщиной не больше трех метров. А иззелена-голубое свечение оттуда было гораздо интенсивнее того, что пробивалось из-под пола.
— Дональд, ты где?
— Я внизу, — откликнулся Крэйджи. — Здесь, мне кажется, жилой отсек.
Карлсен, потянувшись, ухватил Мерчинсона, который, не рассчитав прыжка, вот-вот пролетел бы мимо. Оба, не сговариваясь, головой вниз кинулись в полую сердцевину. За годы скитаний по космосу астронавт осваивается с невесомостью настолько, что становится-уже и неважно, где голова, а где ноги — вверху или внизу. Карлсен и Мерчинсон аккуратно снижались навстречу бирюзовому сиянию. Через несколько секунд оба через горловину трубы вплыли в море синевы, напомнившей Карлсену о подводном гроте, куда он как-то заплыл на Капри. Посмотрев вверх, он увидел, что потолок — пол помещения, которое они только что оставили, — полупрозрачен, как хрусталь. Сияние, что они заметили там, наверху, очевидно, проникало через пол отсюда. В отдалении, справа, находилась еще одна лестница — тоже большая, но все ж поменьше, чем наверху, ближе к габаритам «Гермеса». Свечение исходило из пола и стен. В центре помещения высились странные квадратные трубы, тоже полупрозрачные. А в отдалении — где-то в полукилометре — из бархатистой темноты проглядывали звезды. В этом месте обшивка была пробита, и можно, было различить огромные плиты, вдавленные внутрь и рваные, будто кто-то с размаху ударил молотом по картонной коробке.
— Возможно, это и, остановило корабль, — указал Карлсен.
Сверхъестественная картина разрушения повлекла исследователей к гигантской пробоине. Дабровски нетерпеливо выспрашивал подробности. Карлсен остановился на краю пролома, глядя под ноги на вспученный и покореженный пол.
— Что-то массивное пробило в корабле дыру диаметром в тридцать метров. Вероятно, это была какая-нибудь раскаленная глыба: металл, помимо того, что изорван, еще и оплавлен. Весь воздух из корабля должен был выйти в считанные минуты, если только этот отсек не заизолировали и не запечатали. Все живое, наверняка, немедленно погибло.
— Что там за тумбы? — полюбопытствовал Дабровски.
— Сейчас осмотрим.
— Эй, шеф! — заорал вдруг Айве. Он стоял возле тумб, водя лучом фонаря по прозрачным стенкам; сноп света выходил с противоположной стороны. — Шеф, там люди!
Карлсен подавил безотчетный порыв метнуться через пятьсот метров, отделяющие его от тумб. На такой скорости он пронесся бы мимо и, вероятно, врезался бы в стену так, что потерял бы сознание. Поэтому тронулся он осторожно, спросив лишь:
— Что за люди? Они живы?
— Нет, не дышат. Но ты смотри, совсем, как люди! По крайней мере, похожи.
Карлсен сориентировался на ближнюю тумбу. Стены у нее были из стекла, прозрачного, как иллюминатор на посту наблюдения «Гермеса». Это был, несомненно, жилой отсек. Внутри находились предметы, явно напоминающие столы и стулья, хотя и не совсем привычного вида. А сразу за стеклом, на высоком ложе, покоился человек. Лысый, с ввалившимися щеками. Остекленелые голубые глаза уставились в потолок. Тело было накрыто грубым, туго натянутым полотном, под которым проступали не то ребра, не то обручи, удерживающие тело на месте.
— Капитан, — позвал Мерчинсон. — Тут — женщина.
Он стоял у соседней тумбы. Карлсен, Айве и Крэйджи перебрались к нему. Фигура на ложе была, бесспорно, женская. Это было ясно, даже не глядя на характерные формы под покрывалом. Губы чуть ярче, и черты лица неуловимо женственны. Каждый из астронавтов, вот уж скоро год как не видевших женщины, ощутил томную тоску и вожделение.
— Ты глянь — блондинка, — добавил Мерчинсон. Коротко остриженные волосы женщины буквально светились белизной.
— Еще одна, — обнаружил Крэйджи.
Фонарь осветил темноволосую девушку, помоложе первой. Ее можно было назвать смазливой, если бы не заострившиеся черты, омертвляющие лицо. Все тумбы стояли обособленно. «Прямо как усыпальница фараонов», — подумал Карлсен. В общей сложности их было тридцать. В каждой лежало по одному спящему: восемь мужчин и шесть женщин средних лет, шестеро мужчин помоложе и десять женщин в возрасте примерно от восемнадцати до двадцати пяти.
— Да как же они пролезли в эти чертовы капсулы? — недоуменно спросил Мерчинсон.
Действительно: дверей нигде не было видно. Астронавты обошли все тумбы, изучая каждый сантиметр прозрачной поверхности — ни намека на отверстие. Полупрозрачный кристаллический верх, похоже, был приклеен или приварен к стеклу.
— Но это все-таки не саркофаги, — вслух предположил Карлсен. — Иначе зачем им мебель?
— Древние египтяне, например, погребали мертвых вместе с мебелью, — возразил Айве, питавший страсть к археологии.
Карлсена — непонятно, отчего — охватило раздражение.
— С египтянами все ясно, они считали, что забирают свое добро в загробный мир. Но у этих-то вид не настолько простой.
— Все равно, — заметил Крэйджи, — и они могли надеяться, что воскреснут.
— Ну тебя, мелешь ерунду, — сердито оборвал его Карлсен и осекся, поймав за забралом шлема недоуменный взгляд. — Извини. Не знаю, чего я взъелся. Просто живот чего-то подвело, жрать охота.
Стайнберг на «Гермесе» уже приготовил обед — под стать рождественскому. Сейчас стояла еще середина октября, но через месяц с небольшим корабль ляжет на обратный курс, дабы на Землю прибыть в середине января (на максимальной скорости «Гермес» покрывает шесть с половиной миллионов километров в сутки).
Никто из команды не сомневался, что обратно повернуть придется даже раньше: их находка по своей важности весомее дюжины новых астероидов.
Обстановка сейчас была праздничная, располагала к отдыху. Под гуся выпили шампанского, а с рождественским пудингом приняли еще и бренди. Айве, Мерчинсон и Крэйджи говорили без умолку; остальные с удовольствием слушали. Карлсена одолевала странная усталость. Он чувствовал себя так, будто провел двое суток без сна. Все вокруг казалось каким-то зыбким, нереальным. Вначале подумалось, не из-за облучения ли это, но он отбросил эту мысль. Если так, другие бы тоже это почувствовали. Скафандры находились сейчас в очистке, и счетчик показывал, что загрязнения практически не было.
— Что-то Олоф у нас неразговорчив, — заметил, наконец, Фармер.
— Просто устал чего-то.
— Что ты насчет всего этого думаешь? — спросил Карлсена Дабровски. — Зачем они построили корабль? Все ждали, что скажет Карлсен, он же лишь покачал головой.
— Тогда скажу я, — вмешался Фармер. Он курил трубку и, говоря, жестикулировал мундштуком. — Из твоих слов получается, что все эти лестницы не предназначены для практического использования. Так? Поэтому, как сказал нынче утром Олоф, назначение у них, очевидно, иное — эстетическое или религиозное.
— Хорошо, — кивнул Стайнберг. — Тогда, выходит — это своего рода летающий храм? Все равно не вижу смысла.
— Дай закончить. Эти существа, похоже, взялись не из Солнечной системы, а откуда-то извне. Может, из другой галактики.
— Вряд ли. Чтобы добраться оттуда, им бы пришлось кочевать сотню миллионов лет, а, может, и того больше.
— Пусть так, — Фармер оставался невозмутим. — А из другой звездной системы? Вполне вероятно… Со скоростью в половину световой, до Альфа Центавра отсюда всего девять лет. — Он отмахнулся, когда Стайнберг попытался вклиниться. — Более чем вероятно, что они из другой звездной системы. Следовательно, вопрос единственно в том, из какой именно. И если им по плечу такие дали, то становится объяснимым и размер корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Тьму пронзили спицы света от фонарей. Из провала спускались остальные астронавты, гибко лавируя корпусом, будто ныряльщики под водой. Подоспевший первым Мерчинсон, опустившись на пол, протащил Карлсена метров двадцать.
— Ну как, шеф, разобрал что-нибудь? Думаешь, тут и вправду обитали великаны?
Карлсен покачал головой, но тут же спохватился: Мерчинсону ведь не видно его лица.
— Пока не берусь даже гадать. — Он всем телом повернулся к остальным. — Давайте держаться плотнее. Я думаю обследовать дальний конец.
Включив камеру, он не спеша двинулся вдоль зала. Справа по ходу, между колонн, открылось нечто, напоминающее гигантскую парадную лестницу. Карлсен, не останавливаясь, бегло комментировал происходящее для оставшихся на «Гермесе», хотя слова бессильны были передать грандиозность сооружения, при виде которого помрачается разум.
Проплыв с полкилометра, они миновали немыслимую анфиладу, ведущую в среднюю часть корабля. Свод анфилады был ячеистый, будто у средневековой арки. Все вокруг казалось непередаваемо чуждым, и, вместе с тем, смутно напоминало что-то. Карлсен будто со стороны расслышал собственный голос, обращающийся к Крэйджи:
— Если бы это соорудили земляне, вид бы обязательно был какой-нибудь промышленно-строительный: несущие фермы, заклепки. У создателей всего этого — кто бы они ни были — безусловно, был художественный вкус…
Далеко слева, в вышине, виднелось подобие окна с матовым стеклом — круглое, решетчатое. Карлсен, набирая высоту, полетел к нему. Вблизи стало ясно, что это горловина какого-то входа, метров тридцати в высоту и трех в глубину; зазор между прутьями решетки составлял несколько метров. Карлсен, приникнув лицом к «окну», посветил фонарем. Видеокамера на груди в автоматическом режиме снимала все подряд.
— Бог ты мой… — выдохнул Карлсен.
— Что там?
Пространство с той стороны казалось нереальным. Хитросплетение исполинских лестниц, расходящихся вверх во мглу и вниз в недра корабля. Взгляд скользил по бесчисленным ажурным мостикам-карнизам и плавным изгибам галерей, смутно напоминающим своей архитектурой крылья ласточки. И так во все стороны: лестницы, галереи, карнизы…
— С тобой все в порядке? — послышался голос Крэйджи.
Карлсен только тут спохватился, что уже несколько минут не издает ни звука. Голова шла кругом от немого восторга, но на душе было почему-то нехорошо, тревожно, словно перед глазами стояла не явь, а сон, преддверие ночного кошмара.
— Да в порядке, только слов не хватит все это описать. Вам самим надо посмотреть. — Он оттолкнулся вверх, несколько подавленный такими невиданными масштабами.
— Но зачем, для чего это все понастроено? — недоуменно спросил Айве.
— Не знаю, была ли в этом какая-то цель.
— Не понял?
— Я имею в виду — практическая цель. Может, это своеобразное произведение живописи, или симфония, чтобы действовало на чувства. Или, скажем, схема…
— Схема?! — изумление в голосе Айвса сочеталось с недоверчивостью.
— Схема… ума изнутри. Надо это видеть, чтобы понять…
— Там есть какой-нибудь пульт управления? Или двигатели?
— Нет. Может, где-нибудь там, сзади, в хвостовой части, если он на турбинной тяге.
Карлсен теперь завис над одной из лестниц. Издалека она напоминала пожарный трап, но вблизи выяснилось, что металл толщиной, по меньшей мере, в метр; цвет такой же тускло-серебристый как у пола. Ширина метра два. Перил нет. Карлсен двинулся по ступеням наверх, к подпираемому колоннами своду одной из галерей. Узенький ажурный мостик, также без перил, тянулся через бездонный провал километровой ширины.
— Смотри, там свет, — указал Крэйджи.
— Выключи фонарь, — попросил Карлсен. Мгновение — и их окружила могильная мгла. Вскоре глаза привыкли, и Карлсен понял, что Крэйджи прав. Где-то там, ближе к центру реликта, сочилось ровное зеленоватое свечение. Карлсен сверился со счетчиком Гейгера — показания чуть выше обычного, но до опасного уровня пока далеко.
— Похоже, впереди, какое-то слабое свечение, — сообщил он Дабровски. — Пойдем, посмотрим, что именно.
Был соблазн одним мощным рывком оттолкнуться от лестницы и на скорости перенестись через зияющий провал, но после десятилетнего опыта непрерывных экспедиций осмотрительность стала неотъемлемой чертой характера. Поэтому Карлсен поплыл в сторону свечения медленно, придерживаясь мостика как ориентира. По пути он то и дело поглядывал на счетчик Гейгера. Уровень радиации по мере приближения заметно возрастал, но по-прежнему был ниже опасной точки.
Источник люминесценции оказался дальше, чем предполагалось. Четверо астронавтов плыли через анфилады, напоминающие творения какого-нибудь безумного архитектора-сюрреалиста; мимо тянулись бесчисленные лестницы — впечатление было такое, словно они уходят куда-то в бесконечную глубь, до самой Земли, или к отдаленным звездам. Местами на пути встречались колонны-исполины; теперь, однако не было видно ни основания их, ни вершины — как будто свод, который они некогда подпирали, куда-то исчез. Потерев одну из них из любопытства, Карлсен обнаружил, что ее покрывает слой белесого налета, вроде цемента или талька.
Через полчаса сияние стало ярче. Глянув на циферблат, Карлсен с удивлением осознал, что прошло, оказывается, около часа; уже и есть хотелось.
Фонари выключили. Зеленоватое свечение было достаточно ярким, причем исходило оно откуда-то снизу.
— На нас выходила лунная база, Олоф, — послышался голос Дабровски. — Передают, что твою жену с детьми только что показывали по телевидению.
Ай да новость! Впору было прийти в восторг, однако теперь Карлсену все это казалось странно далеким, будто откуда-то из прошлой жизни.
— Зеленски передает, — продолжал Дабровски, — перед экранами сейчас сидят четыре миллиарда телезрителей, изнывают по новостям. Может, пошлем какое-нибудь промежуточное сообщение?
— Подожди минут десять. Мы приближаемся к этому свечению. Хотелось бы выяснить, что это…
Свет, как оказалось, исходил из широкой щели в полу. Холодный, бледный, напоминающий разлив полнолуния где-нибудь в поле. Карлсена неожиданно охватила пьянящая, безудержная радость; он ухарски, лихо оттолкнулся вниз.
— Шеф, ты бы полегче, — заметил Айве. Ощущение было как у стрижа, азартно закладывающего вираж над самой землей. В этом месте провал зиял глубиной с полкилометра, и низ виделся как подернутая дымкой долина среди гор. Судя по счетчику Гейгера, находиться здесь становилось небезопасно, но изоляция скафандра позволяла держаться еще некоторое время.
Ущелье, куда они ринулись, в ширину имело километра полтора. Стены — как и там, наверху — покрывали прихотливые узоры. Свечение будто бы исходило со дна и из громадной колонны, стоящей по центру.
— Что это, интересно, за штуковина? — послышался голос Мерчинсона. — Монумент, что ли?
— Сделано, вроде, из стекла, — высказал свое соображение Крэйджи.
Карлсен вытянул руки вперед, чтобы смягчить столкновение с полом и, повернувшись словно акробат, отрикошетил вверх на сотню метров. Утвердившись, в конце концов, на ногах, он огляделся — и тогда разобрал, что стоит у самого основания прозрачной колонны.
Колонна, как и многое другое на этом корабле, на деле была крупнее, чем казалась издали. Диаметр, прикинул Карлсен, по меньшей мере полсотни метров. Внутри смутно проступали какие-то большие, размазанные, будто кляксы, силуэты, в фосфоресцирующем свете напоминающие темных спрутов. Карлсен поплыл вверх, пока не поравнялся с одним таким; посветил фонарем — оказалось, что цвет не черный, а оранжевый. Вблизи это пятно походило не на спрута, а вообще невесть на что: не то колония моллюсков, не то просто моллюск.
— Это то самое? — послышался совсем рядом голос Айвса.
Карлсен понял, о чем он.
— Нет, не думаю, чтобы эти вот построили корабль. Мерчинсон притиснулся к колонне плексигласом шлема.
— Это что, по-твоему? Какие-то овощи? Или грибы?
— Пожалуй, ни то, ни другое. Может, вообще какая-нибудь незнакомая форма жизни.
— О, Господи! — выдохнул Мерчинсон. В голосе его был такой испуг, что у Карлсена сердце екнуло, и он сдавленно спросил:
— Что там такое?
Было видно, как за грибовидными силуэтами что-то шевелится.
— Да это я, — послышался голос Крэйджи.
— Чего ты там дурью маешься? — после нервной встряски Карлсена разобрала злость.
— Я внутри этой трубы. Она, оказывается, полая. И там внизу что-то виднеется.
Карлсен начал осторожно подниматься, притормаживая перчатками по стеклу колонны. По спине струился пот, хотя температура в скафандре регулировалась.
Чуть было не пролетел вершину, но, перевернувшись в воздухе, успел уцепиться за самый край. Колонна — правильно заметил Крэйджи — и впрямь была полая. Стены, за которыми виднелись силуэты-кляксы, были толщиной не больше трех метров. А иззелена-голубое свечение оттуда было гораздо интенсивнее того, что пробивалось из-под пола.
— Дональд, ты где?
— Я внизу, — откликнулся Крэйджи. — Здесь, мне кажется, жилой отсек.
Карлсен, потянувшись, ухватил Мерчинсона, который, не рассчитав прыжка, вот-вот пролетел бы мимо. Оба, не сговариваясь, головой вниз кинулись в полую сердцевину. За годы скитаний по космосу астронавт осваивается с невесомостью настолько, что становится-уже и неважно, где голова, а где ноги — вверху или внизу. Карлсен и Мерчинсон аккуратно снижались навстречу бирюзовому сиянию. Через несколько секунд оба через горловину трубы вплыли в море синевы, напомнившей Карлсену о подводном гроте, куда он как-то заплыл на Капри. Посмотрев вверх, он увидел, что потолок — пол помещения, которое они только что оставили, — полупрозрачен, как хрусталь. Сияние, что они заметили там, наверху, очевидно, проникало через пол отсюда. В отдалении, справа, находилась еще одна лестница — тоже большая, но все ж поменьше, чем наверху, ближе к габаритам «Гермеса». Свечение исходило из пола и стен. В центре помещения высились странные квадратные трубы, тоже полупрозрачные. А в отдалении — где-то в полукилометре — из бархатистой темноты проглядывали звезды. В этом месте обшивка была пробита, и можно, было различить огромные плиты, вдавленные внутрь и рваные, будто кто-то с размаху ударил молотом по картонной коробке.
— Возможно, это и, остановило корабль, — указал Карлсен.
Сверхъестественная картина разрушения повлекла исследователей к гигантской пробоине. Дабровски нетерпеливо выспрашивал подробности. Карлсен остановился на краю пролома, глядя под ноги на вспученный и покореженный пол.
— Что-то массивное пробило в корабле дыру диаметром в тридцать метров. Вероятно, это была какая-нибудь раскаленная глыба: металл, помимо того, что изорван, еще и оплавлен. Весь воздух из корабля должен был выйти в считанные минуты, если только этот отсек не заизолировали и не запечатали. Все живое, наверняка, немедленно погибло.
— Что там за тумбы? — полюбопытствовал Дабровски.
— Сейчас осмотрим.
— Эй, шеф! — заорал вдруг Айве. Он стоял возле тумб, водя лучом фонаря по прозрачным стенкам; сноп света выходил с противоположной стороны. — Шеф, там люди!
Карлсен подавил безотчетный порыв метнуться через пятьсот метров, отделяющие его от тумб. На такой скорости он пронесся бы мимо и, вероятно, врезался бы в стену так, что потерял бы сознание. Поэтому тронулся он осторожно, спросив лишь:
— Что за люди? Они живы?
— Нет, не дышат. Но ты смотри, совсем, как люди! По крайней мере, похожи.
Карлсен сориентировался на ближнюю тумбу. Стены у нее были из стекла, прозрачного, как иллюминатор на посту наблюдения «Гермеса». Это был, несомненно, жилой отсек. Внутри находились предметы, явно напоминающие столы и стулья, хотя и не совсем привычного вида. А сразу за стеклом, на высоком ложе, покоился человек. Лысый, с ввалившимися щеками. Остекленелые голубые глаза уставились в потолок. Тело было накрыто грубым, туго натянутым полотном, под которым проступали не то ребра, не то обручи, удерживающие тело на месте.
— Капитан, — позвал Мерчинсон. — Тут — женщина.
Он стоял у соседней тумбы. Карлсен, Айве и Крэйджи перебрались к нему. Фигура на ложе была, бесспорно, женская. Это было ясно, даже не глядя на характерные формы под покрывалом. Губы чуть ярче, и черты лица неуловимо женственны. Каждый из астронавтов, вот уж скоро год как не видевших женщины, ощутил томную тоску и вожделение.
— Ты глянь — блондинка, — добавил Мерчинсон. Коротко остриженные волосы женщины буквально светились белизной.
— Еще одна, — обнаружил Крэйджи.
Фонарь осветил темноволосую девушку, помоложе первой. Ее можно было назвать смазливой, если бы не заострившиеся черты, омертвляющие лицо. Все тумбы стояли обособленно. «Прямо как усыпальница фараонов», — подумал Карлсен. В общей сложности их было тридцать. В каждой лежало по одному спящему: восемь мужчин и шесть женщин средних лет, шестеро мужчин помоложе и десять женщин в возрасте примерно от восемнадцати до двадцати пяти.
— Да как же они пролезли в эти чертовы капсулы? — недоуменно спросил Мерчинсон.
Действительно: дверей нигде не было видно. Астронавты обошли все тумбы, изучая каждый сантиметр прозрачной поверхности — ни намека на отверстие. Полупрозрачный кристаллический верх, похоже, был приклеен или приварен к стеклу.
— Но это все-таки не саркофаги, — вслух предположил Карлсен. — Иначе зачем им мебель?
— Древние египтяне, например, погребали мертвых вместе с мебелью, — возразил Айве, питавший страсть к археологии.
Карлсена — непонятно, отчего — охватило раздражение.
— С египтянами все ясно, они считали, что забирают свое добро в загробный мир. Но у этих-то вид не настолько простой.
— Все равно, — заметил Крэйджи, — и они могли надеяться, что воскреснут.
— Ну тебя, мелешь ерунду, — сердито оборвал его Карлсен и осекся, поймав за забралом шлема недоуменный взгляд. — Извини. Не знаю, чего я взъелся. Просто живот чего-то подвело, жрать охота.
Стайнберг на «Гермесе» уже приготовил обед — под стать рождественскому. Сейчас стояла еще середина октября, но через месяц с небольшим корабль ляжет на обратный курс, дабы на Землю прибыть в середине января (на максимальной скорости «Гермес» покрывает шесть с половиной миллионов километров в сутки).
Никто из команды не сомневался, что обратно повернуть придется даже раньше: их находка по своей важности весомее дюжины новых астероидов.
Обстановка сейчас была праздничная, располагала к отдыху. Под гуся выпили шампанского, а с рождественским пудингом приняли еще и бренди. Айве, Мерчинсон и Крэйджи говорили без умолку; остальные с удовольствием слушали. Карлсена одолевала странная усталость. Он чувствовал себя так, будто провел двое суток без сна. Все вокруг казалось каким-то зыбким, нереальным. Вначале подумалось, не из-за облучения ли это, но он отбросил эту мысль. Если так, другие бы тоже это почувствовали. Скафандры находились сейчас в очистке, и счетчик показывал, что загрязнения практически не было.
— Что-то Олоф у нас неразговорчив, — заметил, наконец, Фармер.
— Просто устал чего-то.
— Что ты насчет всего этого думаешь? — спросил Карлсена Дабровски. — Зачем они построили корабль? Все ждали, что скажет Карлсен, он же лишь покачал головой.
— Тогда скажу я, — вмешался Фармер. Он курил трубку и, говоря, жестикулировал мундштуком. — Из твоих слов получается, что все эти лестницы не предназначены для практического использования. Так? Поэтому, как сказал нынче утром Олоф, назначение у них, очевидно, иное — эстетическое или религиозное.
— Хорошо, — кивнул Стайнберг. — Тогда, выходит — это своего рода летающий храм? Все равно не вижу смысла.
— Дай закончить. Эти существа, похоже, взялись не из Солнечной системы, а откуда-то извне. Может, из другой галактики.
— Вряд ли. Чтобы добраться оттуда, им бы пришлось кочевать сотню миллионов лет, а, может, и того больше.
— Пусть так, — Фармер оставался невозмутим. — А из другой звездной системы? Вполне вероятно… Со скоростью в половину световой, до Альфа Центавра отсюда всего девять лет. — Он отмахнулся, когда Стайнберг попытался вклиниться. — Более чем вероятно, что они из другой звездной системы. Следовательно, вопрос единственно в том, из какой именно. И если им по плечу такие дали, то становится объяснимым и размер корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28