Теперь нужно было только подобраться тихо, держась в тени, и ему от нас не уйти.
Но когда стараешься двигаться бесшумно, это получается медленно и смахивает на марафонский забег для престарелых. Впереди виднелся Т-образный перекресток, а за ним стройка, над которой, подобно часовому-скелету, возвышался башенный кран, стоявший за высоким сетчатым забором, – слишком много возможностей, чтобы ускользнуть.
– Видишь! – прошептал я, выходя из туннеля. – Давай побежим! Если нам хоть чуть-чуть повезет, он упадет и свернет свою чертову…
Она схватила меня за руку:
– Постой! Он переходит дорогу!
Однако дорогу переходить он не собирался. Он прямиком направился к ограждению, сунул футляр за пазуху и полез наверх. Только прежде он, как и следовало ожидать, обернулся и, конечно, заметил нас. Может, он и хромал, но на забор он взлетел в мгновение ока, как перепуганный кот. И все же, когда мы подбежали к изгороди, он еще был наверху. Я подпрыгнул и попытался полоснуть его мечом, но клинок прошел в футе под ним. Он перемахнул через колючую проволоку и приземлился на одну из бесформенных куч за оградой. При этом раздался звон металла, подхваченный эхом в темноте. Элисон уже карабкалась за ним. Я подхватил ее за лодыжки и подтолкнул, чтобы она дотянулась до верха ограды, откуда уже она протянула мне руку и помогла забраться и тут же спрыгнула на ту же самую кучу, в прыжке выхватив меч из ножен. Она приземлилась с тем же металлическим звоном и стала спускаться по этой куче, словно по лестнице. Я оставил меч в ножнах, поскользнулся при приземлении и упал на какую-то металлическую поверхность, которая прогнулась подо мной с хрустом консервной банки. Это оказался капот старой ржавой машины. С него я незамедлительно соскользнул еще на одну машину, стоявшую под первой. Я прыгнул, ожидая наконец-то оказаться на земле, но приземлился на склоне – крутом и ненадежном склоне, который подался под моими ногами, как слоистый сланец или насыпь из щебня. Я вцепился в очередную машину и принялся судорожно искать опору для ног; подо мной, подобно адскому озеру, разлилась темнота. Что-то коснулось моей ноги, и я лягнул на всякий случай подозрительный предмет, но, к счастью, промахнулся.
– Сюда! – прошептала Элисон и снова потянула меня.
Я отпустил машину, и мы вместе заскользили на небольших металлических листах вниз, в темноту. Когда мы вроде бы докатились до подошвы этой автомобильной горы, я встал на ноги, а Элисон чуть не перекувыркнулась через голову под градом посыпавшихся на нее железяк. Я помог ей подняться, обнажил меч, и мы вместе принялись приглядываться и прислушиваться к потревоженному сумраку. Как будто тысячи неживых глаз уставились на нас из темноты, пустые глазницы и распахнутые в жуткой улыбке рты из мрачного склепа. Они слегка поблескивали в отражаемом облаками зареве городских огней, проступая темным пятном в переливающейся всеми цветами радуги луже, которая тихонько плескалась у наших ног. Это была не стройка, это было кладбище, чумной могильник костей запланированного отчуждения, разлагающихся трупов машин. Их вывернутые наружу кишки покрывали собой склон, по которому мы и соскользнули на землю.
– Данте бы такое понравилось! – пробормотал я и тут же внезапно щелкнул пальцами. – Штутгарт! Свалка металлолома неподалеку от городского центра! Metallwiederaufbereitung Amerningen! Амернинген – переработка металлолома (нем. ).
– Это замечательное место принадлежит одной из перерабатывающих компаний Лутца. Здесь вполне может быть назначено какое-нибудь рандеву…
Внезапное напряжение, появившееся в походке Элисон, заставило меня быстрее любого жеста посмотреть туда, куда смотрела она. И я инстинктивно обхватил ее рукой за плечи. Облако вернулось, выплывая на нас из-за ограждения, подобно неким шелковым обрывкам паутины. Затем оно стало сгущаться и покатилось на нас, сгущаясь и белея все сильнее, подобно водопаду, сорвавшемуся из пустоты прямо на землю по нашу сторону забора.
Мы не были совсем уж несмышленышами. Мы повернулись, но Элисон поскользнулась, а потом и я, как будто металл, скрытый под слоем жидкости, которую не хотелось называть водой, хватал нас за ноги. Затем мы услышали грохот металла. Весь склон позади нас вздымался, словно при землетрясении или как если бы что-то копошилось под землей. Части машин летели в воздух, сначала отдельными струйками, затем целыми фонтанами, которые колыхались и бились в конвульсиях, прежде чем рассыпаться на части. Затем из-под металлолома вслед за длинными стальными клешнями показалось нечто напоминавшее голову. Не человеческую – на ней имелись две блестящие линзы, вернее, многосекторные выпуклости, торчавшие по обе стороны треугольного бессмысленного рыла. Что-то щелкало чуть ниже, подобное широким челюстям. А позади извивалось и вздымалось горбатое туловище на шести ногах, излучавших матовый блеск, разбрасывавших вокруг себя брызги ржавого металла и источавших потоки застарелого машинного масла и грязной дождевой воды. Составлено чудище было из целой груды обломков, металлических, звякающих, скрежещущих, скрипящих, – и все же оно выглядело скорее живым, а не механическим. В ширину оно достигало футов восьми или десяти и представляло собой нечто среднее между пауком и расплющенным богомолом. И к нам оно двигалось именно паучьей походкой, ковыляя по вспененной луже.
Впрочем, существо это ползло так быстро, что мы едва не угодили в его лапы, оказавшись под действием гипнотического ужаса. Над нами просвистел коготь – Элисон едва успела парировать его удар мечом. Когда лапа с грохотом понеслась назад, я пригнулся, схватил с земли приводной вал, лежавший у моих ног, и замахнулся им, как топором. Звон раздался оглушительный, и целый град обломков обрушился на наши головы. Существо попятилось, и передние конечности его повисли в воздухе. Я поднял стальной шест над головой и метнул его, словно дротик, в один из выпученных фасеточных глаз. Затем мы пустились наутек.
Чудище поспешило за нами, правда теперь помедленней, а скрип ржавого металла перешел в шипение и постукивание. Мы припустили вокруг машин, перескакивая с одного уровня слепящей темноты на другой, и неизменно из-за угла раздавался этот зловещий перестук. Он то доносился из-за горы хлама, то с грохотом вырывался на тропу перед нами и там поджидал нас с терпением, от которого волосы поднимались дыбом. Ясно как божий день: чудовище охотилось на нас как настоящий зверь, только смекалки у него было побольше. Раза два я пытался ударить его, но оно оказывалось начеку; однажды оно даже схватило ось, которой я как раз собирался запустить в него, и за нее чуть было не привлекло меня к себе. Мы вновь и вновь пытались скрыться в узких проходах между кучами металлолома, но жуткое чудище просто-напросто пробивалось сквозь них с металлическим скрежетом и скрипом. Мы уже выбились из сил – не бежали, а тащились, скользя и падая на колени в зловоние автомобильных потрохов. Нас умело заманили вглубь свалки, прямо под стрелу здоровенного крана.
– Лезь наверх! – закричал я, но Элисон вяло покачала головой:
– Бесполезно – оно полезет за нами или просто вытряхнет нас оттуда.
Именно тогда темнота будто взорвалась светом. Я хорошенько встряхнул Элисон.
– Тогда я полезу! – закричал я. – А ты бегай вокруг! Не останавливайся!
Ее глаза блеснули, когда она вскинула на меня совершенно безумный взгляд, и тут – чего я ожидал меньше всего – из темноты сверкнула ее улыбка. Она уловила-таки мою идею, эта поразительная женщина, но, что еще важнее, она беспрекословно приняла ее, даже несмотря на то что это подвергало ее смертельной опасности. Она подняла что-то тяжелое – я думаю, головку цилиндра – и швырнула в надвигавшееся существо. Такой бросок сделал бы честь любому спортсмену-олимпийцу, специализирующемуся в толкании ядра, и вдобавок она метнула более метко, чем я; один из фасеточных глаз вылетел, рассыпавшись градом стекол. Можно было подумать, что это не подействует на чудовище, но вышло иначе: оно на несколько мгновений потеряло ориентацию, тычась в разные стороны, но затем снова бросилось в атаку. Но Элисон увернулась, а я одолел уже, наверное, половину лестницы. Элисон стала бегать вокруг основания крана, а я уже добрался до маленькой металлической галереи сбоку от кабины крановщика. Дверца была старая и потрепанная, но попытка ее открыть стоила бы драгоценных секунд. Так что не долго думая я мечом высадил оконное стекло, забрался в кабину и принялся выталкивать провода с панели управления, чтобы подсоединить их к сети.
Казалось, прошло не одно столетие, прежде чем мотор заплевался и загудел и я смог откинуться назад в засаленном кресле, работая рычагами и давя на педали. На какое-то мгновение моей затуманенной голове показалось, что я поднимаю в воздух вертолет. Однажды мне показывали, как управляться с портальным краном, но это была совсем давняя история. Так что я уставился на панель управления, на потемневшие немецкие надписи на табличках и не без труда нашел большой красный выключатель.
Далеко внизу что-то крикнула мне Элисон. Я высунулся из кабины и увидел, что она взобралась на капот машины и выставила меч перед собой. С поразительной отвагой она не сдвинулась с места, когда существо медленно подползло к ней, как будто эта внезапная остановка показалась ему подозрительной. И она поступила совершенно правильно, развернув его именно так, как было нужно. Мне даже не пришлось разворачивать стрелу – я лишь отпустил лебедку, и тяжелый трос заскрипел на барабане, а мощный крюк с электромагнитным захватом устремился вниз на эту отвратительную тушу, подобно гарпуну, и глубоко впился в нее. Существо, задребезжав, как стертый стальной провод, качнулось назад, и я воспользовался моментом. В обычных условиях это не самая лучшая идея – с инерцией не поспоришь, и можно разнести тормоза или даже опрокинуть кран. Но выбирать не приходилось. Как только Элисон спрыгнула с основания и исчезла, я отвел рычаг захвата на место и перевел красный выключатель в положение «Aus». «Выкл(ючено)» (нем. ).
Стрела крана полетела вниз.
Удар получился сокрушительный. Чудовище повалилось наземь и разлетелось в звенящем взрыве обломков. Гайки, болты, какие-то части посудомоечной машины, цоколи, шурупы, пружины, амортизаторы, половинки железных рукояток и кучи хлама, происхождение которого определить было трудно, разлетелись во все стороны, так что некоторые достали даже до кабины, а затем просыпались дождем и забарабанили градом по остовам автомобилей. К тому времени как обрушилась на землю последняя деталь, не осталось ничего, хотя бы отдаленно напоминающего паука.
Спустившись, я позвал Элисон.
Она была там – карабкалась по нижним слоям металлолома, прикрывая голову; увидев меня, она так улыбнулась мне, что я ужасно захотел ее обнять.
– Sic semper tyrannis! Так всегда бывает с тиранами! (лат. ) Девиз штата Вирджиния.
– пропела она.
Я терзался сомнениями относительно возможных объятий, но тут она схватила меня за руку. Двор буквально содрогнулся от оглушительного грохота и хлопков; создавалось впечатление, что все тутошние моторы разом пробудились от вечного сна. Шум исходил от вертолета – массивной, но изящной машины, которая летела между зданиями рискованно низко. Прожектор, расположенный над похожей на акулью пасть кабиной, пробудился к светящейся жизни. Сначала у меня мелькнула мысль, что это, наверное, полиция; но тут луч прожектора ткнулся в вершину огромной груды машин в конце двора, где и завис, слегка покачиваясь из стороны в сторону синхронно с колебаниями вертолета. В луче возникла чья-то фигура, и свет больно резанул по глазам, отразившись от металлического футляра.
– Вперед! – закричала Элисон, пытаясь перекрыть гул мотора, и мы вместе, шатаясь как пьяные, припустили по темным проходам между обломками. Человек огляделся по сторонам и закричал, отчаянно жестикулируя. Вниз полетела веревочная лестница, не очень длинная, и он вцепился в нее свободной рукой. Когда мы подобрались поближе, из кабины протянулись руки, готовые схватить его и затащить в вертолет, но тут машина внезапно развернулась вокруг своей оси, луч принялся шарить по грудам мертвых машин и пригвоздил нас к земле, как кроликов у входа в нору. Оглушительная автоматная очередь заглушила даже шум двигателей; из тела машины извергся целый поток пуль, рикошетом отлетавших от осей и цилиндров, а грязь под ними фонтанами взлетала вверх. Затем вертолет сделал один стремительный круг над двором, после чего огни его погасли и он скрылся в тумане.
Последовало продолжительное молчание, а затем дрожащий голос спросил:
– Стив?
Да и мой собственный голос вышел каким-то натянутым и трескучим:
– Элисон? Ты в порядке?
– Вроде бы. А ты?
– Да. Слава Богу, они не очень тщательно искали. Это одна из машин Лутца.
– Да. И этот… этот посланец… тоже, я полагаю.
– А облако? И…
Ни я, ни она не хотели называть его более определенно. От одной мысли о нем я невольно вздрагивал. Это чувство было больше чем страх – ощущение ужасной неправедности происшедшего, чудовищная насмешка над жизнью, выраженная в этом образе, тщательно продуманном, тут уж и сомневаться не приходилось. Пауки – одна из самых распространенных фобий; я не думал раньше, что она относится и ко мне. Я и в ад не верил; но здесь, в этой отвратительной яме, где в воздухе витал сам дух зла, не верить в него становилось труднее. Каким бы ни был источник подобных сил, это должно быть что-то дурное, что-то, с чем необходимо встретиться лицом к лицу, противостоять, уничтожить, прежде чем оно сможет нанести еще больше вреда, ибо вред – это все, на что оно способно. «Ад» не хуже любого другого слова подходил для его названия.
– Так или иначе, он сделал то, ради чего его сюда послали, – произнесла она. – Теперь им понадобится немного времени, чтобы подготовить воздушное такси – прямо на Брокен, наверное.
– Вертолетом?
– Так же как ты добрался до Гейленталя. – Она вздохнула. – Пошли, нам пора возвращаться. Кое-что и сам Грааль способен предпринять, даже если мы бессильны. Надеюсь, они не воспользовались возможностью расстрелять твою машину – Драговик ведь знает, где она стоит. Черт бы его побрал!
Я взглянул на нее – она поднялась, зажмурившись от боли, очевидно задев какую-то незамеченную в пылу погони ссадину. До меня постепенно начало доходить, что и у меня на голени откуда-то появилась жуткая рваная рана, но мне было уже почти все равно – все чувства притупились. Но она – о чем думала она? Передо мной стояла женщина, на глазах у которой потерпело крах все, что было для нее важным, и по какому-то жестокому и вместе с тем ироническому стечению обстоятельств она сама в некоторой мере была в этом виновата. Я был готов к бурям, слезам; тут заплакала бы даже такая сдержанная женщина, как Джеки. Эта же продолжала оставаться спокойной и разумно размышляла, я готов был даже обидеться на нее за это. Бред, конечно, я не мог бы объяснить почему. Возможно, впрочем, и очень даже возможно, я обижался на то, что лишен возможности ее утешить и успокоить. Я проделывал такое с женщинами, и частенько; но до сих пор я не осознавал, что, в сущности, занимался самоутешением.
– Черт бы его побрал, – повторила она. Мы шагали по просторам, сулившим Лутцу умножение богатств. – И меня вместе с ним. И угораздило меня взять с собой именно его!
Я постарался избрать иную линию поведения.
– Я больше виноват, чем ты. Этого бы не случилось, если бы…
– Нет, – сказала она, как отрезала. – Нет, это должно было произойти. Или, по крайней мере, ничто этому не могло помешать. Виновата я.
– Ты не могла знать, что он предатель.
– Я знала, что в наших рядах есть предатели. Все знали. Но дело не в этом, не совсем в этом. Дело в том… – Она посмотрела на меня. – Я должна была тебе поверить. Я хочу сказать – поверить по-настоящему, а не наполовину. Так я должна была поступить, но не решилась. Мне следовало внять подсказке Грааля. Но вместо этого вокруг меня, должно быть, сгустились тени, обрывки всей этой былой ненависти наверное. Или все дело в том, что ты все еще раздражал меня, как и раньше.
– Я? Но почему?
– Просто… оттого что ты такой, какой есть. Просто оттого, что ты так выглядел… Я и сама не могу в этом разобраться. И это меня беспокоит. Я не должна была этому поддаваться, я просто должна была вести себя с тобой так, как мне подсказывало сердце. Но я этого не сделала, я все сомневалась, я взяла с собой этого сукина сына и разрешила ему прихватить своих подельников. И из-за меня все сорвалось.
– Я по-другому смотрю на это, – произнес я.
Она издала нечто вроде смешка:
– Спасибо! Мне необходима сейчас моральная поддержка.
– Правда, и даже моя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Но когда стараешься двигаться бесшумно, это получается медленно и смахивает на марафонский забег для престарелых. Впереди виднелся Т-образный перекресток, а за ним стройка, над которой, подобно часовому-скелету, возвышался башенный кран, стоявший за высоким сетчатым забором, – слишком много возможностей, чтобы ускользнуть.
– Видишь! – прошептал я, выходя из туннеля. – Давай побежим! Если нам хоть чуть-чуть повезет, он упадет и свернет свою чертову…
Она схватила меня за руку:
– Постой! Он переходит дорогу!
Однако дорогу переходить он не собирался. Он прямиком направился к ограждению, сунул футляр за пазуху и полез наверх. Только прежде он, как и следовало ожидать, обернулся и, конечно, заметил нас. Может, он и хромал, но на забор он взлетел в мгновение ока, как перепуганный кот. И все же, когда мы подбежали к изгороди, он еще был наверху. Я подпрыгнул и попытался полоснуть его мечом, но клинок прошел в футе под ним. Он перемахнул через колючую проволоку и приземлился на одну из бесформенных куч за оградой. При этом раздался звон металла, подхваченный эхом в темноте. Элисон уже карабкалась за ним. Я подхватил ее за лодыжки и подтолкнул, чтобы она дотянулась до верха ограды, откуда уже она протянула мне руку и помогла забраться и тут же спрыгнула на ту же самую кучу, в прыжке выхватив меч из ножен. Она приземлилась с тем же металлическим звоном и стала спускаться по этой куче, словно по лестнице. Я оставил меч в ножнах, поскользнулся при приземлении и упал на какую-то металлическую поверхность, которая прогнулась подо мной с хрустом консервной банки. Это оказался капот старой ржавой машины. С него я незамедлительно соскользнул еще на одну машину, стоявшую под первой. Я прыгнул, ожидая наконец-то оказаться на земле, но приземлился на склоне – крутом и ненадежном склоне, который подался под моими ногами, как слоистый сланец или насыпь из щебня. Я вцепился в очередную машину и принялся судорожно искать опору для ног; подо мной, подобно адскому озеру, разлилась темнота. Что-то коснулось моей ноги, и я лягнул на всякий случай подозрительный предмет, но, к счастью, промахнулся.
– Сюда! – прошептала Элисон и снова потянула меня.
Я отпустил машину, и мы вместе заскользили на небольших металлических листах вниз, в темноту. Когда мы вроде бы докатились до подошвы этой автомобильной горы, я встал на ноги, а Элисон чуть не перекувыркнулась через голову под градом посыпавшихся на нее железяк. Я помог ей подняться, обнажил меч, и мы вместе принялись приглядываться и прислушиваться к потревоженному сумраку. Как будто тысячи неживых глаз уставились на нас из темноты, пустые глазницы и распахнутые в жуткой улыбке рты из мрачного склепа. Они слегка поблескивали в отражаемом облаками зареве городских огней, проступая темным пятном в переливающейся всеми цветами радуги луже, которая тихонько плескалась у наших ног. Это была не стройка, это было кладбище, чумной могильник костей запланированного отчуждения, разлагающихся трупов машин. Их вывернутые наружу кишки покрывали собой склон, по которому мы и соскользнули на землю.
– Данте бы такое понравилось! – пробормотал я и тут же внезапно щелкнул пальцами. – Штутгарт! Свалка металлолома неподалеку от городского центра! Metallwiederaufbereitung Amerningen! Амернинген – переработка металлолома (нем. ).
– Это замечательное место принадлежит одной из перерабатывающих компаний Лутца. Здесь вполне может быть назначено какое-нибудь рандеву…
Внезапное напряжение, появившееся в походке Элисон, заставило меня быстрее любого жеста посмотреть туда, куда смотрела она. И я инстинктивно обхватил ее рукой за плечи. Облако вернулось, выплывая на нас из-за ограждения, подобно неким шелковым обрывкам паутины. Затем оно стало сгущаться и покатилось на нас, сгущаясь и белея все сильнее, подобно водопаду, сорвавшемуся из пустоты прямо на землю по нашу сторону забора.
Мы не были совсем уж несмышленышами. Мы повернулись, но Элисон поскользнулась, а потом и я, как будто металл, скрытый под слоем жидкости, которую не хотелось называть водой, хватал нас за ноги. Затем мы услышали грохот металла. Весь склон позади нас вздымался, словно при землетрясении или как если бы что-то копошилось под землей. Части машин летели в воздух, сначала отдельными струйками, затем целыми фонтанами, которые колыхались и бились в конвульсиях, прежде чем рассыпаться на части. Затем из-под металлолома вслед за длинными стальными клешнями показалось нечто напоминавшее голову. Не человеческую – на ней имелись две блестящие линзы, вернее, многосекторные выпуклости, торчавшие по обе стороны треугольного бессмысленного рыла. Что-то щелкало чуть ниже, подобное широким челюстям. А позади извивалось и вздымалось горбатое туловище на шести ногах, излучавших матовый блеск, разбрасывавших вокруг себя брызги ржавого металла и источавших потоки застарелого машинного масла и грязной дождевой воды. Составлено чудище было из целой груды обломков, металлических, звякающих, скрежещущих, скрипящих, – и все же оно выглядело скорее живым, а не механическим. В ширину оно достигало футов восьми или десяти и представляло собой нечто среднее между пауком и расплющенным богомолом. И к нам оно двигалось именно паучьей походкой, ковыляя по вспененной луже.
Впрочем, существо это ползло так быстро, что мы едва не угодили в его лапы, оказавшись под действием гипнотического ужаса. Над нами просвистел коготь – Элисон едва успела парировать его удар мечом. Когда лапа с грохотом понеслась назад, я пригнулся, схватил с земли приводной вал, лежавший у моих ног, и замахнулся им, как топором. Звон раздался оглушительный, и целый град обломков обрушился на наши головы. Существо попятилось, и передние конечности его повисли в воздухе. Я поднял стальной шест над головой и метнул его, словно дротик, в один из выпученных фасеточных глаз. Затем мы пустились наутек.
Чудище поспешило за нами, правда теперь помедленней, а скрип ржавого металла перешел в шипение и постукивание. Мы припустили вокруг машин, перескакивая с одного уровня слепящей темноты на другой, и неизменно из-за угла раздавался этот зловещий перестук. Он то доносился из-за горы хлама, то с грохотом вырывался на тропу перед нами и там поджидал нас с терпением, от которого волосы поднимались дыбом. Ясно как божий день: чудовище охотилось на нас как настоящий зверь, только смекалки у него было побольше. Раза два я пытался ударить его, но оно оказывалось начеку; однажды оно даже схватило ось, которой я как раз собирался запустить в него, и за нее чуть было не привлекло меня к себе. Мы вновь и вновь пытались скрыться в узких проходах между кучами металлолома, но жуткое чудище просто-напросто пробивалось сквозь них с металлическим скрежетом и скрипом. Мы уже выбились из сил – не бежали, а тащились, скользя и падая на колени в зловоние автомобильных потрохов. Нас умело заманили вглубь свалки, прямо под стрелу здоровенного крана.
– Лезь наверх! – закричал я, но Элисон вяло покачала головой:
– Бесполезно – оно полезет за нами или просто вытряхнет нас оттуда.
Именно тогда темнота будто взорвалась светом. Я хорошенько встряхнул Элисон.
– Тогда я полезу! – закричал я. – А ты бегай вокруг! Не останавливайся!
Ее глаза блеснули, когда она вскинула на меня совершенно безумный взгляд, и тут – чего я ожидал меньше всего – из темноты сверкнула ее улыбка. Она уловила-таки мою идею, эта поразительная женщина, но, что еще важнее, она беспрекословно приняла ее, даже несмотря на то что это подвергало ее смертельной опасности. Она подняла что-то тяжелое – я думаю, головку цилиндра – и швырнула в надвигавшееся существо. Такой бросок сделал бы честь любому спортсмену-олимпийцу, специализирующемуся в толкании ядра, и вдобавок она метнула более метко, чем я; один из фасеточных глаз вылетел, рассыпавшись градом стекол. Можно было подумать, что это не подействует на чудовище, но вышло иначе: оно на несколько мгновений потеряло ориентацию, тычась в разные стороны, но затем снова бросилось в атаку. Но Элисон увернулась, а я одолел уже, наверное, половину лестницы. Элисон стала бегать вокруг основания крана, а я уже добрался до маленькой металлической галереи сбоку от кабины крановщика. Дверца была старая и потрепанная, но попытка ее открыть стоила бы драгоценных секунд. Так что не долго думая я мечом высадил оконное стекло, забрался в кабину и принялся выталкивать провода с панели управления, чтобы подсоединить их к сети.
Казалось, прошло не одно столетие, прежде чем мотор заплевался и загудел и я смог откинуться назад в засаленном кресле, работая рычагами и давя на педали. На какое-то мгновение моей затуманенной голове показалось, что я поднимаю в воздух вертолет. Однажды мне показывали, как управляться с портальным краном, но это была совсем давняя история. Так что я уставился на панель управления, на потемневшие немецкие надписи на табличках и не без труда нашел большой красный выключатель.
Далеко внизу что-то крикнула мне Элисон. Я высунулся из кабины и увидел, что она взобралась на капот машины и выставила меч перед собой. С поразительной отвагой она не сдвинулась с места, когда существо медленно подползло к ней, как будто эта внезапная остановка показалась ему подозрительной. И она поступила совершенно правильно, развернув его именно так, как было нужно. Мне даже не пришлось разворачивать стрелу – я лишь отпустил лебедку, и тяжелый трос заскрипел на барабане, а мощный крюк с электромагнитным захватом устремился вниз на эту отвратительную тушу, подобно гарпуну, и глубоко впился в нее. Существо, задребезжав, как стертый стальной провод, качнулось назад, и я воспользовался моментом. В обычных условиях это не самая лучшая идея – с инерцией не поспоришь, и можно разнести тормоза или даже опрокинуть кран. Но выбирать не приходилось. Как только Элисон спрыгнула с основания и исчезла, я отвел рычаг захвата на место и перевел красный выключатель в положение «Aus». «Выкл(ючено)» (нем. ).
Стрела крана полетела вниз.
Удар получился сокрушительный. Чудовище повалилось наземь и разлетелось в звенящем взрыве обломков. Гайки, болты, какие-то части посудомоечной машины, цоколи, шурупы, пружины, амортизаторы, половинки железных рукояток и кучи хлама, происхождение которого определить было трудно, разлетелись во все стороны, так что некоторые достали даже до кабины, а затем просыпались дождем и забарабанили градом по остовам автомобилей. К тому времени как обрушилась на землю последняя деталь, не осталось ничего, хотя бы отдаленно напоминающего паука.
Спустившись, я позвал Элисон.
Она была там – карабкалась по нижним слоям металлолома, прикрывая голову; увидев меня, она так улыбнулась мне, что я ужасно захотел ее обнять.
– Sic semper tyrannis! Так всегда бывает с тиранами! (лат. ) Девиз штата Вирджиния.
– пропела она.
Я терзался сомнениями относительно возможных объятий, но тут она схватила меня за руку. Двор буквально содрогнулся от оглушительного грохота и хлопков; создавалось впечатление, что все тутошние моторы разом пробудились от вечного сна. Шум исходил от вертолета – массивной, но изящной машины, которая летела между зданиями рискованно низко. Прожектор, расположенный над похожей на акулью пасть кабиной, пробудился к светящейся жизни. Сначала у меня мелькнула мысль, что это, наверное, полиция; но тут луч прожектора ткнулся в вершину огромной груды машин в конце двора, где и завис, слегка покачиваясь из стороны в сторону синхронно с колебаниями вертолета. В луче возникла чья-то фигура, и свет больно резанул по глазам, отразившись от металлического футляра.
– Вперед! – закричала Элисон, пытаясь перекрыть гул мотора, и мы вместе, шатаясь как пьяные, припустили по темным проходам между обломками. Человек огляделся по сторонам и закричал, отчаянно жестикулируя. Вниз полетела веревочная лестница, не очень длинная, и он вцепился в нее свободной рукой. Когда мы подобрались поближе, из кабины протянулись руки, готовые схватить его и затащить в вертолет, но тут машина внезапно развернулась вокруг своей оси, луч принялся шарить по грудам мертвых машин и пригвоздил нас к земле, как кроликов у входа в нору. Оглушительная автоматная очередь заглушила даже шум двигателей; из тела машины извергся целый поток пуль, рикошетом отлетавших от осей и цилиндров, а грязь под ними фонтанами взлетала вверх. Затем вертолет сделал один стремительный круг над двором, после чего огни его погасли и он скрылся в тумане.
Последовало продолжительное молчание, а затем дрожащий голос спросил:
– Стив?
Да и мой собственный голос вышел каким-то натянутым и трескучим:
– Элисон? Ты в порядке?
– Вроде бы. А ты?
– Да. Слава Богу, они не очень тщательно искали. Это одна из машин Лутца.
– Да. И этот… этот посланец… тоже, я полагаю.
– А облако? И…
Ни я, ни она не хотели называть его более определенно. От одной мысли о нем я невольно вздрагивал. Это чувство было больше чем страх – ощущение ужасной неправедности происшедшего, чудовищная насмешка над жизнью, выраженная в этом образе, тщательно продуманном, тут уж и сомневаться не приходилось. Пауки – одна из самых распространенных фобий; я не думал раньше, что она относится и ко мне. Я и в ад не верил; но здесь, в этой отвратительной яме, где в воздухе витал сам дух зла, не верить в него становилось труднее. Каким бы ни был источник подобных сил, это должно быть что-то дурное, что-то, с чем необходимо встретиться лицом к лицу, противостоять, уничтожить, прежде чем оно сможет нанести еще больше вреда, ибо вред – это все, на что оно способно. «Ад» не хуже любого другого слова подходил для его названия.
– Так или иначе, он сделал то, ради чего его сюда послали, – произнесла она. – Теперь им понадобится немного времени, чтобы подготовить воздушное такси – прямо на Брокен, наверное.
– Вертолетом?
– Так же как ты добрался до Гейленталя. – Она вздохнула. – Пошли, нам пора возвращаться. Кое-что и сам Грааль способен предпринять, даже если мы бессильны. Надеюсь, они не воспользовались возможностью расстрелять твою машину – Драговик ведь знает, где она стоит. Черт бы его побрал!
Я взглянул на нее – она поднялась, зажмурившись от боли, очевидно задев какую-то незамеченную в пылу погони ссадину. До меня постепенно начало доходить, что и у меня на голени откуда-то появилась жуткая рваная рана, но мне было уже почти все равно – все чувства притупились. Но она – о чем думала она? Передо мной стояла женщина, на глазах у которой потерпело крах все, что было для нее важным, и по какому-то жестокому и вместе с тем ироническому стечению обстоятельств она сама в некоторой мере была в этом виновата. Я был готов к бурям, слезам; тут заплакала бы даже такая сдержанная женщина, как Джеки. Эта же продолжала оставаться спокойной и разумно размышляла, я готов был даже обидеться на нее за это. Бред, конечно, я не мог бы объяснить почему. Возможно, впрочем, и очень даже возможно, я обижался на то, что лишен возможности ее утешить и успокоить. Я проделывал такое с женщинами, и частенько; но до сих пор я не осознавал, что, в сущности, занимался самоутешением.
– Черт бы его побрал, – повторила она. Мы шагали по просторам, сулившим Лутцу умножение богатств. – И меня вместе с ним. И угораздило меня взять с собой именно его!
Я постарался избрать иную линию поведения.
– Я больше виноват, чем ты. Этого бы не случилось, если бы…
– Нет, – сказала она, как отрезала. – Нет, это должно было произойти. Или, по крайней мере, ничто этому не могло помешать. Виновата я.
– Ты не могла знать, что он предатель.
– Я знала, что в наших рядах есть предатели. Все знали. Но дело не в этом, не совсем в этом. Дело в том… – Она посмотрела на меня. – Я должна была тебе поверить. Я хочу сказать – поверить по-настоящему, а не наполовину. Так я должна была поступить, но не решилась. Мне следовало внять подсказке Грааля. Но вместо этого вокруг меня, должно быть, сгустились тени, обрывки всей этой былой ненависти наверное. Или все дело в том, что ты все еще раздражал меня, как и раньше.
– Я? Но почему?
– Просто… оттого что ты такой, какой есть. Просто оттого, что ты так выглядел… Я и сама не могу в этом разобраться. И это меня беспокоит. Я не должна была этому поддаваться, я просто должна была вести себя с тобой так, как мне подсказывало сердце. Но я этого не сделала, я все сомневалась, я взяла с собой этого сукина сына и разрешила ему прихватить своих подельников. И из-за меня все сорвалось.
– Я по-другому смотрю на это, – произнес я.
Она издала нечто вроде смешка:
– Спасибо! Мне необходима сейчас моральная поддержка.
– Правда, и даже моя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41