Жрица мало чем могла ему помочь, лишь немного взбодрила и показала упражнения, с помощью которых больной мог хотя бы частично вернуть подвижность пораженным конечностям. Старик попытался поблагодарить ее, но из горла у него вырвался лишь булькающий хрип.
Почему-то старик показался девушке знакомым. Но где она могла встречаться с ним?
— Он благодарит вас за вашу доброту, — сказала она жрице, прочитав его мысли.
Та в удивлении уставилась на послушницу.
— Ты понимаешь, что он там бормочет?
— Едва, — возразила Алеа. — Но ведь нетрудно угадать. — И, повернувшись к больному, спросила:
— Или я ошиблась?
Старик покачал головой.
— Тогда отдыхайте. — Алеа положила руку ему на лоб. — И радуйтесь тем дням, что еще отпущены вам. Вы их заслужили.
Но старик вновь покачал головой и что-то прохрипел. Алеа уловила смысл его слов:
— Я-то знаю, что пришла моя смерть.
— Вы окружены заботой и любовью, — твердо сказала она. — Вам еще жить и жить.
— Желание есть, но где взять силы, — прохрипел старик. — Я наблюдал за тобой с того момента, как ты пыталась предупредить меня об опасности, что несет всем нам генерал Малахи. И не только я, но и мои друзья тоже. Ты целый день пыталась докричаться до людей, но тебя никто не слушал. А когда поняла всю тщетность своих попыток, то пошла в послушницы. Ты хотела бы помочь жертвам генерала Малахи, когда он захватит город?
Алеа вытаращила глаза. Только теперь она узнала старика — он первый попался девушке на пути, когда она задумала бить тревогу. Просто удар почти до неузнаваемости изменил его внешность.
— Я всегда пытаюсь помочь тем, кто попал в беду.
— Вижу, вижу, у тебя доброе сердце, — прохрипел старик и мысленно добавил:
— Ты действительно горишь желанием спасти людей от нависшей над ними угрозы?
— А как иначе! — воскликнула Алеа.
Старик взял девушку за руку. Сказанные им слова разорвались в ее мозгу подобно бомбе.
— Ты посвятила себя служению людям, но ты еще не жрица. Уходи из храма, займи мое место в Алой Роте!
Алеа буквально окаменела и не сразу нашлась с ответом.
Затем постаралась высвободить руку, но старик сжимал ее словно в железных тисках.
— Обещай! — пробормотал он.
— Хорошо, я выполню вашу просьбу, — выдавила ответ Алеа, — если это облегчит ваши муки.
— Будь благословенна. — Старик выпустил ее руку и закрыл глаза. — Поговори с портным Кетро. А я ухожу...
— Не смейте! — мысленно приказала старику Алеа, но тот уже уснул.
Девушка высвободила руку и сквозь слезы посмотрела на жену и дочь старика.
— Позаботьтесь о нем. И не оставляйте его одного ни на секунду.
— Не волнуйтесь, — заверила ее дочь. В глазах ее застыло изумление.
Жрица пристально наблюдала за своей ученицей, но в присутствии семьи ничего не сказала. Однако, как только они оказались на улице, поинтересовалась:
— И что он тебе сказал?
— Что умирает, — произнесла Алеа и едва не разрыдалась. — Я этого не переживу, наипочтеннейшая.
— Вот оно как! — Во взгляде жрицы читалось сомнение, но голос звучал сочувствием.
— Не могу! — всхлипывала Алеа. — Если бы только изредка, но ведь такое придется видеть чуть ли не каждый день! А иногда и по несколько раз на дню. Нет, я не выдержу!..
— Хорошо, что ты имела возможность вовремя убедиться в своей слабости. — Жрица положила руку ей на плечо. — Ничего, твоя преданность богине от этого ничуть не меньше, дитя мое. Можешь приходить в храм для молитвы всегда, когда сочтешь нужным. Но кажется мне, богиня уготовила тебе несколько иную судьбу, нежели быть ее жрицей.
— Боюсь, что так, — пролепетала Алеа и поникла.
— Тогда ступай туда, где ты можешь пригодиться. — Жрица прикоснулась ко лбу, губам и груди девушки. — Пусть богиня дарует тебе мудрость, добрые слова для тех, кто встретится тебе на пути, и отзывчивое сердце. — Жрица улыбнулась и отняла руку. — А теперь, прощай, дитя мое, желаю тебе удачи и счастья.
— Прощайте, — отозвалась Алеа полушепотом.
Но жрица уже торопилась прочь. Алеа растерянно посмотрела ей вслед, не зная, радоваться или печалиться, что ее храмовая карьера столь внезапно оборвалась.
В одном лишь не было никаких сомнений — все сошло на редкость гладко.
Понурившись, она отвернулась в другую сторону и стала высматривать лавчонку портного Кетро.
Когда вечером того дня Алеа уселась помедитировать в зальчике постоялого двора, она еще не решила для себя, посвящать в случившееся Гара или нет. Кетро потребовал от нее полного молчания.
Впрочем, ее сомнения оказались беспочвенны. Стоило ей установить с Гаром мысленный контакт, как проблема разрешилась сама собой.
Гар был натянут, как струна.
— В чем дело?
Алеа тотчас заподозрила неладное.
Вместо ответа в сознание хлынули его воспоминания прожитого дня.
* * *
По оленьей тропе на всем скаку мчался всадник. Оказавшись в самом центре лагеря, он придержал коня и крикнул:
— Внимание! Слушайте меня!
Гар поднял глаза и тотчас узнал дозорного. Эти солдаты жили за пределами лагеря и зорко следили за всем, что происходит в лесу. Вместе с остальными новобранцами Гар моментально вытянулся в струнку и застыл на месте. Из палаток, однако, вышли только сержанты и офицеры. Вид у них был хмурый и подозрительный.
— Сюда скачет генерал Малахи! — крикнул дозорный. — Расставить охрану. Надраить до блеска ремни и бляхи!
Капитан обменялся с лейтенантом взглядами.
— А что здесь охранять? — спросил младший по званию. — У нас и так все в порядке.
— Надеюсь, ваши сержанты проверили экипировку солдат? — поинтересовался капитан. — Пусть-ка они у вас займутся полезным делом.
В лагере воцарилась суета. Проверяли все, что можно было проверить, подметали то, что давно было выметено, чистили и натирали и без того вычищенное до блеска. Гар, словно вьючное животное, носил воду или скреб то, что ему было ведено, раздумывая при этом, не пора ли уносить ноги из лагеря или еще подождать. Но ему тотчас вспоминалась разграбленная и сожженная деревня, и сердце Гара вновь начинало пылать праведным гневом. Ему и раньше удавалось оставлять генеральских подручных с носом, если понадобится, оставит и еще раз.
А пока у него другие дела.
Вскоре в лагерь в окружении телохранителей прибыл сам генерал. Первый, кто увидел его, оповестил остальных о появлении важного гостя, и солдаты со всех ног бросились занимать место в строю.
Вытянувшись в струнку, они застыли, а генерал тем временем спешился, вразвалочку прошел вдоль строя, явно довольный переполохом, причиной которого стала его персона. Он придирчиво рассматривал солдата за солдатом, выговаривая кого за ремень, начищенный не до зеркального блеска, кого за едва заметную складочку на форме, кого за плохо заостренное копье. Гар наблюдал, как генерал неуклонно приближается к нему, удивляясь, как это Малахи до сих пор его не заметил. В ожидании этого момента Гар весь напрягся и даже придумал, что сказать, чтобы убедить самозваного генерала, что не представляет для него опасности. Рядом с Гаром стоял Крел.
Слегка наклонив копье вперед, Крел молодцевато отдал честь. Малахи остановился перед ним.
— Дайте оружие, — сказал он и протянул за копьем руку.
— Слушаюсь, сэр, — ответил тот и подал копье острием вперед — прямехонько генералу под ребра.
Малахи захлебнулся в крике. Его телохранители сбили Крела с ног и повалили на землю. Молодой человек оказался буквально погребен под грудой тел, а капитаны тем временем обступили генерала, яростно споря, следует ли вынимать из раны копье. Они заслонили его, и Гар в оцепенении стоял, читая мысли умирающего и его последние слова:
— Убить его!
Генерал испустил дух. Капитаны отошли от бездыханного тела, а майор Ивак шагнул к солдатам. Те рывком подняли Крела на ноги. Юношу избили самым безжалостным образом, но все же он нашел в себе силы плюнуть Иваку в лицо.
Майор наотмашь ударил Крела по лицу, затем, схватив за волосы, оттянул голову назад.
— За что? — злобно рявкнул он.
— За то, что вы сожгли мою деревню и убили моих друзей, — задыхаясь, ответил Крел.
Ивак несколько секунд переваривал услышанное.
— Кто тебя надоумил? — спросил он, все еще держа Крела за волосы.
— Алая Рота! — выкрикнул Крел.
Разгневанный Ивак снова ударил юношу, затем обратился к солдатам:
— Пытайте его до тех пор, пока он не выдаст их имена.
— Горшечник Квинс в деревне Селлин, — едва слышно прошептал Крел распухшими губами. — Бочар Айвор и кузнец Джоко из Селлина.
— Тебе все равно не избежать пытки, — зарычал Ивак и, обращаясь к подчиненным, добавил:
— Надо же, какая «верность»! Он в один миг выдал своих сообщников, чтобы только избежать легкой боли!
Никто из солдат не проронил ни слова. Все знали, что боль будет далеко не легкая, а еще лучше знали легенду — люди из Алой Роты всегда с готовностью называли имена.
Ивак снова набросился на Крела:
— За это ты умрешь в муках, приятель!
— Не жаль расплатиться жизнью за то, что остановил самозванца, — огрызнулся Крел.
И снова Ивак наотмашь ударил его по губам.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда мы отмолотим тебя как сноп. — Он повернулся к солдатам:
— Бросьте его на землю и отходите цепами!
Крела увели.
Ивак повернулся к капитану:
— Отправьте двадцать всадников в Селлин и приведите тех людей!
Капитан отправился отдавать приказ. Рядовые стояли в оцепенении, с каменными лицами. Все они заметно поникли духом.
Каждый знал, что всадники не найдут ни горшечника, ни бочара с кузнецом. Более того, принимая в расчет дурную славу генерала и его банды, солдаты могут обнаружить, что вся деревня пуста. В отместку селение могут сжечь, но никто не умрет.
За исключением Крела.
* * *
После полудня майор Ивак вернулся с допроса; его лицо пылало гневом. Солдаты подошли к своим товарищам, которые участвовали в порке, — после тяжелой работы те потягивали пиво и с удовольствием делились впечатлениями о том ужасе, в котором принимали участие.
— Мы отделали его под орех, — сказал один из них, которого нашел Гар, коренастый бандит по имени Горбо. — Он сразу же сказал нам свое имя — Крел, но вначале пришлось его отмутузить. Он сказал, что бочар, горшечник и кузнец учили его, как убивать одним ударом, но ему пригодился только способ кузнеца — один короткий удар, в который надо вложить всю силу. Майор приказал нам бить его после того, как он признался, потому что до этого нам не требовалось его бить.
— А кто отдавал приказы горшечнику, бочару и кузнецу? — спросил кто-то из слушателей.
— Этого он нам сказать не мог, как мы ни старались, — ответил Горбо, — потому что не знал.
— Они никогда не знают, — пробормотал один солдат.
— Он сказал лишь, что вступил в Алую Роту в надежде, что ему выпадет честь убить генерала, — продолжил свой рассказ Горбо. — Именно так и сказал — «честь», — но он не знал, кто отдавал приказы этим троим — да его и не интересовало. А вот от нас он удостоился чести получить еще полдюжины горяченьких.
— Кто рассказал ему, как вступить в нашу армию?
— По его словам, это был бочар, — ответил Горбо. — Бочар сказал Крелу, будто Алой Роте стало известно, что появится некий парень, полный ненависти, и которому нечего терять. Он и будет тем, кто убьет главаря бандитов. За это наш дружок тоже получил дюжину ударов. — Горбо сделал глоток пива, уставился в пространство, а затем подвел итог допроса:
— Но это не помогло узнать что-то новое об Алой Роте.
— От него еще хоть что-то осталось? — спросил Гар, в надежде оказать Крелу помощь.
— В нем еще теплится жизнь, — признал Горбо, — и мы не перебили ему ноги. Майор Ивак хочет его красиво повесить. Или растянуть на дыбе и четвертовать. Не знаю, как у него это получится.
— Завтра посмотрим, — сказал кто-то из солдат.
Горбо покачал головой.
— Перед заходом солнца. Майор хочет разделать его, пока дух генерала Малахи еще витает вокруг, чтобы посмотреть на казнь.
Солдаты вздрогнули и оглянулись по сторонам.
* * *
— Значит, у тебя не было времени, чтобы спасти его, — подумала Алеа с болью в сердце.
— Мне это и не требовалось, — ответил Гар и позволил ей вспомнить остальное вместе с ним.
* * *
Майор Ивак взял на себя командование. Казалось, он не придал особого значения тому, что после смерти генерала фактически занял его место, не стал пыжиться и важничать, а лишь расхаживал по лагерю со свирепым видом, очевидно, подыскивая, на ком бы сорвать злость, и раздавая короткие, чеканные приказы. Тем не менее Гар заподозрил, что в душе майор уже примеривает на себя генеральский мундир.
Самый главный приказ был таков: майор велел перебросить через сук веревку и поставить под деревом верстак. Гар гадал про себя, где Ивак мог слышать о дыбе и четвертовании, но потом решил, что это, должно быть, часть какого-нибудь кровавого предания, передаваемого из поколения в поколение, искоренить которое все попытки оказались бессильны. Майор Ивак, судя по всему, был охоч послушать подобного рода истории.
Гару он не понравился с первого взгляда.
Майор разонравился ему еще больше, когда уселся за стол в сопровождении прежних телохранителей генерала Малахи.
Сержанты прогорланили «стройсь!», и солдаты нехотя выстроились вокруг древнего дуба, с толстого сука которого свисала зловещая петля. Тем временем Горбо и еще один рядовой вывели из палатки Крела. Вид у него был измученный, руки связаны за спиной, лицо в кровоподтеках. Горбо и его подручный подтащили его к дубу и поставили спиной к стволу и лицом к Иваку. После чего накинули на шею петлю и слегка затянули ее.
— Каково твое последнее слово? — злобно прошипел майор.
— Смерть злодеям, убивающим невинных людей! — прошептал Крел разбитыми губами.
— Вздерните его! — рявкнул Ивак, но не успел отдать приказ, как стоявший рядом телохранитель сделал быстрое движение, и в сердце майору впился кинжал.
Глава 17
Вся рота безмолвствовала, потрясенная внезапностью происшедшего. Каждый отчетливо услышал слова телохранителя:
— Малахи был слишком осторожен — чего никак нельзя сказать о тебе.
— З-за что? — только и сумел вымолвить капитан.
— Он вел отряд, который захватил мою родную деревню. — Телохранитель поднял голову, оглядываясь по сторонам. — Да, меня выставили из деревни, но все равно это были мои односельчане, черт побери! Вот тогда я вступил в Алую Роту.
— Хватайте его, — крикнул один из капитанов.
Но телохранитель уже успел выставить копье.
— Ну, кто рискнет? — Он обернулся к капитану:
— Попробуй взять меня. Но помни — а вдруг я здесь не один из Алой Роты? Я дождался своего часа — кто следующий?
Солдаты пришли в замешательство. Гар ощущал, как страх борется в их душах со злостью. От него не скрылось, что каждый бандит посматривает на своих соседей, как старается незаметно оглянуться на стоящего сзади. Гар уловил момент, когда страх одержал победу, и напряжение спало.
Телохранитель тоже почувствовал перемену в настроении солдат. Он повернулся и с кинжалом в руке направился к Крелу. Тот весь напрягся, но телохранитель воткнул копье в землю, схватил веревку и быстрыми движениями перепилил ее.
Крел зашатался и чуть не упал на своего спасителя.
Телохранитель перекинул юношу через плечо, вновь взял в руки свое копье и окинул взглядом солдат.
— Ну, мы уходим, — сказал он. — Если вздумаете нас преследовать — внимательно смотрите, кто идет с вами рядом.
Затем повернулся и зашагал в сторону леса.
У присутствующих вырвался облегченный вздох. Бандиты подались вперед, ожидая, что им прикажет капитан. И все-таки все до единого искоса поглядывали на тех, кто стоял рядом.
Капитан бросил в спину скрывшимся в лесу злобный взгляд, но ничего не сказал. Немного постояв, он повернулся и зашагал к своей палатке.
Солдаты немного расслабились и постепенно разговорились, правда, негромко, словно боясь, что их кто-то подслушивает, и мало-помалу разбрелись по лагерю. Гар осмотрелся.
Со стороны могло показаться, что он сбит с толку и растерян, но на самом деле он внимательно прислушивался к мыслям в головах бандитов в надежде услышать еще что-нибудь про Алую Роту. Вдруг кто-то еще здесь мечтает о том моменте, когда вытащит кинжал.
Нет, никто. Но хитрость сработала.
Правда, откуда телохранителю было знать, что его слова окажутся лишь хитрой уловкой?
* * *
Алеа пыталась переварить услышанное.
— И что нам теперь делать? — наконец спросила она.
— Я и сам задаю себе тот же вопрос, — признался Гар. — Я приду к тебе сегодня в полночь, и мы поговорим обо всем наедине.
— Придешь ко мне? Но ведь ты солдат!
— Все начинают разбредаться, — пояснил Гар, — потихоньку собирают вещи и уходят в лес. Никто никого не останавливает.
— Без генерала Малахи армия разваливается на глазах, — подумала Алеа.
— Особенно после того, как майор Ивак пытался не допустить развала. Никому не хочется разделить его судьбу. Я уйду, как только стемнеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Почему-то старик показался девушке знакомым. Но где она могла встречаться с ним?
— Он благодарит вас за вашу доброту, — сказала она жрице, прочитав его мысли.
Та в удивлении уставилась на послушницу.
— Ты понимаешь, что он там бормочет?
— Едва, — возразила Алеа. — Но ведь нетрудно угадать. — И, повернувшись к больному, спросила:
— Или я ошиблась?
Старик покачал головой.
— Тогда отдыхайте. — Алеа положила руку ему на лоб. — И радуйтесь тем дням, что еще отпущены вам. Вы их заслужили.
Но старик вновь покачал головой и что-то прохрипел. Алеа уловила смысл его слов:
— Я-то знаю, что пришла моя смерть.
— Вы окружены заботой и любовью, — твердо сказала она. — Вам еще жить и жить.
— Желание есть, но где взять силы, — прохрипел старик. — Я наблюдал за тобой с того момента, как ты пыталась предупредить меня об опасности, что несет всем нам генерал Малахи. И не только я, но и мои друзья тоже. Ты целый день пыталась докричаться до людей, но тебя никто не слушал. А когда поняла всю тщетность своих попыток, то пошла в послушницы. Ты хотела бы помочь жертвам генерала Малахи, когда он захватит город?
Алеа вытаращила глаза. Только теперь она узнала старика — он первый попался девушке на пути, когда она задумала бить тревогу. Просто удар почти до неузнаваемости изменил его внешность.
— Я всегда пытаюсь помочь тем, кто попал в беду.
— Вижу, вижу, у тебя доброе сердце, — прохрипел старик и мысленно добавил:
— Ты действительно горишь желанием спасти людей от нависшей над ними угрозы?
— А как иначе! — воскликнула Алеа.
Старик взял девушку за руку. Сказанные им слова разорвались в ее мозгу подобно бомбе.
— Ты посвятила себя служению людям, но ты еще не жрица. Уходи из храма, займи мое место в Алой Роте!
Алеа буквально окаменела и не сразу нашлась с ответом.
Затем постаралась высвободить руку, но старик сжимал ее словно в железных тисках.
— Обещай! — пробормотал он.
— Хорошо, я выполню вашу просьбу, — выдавила ответ Алеа, — если это облегчит ваши муки.
— Будь благословенна. — Старик выпустил ее руку и закрыл глаза. — Поговори с портным Кетро. А я ухожу...
— Не смейте! — мысленно приказала старику Алеа, но тот уже уснул.
Девушка высвободила руку и сквозь слезы посмотрела на жену и дочь старика.
— Позаботьтесь о нем. И не оставляйте его одного ни на секунду.
— Не волнуйтесь, — заверила ее дочь. В глазах ее застыло изумление.
Жрица пристально наблюдала за своей ученицей, но в присутствии семьи ничего не сказала. Однако, как только они оказались на улице, поинтересовалась:
— И что он тебе сказал?
— Что умирает, — произнесла Алеа и едва не разрыдалась. — Я этого не переживу, наипочтеннейшая.
— Вот оно как! — Во взгляде жрицы читалось сомнение, но голос звучал сочувствием.
— Не могу! — всхлипывала Алеа. — Если бы только изредка, но ведь такое придется видеть чуть ли не каждый день! А иногда и по несколько раз на дню. Нет, я не выдержу!..
— Хорошо, что ты имела возможность вовремя убедиться в своей слабости. — Жрица положила руку ей на плечо. — Ничего, твоя преданность богине от этого ничуть не меньше, дитя мое. Можешь приходить в храм для молитвы всегда, когда сочтешь нужным. Но кажется мне, богиня уготовила тебе несколько иную судьбу, нежели быть ее жрицей.
— Боюсь, что так, — пролепетала Алеа и поникла.
— Тогда ступай туда, где ты можешь пригодиться. — Жрица прикоснулась ко лбу, губам и груди девушки. — Пусть богиня дарует тебе мудрость, добрые слова для тех, кто встретится тебе на пути, и отзывчивое сердце. — Жрица улыбнулась и отняла руку. — А теперь, прощай, дитя мое, желаю тебе удачи и счастья.
— Прощайте, — отозвалась Алеа полушепотом.
Но жрица уже торопилась прочь. Алеа растерянно посмотрела ей вслед, не зная, радоваться или печалиться, что ее храмовая карьера столь внезапно оборвалась.
В одном лишь не было никаких сомнений — все сошло на редкость гладко.
Понурившись, она отвернулась в другую сторону и стала высматривать лавчонку портного Кетро.
Когда вечером того дня Алеа уселась помедитировать в зальчике постоялого двора, она еще не решила для себя, посвящать в случившееся Гара или нет. Кетро потребовал от нее полного молчания.
Впрочем, ее сомнения оказались беспочвенны. Стоило ей установить с Гаром мысленный контакт, как проблема разрешилась сама собой.
Гар был натянут, как струна.
— В чем дело?
Алеа тотчас заподозрила неладное.
Вместо ответа в сознание хлынули его воспоминания прожитого дня.
* * *
По оленьей тропе на всем скаку мчался всадник. Оказавшись в самом центре лагеря, он придержал коня и крикнул:
— Внимание! Слушайте меня!
Гар поднял глаза и тотчас узнал дозорного. Эти солдаты жили за пределами лагеря и зорко следили за всем, что происходит в лесу. Вместе с остальными новобранцами Гар моментально вытянулся в струнку и застыл на месте. Из палаток, однако, вышли только сержанты и офицеры. Вид у них был хмурый и подозрительный.
— Сюда скачет генерал Малахи! — крикнул дозорный. — Расставить охрану. Надраить до блеска ремни и бляхи!
Капитан обменялся с лейтенантом взглядами.
— А что здесь охранять? — спросил младший по званию. — У нас и так все в порядке.
— Надеюсь, ваши сержанты проверили экипировку солдат? — поинтересовался капитан. — Пусть-ка они у вас займутся полезным делом.
В лагере воцарилась суета. Проверяли все, что можно было проверить, подметали то, что давно было выметено, чистили и натирали и без того вычищенное до блеска. Гар, словно вьючное животное, носил воду или скреб то, что ему было ведено, раздумывая при этом, не пора ли уносить ноги из лагеря или еще подождать. Но ему тотчас вспоминалась разграбленная и сожженная деревня, и сердце Гара вновь начинало пылать праведным гневом. Ему и раньше удавалось оставлять генеральских подручных с носом, если понадобится, оставит и еще раз.
А пока у него другие дела.
Вскоре в лагерь в окружении телохранителей прибыл сам генерал. Первый, кто увидел его, оповестил остальных о появлении важного гостя, и солдаты со всех ног бросились занимать место в строю.
Вытянувшись в струнку, они застыли, а генерал тем временем спешился, вразвалочку прошел вдоль строя, явно довольный переполохом, причиной которого стала его персона. Он придирчиво рассматривал солдата за солдатом, выговаривая кого за ремень, начищенный не до зеркального блеска, кого за едва заметную складочку на форме, кого за плохо заостренное копье. Гар наблюдал, как генерал неуклонно приближается к нему, удивляясь, как это Малахи до сих пор его не заметил. В ожидании этого момента Гар весь напрягся и даже придумал, что сказать, чтобы убедить самозваного генерала, что не представляет для него опасности. Рядом с Гаром стоял Крел.
Слегка наклонив копье вперед, Крел молодцевато отдал честь. Малахи остановился перед ним.
— Дайте оружие, — сказал он и протянул за копьем руку.
— Слушаюсь, сэр, — ответил тот и подал копье острием вперед — прямехонько генералу под ребра.
Малахи захлебнулся в крике. Его телохранители сбили Крела с ног и повалили на землю. Молодой человек оказался буквально погребен под грудой тел, а капитаны тем временем обступили генерала, яростно споря, следует ли вынимать из раны копье. Они заслонили его, и Гар в оцепенении стоял, читая мысли умирающего и его последние слова:
— Убить его!
Генерал испустил дух. Капитаны отошли от бездыханного тела, а майор Ивак шагнул к солдатам. Те рывком подняли Крела на ноги. Юношу избили самым безжалостным образом, но все же он нашел в себе силы плюнуть Иваку в лицо.
Майор наотмашь ударил Крела по лицу, затем, схватив за волосы, оттянул голову назад.
— За что? — злобно рявкнул он.
— За то, что вы сожгли мою деревню и убили моих друзей, — задыхаясь, ответил Крел.
Ивак несколько секунд переваривал услышанное.
— Кто тебя надоумил? — спросил он, все еще держа Крела за волосы.
— Алая Рота! — выкрикнул Крел.
Разгневанный Ивак снова ударил юношу, затем обратился к солдатам:
— Пытайте его до тех пор, пока он не выдаст их имена.
— Горшечник Квинс в деревне Селлин, — едва слышно прошептал Крел распухшими губами. — Бочар Айвор и кузнец Джоко из Селлина.
— Тебе все равно не избежать пытки, — зарычал Ивак и, обращаясь к подчиненным, добавил:
— Надо же, какая «верность»! Он в один миг выдал своих сообщников, чтобы только избежать легкой боли!
Никто из солдат не проронил ни слова. Все знали, что боль будет далеко не легкая, а еще лучше знали легенду — люди из Алой Роты всегда с готовностью называли имена.
Ивак снова набросился на Крела:
— За это ты умрешь в муках, приятель!
— Не жаль расплатиться жизнью за то, что остановил самозванца, — огрызнулся Крел.
И снова Ивак наотмашь ударил его по губам.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда мы отмолотим тебя как сноп. — Он повернулся к солдатам:
— Бросьте его на землю и отходите цепами!
Крела увели.
Ивак повернулся к капитану:
— Отправьте двадцать всадников в Селлин и приведите тех людей!
Капитан отправился отдавать приказ. Рядовые стояли в оцепенении, с каменными лицами. Все они заметно поникли духом.
Каждый знал, что всадники не найдут ни горшечника, ни бочара с кузнецом. Более того, принимая в расчет дурную славу генерала и его банды, солдаты могут обнаружить, что вся деревня пуста. В отместку селение могут сжечь, но никто не умрет.
За исключением Крела.
* * *
После полудня майор Ивак вернулся с допроса; его лицо пылало гневом. Солдаты подошли к своим товарищам, которые участвовали в порке, — после тяжелой работы те потягивали пиво и с удовольствием делились впечатлениями о том ужасе, в котором принимали участие.
— Мы отделали его под орех, — сказал один из них, которого нашел Гар, коренастый бандит по имени Горбо. — Он сразу же сказал нам свое имя — Крел, но вначале пришлось его отмутузить. Он сказал, что бочар, горшечник и кузнец учили его, как убивать одним ударом, но ему пригодился только способ кузнеца — один короткий удар, в который надо вложить всю силу. Майор приказал нам бить его после того, как он признался, потому что до этого нам не требовалось его бить.
— А кто отдавал приказы горшечнику, бочару и кузнецу? — спросил кто-то из слушателей.
— Этого он нам сказать не мог, как мы ни старались, — ответил Горбо, — потому что не знал.
— Они никогда не знают, — пробормотал один солдат.
— Он сказал лишь, что вступил в Алую Роту в надежде, что ему выпадет честь убить генерала, — продолжил свой рассказ Горбо. — Именно так и сказал — «честь», — но он не знал, кто отдавал приказы этим троим — да его и не интересовало. А вот от нас он удостоился чести получить еще полдюжины горяченьких.
— Кто рассказал ему, как вступить в нашу армию?
— По его словам, это был бочар, — ответил Горбо. — Бочар сказал Крелу, будто Алой Роте стало известно, что появится некий парень, полный ненависти, и которому нечего терять. Он и будет тем, кто убьет главаря бандитов. За это наш дружок тоже получил дюжину ударов. — Горбо сделал глоток пива, уставился в пространство, а затем подвел итог допроса:
— Но это не помогло узнать что-то новое об Алой Роте.
— От него еще хоть что-то осталось? — спросил Гар, в надежде оказать Крелу помощь.
— В нем еще теплится жизнь, — признал Горбо, — и мы не перебили ему ноги. Майор Ивак хочет его красиво повесить. Или растянуть на дыбе и четвертовать. Не знаю, как у него это получится.
— Завтра посмотрим, — сказал кто-то из солдат.
Горбо покачал головой.
— Перед заходом солнца. Майор хочет разделать его, пока дух генерала Малахи еще витает вокруг, чтобы посмотреть на казнь.
Солдаты вздрогнули и оглянулись по сторонам.
* * *
— Значит, у тебя не было времени, чтобы спасти его, — подумала Алеа с болью в сердце.
— Мне это и не требовалось, — ответил Гар и позволил ей вспомнить остальное вместе с ним.
* * *
Майор Ивак взял на себя командование. Казалось, он не придал особого значения тому, что после смерти генерала фактически занял его место, не стал пыжиться и важничать, а лишь расхаживал по лагерю со свирепым видом, очевидно, подыскивая, на ком бы сорвать злость, и раздавая короткие, чеканные приказы. Тем не менее Гар заподозрил, что в душе майор уже примеривает на себя генеральский мундир.
Самый главный приказ был таков: майор велел перебросить через сук веревку и поставить под деревом верстак. Гар гадал про себя, где Ивак мог слышать о дыбе и четвертовании, но потом решил, что это, должно быть, часть какого-нибудь кровавого предания, передаваемого из поколения в поколение, искоренить которое все попытки оказались бессильны. Майор Ивак, судя по всему, был охоч послушать подобного рода истории.
Гару он не понравился с первого взгляда.
Майор разонравился ему еще больше, когда уселся за стол в сопровождении прежних телохранителей генерала Малахи.
Сержанты прогорланили «стройсь!», и солдаты нехотя выстроились вокруг древнего дуба, с толстого сука которого свисала зловещая петля. Тем временем Горбо и еще один рядовой вывели из палатки Крела. Вид у него был измученный, руки связаны за спиной, лицо в кровоподтеках. Горбо и его подручный подтащили его к дубу и поставили спиной к стволу и лицом к Иваку. После чего накинули на шею петлю и слегка затянули ее.
— Каково твое последнее слово? — злобно прошипел майор.
— Смерть злодеям, убивающим невинных людей! — прошептал Крел разбитыми губами.
— Вздерните его! — рявкнул Ивак, но не успел отдать приказ, как стоявший рядом телохранитель сделал быстрое движение, и в сердце майору впился кинжал.
Глава 17
Вся рота безмолвствовала, потрясенная внезапностью происшедшего. Каждый отчетливо услышал слова телохранителя:
— Малахи был слишком осторожен — чего никак нельзя сказать о тебе.
— З-за что? — только и сумел вымолвить капитан.
— Он вел отряд, который захватил мою родную деревню. — Телохранитель поднял голову, оглядываясь по сторонам. — Да, меня выставили из деревни, но все равно это были мои односельчане, черт побери! Вот тогда я вступил в Алую Роту.
— Хватайте его, — крикнул один из капитанов.
Но телохранитель уже успел выставить копье.
— Ну, кто рискнет? — Он обернулся к капитану:
— Попробуй взять меня. Но помни — а вдруг я здесь не один из Алой Роты? Я дождался своего часа — кто следующий?
Солдаты пришли в замешательство. Гар ощущал, как страх борется в их душах со злостью. От него не скрылось, что каждый бандит посматривает на своих соседей, как старается незаметно оглянуться на стоящего сзади. Гар уловил момент, когда страх одержал победу, и напряжение спало.
Телохранитель тоже почувствовал перемену в настроении солдат. Он повернулся и с кинжалом в руке направился к Крелу. Тот весь напрягся, но телохранитель воткнул копье в землю, схватил веревку и быстрыми движениями перепилил ее.
Крел зашатался и чуть не упал на своего спасителя.
Телохранитель перекинул юношу через плечо, вновь взял в руки свое копье и окинул взглядом солдат.
— Ну, мы уходим, — сказал он. — Если вздумаете нас преследовать — внимательно смотрите, кто идет с вами рядом.
Затем повернулся и зашагал в сторону леса.
У присутствующих вырвался облегченный вздох. Бандиты подались вперед, ожидая, что им прикажет капитан. И все-таки все до единого искоса поглядывали на тех, кто стоял рядом.
Капитан бросил в спину скрывшимся в лесу злобный взгляд, но ничего не сказал. Немного постояв, он повернулся и зашагал к своей палатке.
Солдаты немного расслабились и постепенно разговорились, правда, негромко, словно боясь, что их кто-то подслушивает, и мало-помалу разбрелись по лагерю. Гар осмотрелся.
Со стороны могло показаться, что он сбит с толку и растерян, но на самом деле он внимательно прислушивался к мыслям в головах бандитов в надежде услышать еще что-нибудь про Алую Роту. Вдруг кто-то еще здесь мечтает о том моменте, когда вытащит кинжал.
Нет, никто. Но хитрость сработала.
Правда, откуда телохранителю было знать, что его слова окажутся лишь хитрой уловкой?
* * *
Алеа пыталась переварить услышанное.
— И что нам теперь делать? — наконец спросила она.
— Я и сам задаю себе тот же вопрос, — признался Гар. — Я приду к тебе сегодня в полночь, и мы поговорим обо всем наедине.
— Придешь ко мне? Но ведь ты солдат!
— Все начинают разбредаться, — пояснил Гар, — потихоньку собирают вещи и уходят в лес. Никто никого не останавливает.
— Без генерала Малахи армия разваливается на глазах, — подумала Алеа.
— Особенно после того, как майор Ивак пытался не допустить развала. Никому не хочется разделить его судьбу. Я уйду, как только стемнеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22