- А то как же, чувиха что надо!
- Они вместе пришли в кафе?
- Нет, - отмахнулся он, - этот старый черт, должно быть, понял, что
такую гёрлу со мной знакомить нельзя.
Кошкин Хвост явно переоценивал свои мужские достоинства, но я сделал
вид, что соглашаюсь с ним. Кивнул и сказал:
- Конечно, обвести вас вокруг пальца не та уж и просто. Даже этому
лысому нахалу.
Боря гордо выпятил губы. С достоинством ответил:
- Точно. Но, скажу вам, чувиха такая, что лысого можно понять:
красивая девчонка, тут и мага не пожалеешь...
- И где же вы увидели лысого с девушкой?
- Я же говорил: он мне в "Эврике" назначил свидание. Еду в
троллейбусе по бульвару Леси Украинки, а там светофор перед Домом
проектов. Слева Печерский универмаг, и торчит этот тип в голубой тенниске,
с девушкой разговаривает. Чувиха - во! Блондинка, и всюду все есть. Честно
говорю, не отказался бы... Я еще подумал: надо как-нибудь в универмаг
заглянуть.
- Почему в универмаг?
Боря посмотрел на меня как на последнего оболтуса.
- Я же говорю: стоит с продавщицей возле универмага.
- Продавщицей?
- Конечно, они все в халатиках... Форма...
Я решительно выключил магнитофон.
- Одевайтесь гражданин Рыбчинский, - приказал я, - сейчас поедем в
Печерский универмаг, и вы покажете мне эту продавщицу. Но перед этим еще
один вопрос: долго ждали в "Эврике"?
- Там от универмага два шага. Кофе заказал, а лысый уже в дверях. Он
мне маг, я ему - деньги, и привет... Наше вам...
Печерский универмаг не такой уж и большой, и обошли мы его за
несколько минут. Все продавщицы в красивых, сиреневого цвета халатах.
Я спросил у Рыбчинского, так ли была одета девушка, с которой
разговаривал лысый, и получил утвердительный ответ. Вообще, поняв, что на
этот раз ему не угрожают большие неприятности, Боря несколько
приободрился. Когда мы вышли из трамвая, он выпил стакан пива из автомата.
Честно говоря, мне тоже захотелось глотнуть пива, однако сама мысль о том,
что я буду пить после Бори, была неприятна.
Он беззастенчиво рассматривал девушек, иногда оглядывался и кивал в
сторону особенно хорошенькой.
- Тут красоток больше, чем товара, - наконец резюмировал он, когда мы
остановились в последнем отделе, - но этот кадр... лучше нет!
Я приказал Рыбчинскому немного подождать, а сам пошел к директору.
Тот понял меня с полуслова. Через несколько минут мы сравнили состав
продавщиц, работавших семнадцатого июня, с сегодняшним. Выяснилось, что
трое в отпуске, одна уволилась, и еще одна больна. Я попросил их личные
дела. Две были блондинками и довольно симпатичными, но приглашенный в
кабинет директора Рыбчинский лишь презрительно оттопырил губы:
- Я же говорил: это клевая чувиха, ноги - во, длинные, и тут кое-что
есть. - Он показал, что именно. - Я блондинок вообще уважаю... А это
так...
- Блондинка! - оживился директор. - Красивая? Кажется, я
догадываюсь... Но это не продавщица, в отделе кредита работает. - Он
быстро достал откуда-то папку с личным делом, раскрыл. - Она?
С фотографии смотрела действительно красивая девушка: с высокой
прической, большими глазами и точеным носиком. Бросив взгляд на снимок, я
понял, что этот пройдоха прав-таки.
- Во-во! - Борино лицо расплылось в сладкой улыбочке. - Я же говорю:
кадр - что надо!
- Я тебе дам: кадр! - оборвал его директор. - Это наша Надийка,
передовик производства!
- Можно ли с ней поговорить? - спросил я.
- К сожалению... - развел руками директор. - Дочь у нее заболела,
звонила, что выдали больничный лист по уходу. Живет недалеко отсюда, на
Киквидзе, четыре остановки на троллейбусе.
- Замужем?
- Развелась в прошлом году. Ну-ну! - Он погрозил пальцем Рыбчинскому,
потиравшему руки. - У нее такие, как ты, не проходят. Серьезная женщина.
- А я что, рыжий? - обиделся Кошкин Хвост.
- Не рыжий, а немного того... - директор покрутил пальцем у виска. -
Воспитывать надо.
- Меня? Воспитывать? - вскипел Боря. - Я мастер-радиотехник, а вы...
Их спор мог затянуться, это совсем не устраивало меня, и я попросил
адрес Надийки-передовички. Фамилия ее была Андриевская, Надия Федоровна
Андриевская - кассир кредитного отдела универмага.
Надия Андриевская оказалась действительно красивой женщиной. Тем
более что стояла она сейчас передо мной без всяких, если можно так
выразиться, наслоений в виде пудры, помады и туши. Никого не ждала и не
собиралась никуда выходить: была причесана небрежно и одета в легкий
халатик, который плохо сходился на высокой груди. Смотрела настороженно и
немного встревоженно: впрочем, кому приятно, когда тебя застают одетой
по-домашнему, и этот незваный гость к тому же еще из уголовного розыска...
Она извинилась, пропустила меня в комнату в конце коридора, а сама
исчезла за дверью напротив, где сразу началось какое-то шуршанье и
послышался шепот. Видно, объясняла дочке, кто потревожил их, и успокаивала
ее.
Комнатка, куда я вошел, была обставлена просто, однако со вкусом.
Обычная стандартная мебель, небольшой коврик на полу, дешевые керамические
вазы и стеклянная посуда в серванте - все говорило о небольшом, но прочном
достатке.
Изысканность комнате придавали два букета цветов. На столе стояли
ромашки, а в высокой вазе на полу синие лесные колокольчики. Я подумал,
что, наверное, роскошные розы в этой комнате не выглядели бы так кстати,
как эти нежные цветочки.
Надия Федоровна не заставила себя долго ждать, она появилась через
несколько минут, но успела воспользоваться ими: сменила халат на простое
платьице и немного прошлась помадой по губам. Знала, что губы у нее
маленькие, и сделала их длиннее, может, на полсантиметра или на сантиметр,
но этого вполне хватило.
Андриевская села за стол, оперлась на него локтями и уставилась на
меня, ожидая вопросов.
Я еще раз извинился за вынужденный визит, пояснив, что такие
посещения приносят и мне мало радости, но, что поделаешь, входят в круг
моих обязанностей.
Неся всю эту ахинею, внимательно наблюдал за Надией Федоровной:
появление инспектора угрозыска не могло не насторожить или не напугать ее,
однако смотрела спокойно и выжидательно, может, правда обладала
удивительной выдержкой.
Наконец, достаточно навыкаблучивавшись перед Андриевской, я задал
этот важнейший вопрос, ради которого и пришел сюда:
- Около двух недель назад, а точнее семнадцатого июня, вы
разговаривали на бульваре возле универмага с лысым мужчиной в голубой
тенниске. Кто он?
- Брат моей подруги, - ответила она, не колеблясь.
- Брат подруги?.. - Сердце у меня встрепенулось от услышанного. - Вы
знаете его фамилию и адрес?
- Конечно. Они живут с сестрой вместе.
Блокнот был уже у меня в руках. Но все равно запомнил бы на слух и с
первого раза.
- Кривой Рог, улица Весенняя, восемь. - Она достала из шкафа конверт,
положила на стол. - Видите, привезли от Гали.
Я записал адрес, не в силах сдержать радость. Андриевская заметила
это, потому что спросила:
- Что случилось? Такой симпатичный человек...
Мне трудно было согласиться с ее слишком категоричным и
преждевременным утверждением, однако я ничем не проявил этого.
- И по какому поводу вы встретились возле универмага? - спросил я.
- Так он же жил у меня, - сказала она просто. - Вот в этой комнате с
товарищем. Галя попросила, разве я могла отказать?
Я невольно еще раз оглядел комнату. И надо же: на диване, где я
сейчас сижу, спал, нежился лысый убийца. Другому, должно быть, поставили
раскладушку. И все же, не дав гневу овладеть собой, спросил сухо, даже
как-то протокольно:
- Я понял так: ваша подруга, - взглянул на конверт, - Галина Коцко,
попросила, чтобы ее брат с товарищем, приехавшие в Киев, несколько дней
пробыли у вас?
- Совершенно верно, - кивнула она. - В письме все написано.
- В этом? - повертел я конвертом.
- Да.
- Можно прочитать?
- Конечно, какие тут секреты?
Я вынул из конверта небольшой кусочек бумаги. На нем всего несколько
строчек, написанных крупным женским почерком:
"Дорогая Надийка, пишу тебе второпях, потому что нет времени. Совсем
закрутилась и скоро собираюсь в командировку, а тут брату понадобилось с
товарищем в Киев. У вас с гостиницами тяжело, и не откажи, милая, в
просьбе. Пусть они какую-нибудь недельку поживут у тебя. У тебя есть
свободная комната, а они люди смирные, внимательные, особых хлопот не
прибавят, а я тебе буду благодарна. Приезжай ко мне, скоро поспеют фрукты,
вам с Татьянкой понравится. А теперь целую и с нетерпением жду встречи.
Еще раз целую, надеюсь, что не откажешь в моей просьбе. Твоя Галя".
- И когда же Галин брат с товарищем приехали к вам? - спросил я.
- Кажется, пятнадцатого. Да, пятнадцатого июня.
Я быстро прикинул: именно пятнадцатого июня бандиты продали машину
через комиссионный магазин и узнали, что получат деньги дней через
пять-шесть. Следовательно, перед этим спали в автомобиле где-нибудь в
окрестных лесах. Письмо взяли на всякий случай, боялись ночевать на
вокзалах и в гостиницах, в конце концов оно и пригодилось.
- Как назвались ваши гости?
- Брат Галины - Олег Владимирович Черныш. А товарищ его - Василь.
Как-то неудобно было спрашивать фамилию.
- А они, выходит, не показали свои документы?
Женщина покраснела.
- Ну что вы! Галя - моя подруга, и требовать документы у ее брата!
Неужели я поступила неправильно?
- Да, неправильно. Но об этом потом. Когда уехали ваши гости?
- Утром двадцать первого. Заранее купили билеты на поезд. Летом,
знаете, трудно...
- Когда и где познакомились с Галиной Коцко?
- В прошлом году в Ялте. Мне дали путевку в дом отдыха, Гале тоже, и
жили мы в одной комнате. Симпатичная женщина, чуть старше меня.
- Что делает в Кривом Роге?
- У нас профессии родственные. Она - бухгалтером на руднике, а я тоже
в бухгалтерии.
- На каком руднике работает Коцко?
- Галя говорила, но я не запомнила.
- Переписываетесь с ней?
- Немного. Она к себе приглашает. Ну, еще поздравления с
праздниками...
- Замужем?
Надия Федоровна грустно улыбнулась:
- У нас с ней судьбы одинаковые.
- Разведена?
- Да.
Собственно, я узнал и так уж слишком много, но все же спросил:
- И как вели себя ваши постояльцы?
Надия Федоровна пожала плечами.
- Олег Владимирович такой потешный, шутил все... А Василь -
молчальник.
- У него челка вперед зачесана?
- Вперед, а что?
- Да ничего страшного.
- Однако милиция интересуется ими! Меня они ничем не обидели.
Сомневаться в искренности того, что сказала Андриевская, не было
оснований, но и открыться я не имел права. Сказал полуправду:
- Мы задержали спекулянта, он купил у Галиного брата магнитофон - вот
и расследуем дело.
- А я думала: что-нибудь серьезное... - Она облегченно вздохнула.
- И все же очень прошу вас никому не говорить о нашем разговоре.
- Понимаю.
- С вашего позволения я возьму это письмо, - я показал на конверт. -
Может пригодиться.
- Берите. Слава богу, мелочь какая-то - магнитофон, а то я уже
думала...
Я встал. Теперь должен был как можно скорее встретиться с Дробахой.
Это надо же такое! Иногда неделями ищешь хоть какую-то ниточку, а она
все не дается в руки, а тут за день, даже не за день, а за полдня столько
узнать!
Прямой выход на бандитов, даже адрес в Кривом Роге знаем. Ну, может,
Черныш там и не живет, но у меня не было сомнений, что через Галину Коцко
мы сразу выйдем на лысого бандита и его помощника.
Как его? Василь? Вася с челкой вылеживался тут, в этой комнате, под
ромашками...
А другой - шутник! Ничего себе шутка: убили человека, продали его
машину, несколько человек обвели вокруг пальца...
Я обозлился, но ничем не проявил своего состояния. Все равно в самые
ближайшие дни отыграемся.
Распрощался с Надией Федоровной и поехал в прокуратуру.
Дробаха, слушая меня, дышал на кончики пальцев и даже вертелся на
стуле.
- Ну и молодец! - сказал он. - Ну и счастливчик! Баловень судьбы вы,
Хаблак, не иначе. Счастливчик в капитанских погонах, ей-богу, с вами не
соскучишься.
Я подумал, что оно, конечно, лучше сидеть в кабинете и потом не
жалеть эпитетов, нежели крутиться по радиомастерским и магазинам, но тут
же пригасил эту мысль как недостойную: служим одному делу, и неизвестно
еще, как все это обернется.
Так, в конце концов, и случилось: нам с Дробахой пришлось еще
хорошенько потрудиться, пока поставили последнюю точку в этом деле, но
тогда я был переполнен оптимизмом, кстати, так же, как и следователь. А
он, еще раз подышав на пальцы и потерев ладони, предложил:
- Вечером на поезд, завтра утром в Кривом Роге, согласны?
Я покрутил головой: целую ночь тратить на поезд, когда вечером мы с
Мариной можем пойти в кино.
- Самолет! - возразил я. - Я уже узнал, завтра в восемь пятнадцать
рейс, и через час будем на месте.
Должно быть, Дробаха не был восхищен моим предложением, оно и верно:
в вагоне спокойнее - пей чай, смотри в окно, отсыпайся под стук колес, но
сегодня я был на коне, и ему пришлось смириться.
- Однако, - сделал он последнюю попытку, - а как с билетами? В разгар
сезона...
- Беру на себя. - Я отрезал ему все пути к отступлению. - С уголовным
розыском еще считаются.
Он подозрительно взглянул на меня: не принижаю ли я роль его
многоуважаемого учреждения; не заметил на моем лице ни тени пренебрежения
и успокоился.
- Я вызову машину на половину восьмого, - все же он уязвил меня:
таким правом я не пользовался и должен был трястись до Жулян в
троллейбусе. - Куда за вами заехать?
- На Русановку. - Я знал, что Дробахе придется сделать большой крюк,
но не ощутил никаких угрызений совести: сам напросился.
На следующее утро мы прибыли в Кривой Рог без опоздания. Самолет
взлетел точно по расписанию, погода стояла чудесная, нас не трясло, и в
начале десятого мы уже разместились в серой милицейской "Волге".
Мы с Дробахой заняли заднее сиденье, на переднем сидел мой старый
знакомый Саша Кольцов - гроза криворожских воров и большой знаток всех
тонкостей розыска. Он вертелся на сиденье, показывая нам местные
достопримечательности, я знал, что он вертится еще и от любопытства:
недаром же два таких аса, как Дробаха и Хаблак, прилетели в Кривой Рог!..
Я подумал о себе как об асе без ложной скромности, в конце концов, за
десять лет работы в угрозыске приобрел кое-какой опыт и видел, какими
глазами смотрят на меня новички. Что ж, кое-что мы можем, и лучшим
свидетельством этого является наш приезд сюда.
- Такое, Саша, дело, - начал я и увидел, как посерьезнел Кольцов:
перестал вертеться, повернулся к нам и даже шмыгнул носом. - Дело, значит,
такое, Саша, - повторил я. - Есть тут у вас два типа, и за ними мокрое
дело.
- Мокрое? - не поверил Саша. - Мы тут всех знаем, как хорошая хозяйка
кур. Что-то не верится.
Я кратко рассказал всю историю, приведшую нас в этот бесконечный
город: ехали уже двадцать минут, а ему нет конца-краю, говорят, тянется
километров на шестьдесят.
Кольцов внимательно выслушал меня, подумал и рассудительно сказал:
- Должен разочаровать вас. Ты сказал: улица Весенняя, восемь? Коцко
Галина Микитовна?
- Ну и что? - не вытерпел Дробаха.
- Разбираемся... - неопределенно ответил Кольцов. - Кажется, вы
немножко опоздали. Как минимум на два дня. По этому адресу вчера
зарегистрирован несчастный случай. Отравление газом со смертельным
исходом. Но хозяйку удалось спасти.
Я растерянно молчал, а Дробаха спросил так, будто ничего и не
произошло. Теперь я мог вполне оценить силу его характера:
- Смертельный случай, говорите? Любопытно! И кто же?..
Кольцов понял его с полуслова.
- Месяц назад освободился из колонии. Кличка Медведь. Григорий Жук,
имел пятнадцать лет за вооруженный бандитизм.
- Ого! - воскликнул Дробаха.
Саша крутанулся на сиденье.
- Совсем новый поворот в деле, - сказал восхищенно. - Наши ребята
думали: несчастный случай. Чайник стоял на плите и залил горелку. А
хозяйка квартиры и Медведь совсем пьяные.
- Медведь не лысый? - спросил я.
- Кажется, нет.
- Третий... В доле был третий, - вмешался Дробаха. - Тот, что
продавал машину и назвался Чернышом. Надо искать третьего. Денег на
квартире не нашли?
- Нет.
- Тогда точно - он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14