А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Но из-за этого мое отношение к вам ни в коей мере не меняется. За время моей работы в госпитале вы – второй такой упрямец и неслух. Почему вы так упорно отказываетесь рассказать мне о том, что произошло между вами и бывшим диагностом Манненом?
Лиорен решил отнестись к этому вопросу как к риторическому – ведь он еще тогда, когда О'Мара задал его впервые, отказался отвечать на него. Он спросил:
– Есть ли для меня какие-нибудь поручения, сэр?
Главный психолог шумно выдохнул, помолчал и ответил:
– Есть. Старший врач Эдальнет просит вас побеседовать с одним из его пациентов, выздоравливающим после операции. Креск-Сар просил вас помочь его практикантке Дверлан – у нее какие-то там этические сложности. Пациенты-кромзагарцы умоляют вас навещать их как можно чаще и в любое удобное для вас время.
Коун наконец согласилась на мое предложение убрать из ее палаты прозрачную стенку и заменить ее белой линией на полу. Она тоже мечтает встретиться с вами вновь. Кроме того, вы, вероятно, уже успели подзабыть о Селдале. Прежнее задание в силе.
– Нет, сэр, я выполнил задание, – возразил Лиорен и быстро пояснил:
– На основании данных, полученных от вас, а также приобретенных в процессе бесед как лично со Старшим врачом, так и с его пациентами, явствует, что в поведении доктора Селдаля отмечаются выраженные изменения – и притом не к худшему. Поначалу эти изменения проявились в том, что Старший врач резко ограничил число спаривании с представительницами своего вида. Переменилось и его отношение к сотрудникам и подчиненным. В норме представители его вида эмоционально гиперактивны, нетерпеливы, невежливы, неучтивы и подвержены быстрой смене настроения, из-за чего их не очень жалуют как дежурных хирургов. О Селдале такого сказать никак нельзя. Его подчиненные как в операционной, так и в терапевтических палатах готовы выполнить любые его указания и не позволяют себе никакой критики в его адрес – ни личной, ни профессиональной. И я с ними согласен. Причины отмеченных перемен я склонен отнести за счет мнемограммы, не так давно полученной Селдалем от одного из докторов.
Я не догадывался, что в этом важную роль сыграл доктор-тралтан, – продолжал Лиорен. – Не догадывался вплоть до того момента в операции Геллишомара, когда Конвею понадобилась помощь, чтобы срочно остановить рост семени липучки. Селдаль тогда перенес сильнейший эмоциональный стресс и проявил нерешительность. В эти мгновения он, похоже, совершенно забыл о том, кто он такой. Замечание Селдаля, что на операционном поле не нужен еще один набор громадных неуклюжих ножищ, относилось к Торннастору, который и предложил помощь, а не к Конвею. Разум Селдаля в это время был целиком и полностью оккупирован мнемограммой врача-тралтана.
Положение необычно и по-своему уникально, – добавил Лиорен, – потому что данные наблюдения подтверждают мое предположение: частичный контроль над сознанием Селдаля был ликвидирован добровольно. Я бы сказал, что дело тут не в том, что разум-хозяин, то есть разум Селдаля, в данном случае возобладал над мнемограммой. Скорее всего Селдаль в дружбе с донором, а может быть, питает к нему еще более сильные чувства. Ведь профессиональное уважение, восхищение чужой личностью, свойственное тралтанам, говорит о внутреннем спокойствии и уверенности, качествах, которые для Селдаля нехарактерны. Вероятно, между Селдалем и этим неведомым тралтаном установилась прочная связь, что-то наподобие платонической любви. В результате мы теперь имеем Старшего врача – налладжимца с элементами психики тралтана, врача, который стал лучше и как специалист, и как личность. В сложившихся обстоятельствах я бы не рекомендовал что-либо менять.
– Согласен, – негромко отозвался О'Мара. Мгновение он не сводил глаз с Лиорена, и тот вновь задумался: уж не обладает ли все-таки О'Мара телепатическими способностями. – И еще что-нибудь?
– Мне бы не хотелось досаждать непосредственному начальнику и навлекать на себя его гнев глупыми вопросами, – осторожно начал Лиорен, – но у меня такое подозрение, что вы, будучи осведомлены о том, какие мнемограммы получены Старшим врачом, догадывались или даже точно знали о положении дел. Наверное, изучение поведения Селдаля явилось для меня тестом на профпригодность. Второй, а хотя, может быть, и первой по важности задачей этого изучения было то, что в процессе выполнения задания я вынужден был встречаться с разными существами и как следствие отвлекаться от терзавшего меня чувства вины. Я не забыл и не забуду о катастрофе на Кромзаге. Но ваш план удался, и за это я вам искренне благодарен – особенно я вам благодарен за то, что вы мне открыли глаза. Я увидел, что кругом множество существ, которые тоже страдают, которые попали в беду, – такие, как Коун, Геллишомар, Маннен, который...
– Маннен – мой друг, – вмешался О'Мара. – Клинически его состояние не изменилось, между тем он упрямо продолжает сновать повсюду в своей антигравитационной сбруе, словно... Проклятие, но это же настоящее чудо – как я ни ненавижу это слово! Мне бы хотелось узнать, что вы такого друг дружке наговорили. Все, что вы мне скажете, не попадет в психофайл, и я лично никому об этом не расскажу, но я хочу знать! Каждый из нас в то или иное время приходит к своему концу, и, к несчастью, у некоторых остается время на раздумья об уходе из жизни. Я не выдам вашу тайну. В конце концов, он мой очень старый друг.
Снова прозвучал этот вопрос. Сначала Лиорен обиделся – сколько можно спрашивать об одном и том же. Но ведь Главный психолог тоже смертен – наверное, и его порой посещают мысли об уходе из жизни. Ответ Лиорена будет прежним, но не таким категоричным – так он решил.
– Бывший диагност умственно здоров, – мягко и участливо проговорил Лиорен. – И если вы хотите о чем-то спросить своего старого товарища, я думаю, он вам ответит на все вопросы. Он – да, а я не могу.
Главный психолог уставился прямо перед собой – видимо, устыдился минутной слабости. Оторвав взгляд от стола, он коротко буркнул:
– Отлично. Не хотите говорить, не говорите. Ваше дело. Придется смириться с тем, что в отделении завелся новый сладкоречивый и непослушный Кармоди. По поводу вашего визита в палату к кромзагарцам никаких дисциплинарных мер принято не будет. Будете выходить – закройте за собой дверь. Только тихо.
Лиорен вернулся за свой рабочий стол. Он радовался, но был обескуражен. Посидев немного над отчетом, он понял, что, если не избавится от сомнений, качество отчета может сильно пострадать. Он попробовал повыспрашивать сведения у компьютера, но ничего от него не добился. Через некоторое время Лиорен уже так колотил по клавишам, словно перед ним стоял его злейший враг.
Брейтвейт, потерявший, видимо, всякое терпение, прочистил свои дыхательные пути, издав при этом звук, который, как уже знал Лиорен, означает выражение сочувствия.
– Какие трудности? – поинтересовался землянин.
– Сам не пойму, – ответил Лиорен. – О'Мара сказал, что наказывать меня не собирается, и назвал меня... Скажите, кто такой Кармоди и где мне найти сведения о нем?
Брейтвейт крутанулся на стуле, посмотрел Лиорену в глаза и посоветовал:
– Оставьте компьютер в покое. Там ничего не найдете. Файл лейтенанта Кармоди уничтожен после происшедшего с ним несчастного случая. Он здесь работал до меня, но кое-что я о нем знаю. Он прибыл сюда с базы на Орлигии по собственной просьбе и ухитрился продержаться в отделении двенадцать лет, хотя они с О'Марой непрерывно спорили. Произошла авария. Раненый пилот, подлетая к госпиталю, не справился с управлением, и его корабль ударился об обшивку госпиталя. Кармоди присоединился к бригаде спасателей и пытался утешить того, кого посчитал уцелевшим членом экипажа корабля. Но это был не член экипажа, а очень крупная, обезумевшая от страха корабельная зверюшка. Она напала на Кармоди. Он был стар и дряхл и не выжил после полученных ранений.
Пока лейтенант Кармоди работал здесь, его очень любили и уважали все сотрудники и больные. До сих пор его место оставалось незанятым.
Чувствуя себя еще более обескураженно, Лиорен проговорил:
– Но какое отношение это имеет ко мне, не пойму? Я не стар, не дряхл, я лишен ранга в Корпусе Мониторов, а мои споры с О'Марой касаются только моих попыток сохранить конфиденциальность сведений, сообщенных мне пациентами, и...
– Понимаю, – оскалился Брейтвейт. – Ваш предшественник назвал это «тайной исповеди». А ранг тут ни при чем. Кармоди о своем звании вообще не упоминал. Да и по имени, если на то пошло, его тут никто не называл. Все звали его просто падре.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32