Единственное крыло ведущего дракона было плотно обмотано вокруг поперечины, прикрепленной к торчащей из его спины высокой мачты.Около мачты безмолвно рыскали приземистые фигуры в шлемах.На берегу застонал прибой, когда дракон провел своих собратьев мимо прибрежных скал в порт. * * * Ребенок пронзительно закричал, зовя мать, и бился, запутавшись в тяжелом меховом одеяле.Затем появилась лампа, всего лишь огарок на блюдце, но несущая тепло и безопасность, отбрасывая желтый свет на усталое, нежное лицо матери.Женщина взяла на руки дрожащее, рыдающее тельце, шепча: «Ну, успокойся, милый, успокойся. Мама здесь. Она не даст тебя в обиду».Она крепко прижала к себе ребенка, гладя его по спине, пока не прекратились рыдания, «Успокойся, Артур, успокойся. Что случилось, дорогой?»Ребенок шмыгнул носом и поднял голову с ее плеча. «Бука, мама. Гнался за мной и грозил большим-большим ножом!»У Этель сурово сжался рот. Она обняла ребенка покрепче и глянула на пламя светильника.— Буки далеко за морем, дорогой. Они не могут явиться сюда.— Но Карл говорит...— Знаю, знаю. Мама Карла грозит, что бука заберет его, если он будет плохо себя вести. Но то просто глупая сказка, милый, чтобы пугать глупых детей. А ты ведь у меня не глупый, правда?Артур на некоторое время умолк, а затем пробормотал в складки материнской рубахи:— Э... да, мама...— Конечно, не глупый, — она потрепала его волосы, уложила в постель и натянула до подбородка меховое одеяло. — Ты у меня храбрый мальчик. Мы оба знаем, что бука нас не тронет, правда?— Да, мама, — неуверенно согласился мальчик.— Спи спокойно, милый, — пожелала мать и тихонько закрыла за собой дверь.От оставленной на столике свечи плавно плясали тени. Некоторое время ребенок лежал с открытыми глазами, наблюдая медленный балет света и тьмы.Артур вздохнул и перевернулся на бок. Глаза его уже закрывались, когда он случайно посмотрел на окно.Перед ним было огромное безобразное лицо с маленькими сверкающими глазками, комом мяса вместо носа и ртом-щелью, обрамляющим большие квадратные желтые зубы. Из-под блестящего крылатого шлема выбивались лохматые длинные волосы.Он ухмыльнулся при виде ребенка, поросячьи глазки так и плясали.— Мама! Мамамамама! Бука!Бука зарычал и пробил крепкую деревянную стену тремя ударами огромной окованной железом дубины.Ребенок с криком побежал к двери спальни. Тяжелая дверь не поддавалась. Мальчик все кричал и дергал дверную ручку.Бука пролез через пролом в стене.Дверь широко распахнулась и мать, оцепенев, уставилась на чудовище, схватила ребенка и в ужасе закричала, зовя мужа. Прижав к себе ребенка, она резко повернулась и убежала.Бука издал глухой гадкий смешок и последовал за ними.В это же время в другом доме такой же зверочеловек схватил ребенка за ножки и с размаху ударил его головой о стену; подняв огромную дубину, чтобы отбить отцовский меч, а затем крутанул дубиной, ударив отца по животу, и взмахнув ею, ударил его в висок. Хрустнула кость, потекла кровь.Жена убитого попятилась, истерично крича, когда зверочеловек поднял упавший отцовский меч. Повернувшись к ней, он отмел ее в сторону беззаботным отмахом дубины и одним ударом вскрыл семейный сундук.В первом доме огонь свечи, сшибленной зверочеловеком, лизнул сухой деревянный пол и устремился на стены.Другие дома уже горели.Женщины и дети с визгом бежали, а посмеивающиеся зверолюди преследовали их.Мужчины деревни хватали гарпуны и топоры, тщетно пытаясь защитить жен и детей.Зверолюди разбивали им головы окованными железом дубинками, раскраивали груди огромными острыми как бритва секирами и шли дальше, оставляя за собой расчлененные тела.Затем послышалась дробь копыт — в деревню ворвался кавалерийский отряд; пожар встревожил местного барона. Тот сидел теперь во главе двух десятков всадников, преградивших путь зверолюдям.— Пики на руку! — взревел он. — Вперед!Зверолюди захохотали.Пики дружно опустились, шпоры вонзились в бока коней, кавалерия атаковала.. и запнулась словно наткнувшись на невидимую стену.Каждый зверочеловек метал взгляд с одного солдата на другого, на третьего, потом обратно на первого, держа долю секунды взгляд каждого.У всадников отвисли челюсти и остекленели глаза. Пики выскользнули из онемевших пальцев.Лошади медленно подались вперед, запнулись, снова шагнули. Всадники же сидели, не двигаясь, опустив плечи, с болтающимися руками.Поросячьи глазки зверолюдей сверкнули огнем. Их безобразные лица искривились в ликующих ухмылках, а головы закивали в нетерпеливом понукании.Спотыкаясь, шаг за шагом, лошади двинулись вперед.Зверолюди издали победный вопль, когда их дубины обрушились, проламывая черепа лошадей. Взметнулись ввысь и обрушились секиры, вонзаясь глубоко во всадников. Люди падали, хлынула фонтаном кровь. Летели головы, трещали под большими лапами кости. Зверолюди, посмеиваясь, прошли сквозь освежеванную кавалерию, как нож проходит сквозь масло, и вломились в дверь деревенского амбара.Барон Байчи, вассал герцога Логайра, лежал обезглавленный в грязи, и его кровь хлестала, смешиваясь с кровью кавалеристов, прежде чем ее впитала в себя жаждущая почва.А женщины и дети деревни, сбившись в кучу на склонах за околицей, беспомощно глядели, разинув рты на свои горящие дома в то время, как корабли-драконы огибали песчаную отмель, оседая в волны от тяжести добычи.И когда длинные суда прошли мимо мыса, ветер донес до сельчан эхо утробного смеха. * * * Известие принесли в столицу Раннимид к королю Туану Логайру. Король был разгневан, но не показал вида. Королева же вскипела яростью.— Как же так! — бушевала она. — Сии дьявольские отродья опустошают огнем и мечом деревню, убивают мужчин и бесчестят женщин, и, вероятно, увозят в рабство детей — а вы что же делаете? Уж, конечно, не мстите!Ей едва минуло двадцать, и король был ненамного старше ее, но он сидел прямой, как посох, с серьезным и спокойным лицом.— Сколько всего убитых? — спросил он.— Почти все мужчины деревни, Ваше Величество, — ответил гонец; горе и ужас явственно проступали на его лице. — Сто пятьдесят. Четырнадцать женщин и шестеро детей. И двадцать добрых всадников и барон Байчи.Королева в ужасе уставилась на гонца.— Сто пятьдесят, — прошептала она. — Сто пятьдесят. — Затем громче: — Сто пятьдесят вдов за одну ночь! И дети, шестеро убитых детей!— Да смилостивится господь над их душами, — склонил голову король.— Да, молись, молись! — резко бросила королева. — Молись, в то время как твои люди лежат изувеченные и истекающие кровью! — Она круто повернулась к гонцу. — А сколько обесчещенных?— Никого, — склонил голову гонец. — Хвала Господу, никого.— Никого, — почти механически повторила королева. — Никого? — Она стремительно повернулась к мужу. — Да что же за оскорбление такое, они презирают наших женщин!— Возможно, они устрашились появления наших солдат... — пробормотал гонец.Королева наградила его всем тем презрением, какое смогла втиснуть в один беглый взгляд. — И коли так, то они еще менее мужественны, чем наша порода, а наши мужчины, видит небо, достаточно хлипкие.Гонец застыл. Лицо короля одеревенело.Он медленно наклонился вперед, вперив взгляд в гонца.— Скажи мне, любезный, как вышло, что целый отряд конницы не устоял перед этими пиратами?Королева скривила губы.— Да как еще и такое могло случиться?Король сидел, не шевелясь, ожидая ответа.— Колдовство, Ваше Величество. — Голос гонца задрожал. — Гнусное, черное колдовство. Всадники скакали, обреченные на смерть, так как враг наслал на них Дурной Глаз.В помещении наступила тревожная тишина. Даже королева умолкла, так как на этой отдаленной планете суеверие могло незамедлительно стать реальностью.Король нарушил молчание первым. Он пошевелился на троне и повернулся к тайному советнику.Королю пришлось опустить взгляд: плечи у лорда Брома О'Берина были не менее широкими, чем у короля, но ростом он достигал едва ли двух футов.— Бром, — распорядился король, — отправь пять рот королевской пехоты, по одной на каждого из великих лордов, чьи владения граничат с морем.— Всего по одной роте каждому! — так и взорвалась королева. — Ты хочешь так легко отделаться, мой дорогой муж? Ты можешь выделить лишь столько своих отборных сил?Король поднялся и обратился и стоявшему поодаль рыцарю.— Сэр Мэрис, выводите три роты королевской гвардии. Четвертая останется здесь для охраны Ее Величества королевы Катарины. Пусть три роты соберутся через час во дворе замка, взяв провиант для долгой и трудной дороги.— Слушаюсь, мой государь, — поклонился сэр Мэрис.— И велите приготовить мои доспехи.— Доспехи! — ахнула королева. — Нет, нет, о муж мой. Что ты хочешь делать?— Да то, что должен. — Король повернулся к ней, взяв ее руки в свои. — Я король, и моему народу угрожает опасность. Я должен ехать к пепелищу той деревни и отыскать след зверолюдей. А потом я отдам приказ построить корабли и мы последуем за ними, если удастся, до их логова.— О нет, мой дорогой повелитель! — воскликнула, цепляясь за него, Катарина. — Неужели в наших армиях недостает ратников, что и ты тоже должен ехать на смерть? О нет, милорд! Что я буду делать, если тебя... если тебя ранят?Король привлек ее к себе и нежно поцеловал в губы.— Ты королева, — мягко произнес он. — Ты не должна предаваться печали?.. Ты должна принять на себя тяжесть всей власти; таков уж жребий королев. И должна пребывать здесь, заботясь о нашем народе, пока я в отъезде. Так же как я должен рисковать жизнью ради блага своего народа, — таков уж жребий королей.Он прижал ее к себе, поцеловал долгим поцелуем. Затем отошел, сцепив руки за спиной, постоял мгновенье и направился к выходу.Его остановил смущенный кашель.Король нахмурился и резко обернулся.— Все еще здесь, Бром? Я думал...— Мой государь, — перебил карлик. — Что вы приказали, я сделаю — но разве не будет больше никаких распоряжений?Лицо короля потемнело.В голове Брома звенела решимость.— Если тут замешан Дурной Глаз, Ваше Величество, то дело касается ведьм.Король отвел сердитый взгляд, сжав губы в тонкую строчку.— Тут ты прав, Бром, — неохотно признал он. — Ладно тогда, раз надо, значит, надо. Пошли кого-нибудь к ведьмам в Северную Башню, Бром, и накажи им вызвать... — лицо его скривилось от недовольства, — ...Верховного Чародея. * * * Верховный Чародей в данное время сидел, прислонясь к дереву, беспечно и с наслаждением взирая то на восход, то — на жену. Каждый раз с трудом переводя взгляд, так как на обоих в высшей степени стоило поглядеть.Солнце являло собой само великолепие, оранжево-золотое оно подымалось из маслянистой зелени верхушек сосен в розово-голубое небо; но его огненно-рыжая жена была олицетворением изящества и красоты, она тихо напевала, погрузив руки в лохань с водой для мытья посуды, стоя у кухонного очага в сухом тепле их дома-пещеры.Прекрасной ее делала, конечно, не просто домашняя жизнь. Ее длинные рыжие волосы, казалось, так и плавали вокруг нее, обрамляя лицо с большими зелеными глазами, длинными ресницами, курносым носом, широким ртом с полными искушающими губами. Под белой крестьянской блузкой и длинной пышной юбкой ярких цветов скрывалась захватывающая фигура.Конечно, фигура ее на данный момент скорее подразумевалась, чем наблюдалась, но Чародей обладал хорошей памятью.Память эта была, пожалуй, чересчур хорошей; красота жены иной раз напоминала ему о собственной... ну, скажем, заурядности.Нет, вернее, некрасивости, или, скорее, невзрачности, поскольку в лице его было-таки что-то привлекательное. Он привлекал к себе так же как пленяют, пожалуй, мягкие кресла, старые камины ж пузатые печки. Собаки и дети влюблялись в него с первого взгляда.Может быть, благодаря этим качествам он и покорил ее?Точнее будет сказать, что она покорила его после длительной битвы с его же комплексом неполноценности, потому что если прекрасную женщину достаточно часто предавали в прошлом, она начинает ценить надежность, теплоту и приязнь больше романтики.Во всяком случае, будет ими дорожить, если это женщина, для которой любовь — цель, а романтика — всего лишь роскошь; и именно такой женщиной была Гвен.Женщина, которая способна любить мужчину с добрым сердцем, хотя лицо его представляет собой дешевый ассортимент наклонных плоскостей, рытвин и ухабов, разбросанных с экспрессионистской фантазией; и именно таким мужчиной был Род Гэллоуглас.Тем не менее она его любила, что является с точки зрения Рода чудом, вопиющим нарушением всех известных законов природы.Хотя он, конечно, не собирался возражать.Он поскользил на основании спинного хребта, дал своим векам опуститься и позволил покою летнего утра просочиться в себя, убаюкивая его до дремоты.Что-то ударило его в живот, сбив дыхание и резко приведя в сознание. Он стремительно выпрямился с ножом в руке.— Па-па! — проворковал младенчик, выглядевший очень довольным собой.Род сумел слабо усмехнуться, поднял с травы угол дубового манежа, угол которого и угодил ему прямо в живот.Род уставился на малыша. Маленький Магнус крепко держался за прутья манежа; он еще не совсем научился стоять.— Отлично, Магнус! — потрепал он ребенка по головке. — Молодец, молодец!Ребенок заулыбался, так и прыгая от восторга,Манеж поднялся на шесть дюймов над землей.Рот отчаянно схватился за него и вынудил опуститься, давя ладонями на крышку.Обычно на манежах не бывает крышек. Но на этом манеже она была; иначе младенец мог бы и улететь.— Да, да, ты замечательный ребенок! Умница, точно! Большой молодец... Гвен!— Чего изволишь, милорд?Гвен подошла, вытирая руки о передник.Тут она увидела манеж.— О, Магнус! — произнесла она тем тоном болезненного разочарования, какой дается только матерям.— Нет, нет! — быстро заступился Род. — Он молодец, Гвен, не правда ли? Я только что говорил ему, какой он хороший мальчик. Хороший мальчик, хороший мальчик!Ребенок изумленно уставился на родителей, наморщив лобик.Выражение лица матери было почти таким же.У нее расширились глаза, когда она вычислила единственный способ, каким переместился из пещеры манеж, пока она стояла к нему спиной.— О, Род!— Да, — Род усмехнулся с больше чем оттенком гордости. — Развит не по годам, не правда ли?— Но... но, милорд! — Явно изумленная Гвен покачала головой. — Только ведьмы могут передвигать предметы, но и то — не самих себя. Чародеям такое не по силам!Род поднял крышку манежа и взял сына на руки.— Ну, он не мог проделать этого с помощью леви... э, летая, не так ли?— Да, у него не хватило бы сил поднять вместе с собой и манеж. Но чародеи не могут...— Ну а этот может. — Род улыбнулся малышу и пощекотал его под подбородком. — Как насчет этого? Я — отец гения!Ребенок заворковал и выскочил из объятий Рода.— Э-э! А ну-ка вернись сюда!Род подпрыгнул и вцепился в толстенькую лодыжку, прежде чем ребенок смог уплыть, подхваченный утренним ветерком.— Ах, Магнус! — Гвен взяла малыша на руки. — Ах ты мой храбрец! Ты наверняка, будешь самым могучим чародеем, когда вырастешь!Ребенок улыбнулся в ответ. Он был не совсем уверен, что поступил правильно, но спорить не собирался. Род отнес дубовый манеж обратно в пещеру, переполненный отцовской гордостью. Он изумлялся сыночку — манеж-то был тяжелый!Он взял моток веревки и начал привязывать манеж.— Этот малыш! — покачал головой Род. — Ему едва год минул... он еще и ходить-то не умеет, а... Гвен, в каком возрасте начинают левитировать?— Леви... А, ты имеешь в виду летать, милорд! — Гвен вернулась в пещеру с ребенком, оседлавшим ей бедро. — Юные чародеи начинают летать, милорд, с двенадцати-тринадцати лет.— А этот малыш начал в девять месяцев. — У Рода чуть выпятилась грудь и немного закружилась голова. — А в каком возрасте маленькие ведьмы начинают летать на метле?— В одиннадцать лет, милорд, или, может, в двенадцать.— Ну, в этом Магнус тоже намного опередил график, если учесть, что он летал с манежем — чародеям вообще не полагается летать на метле. Что за ребенок!Он не упомянул, что эти великолепные способности явно результат мутации.Он потрепал малыша по головке. Ребенок обхватил круглым кулачком отцовский палец.Род перевел сияющий взгляд на Гвен.— Когда он вырастет, из него выйдет отличный агент.— Милорд! — озабоченно свела брови Гвен. — Ты ведь не заберешь его с Грамария?— Упаси Господь! — Род взял Магнуса и подбросил его в воздух. — Здесь хватит работы, прямо-таки созданной для него.Магнус взвизгнул от восторга и уплыл к потолку.Род исполнил прыжок в высоту, сделавший бы честь и прыгуну с шестом, и схватил блудного сына.— Кроме того — кто знает? — возможно, он даже не захочет вступить в ПОИСК.Род служил агентом Почтенного Общества по Искоренению Создающихся Корпоративностей, подрывного крыла многопланетного Децентрализованного Демократического Трибунала, первого и единственного межзвездного человеческого правительства в истории, базирующегося не на Земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28