Давайте вернемся в спальню.
— Только не в постель, иначе я сойду с ума! Она провела достаточно времени, ухаживая за больными и ранеными, чтобы почувствовать, что он говорит серьезно.
— Хорошо, я усажу вас на стул, и мы попьем чаю.
— Избави, Боже! Может, бренди?
Дейрдре подумала, что, пожалуй, он имеет на это право. Она провела его к двери, а потом дальше по слабо освещенному коридору. Прочь от кухни. Они прошли мимо главного зала и попали в следующий коридор.
В крохотной комнате, куда девушка привела принца, было холодно, а стены до самого потолка устилали книжные полки.
Она усадила его на стул перед давно погасшим камином и пошла открыть ставни, чтобы впустить в комнату немного света.
— Дни все еще длинные, — сказала Дейрдре, подходя к облицованному полированным зеленым мрамором камину. — Нужно закончить посадку, пока солнце в силах согреть семена.
Она склонилась над очагом и разожгла огонь.
— В вашем мире есть трава? Она растет на полях? — тихо спросила она.
—Да.
Дейрдре на мгновение закрыла глаза.
— И деревья, которые весной покрываются листьями?
Он почувствовал, как внутри шевельнулась тоска. Тоска по дому и… по ней.
—Да.
— Это, должно быть, настоящее чудо… — Дейрдре встала. Задумчивость исчезла из ее голоса: — Мне надо привести себя в порядок и распорядиться насчет бренди. Возле камина вам будет тепло. Я скоро вернусь.
— Моя госпожа, вы никогда не видели поля, поросшего травой?
— Только в книгах. И во сне, — Дейрдре открыла было рот, чтобы попросить его рассказать, как пахнет трава, но решила, что тогда ей будет еще тяжелее. — Я не заставлю вас долго ждать, милорд.
Она сдержала слово — не прошло и десяти минут, как девушка вернулась. Ее волосы снова были распущены и струились по темно-зеленому платью. Она сама принесла бренди.
— Когда-то в наших погребах было много вина. Говорят, мой дедушка был большим знатоком по этой части. И по этой тоже, — добавила Дейрдре, указав на полки с книгами. — Он любил посидеть с бокалом вина и хорошей книгой.
— А вы?
— С книгами — часто, с вином — все реже.
Когда она взглянула на дверь, принц впервые увидел на ее губах теплую, открытую улыбку. Он не мог отвести взгляда, чувствуя, что в горле внезапно пересохло, а сердце забилось быстрее.
— Спасибо, Магда. Я бы сама за ним пришла.
— У вас и так хватает дел, моя госпожа, чтобы еще и за подносами ходить.
Кайлеру женщина показалась очень дряхлой. Ее лицо было покрыто морщинами, как яблоко, пролежавшее всю зиму, а спина согнулась, словно старушка тащила на плечах тяжелый камень. Однако она поставила поднос на стол и присела в изящном реверансе.
— Налить вам чаю, моя госпожа?
— Я сама обо всем позабочусь. Как твои руки?
— Они почти не болят.
Дейрдре взяла ее ладони в свои. Узловатые пальцы были скрючены, а суставы опухли.
— Ты принимаешь лекарство, которое я тебе дала?
— Да, госпожа, дважды в день. Оно мне очень помогает.
Ласково глядя старушке в глаза, Дейрдре слегка поглаживала пальцами ее натруженные руки.
— Я дам тебе рецепт травяного чая, который обязательно поможет. Я покажу, как его заваривать, и ты будешь его пить по чашке три раза в день.
— Благодарю вас, моя госпожа, — Магда снова сделала реверанс.
Кайлер заметил, что, прежде чем взять чайник, Дейрдре потерла руки, словно пытаясь облегчить собственную боль.
— Я отвечу на ваши вопросы, принц Кайлер, и надеюсь, что вы в свою очередь расскажете мне о том, что интересует меня, — она поставила перед ним небольшой поднос с бисквитами и сыром, а потом с чашкой чая устроилась в кресле напротив.
— Как вам удается выжить?
«Прямо в точку», — подумала она.
— У нас есть сад. Немногочисленные куры и козы дают нам яйца и молоко, а когда это необходимо, то и мясо. Лес дает нам топливо, а если повезет, то и дичь. Вся молодежь владеет навыками, необходимыми для выживания. Мы живем очень просто, — рассказывала она, делая маленькие глоточки. — И довольно неплохо.
— Почему вы не уехали?
— Потому что это мой дом. А вы рисковали в сражении жизнью, чтобы защитить свой.
— Откуда вы знаете? Может быть, я рисковал ею, чтобы взять то, что мне не принадлежит.
Дейрдре рассматривала его поверх своей чашки. Да, он красив. Сейчас, когда к нему начинали возвращаться силы, внешность принца производила еще большее впечатление. Кто-то из слуг побрил его, и теперь, без щетины, он выглядел моложе.
— А дело было именно так?
— Вы знаете, что нет, — он испытывающе посмотрел ей в глаза, затем протянул руку и сжал ее ладонь. — Знаете. Вот только откуда, Дейрдре — Снежная Королева? Что вы со мной сделали, когда меня била лихорадка?
— Я исцелила тебя.
— С помощью колдовства?
— У меня есть дар исцелять, — девушка говорила спокойно. — Как, по-вашему, следовало ли мне использовать его или я должна была позволить вам умереть? Моим даром я не обязана силам тьмы, и я не стану привязывать вас к себе в уплату за спасение.
— Тогда почему я чувствую, что связан с вами? Дейрдре чувствовала, как сердце ускоряет свой бег. Теперь его пальцы уже не сжимали ее ладонь. Они ласкали ее кожу.
— Я ничего не делала, чтобы приворожить вас. У меня нет для этого ни способностей, ни желания, — девушка осторожно высвободила руку. — Даю вам слово: когда вы поправитесь и будете в состоянии одолеть дорогу, никто не станет у вас на пути.
— Вот как? — спросил он с горькой усмешкой. — Куда я пойду?
Проснувшаяся жалость отразилась в глазах девушки. Она вспомнила лицо женщины, которое видела в его мыслях, и любовь, которая их связывала. «Мать, — подумала Дейрдре, — все еще ждет его возвращения. Даже сейчас».
— Это будет непросто, и риск велик. Но у вас есть конь, и мы дадим вам припасов в дорогу. Кто-нибудь из моих людей проводит вас настолько далеко, насколько это будет возможно. Больше я ничем не смогу помочь.
Принц решил отложить мысли об этом на потом. Когда придет время, он найдет дорогу домой.
— Расскажите мне, как это случилось. Как возникло это место? Я слышал легенду, в которой говорилось о предательстве, колдовстве. Правда, что заклятие вечного холода легло на землю, которая была когда-то мирной и плодородной?
— Мне рассказывали то же самое, — Дейрдре встала, чтобы помешать угли в камине. — Когда королем был мой дед, вокруг замка были фермы и поля. Земля была зеленой и щедрой, а озеро — голубым и кишело рыбой. Вы когда-нибудь видели голубую воду?
— Да, видел.
— Как она может быть голубой? — вопросительно вскинула на него глаза Дейрдре. На ее лице явно читалось недоумение.
«И еще что-то, чего там раньше не было, — подумал принц. — Оживление. Так она выглядит совсем юной».
— Я никогда не задумывался об этом, — признался Кайлер. — Она кажется то голубой, то зеленой. Или серой. Ее цвет меняется вместе с цветом неба.
— Мое небо всегда одинаковое, — оживление пропало, когда королева подошла к окну. — Итак, — она выпрямилась и расправила плечи, — у моего дедушки были дочери-двойняшки. Его жена умерла во время родов, и говорят, что он тосковал по ней до конца своих дней. Ту из девочек, которая приходится мне теткой, назвали Энией, а мою мать — Фионой. Отец их обожал и баловал. Большинство родителей так поступают, верно, милорд?
— Конечно, — улыбнулся принц.
— Мой дед очень любил своих дочерей. Как и их мать, они были красавицами, и, как и у нее, у каждой из девочек был дар. Эния могла призывать солнце, дождь и ветер. Фиона понимала язык птиц и зверей. Как мне рассказывали, они постоянно соперничали, оспаривая друг у друга отцовское внимание, хотя он любил обеих одинаково. У вас есть сестры или братья, милорд?
— И брат, и сестра. Оба младшие.
Дейрдре снова взглянула на него. «У принца глаза матери, — подумала она. — Но у нее светлые волосы. Наверное, от отца он унаследовал эти черные как вороново крыло волосы, которые кажутся такими шелковистыми».
— Вы любите их, своих брата и сестру?
— Очень.
— Так и должно быть. А вот Эния и Фиона терпеть друг друга не могли. Возможно, так случилось из-за того, что у них были одинаковые лица, а каждая хотела иметь свое собственное. Кто знает? Из девочек они превратились в девушек, а их отец стал совсем старым и больным. Он хотел перед смертью успеть выдать дочерей замуж и обеспечить их будущее. Руку Энии он отдал королю, чья земля лежала за Эльфийскими холмами, а мою мать пообещал выдать замуж за соседа, земли которого граничили с нашими на востоке. Замок Розы должен был перейти к моей матери, а замок Печали, стоявший на границе Эльфийских холмов, — к моей тетке. Таким образом, дедушка поровну разделил между ними свою землю и богатство, поскольку, как говорят, он был благородным, мудрым правителем и любящим отцом. Дейрдре снова села и отхлебнула уже остывшего чаю.
— За неделю до свадебных торжеств в замок прибыл путник. Его приняли тепло, как и любого гостя в те дни. Он был красив, умен, боек на язык и производил исключительно благоприятное впечатление. Он был менестрелем и, говорят, пел как ангел. Но красивое лицо еще не означает, что у человека чистое сердце, не так ли?
— Привлекательная внешность — это всего лишь внешность, — Кайлер пожал плечами. — Мужчину видно по его поступкам.
— Как и женщину, — кивнула Дейрдре. — Я тоже так думаю. И вот: красавчик ухаживал за обеими сестрами, соблазнил их и обе девушки влюбились в него без памяти. Он приходил в постель к моей матери и ее сестре с красной розой и обещаниями, которые даже не собирался выполнять. Почему мужчины лгут влюбленным в них женщинам?
Вопрос ошеломил принца.
— Моя госпожа, не все мужчины обманщики.
— Возможно…
Однако ему едва ли удалось ее переубедить.
— Но этот оказался обманщиком. Однажды вечером сестрам пришла в голову одна и та же мысль и каждая пошла в розарий. Обе хотели сорвать для своего любимого красную розу. Тут и открылась правда. Но вместо того чтобы утешить друг друга и разозлиться на того, кто изменил им обеим, они сцепились из-за этого негодяя, как две волчицы из-за паршивого барсука. Гнев Энии призвал на замок ветер и град, звери Фионы вышли из леса, чтобы выть и рычать под стенами.
— Ревность — это неверное и смертельно опасное оружие.
Дейрдре склонила голову и кивнула.
— Хорошо сказано. Мой дед услышал крики и встал с постели, несмотря на свою болезнь. Теперь, когда обе его дочери были обесчещены, о брачных союзах можно было забыть. Менестреля, которому не удалось достаточно быстро удрать, заключили в темницу до тех пор, пока не будет решено, какое наказание он понесет. Сестры подняли крик и плач, поскольку наказанием в лучшем случае стало бы изгнание, а в худшем — казнь. Но его пришлось пощадить, когда стало известно, что моя мать ожидает ребенка. Его ребенка, поскольку больше ни с кем она не была.
— И этим ребенком были вы?
— Да. Итак, своим появлением на свет я спасла жизнь своему отцу. А несмываемый позор и горе оборвали жизнь моего деда. Перед смертью он приказал отправить Энию в замок Печали, а мою мать выдать замуж за менестреля, чтобы у ребенка был законный отец. Именно это и привело Энию в бешенство. В день свадьбы Фионы, в день, когда ее отец умер от горя, она наложила заклятие. Зима. Годы бесконечной зимы. Море Льда отрезало замок Розы от остального мира. Розовый куст, с которого были сорваны цветы лжи, больше никогда не выбросит бутона. Ребенок, которого носит ее сестра, никогда не почувствует на лице тепло летнего солнца, не сможет пройти по лугу и не увидит, как зреют плоды на деревьях. Вот так и появился Остров Зимы в Море Льда.
— Моя госпожа, — он накрыл ее руки ладонью. «Вся ее жизнь, — думал он, — прошла без такой простой, но необходимой вещи, как солнечные лучи».
— Заклятие можно снять. У вас ведь тоже есть сила.
— Мой дар — лечить людей. Я не могу исцелить землю, — Дейрдре внезапно захотелось перевернуть руку под его ладонью, сплести свои пальцы с его пальцами и снова ощутить эту связь. Поэтому она мягко высвободилась. — Отец оставил маму еще до моего рождения. Он сбежал. Потом, увидев, что люди голодают, моя мать отправила в замок Печали послов, чтобы попросить сестру о примирении. Чтобы умолять ее. Никто из них не вернулся. Возможно, они погибли или заблудились. Или просто уехали в теплые и солнечные земли. Ни один из тех, кто уезжал отсюда, еще не вернулся. Да и зачем им возвращаться?
— Эния, королева-ведьма, мертва.
— Мертва? — Дейрдре невидящим взглядом уставилась в огонь. — Вы уверены?
— Ее боялись и ненавидели. Когда она умерла, люди устроили пышный праздник. Это случилось в день зимнего солнцестояния, и я это хорошо запомнил. Она мертва уже почти десять лет.
Девушка закрыла глаза.
— Как и ее сестра. Значит, они и умерли в один день. Как странно и в то же время как это близко к легенде… — она снова встала и подошла к окну. — Мертва десять лет, а ее заклятие продолжает держать нас, как стиснутый кулак. Каким жестоким было ее сердце!
И слабый огонек надежды, что со смертью ее тетки заклятие потеряет свою силу, надежды, которую она втайне хранила все эти годы, погас. Дейрдре выпрямилась.
— Что ж, нам приходится учиться смиряться с тем, чего мы не можем изменить, — она смотрела на бесконечный белый мир. — Даже здесь есть красота.
— Да, — Кайлер смотрел на Дейрдре. — Да, и здесь она есть.
Глава 4
Он хотел помочь Дейрдре. «И даже больше, — думал Кайлер. — Я хочу спасти ее». Если бы сражаться нужно было с чем-то материальным — человеком, зверем, армией — ради нее, он бы, не задумываясь, выхватил меч и бросился в бой. Эта девушка, одновременно привлекательная и трогательная, очаровала принца. Ее стойкость перед лицом испытаний восхищала и в то же время раздражала его. Такая женщина не будет рыдать на сильном мужском плече. Особенно принца злило то, что он поймал себя на мысли: он был бы совсем не против, если бы она, всхлипывая, уткнулась в его плечо. Только в его плечо и ничье другое.
Дейрдре была удивительным существом. Ему хотелось защитить ее, но как одолеть заклятие? Этого он не знал. Кайлер был воином и, хотя он и верил в удачу, можно даже сказать в судьбу, намного больше доверял собственной находчивости, военному мастерству и тренированным мышцам. Он был принцем, который однажды станет королем. Кайлер верил в справедливость и в то, что твердость правителю необходима не меньше, чем милосердие.
А ведь никакой справедливости не было в том, что девушку, не сделавшую ничего плохого, заточили в этой ледяной тюрьме и заставили расплачиваться за преступления, безрассудство и злобу людей, которые жили до нее. Она слишком красива, чтобы жить здесь, будучи отрезанной от всего мира. «Слишком нежная и хрупкая, — думал он, — чтобы уродовать себе руки тяжелой работой. Она должна носить шелка и меха, а не платье из грубой домотканой материи».
Даже сейчас, проведя в замке Розы меньше недели, он уже тосковал по ярким краскам и теплу. Как ей удалось не сойти с ума, ни разу не увидев лета? Ей нужно хоть иногда смеяться. Кайлера беспокоило то, что он ни разу не слышал ее смеха. Искреннюю улыбку, полную удивительного тепла, отражавшуюся в глазах девушки, он видел. И обязательно найдет способ, чтобы увидеть ее еще раз.
Принц брел по снегу через площадку, которая, как ему показалось, когда-то была внутренним двором замка. Хотя по утрам рана еще давала о себе знать, сейчас он чувствовал себя намного лучше. Ему нужно чем-то занять себя, найти какую-нибудь работу, что-нибудь, чтобы разогнать кровь по жилам и вернуть мыслям прежнюю ясность. Должна же найтись какая-нибудь работа, которую он смог бы сделать вместо Дейрдре! Этим он хоть немного отплатит ей за заботу и займет свои руки и голову, пока не затянется рана.
Принц вспомнил оленя, увиденного им в лесу. Решено, он поедет на охоту и привезет ей свежего мяса. Тем более что ветер, непрерывно завывавший несколько дней подряд, наконец-то стих. И хотя наступившая после этого полная тишина действовала на нервы, теперь можно будет найти зверя по следам.
Он прошел под высокой аркой, ведущей в другую часть двора. И остановился пораженный. «Здесь, — с удивлением догадался принц, глядя на искривленные, почерневшие стебли, беспорядочно торчавшие из-под снега, — когда-то был розарий. Когда-то он был великолепен, полон красок, ароматов и негромкого ^пения пчел».
Сейчас перед его взором простиралось огромное заснеженное поле, окруженное льдом. Оно было разделено на две половины красивой дорожкой, вымощенной серебристым камнем, которую кто-то тщательно очистил от снега. Здесь были сотни кустов, мертвых и ломких, чьи побеги торчали из своей холодной могилы, как почерневшие кости.
Изящно изогнутые, украшенные драгоценными камнями скамейки тоже были очищены от снега и льда. Рубины, сапфиры и изумруды сияли среди мертвых ветвей и безжалостной белизны снега. Чуть дальше когда-то находился пруд в форме распустившейся розы. Теперь его заполнял шероховатый лед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
— Только не в постель, иначе я сойду с ума! Она провела достаточно времени, ухаживая за больными и ранеными, чтобы почувствовать, что он говорит серьезно.
— Хорошо, я усажу вас на стул, и мы попьем чаю.
— Избави, Боже! Может, бренди?
Дейрдре подумала, что, пожалуй, он имеет на это право. Она провела его к двери, а потом дальше по слабо освещенному коридору. Прочь от кухни. Они прошли мимо главного зала и попали в следующий коридор.
В крохотной комнате, куда девушка привела принца, было холодно, а стены до самого потолка устилали книжные полки.
Она усадила его на стул перед давно погасшим камином и пошла открыть ставни, чтобы впустить в комнату немного света.
— Дни все еще длинные, — сказала Дейрдре, подходя к облицованному полированным зеленым мрамором камину. — Нужно закончить посадку, пока солнце в силах согреть семена.
Она склонилась над очагом и разожгла огонь.
— В вашем мире есть трава? Она растет на полях? — тихо спросила она.
—Да.
Дейрдре на мгновение закрыла глаза.
— И деревья, которые весной покрываются листьями?
Он почувствовал, как внутри шевельнулась тоска. Тоска по дому и… по ней.
—Да.
— Это, должно быть, настоящее чудо… — Дейрдре встала. Задумчивость исчезла из ее голоса: — Мне надо привести себя в порядок и распорядиться насчет бренди. Возле камина вам будет тепло. Я скоро вернусь.
— Моя госпожа, вы никогда не видели поля, поросшего травой?
— Только в книгах. И во сне, — Дейрдре открыла было рот, чтобы попросить его рассказать, как пахнет трава, но решила, что тогда ей будет еще тяжелее. — Я не заставлю вас долго ждать, милорд.
Она сдержала слово — не прошло и десяти минут, как девушка вернулась. Ее волосы снова были распущены и струились по темно-зеленому платью. Она сама принесла бренди.
— Когда-то в наших погребах было много вина. Говорят, мой дедушка был большим знатоком по этой части. И по этой тоже, — добавила Дейрдре, указав на полки с книгами. — Он любил посидеть с бокалом вина и хорошей книгой.
— А вы?
— С книгами — часто, с вином — все реже.
Когда она взглянула на дверь, принц впервые увидел на ее губах теплую, открытую улыбку. Он не мог отвести взгляда, чувствуя, что в горле внезапно пересохло, а сердце забилось быстрее.
— Спасибо, Магда. Я бы сама за ним пришла.
— У вас и так хватает дел, моя госпожа, чтобы еще и за подносами ходить.
Кайлеру женщина показалась очень дряхлой. Ее лицо было покрыто морщинами, как яблоко, пролежавшее всю зиму, а спина согнулась, словно старушка тащила на плечах тяжелый камень. Однако она поставила поднос на стол и присела в изящном реверансе.
— Налить вам чаю, моя госпожа?
— Я сама обо всем позабочусь. Как твои руки?
— Они почти не болят.
Дейрдре взяла ее ладони в свои. Узловатые пальцы были скрючены, а суставы опухли.
— Ты принимаешь лекарство, которое я тебе дала?
— Да, госпожа, дважды в день. Оно мне очень помогает.
Ласково глядя старушке в глаза, Дейрдре слегка поглаживала пальцами ее натруженные руки.
— Я дам тебе рецепт травяного чая, который обязательно поможет. Я покажу, как его заваривать, и ты будешь его пить по чашке три раза в день.
— Благодарю вас, моя госпожа, — Магда снова сделала реверанс.
Кайлер заметил, что, прежде чем взять чайник, Дейрдре потерла руки, словно пытаясь облегчить собственную боль.
— Я отвечу на ваши вопросы, принц Кайлер, и надеюсь, что вы в свою очередь расскажете мне о том, что интересует меня, — она поставила перед ним небольшой поднос с бисквитами и сыром, а потом с чашкой чая устроилась в кресле напротив.
— Как вам удается выжить?
«Прямо в точку», — подумала она.
— У нас есть сад. Немногочисленные куры и козы дают нам яйца и молоко, а когда это необходимо, то и мясо. Лес дает нам топливо, а если повезет, то и дичь. Вся молодежь владеет навыками, необходимыми для выживания. Мы живем очень просто, — рассказывала она, делая маленькие глоточки. — И довольно неплохо.
— Почему вы не уехали?
— Потому что это мой дом. А вы рисковали в сражении жизнью, чтобы защитить свой.
— Откуда вы знаете? Может быть, я рисковал ею, чтобы взять то, что мне не принадлежит.
Дейрдре рассматривала его поверх своей чашки. Да, он красив. Сейчас, когда к нему начинали возвращаться силы, внешность принца производила еще большее впечатление. Кто-то из слуг побрил его, и теперь, без щетины, он выглядел моложе.
— А дело было именно так?
— Вы знаете, что нет, — он испытывающе посмотрел ей в глаза, затем протянул руку и сжал ее ладонь. — Знаете. Вот только откуда, Дейрдре — Снежная Королева? Что вы со мной сделали, когда меня била лихорадка?
— Я исцелила тебя.
— С помощью колдовства?
— У меня есть дар исцелять, — девушка говорила спокойно. — Как, по-вашему, следовало ли мне использовать его или я должна была позволить вам умереть? Моим даром я не обязана силам тьмы, и я не стану привязывать вас к себе в уплату за спасение.
— Тогда почему я чувствую, что связан с вами? Дейрдре чувствовала, как сердце ускоряет свой бег. Теперь его пальцы уже не сжимали ее ладонь. Они ласкали ее кожу.
— Я ничего не делала, чтобы приворожить вас. У меня нет для этого ни способностей, ни желания, — девушка осторожно высвободила руку. — Даю вам слово: когда вы поправитесь и будете в состоянии одолеть дорогу, никто не станет у вас на пути.
— Вот как? — спросил он с горькой усмешкой. — Куда я пойду?
Проснувшаяся жалость отразилась в глазах девушки. Она вспомнила лицо женщины, которое видела в его мыслях, и любовь, которая их связывала. «Мать, — подумала Дейрдре, — все еще ждет его возвращения. Даже сейчас».
— Это будет непросто, и риск велик. Но у вас есть конь, и мы дадим вам припасов в дорогу. Кто-нибудь из моих людей проводит вас настолько далеко, насколько это будет возможно. Больше я ничем не смогу помочь.
Принц решил отложить мысли об этом на потом. Когда придет время, он найдет дорогу домой.
— Расскажите мне, как это случилось. Как возникло это место? Я слышал легенду, в которой говорилось о предательстве, колдовстве. Правда, что заклятие вечного холода легло на землю, которая была когда-то мирной и плодородной?
— Мне рассказывали то же самое, — Дейрдре встала, чтобы помешать угли в камине. — Когда королем был мой дед, вокруг замка были фермы и поля. Земля была зеленой и щедрой, а озеро — голубым и кишело рыбой. Вы когда-нибудь видели голубую воду?
— Да, видел.
— Как она может быть голубой? — вопросительно вскинула на него глаза Дейрдре. На ее лице явно читалось недоумение.
«И еще что-то, чего там раньше не было, — подумал принц. — Оживление. Так она выглядит совсем юной».
— Я никогда не задумывался об этом, — признался Кайлер. — Она кажется то голубой, то зеленой. Или серой. Ее цвет меняется вместе с цветом неба.
— Мое небо всегда одинаковое, — оживление пропало, когда королева подошла к окну. — Итак, — она выпрямилась и расправила плечи, — у моего дедушки были дочери-двойняшки. Его жена умерла во время родов, и говорят, что он тосковал по ней до конца своих дней. Ту из девочек, которая приходится мне теткой, назвали Энией, а мою мать — Фионой. Отец их обожал и баловал. Большинство родителей так поступают, верно, милорд?
— Конечно, — улыбнулся принц.
— Мой дед очень любил своих дочерей. Как и их мать, они были красавицами, и, как и у нее, у каждой из девочек был дар. Эния могла призывать солнце, дождь и ветер. Фиона понимала язык птиц и зверей. Как мне рассказывали, они постоянно соперничали, оспаривая друг у друга отцовское внимание, хотя он любил обеих одинаково. У вас есть сестры или братья, милорд?
— И брат, и сестра. Оба младшие.
Дейрдре снова взглянула на него. «У принца глаза матери, — подумала она. — Но у нее светлые волосы. Наверное, от отца он унаследовал эти черные как вороново крыло волосы, которые кажутся такими шелковистыми».
— Вы любите их, своих брата и сестру?
— Очень.
— Так и должно быть. А вот Эния и Фиона терпеть друг друга не могли. Возможно, так случилось из-за того, что у них были одинаковые лица, а каждая хотела иметь свое собственное. Кто знает? Из девочек они превратились в девушек, а их отец стал совсем старым и больным. Он хотел перед смертью успеть выдать дочерей замуж и обеспечить их будущее. Руку Энии он отдал королю, чья земля лежала за Эльфийскими холмами, а мою мать пообещал выдать замуж за соседа, земли которого граничили с нашими на востоке. Замок Розы должен был перейти к моей матери, а замок Печали, стоявший на границе Эльфийских холмов, — к моей тетке. Таким образом, дедушка поровну разделил между ними свою землю и богатство, поскольку, как говорят, он был благородным, мудрым правителем и любящим отцом. Дейрдре снова села и отхлебнула уже остывшего чаю.
— За неделю до свадебных торжеств в замок прибыл путник. Его приняли тепло, как и любого гостя в те дни. Он был красив, умен, боек на язык и производил исключительно благоприятное впечатление. Он был менестрелем и, говорят, пел как ангел. Но красивое лицо еще не означает, что у человека чистое сердце, не так ли?
— Привлекательная внешность — это всего лишь внешность, — Кайлер пожал плечами. — Мужчину видно по его поступкам.
— Как и женщину, — кивнула Дейрдре. — Я тоже так думаю. И вот: красавчик ухаживал за обеими сестрами, соблазнил их и обе девушки влюбились в него без памяти. Он приходил в постель к моей матери и ее сестре с красной розой и обещаниями, которые даже не собирался выполнять. Почему мужчины лгут влюбленным в них женщинам?
Вопрос ошеломил принца.
— Моя госпожа, не все мужчины обманщики.
— Возможно…
Однако ему едва ли удалось ее переубедить.
— Но этот оказался обманщиком. Однажды вечером сестрам пришла в голову одна и та же мысль и каждая пошла в розарий. Обе хотели сорвать для своего любимого красную розу. Тут и открылась правда. Но вместо того чтобы утешить друг друга и разозлиться на того, кто изменил им обеим, они сцепились из-за этого негодяя, как две волчицы из-за паршивого барсука. Гнев Энии призвал на замок ветер и град, звери Фионы вышли из леса, чтобы выть и рычать под стенами.
— Ревность — это неверное и смертельно опасное оружие.
Дейрдре склонила голову и кивнула.
— Хорошо сказано. Мой дед услышал крики и встал с постели, несмотря на свою болезнь. Теперь, когда обе его дочери были обесчещены, о брачных союзах можно было забыть. Менестреля, которому не удалось достаточно быстро удрать, заключили в темницу до тех пор, пока не будет решено, какое наказание он понесет. Сестры подняли крик и плач, поскольку наказанием в лучшем случае стало бы изгнание, а в худшем — казнь. Но его пришлось пощадить, когда стало известно, что моя мать ожидает ребенка. Его ребенка, поскольку больше ни с кем она не была.
— И этим ребенком были вы?
— Да. Итак, своим появлением на свет я спасла жизнь своему отцу. А несмываемый позор и горе оборвали жизнь моего деда. Перед смертью он приказал отправить Энию в замок Печали, а мою мать выдать замуж за менестреля, чтобы у ребенка был законный отец. Именно это и привело Энию в бешенство. В день свадьбы Фионы, в день, когда ее отец умер от горя, она наложила заклятие. Зима. Годы бесконечной зимы. Море Льда отрезало замок Розы от остального мира. Розовый куст, с которого были сорваны цветы лжи, больше никогда не выбросит бутона. Ребенок, которого носит ее сестра, никогда не почувствует на лице тепло летнего солнца, не сможет пройти по лугу и не увидит, как зреют плоды на деревьях. Вот так и появился Остров Зимы в Море Льда.
— Моя госпожа, — он накрыл ее руки ладонью. «Вся ее жизнь, — думал он, — прошла без такой простой, но необходимой вещи, как солнечные лучи».
— Заклятие можно снять. У вас ведь тоже есть сила.
— Мой дар — лечить людей. Я не могу исцелить землю, — Дейрдре внезапно захотелось перевернуть руку под его ладонью, сплести свои пальцы с его пальцами и снова ощутить эту связь. Поэтому она мягко высвободилась. — Отец оставил маму еще до моего рождения. Он сбежал. Потом, увидев, что люди голодают, моя мать отправила в замок Печали послов, чтобы попросить сестру о примирении. Чтобы умолять ее. Никто из них не вернулся. Возможно, они погибли или заблудились. Или просто уехали в теплые и солнечные земли. Ни один из тех, кто уезжал отсюда, еще не вернулся. Да и зачем им возвращаться?
— Эния, королева-ведьма, мертва.
— Мертва? — Дейрдре невидящим взглядом уставилась в огонь. — Вы уверены?
— Ее боялись и ненавидели. Когда она умерла, люди устроили пышный праздник. Это случилось в день зимнего солнцестояния, и я это хорошо запомнил. Она мертва уже почти десять лет.
Девушка закрыла глаза.
— Как и ее сестра. Значит, они и умерли в один день. Как странно и в то же время как это близко к легенде… — она снова встала и подошла к окну. — Мертва десять лет, а ее заклятие продолжает держать нас, как стиснутый кулак. Каким жестоким было ее сердце!
И слабый огонек надежды, что со смертью ее тетки заклятие потеряет свою силу, надежды, которую она втайне хранила все эти годы, погас. Дейрдре выпрямилась.
— Что ж, нам приходится учиться смиряться с тем, чего мы не можем изменить, — она смотрела на бесконечный белый мир. — Даже здесь есть красота.
— Да, — Кайлер смотрел на Дейрдре. — Да, и здесь она есть.
Глава 4
Он хотел помочь Дейрдре. «И даже больше, — думал Кайлер. — Я хочу спасти ее». Если бы сражаться нужно было с чем-то материальным — человеком, зверем, армией — ради нее, он бы, не задумываясь, выхватил меч и бросился в бой. Эта девушка, одновременно привлекательная и трогательная, очаровала принца. Ее стойкость перед лицом испытаний восхищала и в то же время раздражала его. Такая женщина не будет рыдать на сильном мужском плече. Особенно принца злило то, что он поймал себя на мысли: он был бы совсем не против, если бы она, всхлипывая, уткнулась в его плечо. Только в его плечо и ничье другое.
Дейрдре была удивительным существом. Ему хотелось защитить ее, но как одолеть заклятие? Этого он не знал. Кайлер был воином и, хотя он и верил в удачу, можно даже сказать в судьбу, намного больше доверял собственной находчивости, военному мастерству и тренированным мышцам. Он был принцем, который однажды станет королем. Кайлер верил в справедливость и в то, что твердость правителю необходима не меньше, чем милосердие.
А ведь никакой справедливости не было в том, что девушку, не сделавшую ничего плохого, заточили в этой ледяной тюрьме и заставили расплачиваться за преступления, безрассудство и злобу людей, которые жили до нее. Она слишком красива, чтобы жить здесь, будучи отрезанной от всего мира. «Слишком нежная и хрупкая, — думал он, — чтобы уродовать себе руки тяжелой работой. Она должна носить шелка и меха, а не платье из грубой домотканой материи».
Даже сейчас, проведя в замке Розы меньше недели, он уже тосковал по ярким краскам и теплу. Как ей удалось не сойти с ума, ни разу не увидев лета? Ей нужно хоть иногда смеяться. Кайлера беспокоило то, что он ни разу не слышал ее смеха. Искреннюю улыбку, полную удивительного тепла, отражавшуюся в глазах девушки, он видел. И обязательно найдет способ, чтобы увидеть ее еще раз.
Принц брел по снегу через площадку, которая, как ему показалось, когда-то была внутренним двором замка. Хотя по утрам рана еще давала о себе знать, сейчас он чувствовал себя намного лучше. Ему нужно чем-то занять себя, найти какую-нибудь работу, что-нибудь, чтобы разогнать кровь по жилам и вернуть мыслям прежнюю ясность. Должна же найтись какая-нибудь работа, которую он смог бы сделать вместо Дейрдре! Этим он хоть немного отплатит ей за заботу и займет свои руки и голову, пока не затянется рана.
Принц вспомнил оленя, увиденного им в лесу. Решено, он поедет на охоту и привезет ей свежего мяса. Тем более что ветер, непрерывно завывавший несколько дней подряд, наконец-то стих. И хотя наступившая после этого полная тишина действовала на нервы, теперь можно будет найти зверя по следам.
Он прошел под высокой аркой, ведущей в другую часть двора. И остановился пораженный. «Здесь, — с удивлением догадался принц, глядя на искривленные, почерневшие стебли, беспорядочно торчавшие из-под снега, — когда-то был розарий. Когда-то он был великолепен, полон красок, ароматов и негромкого ^пения пчел».
Сейчас перед его взором простиралось огромное заснеженное поле, окруженное льдом. Оно было разделено на две половины красивой дорожкой, вымощенной серебристым камнем, которую кто-то тщательно очистил от снега. Здесь были сотни кустов, мертвых и ломких, чьи побеги торчали из своей холодной могилы, как почерневшие кости.
Изящно изогнутые, украшенные драгоценными камнями скамейки тоже были очищены от снега и льда. Рубины, сапфиры и изумруды сияли среди мертвых ветвей и безжалостной белизны снега. Чуть дальше когда-то находился пруд в форме распустившейся розы. Теперь его заполнял шероховатый лед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10