Алеа мгновенно присела в постели, словно ее ударило током. Ужас едва не вырвался из горла душераздирающим воплем. Но она вовремя сдержала себя, узнав знакомый пушистый ком и зубастую ухмылку.
— Ага, значит, ты умеешь проникать в закрытые помещения. А я-то решила, что ты живешь только в лесу, — подумала девушка, слегка успокоившись.
— Но ведь деревня стоит в лесу, — напомнило ей Наваждение. — Будь это город, наверняка бы здесь кто-то не спал, и мне пришлось бы проявить большую предосторожность.
Алеа отметила про себя, что в данном случае «предосторожность» наверняка означает необходимость убрать ненужного свидетеля — например, телепатически усыпить.
— Ты мог бы меня и предупредить. А то так перепугал, что от страха дыхание перехватило.
— Будто ты не знаешь, что я не причиню тебе зла. — Наваждение являло собой воплощение невозмутимости и спокойствия. — К тому же учащенное сердцебиение и глубокое дыхание полезны для здоровья представителей вашего племени.
— Только в том случае, если это результат физических упражнений, — съязвила Алеа.
Просто удивительно, и как это она после первой их встречи ни разу не вспомнила об этом потешном существе. Господи, да ей ничего не стоило совсем позабыть о нем!
И тогда она поняла, что ведь позабыла-таки!
— Я не люблю, когда с моим сознанием шутят шутки, — обиделась она, хотя и не стала показывать, что задета за живое.
— А с сердцем? — спросил Наваждение. — Или ты опять станешь утверждать, что великан тебе не супруг?
— Еще как стану!
Алеа сама удивилась, с какой горячностью вырвались у нее эти слова.
— Тогда зачем ты ему помогаешь?
— Я ему вовсе не помогаю — лишь путешествую вместе с ним, зато он помогает мне!
— В чем?
— Учиться, узнавать новое, встречать новых людей!
При мысли о том, что она и вправду находится в другом мире, девушку захлестнула волна радости.
— Ну, и многое ты уже узнала?
— Очень многое! — воскликнула Алеа, и в ее сознании тотчас начал разматываться спутанный клубок непривычных ей нравов, обычаев.
Девушка пыталась приостановить его: легче было сказать, чего она еще не узнала.
— Какая странная идея! — удивилось Наваждение. — Упорядочивать жизнь живых существ! Не проще ли позволить каждому идти своей дорогой?
— У людей так не получится, — объяснила Алеа. — Нам требуется общение — чтобы поблизости всегда находились нам подобные.
— Странно, очень странно. — Казалось, эта мысль обрадовала ночного гостя. — Но почему твой супруг так расстроен из-за того, что не нашел правительство, которое он рассматривает как некое огромное плодоносящее дерево?
— Ему кажется, что только таким образом можно спасти людской род от голода, болезней и угнетения. Иначе сильные будут унижать слабых, причинять им страдания.
— В этом есть доля правды, — задумалось чудище. — Но правительство вроде того, о каком мечтает генерал Малахи, будет угнетать народ еще больше.
— Гар считает, что подобное происходит, когда нет лучшего правительства, способного остановить зарвавшегося тирана.
— Ага! Значит, он беспокоится о том, чтобы его собратья не страдали!
— Ну... да, думаю, так оно и есть.
Алеа до сих пор не задумывалась об этом.
— И он пытается защитить людей от таких, как генерал Малахи, — решило Наваждение. — Тогда ему следует искать Алую Роту.
— Он уже пытался, — ответила Алеа. — Но не нашел.
— Значит, ты найди ее. — Существо оскалилось в улыбке, и Алеа вздрогнула. — Хорошая ли ты супруга?
— Никакая я ему не супруга! — Алеа была готова закричать, естественно, мысленно.
— Попробуй помочь ему найти Алую Роту, — посоветовало Наваждение. — Но вначале постарайся понять свое сердце.
В камине догорали угольки, и Алеа повернулась посмотреть, как пляшут маленькие красные язычки. Сердце ее бешено колотилось. Но пламя погасло так же быстро, как и вспыхнуло, и Алеа опустилась на постель, удивляясь, как такая незначительная вещь разбудила ее. Сейчас она снова быстро заснет. Словно желая убедиться, что ничего не произошло, Алеа еще раз оглядела пустую комнатушку, затем повернулась на бок и закрыла глаза.
* * *
На следующее утро во время завтрака царило скрытое возбуждение. После еды люди ходили взад-вперед, разговаривали друг с другом, и Алеа почувствовала себя виноватой. В конце концов она подошла к Сильвии и сказала:
— Мы собираемся продолжить наше странствие. Вам не нужно оставаться дома лишь из-за нас.
Сильвия удивленно уставилась на гостью, затем засмеялась и взяла девушку за руки.
— Не смущайся — мы ожидаем не вас.
— Тогда кого? — удивилась Алеа.
— Жрицу! Утром она придет благословить поля. Вот почему пахарям нужно было обязательно закончить свою работу вчера вечером, хотя они жаждали остаться и послушать твои истории.
Гар с интересом посмотрел на женщин и медленно подошел к ним.
— Это и вправду будет праздник, дочь моя. Давай останемся, чтобы поклониться богине.
— Конечно, отец.
Интересно, подумала Алеа, оценит ли богиня любопытство Гара.
Жрица прибыла ближе к полудню. Ее сопровождали две жрицы помоложе и двое жрецов. Они вели запряженную ослом тележку, на которую были погружены какие-то завязанные мешки. В ответ на приветствия молодых людей жрица улыбнулась, принимая их хвалебные слова. Отдохнув и выпив немного вина, жрица величественно поднялась и спросила:
— Поля уже вспаханы?
Онория сделала шаг вперед; поверх повседневного платья на ней было накинуто белое праздничное одеяние.
— Да, наипочтеннейшая.
— Тогда пойдемте туда, — церемонно произнесла жрица и, повернувшись, плавным шагом направилась в сторону полей.
За ней последовали, правда, немного поодаль, служки — один мужчина и одна женщина с каждой стороны. Жители деревни шли следом, напевая мелодию, веселую и торжественную одновременно. Гар был поражен, узнав оду из Девятой симфонии Бетховена.
Подойдя к участку распаханной земли, служки встали по краям и достали из-под плащей заплечные мешки. Сняв их через голову, они принялись разбрасывать вокруг себя пригоршни искрящегося порошка.
— Только посмей! — мысленно предупредила Гара Алеа.
— Трудно устоять, — ответил тот.
Алеа смерила его испепеляющим взглядом. Каким-то невероятным образом Гару удалось-таки приковылять вперед, и теперь он размахивал руками в такт музыке, словно дирижировал невидимым оркестром. Интересно, что произойдет, если искрящийся порошок попадет ему на руку?
Нет, Гар, конечно, отдавал себе отчет в том, что делает.
Еще мгновение — и рука «старца» исчезла в кармане, а сам он как-то съежился и поник, будто силы оставили его. Молодежь оттеснила старика назад, и вскоре он уже оказался спрятан за чужими спинами.
— Неужели для тебя нет ничего святого? — упрекнула его Алеа.
— Да нет, есть, конечно, — ответил Гар. — Я, например, могу поведать тебе состав священных масел и курений у меня на родине. Так что не вижу ничего дурного в моем желании выяснить состав этого священного порошка.
Конечно же, он был прав, но Алеа почему-то сочла, что Гару не хватает благочестия.
Процессия обошла каждую борозду на каждом из четырех полей, после чего вернулась на луг посреди деревни.
— Вы хорошо вспахали землю, — речитативом произнесла жрица. — А что и как вы будете сажать и сеять?
— Сою на северном поле, — отвечала торжественным тоном, под стать событию, Сильвия, — маис на южном, помидоры на восточном и картофель на западном.
— А сейчас ты чему улыбаешься? — спросила Алеа «отца».
— Тому, что ни одна из этих культур не была известна в средневековой Европе, — мысленно ответил ей Гар.
Алеа, сама не зная почему, рассердилась.
— А кто сказал, что надо непременно брать пример с европейцев?
— Никто, — согласился Гар. — Собственно говоря, образ жизни местного населения представляет собой удивительную смесь самых разных культур.
Алеа ощутила торжество крошечной победы.
— А что вы посадите на следующий год? — вопрошала жрица, и Алеа неожиданно для себя сделала не совсем приятное открытие. Оказывается, младшая жрица записывала ответы в блокнот!
— Маис на северном поле, — отвечала Сильвия все тем же речитативом, — помидоры на южном, картофель на восточном и сою на западном.
— Что же вы предложите богине, чтобы та оберегала ваши поля от сорных растений? — потребовала ответ жрица.
Гар весь напрягся.
— Что с тобой? — испугалась Алеа.
— Не дай Бог, они практикуют человеческие жертвоприношения, — ответил Гар, — тем более что в данный момент среди них находятся два беззащитных чужестранца!
— Мы посадим среди маиса тыквы и кабачки, — отвечала Сильвия. — У них широкие листья, которые не дадут сорнякам пробиться к свету. А еще не будем забывать пропалывать наши поля.
От девушки не скрылось, что Гар облегченно вздохнул.
— Ну а теперь что ты скажешь? Очередную глупость? — не выдержала она.
— Да нет, почему же, скажу, что теперь мне полегчало, что, конечно, приятно.
— Тебе должно быть стыдно — как ты можешь думать такие гадости о таких хороших людях? — упрекнула его Алеа. — Почему ты вечно подозреваешь их в чем-то дурном?
— Потому что они живут в полуварварском обществе.
Алеа обиженно сжала губы.
— Ты не находишь, что тебе пора бы извиниться?
— Зачем? Они же не знают, о чем я думаю?
— А как вы будете оберегать урожай от прожорливых насекомых? — допытывалась жрица.
— Мы посадим астероны и меромию, — отвечала Сильвия.
Алеа нахмурилась.
— И что это за астероны и меромия? — удивилась она чудным названиям.
— Цветы, которые привезли с собой первые колонисты, — ответил Гар. — Я слышал о них — их вывели еще на Терре, когда люди только приступили к колонизации новых планет. Эти растения оказались сущей находкой для фермеров во многих вновь населенных мирах.
— Отлично, о дочь богини, — подвела итог жрица, — продолжайте поступать так из года в год.
— Ага, севооборот и координация производства сельхозпродуктов, — сделал для себя вывод Гар, — но это еще не правительство.
— Разумеется, нет! — возмутилась Алеа. — Значит, так для них лучше!
— Лучше потому, что они не знают ничего другого.
— В этом нет ничего страшного!
— Разумеется, — согласился Гар.
Почему-то Алеа почувствовала, что проиграла спор. Гар же просто невыносим! Тогда незачем его терпеть. Эти люди такие милые и простые — так, может, стоит остаться с ними, а этот бахвал пусть обходится без нее.
Почему-то эта мысль вселила в нее беспокойство.
Жрица подняла руки и медленно повернулась, охватывая взглядом всех жителей деревни.
— Хорошее начало заслуживает хорошего продолжения! Да снизойдет благословение богини на вас и вашу землю! — торжественно произнесла она. Затем опустила руки и более естественным тоном добавила:
— Празднуйте, дети мои! Восхваляйте жизнь и подарки богини!
Жители деревни радостно загалдели. Заиграла музыка и начались танцы.
После обеда жрица и ее окружение покинули деревню, увозя на телеге пустые мешки. Когда стемнело, Алеа вернулась с танцев к своему «престарелому родителю» и, сев рядом с ним, поинтересовалась:
— Геркаймер уже произвел анализ порошка?
Она знала, что Гар носит с собой клинок, ножны которого при помощи звукового отражения способны распознавать молекулы любого вещества, а затем переправлять сигнал на корабль.
— Да, — ответил Гар. — В основном это нитраты органического происхождения — в настоящей цивилизации неолита такого отродясь не бывало. Никто даже не додумался бы.
— Значит, удобрение?
Гар кивнул.
— В принципе неплохой способ благословить удачное начало. Ведь у местных жителей маловато коров и лошадей, чтобы производить удобрения более примитивным способом. В любом случае, даже будь у них много скота, хорошее удобрение никогда не помешает.
— Ты хочешь сказать, что в действительности жрица никаких чудес не совершила? — обвиняющим тоном произнесла Алеа.
Гар удивленно уставился на нее.
— Ничего подобного я не говорил! Я вообще не считаю это магией — просто ритуал, который направляет людей, помогает им почувствовать правоту и необходимость их труда, поверить в хороший результат.
— То есть то, что дает любой религиозный обряд? — медленно спросила Алеа.
— Ну, да, только это всего лишь побочный эффект, — сказал Гар. — Настоящая цель — это, естественно, восхваление богов, и я заметил, что люди были искренни.
Последнее не вызывало никаких сомнений. И все же в скептицизме Гара было что-то от богохульства.
— Надеюсь, ты не считаешь их религию фальшивой?
— Отнюдь, — сказал Гар. — Она не более фальшива, чем средневековые монастыри — только потому, что там хранились частички учения греков и римлян.
Алеа приняла эту идею и немного расслабилась.
— Более того, я думаю, что первые колонисты поступили разумно, — произнес Гар. — Еще один способ сохранить достижения цивилизации в условиях неолита.
— Хочешь сказать, они обманывали? — ощетинилась Алеа.
— Именно.
* * *
На следующее утро гости отправились в путь, оставив своим хозяевам цветочные вазы, янтарь и статуэтки, чему те необычайно обрадовались. Молодые люди на прощание махали руками и настоятельно просили путников когда-нибудь вновь посетить их деревню. Когда поселение скрылось из виду, Алеа повернулась к Гару:
— Они ненамного моложе нас. Думаю, я могла бы остаться с ними и жить вполне счастливо.
— Что ж, было бы неплохо, — вздохнул Гар. — Конечно, если хочешь, оставайся — но боюсь, для меня здесь еще слишком много дел.
Алеа нахмурилась.
— Почему? Тебя никто не заставляет странствовать по вселенной!
— Никто, кроме меня самого, — ответил Гар. — Не знаю, чего я ищу, но когда найду — сразу же пойму.
Несколько минут они шли, не проронив ни слова. Затем Алеа спросила:
— Место, где ты не будешь чувствовать себя чужаком?
— Наверное, так, — признал Гар.
— Значит, когда-нибудь ты все равно вернешься домой.
— И тогда моя жизнь закончится, — сардонически произнес Гар. — Но один мудрец сказал однажды, что домой возвратиться нельзя. Это подтверждали многие эмигранты, которые пытались вернуться.
— Но почему?
Алеа вздрогнула при мысли о возвращении в Мидгард. На нее нахлынула волна одиночества. Если ей неуютно на родной планете — где же тогда ее дом? Стараясь подавить эти чувства, девушка резко сказала:
— Каждый может вернуться, сделать все по-другому и вновь прийти на место, откуда начал свои странствия!
— Да, — ответил Гар, — но пока человек странствовал, дом его изменился, да и сам он тоже. Те, кто остался дома, изменились вместе со своей родиной, а путешественник изменился по-другому. Они удалились друг от друга, и странник должен найти новый дом...
Гар не закончил фразу, и Алеа не могла удержаться от продолжения:
— Или странствовать вечно.
Ее вновь охватила тревога.
— Это новое место, здесь живут люди из разных деревень. Они примут нас. Все они строят себе новый дом, — возразила она, чтобы скрыть свои чувства.
— Но их навещают родные, — мягко напомнил Гар. — Они — представители одной культуры. Я, конечно, приспособился бы к здешним обычаям, но все равно они остались бы для меня чуждыми и чужими.
Алеа почувствовала, как в ней закипает гнев, куда более сильный, чем тоска одиночества.
— Может настать день, когда тебе придется вернуться и вновь сделать свою планету домом!
— Может, — вздохнул Гар. — Еще как может.
Ему не надо было завершать эту мысль — что он больше никогда не сможет считать Грамарий своим домом.
Как и Алеа — Мидгард. Девушку захлестнула волна отчаяния; у нее задрожали колени, и, чтобы сохранить равновесие, ей пришлось схватить Гара за руку. Гар накрыл ее ладонь своей, и Алеа с удивлением заметила, что он сжимает ей руку с неменьшей силой, чем она сама. Еще больше она удивилась, что волнение постепенно прошло.
Так они пошли дальше по дороге, держась друг за друга, пока Алеа вдруг не почувствовала замешательство. Гар, видимо, понял ее смущение и мягко продекламировал:
Он сказал, вздохнув печально:
«Ах, я зря на свет родился,
В этом мире появился.
Столько лет подряд скитаюсь
Между звездными мирами...».
— Но ведь не в одиночестве, — сказала Алеа дрогнувшим голосом. — А с друзьями.
* * *
Когда в полдень они остановились, чтобы перекусить, Алеа не удержалась и спросила:
— Кто это был такой несчастный?
— Куллерво, — ответил Гар. — Отрицательный персонаж «Калевалы», финского эпоса.
— У нас... в Мидгарде ходили истории о финнах, — сказала Алеа и нахмурилась, пытаясь вспомнить хоть одну. — Кажется, этот народ был богат на колдунов?
— Лучше сказать — на мудрецов и волшебников.
— А какая разница?
— На моей планете, — медленно произнес Гар, — колдунами называют тех, чья магия приносит зло. А магия мудрецов и волшебников — добрая.
— А какая разница?
— Добрая магия защищает людей, помогает им обрести благополучие. Злая магия приносит им вред.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22