Волчонок съёжился ещё больше, всхлипнул, заплакал Ц и стал бить. Каттай к
репко зажмурился. Он не первый раз видел, как бьют провинившегося раба. Ег
о прежний владелец дал тридцать плетей нерадивому слуге, упустившему из
дому породистую хозяйскую кишку, и тот ещё сидел потом на воде и хлебе, пок
а беглянка не отыскалась (чтобы в должный срок родить самых что ни есть пр
остецких котят). «Если тебе кажется, что наказание несправедливо, хороше
нько подумай ещё раз», Ц говорила мать. О нет, конечно, милостивого госпо
дина Ксоо Таркима было не за что упрекнуть. Щенок помешал его отдыху и вын
удил прервать чудесную музыку. И теперь получал удары, наносимые не Харг
еллом и подавно не Волчонком, а своей собственной дерзостью…
Но масляный светильничек всё сильнее дрожал в руках у Каттая, и перед заж
муренными глазами плыли зелёные пятна. Что-то было неправильно. Мама, муд
рая мама, посоветоваться бы с тобою сейчас…
Он не видел, как Харгелл обернулся к Таркиму и Ц куда только подевалась в
ся его недавняя ярость Ц довольно улыбнулся углом рта.

Порою люди, не желал зла,
Вершат настолько черные дела,
Что до таких блистательных идей
Не вдруг дойдёт и записной злодей.

Один решил «раскрыть тебе гл
аза»
И о любимой сплетню рассказал.
Другой тебя «приятельски» поддел -
А ты от той подначки поседел.

Подумал третий, что державы,
друг
Обязан доносить на всех вокруг.
И вот Ц донёс… За безобидный взор
Тебе прочитан смертный приговор.
И жизнь твоя приблизилась к черте…
А ведь никто худого не хотел.

Порою люди, не желая зла,
Вершат настолько чёрные дела…


2. «ЭТО Ц САМЫЙ ДЕШЁВЫЙ РАБ..»


Следующее утро выдалось холодным. Ветер в кои веки раз стих, и над пустошь
ю повис влажный серый туман. Не самый густой, бывал и погуще Ц стольный го
род Гарната-кат, где вырос Каттай, стоял на берегу океана, и оттуда иной ра
з наползало сущее молоко. Взмахнёшь рукой Ц и видишь, как между пальцами
завиваются белёсые пряди! Каттаю нравился туман, нравилось приходившее
вместе с ним ощущение тайны и то, какими новыми и непривычными становили
сь знакомые улицы и дома… Проснувшись и выглянув из повозки, он от души по
надеялся, что господин не прикажет ехать дальше: стёртые ноги Каттая хот
ь и зажили благодаря мази, однако оставались ещё нежными, отдых пришёлся
бы им кстати… Но нет Ц Белир уже взнуздывал и седлал лошадь хозяина. Путе
водная колея дороги была отлично видна, она не даст заблудиться, и Тарким
объявил, что не намерен терять даже часть дня, пригодную для путешествия:

Ц А то мало ли какую задержку пошлёт нам назавтра Лунное Небо! Ещё не хва
тало вправду угодить на обратном пути в снегопад, ибо как можем мы доподл
инно знать, который день будет свыше для этого избран!
Книги книгами Ц а десяток дней Тарким всегда держал про запас. И разбаза
ривать попусту этот запас вовсе не собирался, понимая, что тут ценой може
т стать жизнь.
Немного позже Каттай завладел миской каши и двумя деревянными ложками и
направился, обходя лагерь, туда, где вчера стояла двухколёсная клетка. Он
а никуда не делась за ночь. Возле неё Каттай заметил Таркима и Харгелла. Об
а смотрели себе под ноги, разыскивая что-то в траве.
Каттай подошёл к надсмотрщику и шёпотом спросил его:
Ц Господин мой, что потерял наш почтенный хозяин?
Сперва Харгелл хотел отмахнуться от услужливого мальчишки, но всё же реш
ил, что зоркие глаза юнца всяко не помешают в поисках, и ответил:
Ц Ключ от клетки. Должно быть, вчера выронил из кошеля.
…Ключ. Маленький железный ключ, тронутый ржавчиной и утративший способн
ость блестеть. С обрывком конопляной верёвки, привязанным к колечку… Мыс
ленно Каттай сразу увидел его. Он поставил миску и, отойдя на несколько ша
гов в сторону, вправду поднял ключ из травы:
Ц Вот он, мой господин. Двое мужчин подняли головы, Тарким взял ключ и уди
влённо кивнул, а Харгелл хмыкнул:
Ц Уж не ты ли стибрил его и теперь подбросил, чтобы заслужить похвалу?
Каттай отчаянно покраснел и ответил не надсмотрщику, а самому Ксоо Тарки
му:
Ц В доме прежнего господина ничтожного раба часто хвалили за то, что он н
аходил пропившие вещи…
Харгелл недоверчиво мотнул бородой, но больше ни в чём подозревать Катта
я не стал И ушёл вслед за Таркимом. Каттай подобрал миску и ложки и подошёл
к клетке.
Волчонок так и трясся от холода, глаза у него были красные, опухшие от бесс
онной ночи и слез, и одно ухо, побагровевшее, казалось вдвое больше другог
о Ц Харгелл съездил-таки его палкой, доказывая свою ярость. Щенок выгляд
ел ещё хуже. Он посмотрел на протянутую миску и отвернулся, еле заметно по
качав головой. Пёсий вой не прошёл ему даром. Разбитые губы запеклись дву
мя чёрными бесформенными струпьями, неспособными касаться даже остуже
нной пищи. И уже было видно, что один передний зуб ему вышибли. Харгелл? Или
..?
Каттай принёс Щенку большую кружку воды. Тот медленно выпил её, а потом вд
руг сказал по-сегвански:
Ц Спасибо.
Волчонок давился и хлюпал носом, но всё-таки съел всю кашу один.
Всё утро, пока солнце, пробившееся сквозь облака, не разогнало туман, Катт
ай ехал на козлах рядом с возницей. Седоусый сегван показался мальчику с
транно задумчивым. Его настроение передавалось коням, а может, всему вин
ой был туман: мохноногие гривастые лошадки шагали ещё неторопливей обыч
ного, и чмоканье возчика не добавляло им прыти. Коников взбадривало лишь
резкое щёлканье кнута, проносившегося над одинаковыми рыжеватыми круп
ами. На жёстких щетинках грив оседали капельки влаги.
Ц Дядя Ингомер, тебя что-то тревожит? Ц спросил наконец Каттай (возчик б
ыл из свободных, но разрешал называть себя просто по имени, потому что Кат
тай ему нравился). Ц Ты тоже боишься, что снег ляжет раньше обычного? «Есл
и другие кажутся невесёлыми, постарайся разузнать о причине, Ц говорил
а мать. Ц Может статься, истина не столь ужасна, как представляют иные. А е
сли она и вправду страшна, ты хоть будешь знать, чего следует опасаться…»

Ц Снег!.. Ц буркнул возница, Ц Ты когда-нибудь бывал в горах, паренёк?
Ц Нет, Ц сознался Каттай.
Ц Здесь, на равнине, снег выпадает только затем, чтобы без следа растаять
под солнцем, когда приходит весна. В горах же зима стоит круглый год, лишь
становится то крепче, то мягче. Там снег пополняет тела ледяных великано
в. Эти великаны коварны и охочи до жестоких забав…
Каттай, правду молвить, лёд-то видел только по праздникам Зимнего Солнце
ворота, когда на базарной площади от щедрот шулхада народу раздавали «сл
адкую радость» Ц битые круги подслащённого замороженного молока. Гото
вили его, говорят, где-то далеко, в горах нардарского пограничья, а ко двор
у доставляли на быстрых лодках, несомых течением полноводной Гарнаты. Др
узья отца, могучие каменотёсы, дружным клином шли в давку и щедро делилис
ь удивительным лакомством. Поэтому всё связанное со льдом и морозом было
для Каттая окрашено сладостью. И даже теперь, когда он попробовал вообра
зить ледяных пеликанов, они представились ему изваянными из молочно-бел
ых искрящихся глыб, пахнущих праздником.
Ц Если хочешь побольше узнать о снеге и холоде, спроси у нас, островных с
егванов! Ц продолжал Ингомер. Ц Мы-то всё знаем об этом проклятии мира. М
ы живём на севере, и у нас, чтобы встретить ледяных великанов, не нужно под
ниматься за облака. Это оттого, что наши острова расположены совсем рядо
м с Краем земли, там, где на неё опирается небо. Небо над Островами Ц как на
клонная крыша, видишь?.. Ц Сегван сложил две ладони, чтобы Каттаю было пон
ятней. Ц Облака застревают под ней, и из них всё время сыплется снег…
Ц И умножаются великаны, Ц тихо проговорил Каттай.
Ц Вот именно, умножаются. И ещё распухают, точно обжора, который заедает
пиво блинами. Этот обжора скоро перестаёт влезать в своё прежнее платье,
так?
Ц Так. Ц Каттай вспомнил супругу прежнего господина, вечно примерявшу
ю свой девичий поясок: подобных поясков ей теперь понадобилось бы штуки
четыре.
Ц Ну а великан, разрастаясь, может заполнить собою весь остров, и под его
тяжестью остров начинает тонуть в море, как болотная кочка, на которую на
ступили ногой. Говорят, прежде Падения Тьмы наши края были благодатны и и
зобильны. У нас выращивали пшеницу, и я сам однажды нашёл в земле бивни сло
на… совсем такого, как водятся в Мономатане, только мохнатого. А теперь по
ловину островов поглотил лёд, а на остальных растёт только ячмень, да и то
го не всякий год наскребают даже на пиво!
Каттай задумался о том, почему Ингомер не сказал «даже на хлеб». У него-то
дома выразились бы именно так. Ну, может, добавили бы: «…и виноград уродилс
я годным лишь на изюм"…
Ц Остров, где я вырос, называется островом Розовой Чайки. Я видел его на к
артах, которые каждое утро рассматривает хозяин, но сомневаюсь, чтобы ег
о ещё можно было найти, путешествуя на корабле. Хотя это был не маленький о
стров… Наш двор стоял в вершине залива, где к морю выходила хорошая пахот
ная долина. Когда мой дед был молодым, там рос лес. Потом сосны перестали п
риносить шишки, а корни у них загнили, поскольку земля больше не хотела от
таивать летом. Когда родился мой отец, мёртвый лес уже перевели на дрова, а
в долину высунул пятки ледяной великан. Когда родился я, ледяная стена бы
ла в одном поприще от забора, огороды превратились в болото, а деревья выр
астали крохотными, ещё меньше, чем здесь. Когда мне было столько зим, сколь
ко тебе, мой род решил последовать за другими, покинувшими острова, и уеха
ть на кораблях за море, в счастливый край, который ваши племена поделили н
а страны, а у нас его называют попросту Берегом. Уходить решили весной. За
зиму великан проломил пятками тын и приблизился к самому дому. А потом но
чи стали короткими, но морозы не прекращались. И морской лёд оставался по-
прежнему прочным. Тогда мы поняли, что лето не наступит совсем. Когда вели
кан начал разрушать дом, мы вытащили ил сараев корабли и поволокли их чер
ез ледяные поля на катках, надеясь добраться до чистой воды. Это был страш
ный путь, паренёк…
Ц Я понимаю, Ц проговорил Каттай ещё тише прежнего.
Ц Ты? Что ты можешь понимать! Ц возмутился сегван. Ц У вас здесь только
поливай Ц подсолнечная лузга прорастёт!..
«Если услышишь речи спесивца Ц лучше смолчи, Ц говорила мать. Ц Но ког
да доведётся беседовать с человеком понимающим и разумным, не бойся объя
снить ему его заблуждение. Если, конечно, он не слишком важный вельможа…»

Ингомер был Каттаю не ровня, но уж точно не из родовитых господ, и мальчик
отважился пояснить:
Ц Когда прежний шулхад насытился днями, он велел приготовить себе Посм
ертное Тело. Ты, может быть, видел их в Саду Лан, что разбит к востоку от горо
да…
Ингомер, пребывавший мыслями на далёком острове Розовой Чайки, не сразу
сообразил, о чём толкует мальчишка:
Ц Какой-какой ещё сад?..
Ц В нашем городе иные зарабатывают деньги, показывая его приезжим. Если
ты не был там, то побывай, когда возвратишься. Там много цветов и деревьев
и высятся Посмертные Тела, в которые помещают земные останки шулхадов. М
астера вытёсывают их из красивого и прочного гранита, который ломают в д
есяти днях пути от столицы. Изваяние должно соответствовать величию и мо
щи правителя, чтобы после его смерти от народа не отвернулась удача. Ника
кая повозка не может выдержать каменного веса, и множество рабов везёт П
осмертное Тело, как вы везли корабли, Ц на катках. Туда проложена дорога,
но каждый раз что-то случается, и один или два раба гибнут. У нас говорят, эт
о хорошо: они добавляют свою кровь к мощи шулхада… Ц Каттай вздохнул и ос
енил себя знаком Ущербной Луны: Ц В прошлый раз там погиб мой отец… да воз
несёт его душу Лан Лама на Праведные Небеса.
Ингомер помолчал, подумал и ответил:
Ц Значит, ты вправду способен уразуметь, о чём я говорю. Ц Но сразу ревни
во хлопнул себя по колену: Ц Только нам пришлось хуже! У нас под ногам был
лёд, а поверх льда Ц глубокий снег. Иногда плотный, а иногда Ц как рыхлый
песок. И ещё торосы, которые приходилось либо обходить, либо прорубать. Сн
ачала мы тащили пять кораблей, потом оставили два Ц только чтобы всем по
меститься. Самую большую «белуху»… и боевую «косатку», ибо тому, кто брос
ит «косатку», незачем называться сегваном. Вот так мы шли, паренёк… Туман
казался серым коконом, окутавшим караван. Он нехотя расступался, открыва
я дорожные колеи, и вихрился по сторонам повозки, желая снова сомкнуться.
Скрипели деревянные колёса, глухо топали копытами неторопливые кони, из
редка звякала позади цепь и слышалась ругань ссорившихся рабов… Ссоры, в
прочем, не затягивались и в драку не перерастали Ц Харгелл был начеку. И д
вумя короткими палками управлялся не менее ловко, чем одной длинной.
Ц У тебя погиб отец, а у меня Ц старший брат, Ц всё ещё ворчливо проговор
ил Ингомер. Ц Многие не дошли до чистой воды и не увидели Берега, и он в том
числе. Он был сильным и красивым парнем и, знаешь, из тех, кто, если несут де
рево, хватается не за верхушку, а за комель… Ну да ты понял, о чём я говорю.
Каттай кивнул.
Ц Вот он и надорвался однажды. А у него был охотничий пёс… Настоящая сегв
анская лайка, островная, их, сколько я знаю, пробуют разводить и на Берегу,
но там им не житьё: одно-два поколения, а потом паршивеют и вымирают… У нас
собакам редко дают имена, только самым лучшим, так вот, немного было равны
х этому псу. Его звали Быстрый. Когда мой брат не смог больше идти, я впряг Б
ыстрого в саночки, и он два дня вёз брата по снегу, а на третий день мой брат
умер. В том походе мы не давали умершим погребального костра, потому что н
икто не знал, сколько ещё осталось идти и сколько потребуется дров. Вот и б
рата мы похоронили просто во льду.
Тут Ингомер угрюмо замолчал и долго не произносил ни слова, и Каттай не ре
шался спросить его, к чему он затеял этот рассказ.
Ц Мы завалили тело и двинулись дальше, Ц наконец сказал Ингомер. Ц Но Б
ыстрый с нами не пошёл. Я хотел увести его, но он меня не послушал. Кое-кто г
оворил, будто он, тоже надорвался, пока тащил санки, но я-то знал, что это бы
ло не так. Он лежал на могиле и смотрел нам вслед, а потом завыл. Мы шли медле
нно, потому что приходилось копать и утаптывать снег для корабельных кат
ков. Мы долго-долго слышали его вой…
Ингомер вновь замолчал, хмуря брови и мрачнея всё больше,
Ц А чего ради я тебе всё это рассказываю, Ц проворчал он затем. Ц Нынче
ночью я видел во сне брата и с ним Быстрого. Была метель, и Быстрый бежал в у
пряжке, а брат сидел на саночках и махал мне рукой… Ц Ингомер несколько р
аз согнул и разогнул корявые пальцы, что-то подсчитывая: Ц Сегодня четвё
ртый день седмицы, день нашего громовержца Туннворна, и, во имя Его трёхгр
анного кремня, сон должен быть вещим!.. И зачем только я нанялся в эту поезд
ку?..
Он помолчал ещё, потом переложил кнут из руки в руку и мотнул кудлатой сед
еющей головой:
Ц А всё из-за того, что тот парнишка-венн в клетке, Хёгг его задери, вчера в
ыл ну точно как Быстрый. Аж мурашки по спине поползли! Я-то думал Ц ни с чьи
м его голос не перепутаю!..

В середине дня туман наконец разошёлся, а вечер задался тихим и солнечны
м. Самоцветные горы, приблизившись, уже не казались в темнеющем небе мазк
ами пепельной кисти. Они громоздились вещественно и тяжеловесно, заполн
яя и стискивая горизонт, и надо всем господствовали три высоченных зубца
Ц Большой, Южный и Средний. В лучах заходящего солнца они были невероятн
о красивы. Вершины горели холодным алым огнём, ниже этот пламень станови
лся малиновым и постепенно остывал до глубокого пурпурного, чтобы затем
перейти в непроглядную черноту, кутавшую предгорья. Рабы, перешёптываяс
ь, смотрели на это завораживающее диво. Ни у кого не было охоты скорее позн
акомиться с ним вблизи. Ксоо Тарким и Харгелл знали, что с этого времени сл
едует ждать отчаянных попыток побега, и Харгелл велел младшим надсмотрщ
икам держать ухо востро.
Он как раз делил их на стражи, когда Каттай, призванный Таркимом, подбежал
к хозяйскому костру.
Ц Мой милостивый господин звал своего ничтожного..?
Ц Да, звал. Послушай-ка внимательно, мальчик. В котором кулаке у меня каме
шек?
Это было совсем просто. Каттай никогда не ошибался, когда мама подзывала
его: «Ну-ка, в какой руке у меня печенье, сынок?..»
Он ответил:
Ц В левом кулаке, господин. Только, с твоего позволения, не камешек, а моне
тка. Серебряная…
Ц Маленький паршивец видел, как ты её прятал, Ц недоверчиво заявил Тарк
иму Харгелл.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Волкодав - 3. Истовик-Камень'


1 2 3 4 5