Он находил господина Фуммиро уже сидящим за пианино, что-то наигрывающим, а чашка из-под супа, опорожненная, стояла рядом на столе. Во время этих утренних встреч Калли устраивал для господина Фуммиро и его друзей билеты на представления и поездки по интересным местам. Господин Фуммиро всегда излучал вежливость и благодарность, и господин Ниигета выходил из своего номера через внутреннюю дверь, чтобы поздороваться с Калли и поблагодарить за утренний суп, который, по всей вероятности, ели они оба. Калли не забывал улыбаться и кивать головой, когда это делали они.
Тем временем, за три дня, что они провели в Вегасе, эта шайка из десяти японцев терроризировала игорные заведения Вегаса. Перемещались по Вегасу они все вместе и играли все вместе, за одним столом для игры в баккару. Когда у Фуммиро дело клеилось, все они ставили предельную ставку на банк. Несколько раз им крупно везло, но к счастью, это было не в Занаду. Играли они только в баккару, и со страстью, скорее характерной для итальянцев, чем для наций Востока. Фуммиро был заядлым игроком и радовался даже, когда выигрывал ставку в две тысячи долларов. Это изумляло Калли. Он знал, что Фуммиро на самом деле стоил более полумиллиарда долларов. Так с какой же стати такой мелкий выигрыш (хотя по меркам Вегаса солидный) приводит его в такое возбуждение?
И лишь один раз ему удалось увидеть, как за приятным фасадом улыбки Фуммиро проступила сталь. В один из вечеров Ниигета сделал ставку на карту Игрока, в то время как у Фуммиро была выигрышная комбинация. Фуммиро пристально посмотрел на него, приподняв брови, и что-то сказал по-японски. И Калли в первый раз услышал тот самый шипящий звук, о котором его предупреждала Дейзи. Ниигета что-то пробормотал сквозь свои кроличьи зубы, извиняясь, и тут же поставил свою ставку рядом со ставкой Фуммиро.
Поездка оказалась весьма успешной для всех. Фуммиро и его банда уехали к себе в Японию, увозя выигрыш в сто тысяч долларов, однако в Занаду они проиграли двести тысяч долларов. Отыгрывались они, посещая другие казино. И они положили начало легенде Вегаса. Банда из десяти человек, одетых в блестящие черные костюмы, переходила из одного казино в другие, двигаясь вдоль по Стрипу. Они представляли устрашающее зрелище, маршируя плотной группой и заходя во все подряд казино, и выглядели они словно служащие похоронного бюро, явившиеся за бездыханным телом денежных средств казино. Босс игорного зала для баккары узнавал от шофера роллса, куда они собирались дальше, и звонил в это казино, чтобы там готовились к их приходу и оказали прием на высшем уровне. Все боссы залов обменивались полученной информацией. Именно таким образом Калли узнал, что Ниигета, оказывается, любил потрахаться, потому что в других отелях он снимал первоклассных девочек. Из этого следовало, что по каким-то причинам ему не хотелось, чтобы Фуммиро знал, что он более предпочитает потрахаться, чем играть в азартные игры.
Калли отвез их в аэропорт, когда они улетали в Лос-Анджелес. Он взял с собой старинные золотые часы на цепочке из запасов Гроунвельта и подарил их Фуммиро, передав привет от Гроунвельта. Перед отлетом, когда они сидели за столом в ресторане, Гроунвельт подошел к ним и засвидетельствовал свое почтение.
Фуммиро искренне рассыпался в благодарностях, и Калли, прежде чем они сели в самолет, выполнил обычный ритуал пожатия рук и вежливых улыбок. Калли помчался обратно в отель, позвонил, чтобы из номера Фуммиро убрали пианино и только тогда поднялся в офис Гроунвельта. Хозяин с теплотой пожал ему руку и даже приобнял его, поздравляя с победой.
— Это была одна из самых лучших операций по “личному” приему клиентов, — сказал он, — послушай, где это ты разузнал насчет этого утреннего супа?
— От девушки по имени Дейзи, — ответил Калли. — Вы не против, если я подарю ей что-нибудь за счет отеля?
— Можешь рассчитывать на тысячу, — сказал Гроунвельт. — Это здорово, что ты закорешился с этими япошками. Продолжай их пасти. Подарки на Рождество, приглашения, и все такое. Этот парень Фуммиро играет как одержимый, таких я еще не встречал.
Калли озабоченно нахмурился.
— Я не предлагал ему женщин, что-то удерживало меня, — сказал он. Знаете, Фуммиро чертовски приятный парень, мне не хотелось быть слишком фамильярным с ним в первую же встречу.
Гроунвельт кивнул:
— Все правильно. Не волнуйся, он приедет снова.
И если ему понадобится девочка, то он скажет об этом. Человек, который делает такие деньги, спросить не постесняется, будь уверен.
Гроунвельт оказался, как всегда, прав. Три месяца спустя Фуммиро снова был в Занаду и, сидя в кабаре, спросил об одной из танцовщиц, блондинке с превосходными ногами. Хотя она была замужем за одним из дилеров из отеля Сэндз, Калли знал, что ее можно было взять в номер. Когда шоу закончилось, Калли позвонил менеджеру сцены и спросил, не составит ли девушка компанию Фуммиро и ему, чтобы немного выпить. Когда они втроем сидели в баре, Фуммиро пригласил девушку на поздний ужин. Она вопросительно взглянула на Калли и тот утвердительно кивнул. После этого он оставил их вдвоем. Поднявшись в свой офис, он позвонил менеджеру сцены с тем, чтобы тот нашел девушке замену в ночном шоу. На следующее утро, после того, как в номер Фуммиро был доставлен завтрак, Калли не стал, как делал обычно, заходить к нему. В тот же день чуть позже он позвонил девушке домой и сообщил ей, что, пока Фуммиро в городе, она может пропустить все свои смены в шоу.
Во все последующие посещения Лас-Вегаса женщины всегда заказывались по этому сценарию.
К этому времени Дейзи обучила одного из шеф-поваров отеля искусству приготовления японского супа, и суп был официально включен в меню. Калли удалось кое-что узнать о Фуммиро, а именно, что он часто смотрел запись одного и того же многосерийного телевизионного вестерна. Он любил этот фильм. А особенно ему нравилась одна инженю, блондинка, которая играла отважную, но очень женственную, и в то же время невинную профессиональную танцовщицу из платного танцзала. И тут Калли осенило. У него были контакты в киношной среде, и через них он вышел на эту инженю, звали которую Линда Парсонс. Он слетал в Лос-Анджелес, пригласил ее на ленч и рассказал о том, что Фуммиро с ума сходит и по ней, и по ее шоу. Истории, которые ей рассказывал Калли об игре Фуммиро, она слушала с открытым ртом. О том, как он заявлялся в отель с миллионом долларов наличными в чемоданчике, как иногда он мог их полностью спустить за три дня, играя в баккару. В глазах ее Калли читал забавную, по-детски наивную жадность. Она сказала Калли, что с удовольствием приехала бы в Вегас, когда там будет Фуммиро в следующий раз.
Через месяц Фуммиро и Ниигета зарегистрировались в Занаду на четыре дня. Калли немедленно сообщил Фуммиро, что Линда Парсонс хотела бы приехать к нему. Глаза Фуммиро загорелись. Несмотря на то, что ему было за сорок, он обладал какой-то мальчишеской привлекательностью, которую еще более подчеркивал его веселый нрав. Он попросил, чтобы Калли немедленно ей позвонил, и Калли пообещал это сделать, ничего не сказав о том, что уже говорил с ней, и что она приезжает на следующий день во второй половине дня. Фуммиро пришел в такое возбужденное состояние, что стал играть как безумный и за вечер оставил за столом более трехсот тысяч долларов.
На следующее утро Фуммиро пошел покупать себе новый голубой костюм. Почему-то он считал, что костюм голубого цвета является вершиной элегантности в Америке, и Калли договорился с ребятами из Сай Девор из Отеля Сэндз, что они снимут с него мерки и специально подгонят костюм по его фигуре. Чтобы быть уверенным, что все пройдет гладко, Калли послал вместе с Фуммиро одного из своих людей.
Однако Линда Парсонс успела на утренний самолет и потому прилетела в Вегас еще до полудня. Калли встретил ее в аэропорту и привез в отель. Перед приходом Фуммиро ей хотелось освежиться с дороги, и потому Калли провел ее в номер Ниигеты, полагая, что Ниигета поехал вместе со своим шефом. Впоследствии оказалось, что ошибка эта чуть было не стала фатальной.
Оставив ее в номере, Калли вернулся к себе в офис и попытался определить местонахождение Фуммиро, но в пошивочном салоне его уже не было, он, по всей вероятности, по пути в Занаду зашел в какое-нибудь казино поиграть. Где он находился, никто не знал. Примерно через час ему позвонили из номера Фуммиро. Это была Линда Парсонс. По тону ее чувствовалось, что она немного расстроена.
— Не могли бы вы спуститься, — сказала она в трубку, — у меня возникли языковые трудности в общении с вашим другом.
Калли не стал терять время на выяснение подробностей. Фуммиро говорил по-английски достаточно хорошо; по каким-то неведомым причинам он решил притвориться, что не владеет языком. Возможно, девушка его разочаровала. Калли обратил внимание, что инженю, если общаться с ней “живьем”, выглядела более потасканной, чем в тщательно продуманных телевизионных шоу. Или, может быть, она сказала или сделала что-нибудь такое, что оскорбило тонкую ориентальную чувствительность господина Фуммиро.
Но когда Калли постучал, дверь ему открыл Ниигета. Он был слегка пьян, а физиономия у него выражала самодовольство. Тут Калли увидел и Линду Парсонс, она как раз вышла из ванной комнаты, облаченная в японское кимоно, вышитое большими золотыми драконами.
— Боже праведный, — только и смог вымолвить Калли.
Линда одарила его кислой улыбкой.
— Ты обманул меня, — сказала она. — Не такой уж он застенчивый, и не так уж хорош собой, как было обещано. Он даже по-английски не понимает. Надеюсь, что у него хоть бабки имеются.
Ниигета все продолжал улыбаться с тем же самодовольным видом и даже поклонился несколько раз в сторону Линды, пока она говорила. Похоже, он не понял ни слова из того, что она сказала.
— Ты трахалась с ним? — спросил, почти с отчаянием, Калли.
Линда скорчила гримаску.
— Он все время гонялся за мной, по всему номеру. Я думала, что мы хотя бы проведем вместе вечер, что будут цветы, скрипки, но мне не удалось от него отвязаться. Ну, тогда я подумала, а, хрен с ним, в койку — так в койку, если уж он такой похотливый япошка. Ну, я и дала ему.
Калли покачал головой и сказал:
— Ты трахнулась не с тем япошкой.
На какое-то мгновение в глазах ее одновременно промелькнули ужас и изумление. И тут она разразилась смехом. Смеялась она от души. Все еще заливаясь смехом, она повалилась на софу, и из-под задравшегося кимоно выглянуло ее обнаженное белое бедро. В этот момент Калли был просто очарован ею. Но он озабоченно помотал головой: ситуация была серьезной. Он подошел к телефону и набрал номер квартиры Дейзи. Первое, что сказала ему Дейзи, было: “Больше никаких супов”. Калли сказал ей, чтобы она перестала дурачиться и приезжала в отель. Что дело крайне важное, и чтобы она поторопилась. Потом он позвонил Гроунвельту и объяснил ему ситуацию. Гроунвельт ответил, что сейчас же подойдет. Все это время Калли молил судьбу, чтобы не появился Фуммиро.
Через четверть часа Гроунвельт и Дейзи уже были в номере Ниигеты. Воспользовавшись встроенным баром Линда приготовила выпить Калли, Ниигете и себе. Она все еще улыбалась. Гроунвельт был с ней обворожителен.
— Сожалею, что так все произошло, — сказал он. — Но немного терпения, и мы все устроим, как надо.
Потом он повернулся к Дейзи:
— Объясни господину Ниигете в точности все, что произошло. Что женщина предназначалась для господина Фуммиро. Скажи ему, что господин Фуммиро дико влюблен в нее и что он вышел для того, чтобы купить себе новый костюм, специально для встречи с нею.
Ниигета слушал внимательно, на губах его играла его обычная широкая улыбка. Но теперь в его глазах появилось легкое беспокойство. Он что-то спросил у Дейзи по-японски, и Калли обратил внимание на легкое предупредительное шипение в его речи. Тут Дейзи что-то стала быстро-быстро говорить ему по-японски. Слушая ее, Ниигета продолжал улыбаться, но постепенно улыбка сходила на нет, и когда она закончила говорить, он свалился на пол, потеряв сознание.
Дейзи не растерялась. Она схватила бутылку виски и налила чуть-чуть ему в глотку, потом она помогла ему подняться и довела его до софы. Линда смотрела на него с жалостью. Ниигета размахивал руками и что-то с жаром говорил. Дейзи пожала плечами и объяснила:
— Он говорит, что теперь его карьере пришел конец. Он говорит, что господин Фуммиро прогонит его. Что из-за него господин Фуммиро оказался в очень глупом положении.
Гроунвельт кивнул.
— Скажи ему, чтобы просто держал язык за зубами. Скажи, что я договорюсь, чтобы его положили на денек в больницу, потому что он плохо себя почувствовал, а затем он полетит в Лос-Анджелес для дальнейшего лечения. А господину Фуммиро мы придумаем что сказать. И пусть не вздумает никому об этом рассказывать, никогда, а мы позаботимся, чтобы господин Фуммиро ничего не узнал.
Дейзи переводила, а Ниигета кивал. Его вежливая улыбка снова вернулась к нему, но теперь она напоминала скорее страдальческую гримасу.
Гроунвельт повернулся к Калли.
— Ты и мисс Парсонс останетесь здесь и дождетесь Фуммиро. Ведите себя так, будто ничего не произошло. О Ниигете я позабочусь. Здесь мы не можем его оставить; когда он увидит своего босса, то снова плюхнется в обморок. Я переправлю его отсюда.
А дальше все было так. Когда Фуммиро, наконец, появился, час спустя, то обнаружил, что Линда Парсонс, переодевшаяся с дороги и накрашенная, ожидает его в компании с Калли. Фуммиро был тут же сражен насмерть, и Линду Парсонс, похоже, очаровала его привлекательная внешность, но она проявляла чувства с такой невинностью, обладать которой могла лишь инженю, играющая в ТВ-вестернах.
— Надеюсь, вы не будете возражать, — сказала она, — но я поселилась в номере вашего друга, чтобы я могла быть всегда рядом. Так мы сможем больше времени проводить вместе.
Фуммиро понял, к чему она клонит. Ведь она не какая-нибудь девка, чтобы сразу же перейти в его номер. Сначала нужно, чтобы к ней пришло чувство. Широко улыбнувшись, он ответил:
— Ну конечно, конечно!
Калли вздохнул с облегчением. Линда разыгрывала свои карты именно так, как надо. После того, как он попрощался с ними, он еще какое-то время поболтался в коридоре, прислушиваясь. Через несколько минут раздались музыка и пение: это Фуммиро играл на пианино, а Линда пела.
В течение следующих трех дней у Фуммиро и Линды Парсонс был классический, почти геометрически совершенный роман по-лас-вегасски. Они были без ума друг от друга и каждую минуту проводили вместе. В постели, за игорными столами, где удача могла улыбнуться им, а могла и нет; они вместе бродили по модным салонам и бутикам Стрипа. Линда полюбила японский суп, подаваемый к завтраку, и ей нравилось как Фуммиро играет на пианино. Фуммиро нравились в Линде ее светлая кожа и светлые волосы, молочная белизна ее чуть полноватых бедер, ее длинные ноги, ее мягкие большие груди. Он даже сказал Калли, когда они беседовали наедине, что из Линды вышла бы великолепная гейша. А Дейзи потом объяснила, что такой человек как Фуммиро вряд ли мог польстить женщине больше, сделав такой комплимент. Фуммиро, кроме того, утверждал, что Линда приносит ему удачу за игорным столом. К моменту, когда ему нужно было уезжать, он проиграл всего лишь двести тысяч из того миллиона наличными, в американских долларах, что он положил на депозит в сейф казино. В эту сумму входили норковая шуба, кольцо с бриллиантом, лошадь породы “Паломино” и Мерседес, которые он купил Линде Парсонс. В общем, отделался он легко. Не будь Линды, он с большой вероятностью спустил бы в баккару по меньшей мере полмиллиона, а возможно, и весь свой миллион.
Поначалу Калли думал, что Линда, возможно, проститутка высшего класса: так профессионально она работала. Но уже после отъезда Фуммиро, перед тем, как ей лететь в Лос-Анджелес вечерним рейсом, он пригласил ее на обед.
— Он такой интересный парень, — говорила она. — Я полюбила этот суп на завтрак и его игру на пианино. А в постели он просто великолепен. Неудивительно, что японские женщины делают все для своих мужчин.
Калли улыбнулся:
— Не думаю, что дома он так же ведет себя со своими женщинами, как это было с тобой.
Линда вздохнула.
— Да, я знаю. И все же это было здорово. Ты знаешь, он меня фотографировал и сделал, наверное, несколько сотен снимков. Думаешь, мне это надоело? Наоборот, мне жутко нравилось, когда он меня снимал. И я его тоже фотографировала. Он такой интересный мужчина.
— И весьма богатый.
Линда пожала плечами.
— Я и раньше бывала с богатыми. И сама я неплохо зарабатываю. Но он был как… как маленький мальчик. Хотя, вообще-то, мне не понравилось, как он играет. Бог ты мой! На то, что он проигрывает в один вечер, я могла бы жить десять лет!
Тут Калли подумал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Тем временем, за три дня, что они провели в Вегасе, эта шайка из десяти японцев терроризировала игорные заведения Вегаса. Перемещались по Вегасу они все вместе и играли все вместе, за одним столом для игры в баккару. Когда у Фуммиро дело клеилось, все они ставили предельную ставку на банк. Несколько раз им крупно везло, но к счастью, это было не в Занаду. Играли они только в баккару, и со страстью, скорее характерной для итальянцев, чем для наций Востока. Фуммиро был заядлым игроком и радовался даже, когда выигрывал ставку в две тысячи долларов. Это изумляло Калли. Он знал, что Фуммиро на самом деле стоил более полумиллиарда долларов. Так с какой же стати такой мелкий выигрыш (хотя по меркам Вегаса солидный) приводит его в такое возбуждение?
И лишь один раз ему удалось увидеть, как за приятным фасадом улыбки Фуммиро проступила сталь. В один из вечеров Ниигета сделал ставку на карту Игрока, в то время как у Фуммиро была выигрышная комбинация. Фуммиро пристально посмотрел на него, приподняв брови, и что-то сказал по-японски. И Калли в первый раз услышал тот самый шипящий звук, о котором его предупреждала Дейзи. Ниигета что-то пробормотал сквозь свои кроличьи зубы, извиняясь, и тут же поставил свою ставку рядом со ставкой Фуммиро.
Поездка оказалась весьма успешной для всех. Фуммиро и его банда уехали к себе в Японию, увозя выигрыш в сто тысяч долларов, однако в Занаду они проиграли двести тысяч долларов. Отыгрывались они, посещая другие казино. И они положили начало легенде Вегаса. Банда из десяти человек, одетых в блестящие черные костюмы, переходила из одного казино в другие, двигаясь вдоль по Стрипу. Они представляли устрашающее зрелище, маршируя плотной группой и заходя во все подряд казино, и выглядели они словно служащие похоронного бюро, явившиеся за бездыханным телом денежных средств казино. Босс игорного зала для баккары узнавал от шофера роллса, куда они собирались дальше, и звонил в это казино, чтобы там готовились к их приходу и оказали прием на высшем уровне. Все боссы залов обменивались полученной информацией. Именно таким образом Калли узнал, что Ниигета, оказывается, любил потрахаться, потому что в других отелях он снимал первоклассных девочек. Из этого следовало, что по каким-то причинам ему не хотелось, чтобы Фуммиро знал, что он более предпочитает потрахаться, чем играть в азартные игры.
Калли отвез их в аэропорт, когда они улетали в Лос-Анджелес. Он взял с собой старинные золотые часы на цепочке из запасов Гроунвельта и подарил их Фуммиро, передав привет от Гроунвельта. Перед отлетом, когда они сидели за столом в ресторане, Гроунвельт подошел к ним и засвидетельствовал свое почтение.
Фуммиро искренне рассыпался в благодарностях, и Калли, прежде чем они сели в самолет, выполнил обычный ритуал пожатия рук и вежливых улыбок. Калли помчался обратно в отель, позвонил, чтобы из номера Фуммиро убрали пианино и только тогда поднялся в офис Гроунвельта. Хозяин с теплотой пожал ему руку и даже приобнял его, поздравляя с победой.
— Это была одна из самых лучших операций по “личному” приему клиентов, — сказал он, — послушай, где это ты разузнал насчет этого утреннего супа?
— От девушки по имени Дейзи, — ответил Калли. — Вы не против, если я подарю ей что-нибудь за счет отеля?
— Можешь рассчитывать на тысячу, — сказал Гроунвельт. — Это здорово, что ты закорешился с этими япошками. Продолжай их пасти. Подарки на Рождество, приглашения, и все такое. Этот парень Фуммиро играет как одержимый, таких я еще не встречал.
Калли озабоченно нахмурился.
— Я не предлагал ему женщин, что-то удерживало меня, — сказал он. Знаете, Фуммиро чертовски приятный парень, мне не хотелось быть слишком фамильярным с ним в первую же встречу.
Гроунвельт кивнул:
— Все правильно. Не волнуйся, он приедет снова.
И если ему понадобится девочка, то он скажет об этом. Человек, который делает такие деньги, спросить не постесняется, будь уверен.
Гроунвельт оказался, как всегда, прав. Три месяца спустя Фуммиро снова был в Занаду и, сидя в кабаре, спросил об одной из танцовщиц, блондинке с превосходными ногами. Хотя она была замужем за одним из дилеров из отеля Сэндз, Калли знал, что ее можно было взять в номер. Когда шоу закончилось, Калли позвонил менеджеру сцены и спросил, не составит ли девушка компанию Фуммиро и ему, чтобы немного выпить. Когда они втроем сидели в баре, Фуммиро пригласил девушку на поздний ужин. Она вопросительно взглянула на Калли и тот утвердительно кивнул. После этого он оставил их вдвоем. Поднявшись в свой офис, он позвонил менеджеру сцены с тем, чтобы тот нашел девушке замену в ночном шоу. На следующее утро, после того, как в номер Фуммиро был доставлен завтрак, Калли не стал, как делал обычно, заходить к нему. В тот же день чуть позже он позвонил девушке домой и сообщил ей, что, пока Фуммиро в городе, она может пропустить все свои смены в шоу.
Во все последующие посещения Лас-Вегаса женщины всегда заказывались по этому сценарию.
К этому времени Дейзи обучила одного из шеф-поваров отеля искусству приготовления японского супа, и суп был официально включен в меню. Калли удалось кое-что узнать о Фуммиро, а именно, что он часто смотрел запись одного и того же многосерийного телевизионного вестерна. Он любил этот фильм. А особенно ему нравилась одна инженю, блондинка, которая играла отважную, но очень женственную, и в то же время невинную профессиональную танцовщицу из платного танцзала. И тут Калли осенило. У него были контакты в киношной среде, и через них он вышел на эту инженю, звали которую Линда Парсонс. Он слетал в Лос-Анджелес, пригласил ее на ленч и рассказал о том, что Фуммиро с ума сходит и по ней, и по ее шоу. Истории, которые ей рассказывал Калли об игре Фуммиро, она слушала с открытым ртом. О том, как он заявлялся в отель с миллионом долларов наличными в чемоданчике, как иногда он мог их полностью спустить за три дня, играя в баккару. В глазах ее Калли читал забавную, по-детски наивную жадность. Она сказала Калли, что с удовольствием приехала бы в Вегас, когда там будет Фуммиро в следующий раз.
Через месяц Фуммиро и Ниигета зарегистрировались в Занаду на четыре дня. Калли немедленно сообщил Фуммиро, что Линда Парсонс хотела бы приехать к нему. Глаза Фуммиро загорелись. Несмотря на то, что ему было за сорок, он обладал какой-то мальчишеской привлекательностью, которую еще более подчеркивал его веселый нрав. Он попросил, чтобы Калли немедленно ей позвонил, и Калли пообещал это сделать, ничего не сказав о том, что уже говорил с ней, и что она приезжает на следующий день во второй половине дня. Фуммиро пришел в такое возбужденное состояние, что стал играть как безумный и за вечер оставил за столом более трехсот тысяч долларов.
На следующее утро Фуммиро пошел покупать себе новый голубой костюм. Почему-то он считал, что костюм голубого цвета является вершиной элегантности в Америке, и Калли договорился с ребятами из Сай Девор из Отеля Сэндз, что они снимут с него мерки и специально подгонят костюм по его фигуре. Чтобы быть уверенным, что все пройдет гладко, Калли послал вместе с Фуммиро одного из своих людей.
Однако Линда Парсонс успела на утренний самолет и потому прилетела в Вегас еще до полудня. Калли встретил ее в аэропорту и привез в отель. Перед приходом Фуммиро ей хотелось освежиться с дороги, и потому Калли провел ее в номер Ниигеты, полагая, что Ниигета поехал вместе со своим шефом. Впоследствии оказалось, что ошибка эта чуть было не стала фатальной.
Оставив ее в номере, Калли вернулся к себе в офис и попытался определить местонахождение Фуммиро, но в пошивочном салоне его уже не было, он, по всей вероятности, по пути в Занаду зашел в какое-нибудь казино поиграть. Где он находился, никто не знал. Примерно через час ему позвонили из номера Фуммиро. Это была Линда Парсонс. По тону ее чувствовалось, что она немного расстроена.
— Не могли бы вы спуститься, — сказала она в трубку, — у меня возникли языковые трудности в общении с вашим другом.
Калли не стал терять время на выяснение подробностей. Фуммиро говорил по-английски достаточно хорошо; по каким-то неведомым причинам он решил притвориться, что не владеет языком. Возможно, девушка его разочаровала. Калли обратил внимание, что инженю, если общаться с ней “живьем”, выглядела более потасканной, чем в тщательно продуманных телевизионных шоу. Или, может быть, она сказала или сделала что-нибудь такое, что оскорбило тонкую ориентальную чувствительность господина Фуммиро.
Но когда Калли постучал, дверь ему открыл Ниигета. Он был слегка пьян, а физиономия у него выражала самодовольство. Тут Калли увидел и Линду Парсонс, она как раз вышла из ванной комнаты, облаченная в японское кимоно, вышитое большими золотыми драконами.
— Боже праведный, — только и смог вымолвить Калли.
Линда одарила его кислой улыбкой.
— Ты обманул меня, — сказала она. — Не такой уж он застенчивый, и не так уж хорош собой, как было обещано. Он даже по-английски не понимает. Надеюсь, что у него хоть бабки имеются.
Ниигета все продолжал улыбаться с тем же самодовольным видом и даже поклонился несколько раз в сторону Линды, пока она говорила. Похоже, он не понял ни слова из того, что она сказала.
— Ты трахалась с ним? — спросил, почти с отчаянием, Калли.
Линда скорчила гримаску.
— Он все время гонялся за мной, по всему номеру. Я думала, что мы хотя бы проведем вместе вечер, что будут цветы, скрипки, но мне не удалось от него отвязаться. Ну, тогда я подумала, а, хрен с ним, в койку — так в койку, если уж он такой похотливый япошка. Ну, я и дала ему.
Калли покачал головой и сказал:
— Ты трахнулась не с тем япошкой.
На какое-то мгновение в глазах ее одновременно промелькнули ужас и изумление. И тут она разразилась смехом. Смеялась она от души. Все еще заливаясь смехом, она повалилась на софу, и из-под задравшегося кимоно выглянуло ее обнаженное белое бедро. В этот момент Калли был просто очарован ею. Но он озабоченно помотал головой: ситуация была серьезной. Он подошел к телефону и набрал номер квартиры Дейзи. Первое, что сказала ему Дейзи, было: “Больше никаких супов”. Калли сказал ей, чтобы она перестала дурачиться и приезжала в отель. Что дело крайне важное, и чтобы она поторопилась. Потом он позвонил Гроунвельту и объяснил ему ситуацию. Гроунвельт ответил, что сейчас же подойдет. Все это время Калли молил судьбу, чтобы не появился Фуммиро.
Через четверть часа Гроунвельт и Дейзи уже были в номере Ниигеты. Воспользовавшись встроенным баром Линда приготовила выпить Калли, Ниигете и себе. Она все еще улыбалась. Гроунвельт был с ней обворожителен.
— Сожалею, что так все произошло, — сказал он. — Но немного терпения, и мы все устроим, как надо.
Потом он повернулся к Дейзи:
— Объясни господину Ниигете в точности все, что произошло. Что женщина предназначалась для господина Фуммиро. Скажи ему, что господин Фуммиро дико влюблен в нее и что он вышел для того, чтобы купить себе новый костюм, специально для встречи с нею.
Ниигета слушал внимательно, на губах его играла его обычная широкая улыбка. Но теперь в его глазах появилось легкое беспокойство. Он что-то спросил у Дейзи по-японски, и Калли обратил внимание на легкое предупредительное шипение в его речи. Тут Дейзи что-то стала быстро-быстро говорить ему по-японски. Слушая ее, Ниигета продолжал улыбаться, но постепенно улыбка сходила на нет, и когда она закончила говорить, он свалился на пол, потеряв сознание.
Дейзи не растерялась. Она схватила бутылку виски и налила чуть-чуть ему в глотку, потом она помогла ему подняться и довела его до софы. Линда смотрела на него с жалостью. Ниигета размахивал руками и что-то с жаром говорил. Дейзи пожала плечами и объяснила:
— Он говорит, что теперь его карьере пришел конец. Он говорит, что господин Фуммиро прогонит его. Что из-за него господин Фуммиро оказался в очень глупом положении.
Гроунвельт кивнул.
— Скажи ему, чтобы просто держал язык за зубами. Скажи, что я договорюсь, чтобы его положили на денек в больницу, потому что он плохо себя почувствовал, а затем он полетит в Лос-Анджелес для дальнейшего лечения. А господину Фуммиро мы придумаем что сказать. И пусть не вздумает никому об этом рассказывать, никогда, а мы позаботимся, чтобы господин Фуммиро ничего не узнал.
Дейзи переводила, а Ниигета кивал. Его вежливая улыбка снова вернулась к нему, но теперь она напоминала скорее страдальческую гримасу.
Гроунвельт повернулся к Калли.
— Ты и мисс Парсонс останетесь здесь и дождетесь Фуммиро. Ведите себя так, будто ничего не произошло. О Ниигете я позабочусь. Здесь мы не можем его оставить; когда он увидит своего босса, то снова плюхнется в обморок. Я переправлю его отсюда.
А дальше все было так. Когда Фуммиро, наконец, появился, час спустя, то обнаружил, что Линда Парсонс, переодевшаяся с дороги и накрашенная, ожидает его в компании с Калли. Фуммиро был тут же сражен насмерть, и Линду Парсонс, похоже, очаровала его привлекательная внешность, но она проявляла чувства с такой невинностью, обладать которой могла лишь инженю, играющая в ТВ-вестернах.
— Надеюсь, вы не будете возражать, — сказала она, — но я поселилась в номере вашего друга, чтобы я могла быть всегда рядом. Так мы сможем больше времени проводить вместе.
Фуммиро понял, к чему она клонит. Ведь она не какая-нибудь девка, чтобы сразу же перейти в его номер. Сначала нужно, чтобы к ней пришло чувство. Широко улыбнувшись, он ответил:
— Ну конечно, конечно!
Калли вздохнул с облегчением. Линда разыгрывала свои карты именно так, как надо. После того, как он попрощался с ними, он еще какое-то время поболтался в коридоре, прислушиваясь. Через несколько минут раздались музыка и пение: это Фуммиро играл на пианино, а Линда пела.
В течение следующих трех дней у Фуммиро и Линды Парсонс был классический, почти геометрически совершенный роман по-лас-вегасски. Они были без ума друг от друга и каждую минуту проводили вместе. В постели, за игорными столами, где удача могла улыбнуться им, а могла и нет; они вместе бродили по модным салонам и бутикам Стрипа. Линда полюбила японский суп, подаваемый к завтраку, и ей нравилось как Фуммиро играет на пианино. Фуммиро нравились в Линде ее светлая кожа и светлые волосы, молочная белизна ее чуть полноватых бедер, ее длинные ноги, ее мягкие большие груди. Он даже сказал Калли, когда они беседовали наедине, что из Линды вышла бы великолепная гейша. А Дейзи потом объяснила, что такой человек как Фуммиро вряд ли мог польстить женщине больше, сделав такой комплимент. Фуммиро, кроме того, утверждал, что Линда приносит ему удачу за игорным столом. К моменту, когда ему нужно было уезжать, он проиграл всего лишь двести тысяч из того миллиона наличными, в американских долларах, что он положил на депозит в сейф казино. В эту сумму входили норковая шуба, кольцо с бриллиантом, лошадь породы “Паломино” и Мерседес, которые он купил Линде Парсонс. В общем, отделался он легко. Не будь Линды, он с большой вероятностью спустил бы в баккару по меньшей мере полмиллиона, а возможно, и весь свой миллион.
Поначалу Калли думал, что Линда, возможно, проститутка высшего класса: так профессионально она работала. Но уже после отъезда Фуммиро, перед тем, как ей лететь в Лос-Анджелес вечерним рейсом, он пригласил ее на обед.
— Он такой интересный парень, — говорила она. — Я полюбила этот суп на завтрак и его игру на пианино. А в постели он просто великолепен. Неудивительно, что японские женщины делают все для своих мужчин.
Калли улыбнулся:
— Не думаю, что дома он так же ведет себя со своими женщинами, как это было с тобой.
Линда вздохнула.
— Да, я знаю. И все же это было здорово. Ты знаешь, он меня фотографировал и сделал, наверное, несколько сотен снимков. Думаешь, мне это надоело? Наоборот, мне жутко нравилось, когда он меня снимал. И я его тоже фотографировала. Он такой интересный мужчина.
— И весьма богатый.
Линда пожала плечами.
— Я и раньше бывала с богатыми. И сама я неплохо зарабатываю. Но он был как… как маленький мальчик. Хотя, вообще-то, мне не понравилось, как он играет. Бог ты мой! На то, что он проигрывает в один вечер, я могла бы жить десять лет!
Тут Калли подумал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67