Следующий вопрос – зачем? Исчерпывающего ответа нет. Но будем исходить из целесообразности того, что с нами проделали. Здесь мы для чего-то нужны. Для того, что без людей случиться не может, иначе надобность в нас отсутствует. Логично?
– Изъяна не вижу, – признала Маша.
– Теперь посмотрим, чем мы занимались в своем родном мире. Если отбросить частности и детали, главное, чем занимается разум, есть противодействие естественному сценарию эволюции неживой материи. Чем больше знаний мы накапливали, тем в больших масштабах это проявлялось. Овладели огнем, обучились коллективной охоте, придумали колесо и, наконец, вырвались к звездам. При этом всегда просматривалась, с одной стороны, тенденция переустройства среды под собственные нужды, а с другой – забота о поддержании существующего равновесия систем. И вот в этом-то соль. Предназначение жизни в том, чтобы сохранить мироздание. Сберечь ту Вселенную, в которой она есть.
– Вы нашли ответ на вопрос о смысле жизни?
– Я понимаю, это звучит не очень скромно, но... Кажется, да. Мы кандидаты на роль стражей мира. Причем наш разум – всего лишь инструмент в данном ракурсе. Движущими силами являются генетически заложенные жажда жизни и экспансии. Именно эти инстинкты в прошлом приводили к многочисленным трагедиям нашей истории. Но именно они представляют собой главную ценность человеческой цивилизации, ибо не дают нам отказаться от жизни как таковой. Иначе говоря, не дают умереть со скуки. Простая вещь: без желания жить разум и не будет жить. Но это простое заключение объясняет многое. Например, то, почему наш разум имеет биологический носитель. Для того, чтобы унаследованные от животных предков инстинкты, в частности страх перед смертью, заставляли нас делать то, что мы должны делать, – жить и развиваться, меняя окружающий мир так, чтобы условия позволяли это делать. Вот почему по-настоящему жизнеспособным может быть только разум, возникший естественным путем, в результате самозарождения. Именно биологическая основа привязывает разум к жизни, дарит желание быть. Я не слишком сумбурно говорю?
– Нет-нет, все нормально.
– Тогда, если все, о чем я говорил, имеет рациональное зерно, то есть содержит долю истины, можно попытаться объяснить человеческую историю. Наши предки прошли страшно тяжелый путь. Они много воевали, умирали от голода, болезней, природных катаклизмов. Как вы знаете, проявления животного эгоизма принесли неисчислимые беды и тысячелетиями тормозили социальное развитие. Все это было платой за биологическую природу материального носителя нашего разума – головного мозга. Платой за нынешнее равновесие, заключающееся в одновременном обладании и разумом, и жаждой жизни. Человечество умнело вопреки и в противодействии животным побуждениям. Но вот мы достигли нужного уровня материального благополучия и социального благоразумия. Что дальше? Замерли чаши весов? Лично я полагаю, что нет. Мы живем в преддверии коренного перелома. Пришло время взглянуть на половой инстинкт, вкус пищи, често– и самолюбие, многие другие качества, в большинстве своем порицаемые, как на ниточки паутины, привязывающей нас к бренному существованию. Ибо стрелка продолжает ползти дальше, к опасности прямо противоположного характера. Опасности чрезмерного подавления разумом естественных, с точки зрения биолога, чувств, инстинктов, побуждений. Если это случится, мы рискуем затеряться в пустыне бесплодных абстракций. Пустыне, усеянной ловушками силлогизмов. Кто-то провалится к выводу о бессмысленности существования рассудочным путем, а большинство же, устав от блужданий, погрузится в сонную апатию, чреватую тем же пренебрежением к жизни. Итог один...
– Мрачная картина, – сказала Маша. – Напоминает старение.
– Прекрасная аналогия! Так угасает психика стареющего человека. Еще в дневниках Чарлза Дарвина описаны признаки этого трагического процесса. Потом его изучили более детально.
– Если я правильно поняла, вы говорите о том, что мы победили – или почти победили – старение индивидуума, но теперь на очереди старение человечества?
– Во многом так.
– Интересно. Есть над чем думать. И вы считаете, что имеется связь между этой проблемой и нашими приключениями?
– Непосредственная. Она заключается в том, что творцы макул и трансцендентной транспортной системы сами не сумели избежать того, что нам пока только угрожает. То есть генерального старения цивилизации. И сейчас, быть может, их уже нет, либо им все безразлично.
– Но они позаботились передать эстафету нам? Более молодым, дерзким, полным сил?
– Что-то вроде этого. Сделано прямолинейно, быть может, грубо, но... с размахом.
– И наверняка заранее.
– Очень похоже. До погружения в полное безразличие. И задолго до появления человека, возможно. Потом система ждала, пока на нее наткнутся достаточно разумные, но еще не усталые существа. То, что земляне смогли колонизовать Кампанеллу, свидетельствовало о подходящем уровне развития. То, что они отважно бросались на помощь друг другу, говорило о богатом потенциале эмоций. Что и требовалось доказать...
– Серж, извини, я тебя перебью, – сказал Сумитомо. – Боюсь, что в увлечении пропустишь один важный аспект.
– А! Понимаю. Давай, у тебя это лучше получается.
– Спасибо, – сказал Сумитомо и повернулся к Маше: – Я вот что хочу добавить. Серж допускает, что Кампанелла была перестроена уже тогда, когда на Земле возникла жизнь. Не в этом ли причина отсутствия собственной жизни в системе Эпсилона?
– Смысл? – спросила Маша.
– Смысл в том, что жизнь уже возникла. Совсем рядом, ведь одиннадцать световых лет – пустяк. Дублирование излишне, поэтому была проведена... прополка.
– Но тогда те, кто старше нас, должны были знать о возникновении жизни на Земле?
– Конечно. Что скажете о наших объяснениях?
Маша задумчиво потерла ладонями.
– Логично. Стройно. Возражений пока не нахожу. Непонятна только одна деталь.
– Какая?
– Если на Кампанелле жизнь предотвращена для устранения дублирования... жестокая, между прочим, мера...
Сумитомо согласно кивнул.
– ...то почему на Терранисе кроме людей есть еще и разумные ящеры? Разве это не дублирование?
Сумитомо кивнул еще раз.
– При всем при этом есть основания считать ящеров аборигенами Терраниса. Результатом самостоятельной эволюции. Мы думали над этим. Похоже, местная цивилизация если и не совсем остановилась в развитии, то прогрессировала чересчур медленно. А после появления людей изменения стали заметными. Понимаете?
– Да. Пожалуй, теперь все стало на свои места.
– Вы грустите?
– Можно назвать это и так.
– Почему?
– Выходит, что "Вихрь" бесполезно барахтался. Как муха в паутине.
– Вовсе нет. Да ни в коем случае! У вас не было возможности установить смысл происходящего, это верно. Но благодаря именно вашим усилиям обнаружен трансцендентный канал, накоплена важнейшая информация о макулах. Сейчас еще трудно сказать, сколько практической пользы мы из нее сумеем извлечь в конечном счете, хотя и ясно, что много. Думаю, например, что довольно скоро мы научимся сами создавать некоторое подобие макул. Неплохо, правда?
– Уже одно это с лихвой оправдывает все ваши усилия, не так ли? – улыбнулся Рыкофф.
Включился софус "Фантаска".
– Мы с Гильгамешем пришли к аналогичным выводам, – сообщил он обескураженным тоном.
– Наконец-то. Итак?
– В заданных системах координат задача решения не имеет.
– А если попроще?
– Мы попали в иную Вселенную, Серж. Тем самым экспериментально доказана гипотеза о множественности миров, чем можно гордиться.
– Повременим.
– Как хочешь. Я бы на вашем месте гордился. Даже на своем горжусь.
– Ладно, ладно. Не такая уж и неожиданность. Маша, вы что-то хотите спросить?
– Да. Как нам теперь жить? И что делать?
– Что делать – ясно. Нужно помочь людям Терраниса. За девять веков они порядочно одичали. Ящеры, похоже, тоже знавали лучшие времена.
Рыкофф щелкнул пальцами. Вместо панорамы Шпицбергена на стене зала возникла карта в старой доброй проекции Меркатора. Капитан взял лазерную указку.
– Терранис относится, как вы понимаете, к планетам земной группы. Кислород, давление и газовый состав атмосферы, вода, фон естественных излучений – все очень похоже. В этом смысле о наших соплеменниках позаботились. Но география тут, разумеется, иная. На планете имеются два больших материка, вытянутых в меридиональных направлениях, а также множество островов. Оба материка заселены, хотя и в разной степени. Вот здесь, на Эпсилазии, горная цепь разделяет владения людей и ящеров. К сожалению, там есть проходы, перевалы.
– Почему – к сожалению?
– Через эти проходы они воюют.
– Воюют? Люди с ящерами?
– Да. И не только с ящерами, но еще и друг с другом. Мне тоже было трудно поверить, но факт остается фактом.
– Силы небесные! Воистину сегодня день невероятностей. Попасть в другую Вселенную... и воевать.
– У них есть смягчающие обстоятельства, – заметил Сумитомо. – Очень значительные.
– Какие?
– Люди были выброшены на Терранис буквально голыми. Страшно представить, что они перенесли, разом лишившись всех благ цивилизации – от зубных щеток до интеллектуальных машин. По нашим оценкам, погиб каждый пятый. Несчастным вновь пришлось осваивать охоту и ручной труд. Никакого клеточного омоложения, только примитивные антибиотики из плесени. Рожать вновь пришлось в муках.
Маша невольно вздрогнула.
– Даже так?
– Увы.
– Не понимаю. Люди лишились техники, но ведь знания у них отобрать не могли.
– Знания... Века сосуществования с софусами избаловали нас, приучили не забивать голову разными конкретными сведениями. Например, о способах приготовления пищи, тем более – о ее добывании, – грустно сказал Сумитомо. – Да что там! Мы забыли о том, как поддерживать чистоту в собственном жилище.
– А общественные отношения?
– Запасов гуманизма хватило на два-три поколения, а потом... Потом выживал сильнейший, в полном соответствии с теорией сэра Чарлза. Горько думать, что лучшие душевные качества человек может проявлять только в сравнительно благополучных условиях, но Терранис неопровержимо доказал, что это именно так.
– Можно посмотреть на проблему иначе, – вмешался Рыкофф.
– Да, ты уже говорил.
– О чем речь? – спросила Маша.
– Да о том, что человек не предназначен для скотского существования, – ответил Сумитомо. – Несмотря на то, что вынужден был мириться с таковым тысячи лет.
– А вы с этим не согласны?
– Знаете, я практик. И если условия мешают человеку быть человеком, их нужно изменить.
– Трудно спорить.
– Совершенно верно. Вернемся к той ситуации, которую имеем.
– Прошу вас.
– Итак, ясно, что мы должны помочь обитателям планеты – и гуманоидам, и рептилиям. Всем, кому и чем сможем. Из этого также ясно, для чего жить в обозримом будущем. Остается лишь вопрос: а как помогать? В вашей команде сейчас девяносто три человека. На "Фантаске" – пятьсот шестнадцать. А там, внизу, – миллионы людей и еще больше ящеров. Если мы сразу бросимся учить, исцелять да воспитывать, то растворимся как капля в море. Между тем большинство террян невежественно, заражено страхами и суевериями, многие и читать-то не умеют.
Маша удивленно подняла брови.
– Да, да, да, это так. У ящеров письменности нет вообще, предстоит разработать. Что же касается людей, столетия бесплодных ожиданий помощи ожесточили их. Сейчас для обитателей планеты мы являемся нежелательными гостями, предательски бросившими их предков на произвол судьбы, но время от времени появляющимися для того, чтобы расшатать привычный уклад жизни с неясными, а следовательно, подозрительными целями. Они называют нас небесниками. В лучшем случае презирают, в худшем... Нескольких ребят из экипажа "Фламинго" сожгли.
– Сожгли?!
– Живьем. На костре. Что с ними творили до казни – лучше не вспоминать. Средневековье! На остальную команду это произвело такое впечатление, что они прекратили всякие контакты с аборигенами и погрузились в анабиоз. Замуровали себя в какой-то пещере. И лично я их осуждать не могу. Слишком уж мы отвыкли от подобных дикостей. Боже упаси, если наше оружие попадет на планету. Да и не только оружие. Само наше знание может причинить огромный вред, если окажется в неподобающих руках.
– Понимаю. Но не смотреть же безучастно...
– Нет, конечно. Не имеем права.
– Что вы предлагаете?
– Ну, сначала нужно спросить мнение всех, сообща что-нибудь придумаем. Первый этап очевиден: необходимо собрать максимум информации об экономике, истории, традиции, социальной организации каждого из государств Терраниса, после чего и приступать к действиям. Сделать это нужно как можно быстрее, внизу мыслящие существа убивают друг друга. И чем скорее мы их остановим, тем больше жизней спасем.
– Нет сил прерывать праздник, – сказала Маша после короткого размышления.
– Да, команды его заслужили, особенно ваша. Предлагаю начать работу пока малым составом, вчетвером. Остальные будут подключаться по мере протрезвления.
– По мере готовности, – мягко поправил Рыкофф. – Согласны?
– Да. Но кто четвертый?
– Ваш старший офицер.
– Боюсь, что его сейчас не затащишь. Готовность у него наступит не скоро.
– Это смотря кто да как будет тащить, – заявил Сумитомо.
Рыкофф загадочно улыбнулся.
– Суми принял кое-какие меры.
– Любопытно.
Сумитомо поднес к глазам левое запястье.
– Уже идут, – сказал он. – Давайте кофе сварим. Хороший такой, старотурецкий. Моему коллеге, господину Мбойе, весьма кстати придется. Да и нам не повредит.
Вскоре остров Шпицберген в одном месте расступился, пропуская пятившегося спиной вперед человека. Это была женщина в парадном мундире невероятного изящества.
– Вот мы и на месте, – лукаво сообщила она кому-то.
– Сейчас поймаю! – командирским басом ответили из-за стены.
В зал ввалился Мбойе и остолбенел. Хлопая ресницами, он уставился на участников совещания. Тихо посмеиваясь, женщина спряталась за спинку кресла, в котором сидела Маша.
– Спасибо, Стася, – сказал Сумитомо. – Пару часов поспи и приступай к проектированию базы. Помощников выбирай по усмотрению, но список нужно согласовать, может, кого и отберем. Дел сейчас будет больше, чем людей.
Станислава кивнула.
– Какое коварство! – зарычал Мбойе. – Очень смешно. Только не превращайте меня в жабу, командор. В кого угодно, но только не в жабу. Жаб, он такой животный... В Африке, бывало, влезет на дерево, да как квакнет... сознание теряют.
– Алекс, ты способен воспринимать информацию? – спросила Маша.
– Мари! От тебя? Да в любой момент дня и ночи! Хоть в астрономические сумерки, хоть в навигационные.
Сумитомо подошел к нему и молча протянул пачку фотографий. Александер просмотрел их дважды – сначала бегло, затем – очень внимательно. Лицо его медленно посерело.
– Это где же такое творится? – осипшим голосом спросил он.
– Там. – Сумитомо показал на Терранис.
– Все. Трезвею, – глухо сообщил Мбойе. – Славно вы по мозгам прошлись... Кофе есть?
– Кажется, вы предпочитаете турецкий?
– Да. И не меньше полулитра. Эх-х! Плакала моя личная жизнь. Не надо было гнаться за чинами, правильно моя мама говорила.
Станислава стрельнула из-за кресла агатовыми глазками, дав понять, что заметила страдания, но, поправив черные волосы, дисциплинированно скрылась между белым медведем и полыньей. Мбойе покачал бритой головой.
– Ну и прически тут у вас, пожиратели пространства.
ДАЛЬНЯЯ КОСМИЧЕСКАЯ СВЯЗЬ.
Лайнер ГАМАМЕЛИС – ЗЕМЛЕ.
ВП ФАНТАСК поглощен макулами. Связи с ним не имею. Пополняю запасы энергии.
КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ.
12. ТЕРРАНИС
Терряне имели простейшие телескопы. Чтобы преждевременно их не будоражить, оба корабля – и "Вихрь", и "Фантаск" – отвели на теневую сторону планеты, где и затормозили на высокой орбите. В ближайшие год-два звездолетам так и предстояло пребывать в постоянной ночи. Увы, эта мера запоздала. Было трудно рассчитывать на то, что там, внизу, никто не обратил внимания на полет двух блестящих точек в небе, которые к тому же странно слились в одну. Но с этим приходилось мириться и учитывать при планировании дальнейших действий. Маша надеялась, что со временем интерес к этому событию пойдет на убыль. Особенно если не тревожить население планеты новыми неосторожными шагами. Учитывая необходимость большой подготовительной работы, сделать паузу было легко и естественно.
А вот малые корабли не должны были простаивать без дела весь период подготовки десанта на Терранис. "Гепард" Бертрана и несколько шнелльботов "Фантаска" отправили исследовать обнаруженные астрономами семь остальных планет Эпса, как называли свою звезду терряне. Впрочем, так светило именовали местные люди. Ящеры звали ее иначе – Хассар. С ними, с рептилиями, хлопот предстояло больше, чем с одичавшими людьми, поскольку психология ящеров, их обычаи и даже социальный строй оставались загадкой даже для проживших на Терранисе века потомков кампанеллян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Изъяна не вижу, – признала Маша.
– Теперь посмотрим, чем мы занимались в своем родном мире. Если отбросить частности и детали, главное, чем занимается разум, есть противодействие естественному сценарию эволюции неживой материи. Чем больше знаний мы накапливали, тем в больших масштабах это проявлялось. Овладели огнем, обучились коллективной охоте, придумали колесо и, наконец, вырвались к звездам. При этом всегда просматривалась, с одной стороны, тенденция переустройства среды под собственные нужды, а с другой – забота о поддержании существующего равновесия систем. И вот в этом-то соль. Предназначение жизни в том, чтобы сохранить мироздание. Сберечь ту Вселенную, в которой она есть.
– Вы нашли ответ на вопрос о смысле жизни?
– Я понимаю, это звучит не очень скромно, но... Кажется, да. Мы кандидаты на роль стражей мира. Причем наш разум – всего лишь инструмент в данном ракурсе. Движущими силами являются генетически заложенные жажда жизни и экспансии. Именно эти инстинкты в прошлом приводили к многочисленным трагедиям нашей истории. Но именно они представляют собой главную ценность человеческой цивилизации, ибо не дают нам отказаться от жизни как таковой. Иначе говоря, не дают умереть со скуки. Простая вещь: без желания жить разум и не будет жить. Но это простое заключение объясняет многое. Например, то, почему наш разум имеет биологический носитель. Для того, чтобы унаследованные от животных предков инстинкты, в частности страх перед смертью, заставляли нас делать то, что мы должны делать, – жить и развиваться, меняя окружающий мир так, чтобы условия позволяли это делать. Вот почему по-настоящему жизнеспособным может быть только разум, возникший естественным путем, в результате самозарождения. Именно биологическая основа привязывает разум к жизни, дарит желание быть. Я не слишком сумбурно говорю?
– Нет-нет, все нормально.
– Тогда, если все, о чем я говорил, имеет рациональное зерно, то есть содержит долю истины, можно попытаться объяснить человеческую историю. Наши предки прошли страшно тяжелый путь. Они много воевали, умирали от голода, болезней, природных катаклизмов. Как вы знаете, проявления животного эгоизма принесли неисчислимые беды и тысячелетиями тормозили социальное развитие. Все это было платой за биологическую природу материального носителя нашего разума – головного мозга. Платой за нынешнее равновесие, заключающееся в одновременном обладании и разумом, и жаждой жизни. Человечество умнело вопреки и в противодействии животным побуждениям. Но вот мы достигли нужного уровня материального благополучия и социального благоразумия. Что дальше? Замерли чаши весов? Лично я полагаю, что нет. Мы живем в преддверии коренного перелома. Пришло время взглянуть на половой инстинкт, вкус пищи, често– и самолюбие, многие другие качества, в большинстве своем порицаемые, как на ниточки паутины, привязывающей нас к бренному существованию. Ибо стрелка продолжает ползти дальше, к опасности прямо противоположного характера. Опасности чрезмерного подавления разумом естественных, с точки зрения биолога, чувств, инстинктов, побуждений. Если это случится, мы рискуем затеряться в пустыне бесплодных абстракций. Пустыне, усеянной ловушками силлогизмов. Кто-то провалится к выводу о бессмысленности существования рассудочным путем, а большинство же, устав от блужданий, погрузится в сонную апатию, чреватую тем же пренебрежением к жизни. Итог один...
– Мрачная картина, – сказала Маша. – Напоминает старение.
– Прекрасная аналогия! Так угасает психика стареющего человека. Еще в дневниках Чарлза Дарвина описаны признаки этого трагического процесса. Потом его изучили более детально.
– Если я правильно поняла, вы говорите о том, что мы победили – или почти победили – старение индивидуума, но теперь на очереди старение человечества?
– Во многом так.
– Интересно. Есть над чем думать. И вы считаете, что имеется связь между этой проблемой и нашими приключениями?
– Непосредственная. Она заключается в том, что творцы макул и трансцендентной транспортной системы сами не сумели избежать того, что нам пока только угрожает. То есть генерального старения цивилизации. И сейчас, быть может, их уже нет, либо им все безразлично.
– Но они позаботились передать эстафету нам? Более молодым, дерзким, полным сил?
– Что-то вроде этого. Сделано прямолинейно, быть может, грубо, но... с размахом.
– И наверняка заранее.
– Очень похоже. До погружения в полное безразличие. И задолго до появления человека, возможно. Потом система ждала, пока на нее наткнутся достаточно разумные, но еще не усталые существа. То, что земляне смогли колонизовать Кампанеллу, свидетельствовало о подходящем уровне развития. То, что они отважно бросались на помощь друг другу, говорило о богатом потенциале эмоций. Что и требовалось доказать...
– Серж, извини, я тебя перебью, – сказал Сумитомо. – Боюсь, что в увлечении пропустишь один важный аспект.
– А! Понимаю. Давай, у тебя это лучше получается.
– Спасибо, – сказал Сумитомо и повернулся к Маше: – Я вот что хочу добавить. Серж допускает, что Кампанелла была перестроена уже тогда, когда на Земле возникла жизнь. Не в этом ли причина отсутствия собственной жизни в системе Эпсилона?
– Смысл? – спросила Маша.
– Смысл в том, что жизнь уже возникла. Совсем рядом, ведь одиннадцать световых лет – пустяк. Дублирование излишне, поэтому была проведена... прополка.
– Но тогда те, кто старше нас, должны были знать о возникновении жизни на Земле?
– Конечно. Что скажете о наших объяснениях?
Маша задумчиво потерла ладонями.
– Логично. Стройно. Возражений пока не нахожу. Непонятна только одна деталь.
– Какая?
– Если на Кампанелле жизнь предотвращена для устранения дублирования... жестокая, между прочим, мера...
Сумитомо согласно кивнул.
– ...то почему на Терранисе кроме людей есть еще и разумные ящеры? Разве это не дублирование?
Сумитомо кивнул еще раз.
– При всем при этом есть основания считать ящеров аборигенами Терраниса. Результатом самостоятельной эволюции. Мы думали над этим. Похоже, местная цивилизация если и не совсем остановилась в развитии, то прогрессировала чересчур медленно. А после появления людей изменения стали заметными. Понимаете?
– Да. Пожалуй, теперь все стало на свои места.
– Вы грустите?
– Можно назвать это и так.
– Почему?
– Выходит, что "Вихрь" бесполезно барахтался. Как муха в паутине.
– Вовсе нет. Да ни в коем случае! У вас не было возможности установить смысл происходящего, это верно. Но благодаря именно вашим усилиям обнаружен трансцендентный канал, накоплена важнейшая информация о макулах. Сейчас еще трудно сказать, сколько практической пользы мы из нее сумеем извлечь в конечном счете, хотя и ясно, что много. Думаю, например, что довольно скоро мы научимся сами создавать некоторое подобие макул. Неплохо, правда?
– Уже одно это с лихвой оправдывает все ваши усилия, не так ли? – улыбнулся Рыкофф.
Включился софус "Фантаска".
– Мы с Гильгамешем пришли к аналогичным выводам, – сообщил он обескураженным тоном.
– Наконец-то. Итак?
– В заданных системах координат задача решения не имеет.
– А если попроще?
– Мы попали в иную Вселенную, Серж. Тем самым экспериментально доказана гипотеза о множественности миров, чем можно гордиться.
– Повременим.
– Как хочешь. Я бы на вашем месте гордился. Даже на своем горжусь.
– Ладно, ладно. Не такая уж и неожиданность. Маша, вы что-то хотите спросить?
– Да. Как нам теперь жить? И что делать?
– Что делать – ясно. Нужно помочь людям Терраниса. За девять веков они порядочно одичали. Ящеры, похоже, тоже знавали лучшие времена.
Рыкофф щелкнул пальцами. Вместо панорамы Шпицбергена на стене зала возникла карта в старой доброй проекции Меркатора. Капитан взял лазерную указку.
– Терранис относится, как вы понимаете, к планетам земной группы. Кислород, давление и газовый состав атмосферы, вода, фон естественных излучений – все очень похоже. В этом смысле о наших соплеменниках позаботились. Но география тут, разумеется, иная. На планете имеются два больших материка, вытянутых в меридиональных направлениях, а также множество островов. Оба материка заселены, хотя и в разной степени. Вот здесь, на Эпсилазии, горная цепь разделяет владения людей и ящеров. К сожалению, там есть проходы, перевалы.
– Почему – к сожалению?
– Через эти проходы они воюют.
– Воюют? Люди с ящерами?
– Да. И не только с ящерами, но еще и друг с другом. Мне тоже было трудно поверить, но факт остается фактом.
– Силы небесные! Воистину сегодня день невероятностей. Попасть в другую Вселенную... и воевать.
– У них есть смягчающие обстоятельства, – заметил Сумитомо. – Очень значительные.
– Какие?
– Люди были выброшены на Терранис буквально голыми. Страшно представить, что они перенесли, разом лишившись всех благ цивилизации – от зубных щеток до интеллектуальных машин. По нашим оценкам, погиб каждый пятый. Несчастным вновь пришлось осваивать охоту и ручной труд. Никакого клеточного омоложения, только примитивные антибиотики из плесени. Рожать вновь пришлось в муках.
Маша невольно вздрогнула.
– Даже так?
– Увы.
– Не понимаю. Люди лишились техники, но ведь знания у них отобрать не могли.
– Знания... Века сосуществования с софусами избаловали нас, приучили не забивать голову разными конкретными сведениями. Например, о способах приготовления пищи, тем более – о ее добывании, – грустно сказал Сумитомо. – Да что там! Мы забыли о том, как поддерживать чистоту в собственном жилище.
– А общественные отношения?
– Запасов гуманизма хватило на два-три поколения, а потом... Потом выживал сильнейший, в полном соответствии с теорией сэра Чарлза. Горько думать, что лучшие душевные качества человек может проявлять только в сравнительно благополучных условиях, но Терранис неопровержимо доказал, что это именно так.
– Можно посмотреть на проблему иначе, – вмешался Рыкофф.
– Да, ты уже говорил.
– О чем речь? – спросила Маша.
– Да о том, что человек не предназначен для скотского существования, – ответил Сумитомо. – Несмотря на то, что вынужден был мириться с таковым тысячи лет.
– А вы с этим не согласны?
– Знаете, я практик. И если условия мешают человеку быть человеком, их нужно изменить.
– Трудно спорить.
– Совершенно верно. Вернемся к той ситуации, которую имеем.
– Прошу вас.
– Итак, ясно, что мы должны помочь обитателям планеты – и гуманоидам, и рептилиям. Всем, кому и чем сможем. Из этого также ясно, для чего жить в обозримом будущем. Остается лишь вопрос: а как помогать? В вашей команде сейчас девяносто три человека. На "Фантаске" – пятьсот шестнадцать. А там, внизу, – миллионы людей и еще больше ящеров. Если мы сразу бросимся учить, исцелять да воспитывать, то растворимся как капля в море. Между тем большинство террян невежественно, заражено страхами и суевериями, многие и читать-то не умеют.
Маша удивленно подняла брови.
– Да, да, да, это так. У ящеров письменности нет вообще, предстоит разработать. Что же касается людей, столетия бесплодных ожиданий помощи ожесточили их. Сейчас для обитателей планеты мы являемся нежелательными гостями, предательски бросившими их предков на произвол судьбы, но время от времени появляющимися для того, чтобы расшатать привычный уклад жизни с неясными, а следовательно, подозрительными целями. Они называют нас небесниками. В лучшем случае презирают, в худшем... Нескольких ребят из экипажа "Фламинго" сожгли.
– Сожгли?!
– Живьем. На костре. Что с ними творили до казни – лучше не вспоминать. Средневековье! На остальную команду это произвело такое впечатление, что они прекратили всякие контакты с аборигенами и погрузились в анабиоз. Замуровали себя в какой-то пещере. И лично я их осуждать не могу. Слишком уж мы отвыкли от подобных дикостей. Боже упаси, если наше оружие попадет на планету. Да и не только оружие. Само наше знание может причинить огромный вред, если окажется в неподобающих руках.
– Понимаю. Но не смотреть же безучастно...
– Нет, конечно. Не имеем права.
– Что вы предлагаете?
– Ну, сначала нужно спросить мнение всех, сообща что-нибудь придумаем. Первый этап очевиден: необходимо собрать максимум информации об экономике, истории, традиции, социальной организации каждого из государств Терраниса, после чего и приступать к действиям. Сделать это нужно как можно быстрее, внизу мыслящие существа убивают друг друга. И чем скорее мы их остановим, тем больше жизней спасем.
– Нет сил прерывать праздник, – сказала Маша после короткого размышления.
– Да, команды его заслужили, особенно ваша. Предлагаю начать работу пока малым составом, вчетвером. Остальные будут подключаться по мере протрезвления.
– По мере готовности, – мягко поправил Рыкофф. – Согласны?
– Да. Но кто четвертый?
– Ваш старший офицер.
– Боюсь, что его сейчас не затащишь. Готовность у него наступит не скоро.
– Это смотря кто да как будет тащить, – заявил Сумитомо.
Рыкофф загадочно улыбнулся.
– Суми принял кое-какие меры.
– Любопытно.
Сумитомо поднес к глазам левое запястье.
– Уже идут, – сказал он. – Давайте кофе сварим. Хороший такой, старотурецкий. Моему коллеге, господину Мбойе, весьма кстати придется. Да и нам не повредит.
Вскоре остров Шпицберген в одном месте расступился, пропуская пятившегося спиной вперед человека. Это была женщина в парадном мундире невероятного изящества.
– Вот мы и на месте, – лукаво сообщила она кому-то.
– Сейчас поймаю! – командирским басом ответили из-за стены.
В зал ввалился Мбойе и остолбенел. Хлопая ресницами, он уставился на участников совещания. Тихо посмеиваясь, женщина спряталась за спинку кресла, в котором сидела Маша.
– Спасибо, Стася, – сказал Сумитомо. – Пару часов поспи и приступай к проектированию базы. Помощников выбирай по усмотрению, но список нужно согласовать, может, кого и отберем. Дел сейчас будет больше, чем людей.
Станислава кивнула.
– Какое коварство! – зарычал Мбойе. – Очень смешно. Только не превращайте меня в жабу, командор. В кого угодно, но только не в жабу. Жаб, он такой животный... В Африке, бывало, влезет на дерево, да как квакнет... сознание теряют.
– Алекс, ты способен воспринимать информацию? – спросила Маша.
– Мари! От тебя? Да в любой момент дня и ночи! Хоть в астрономические сумерки, хоть в навигационные.
Сумитомо подошел к нему и молча протянул пачку фотографий. Александер просмотрел их дважды – сначала бегло, затем – очень внимательно. Лицо его медленно посерело.
– Это где же такое творится? – осипшим голосом спросил он.
– Там. – Сумитомо показал на Терранис.
– Все. Трезвею, – глухо сообщил Мбойе. – Славно вы по мозгам прошлись... Кофе есть?
– Кажется, вы предпочитаете турецкий?
– Да. И не меньше полулитра. Эх-х! Плакала моя личная жизнь. Не надо было гнаться за чинами, правильно моя мама говорила.
Станислава стрельнула из-за кресла агатовыми глазками, дав понять, что заметила страдания, но, поправив черные волосы, дисциплинированно скрылась между белым медведем и полыньей. Мбойе покачал бритой головой.
– Ну и прически тут у вас, пожиратели пространства.
ДАЛЬНЯЯ КОСМИЧЕСКАЯ СВЯЗЬ.
Лайнер ГАМАМЕЛИС – ЗЕМЛЕ.
ВП ФАНТАСК поглощен макулами. Связи с ним не имею. Пополняю запасы энергии.
КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ.
12. ТЕРРАНИС
Терряне имели простейшие телескопы. Чтобы преждевременно их не будоражить, оба корабля – и "Вихрь", и "Фантаск" – отвели на теневую сторону планеты, где и затормозили на высокой орбите. В ближайшие год-два звездолетам так и предстояло пребывать в постоянной ночи. Увы, эта мера запоздала. Было трудно рассчитывать на то, что там, внизу, никто не обратил внимания на полет двух блестящих точек в небе, которые к тому же странно слились в одну. Но с этим приходилось мириться и учитывать при планировании дальнейших действий. Маша надеялась, что со временем интерес к этому событию пойдет на убыль. Особенно если не тревожить население планеты новыми неосторожными шагами. Учитывая необходимость большой подготовительной работы, сделать паузу было легко и естественно.
А вот малые корабли не должны были простаивать без дела весь период подготовки десанта на Терранис. "Гепард" Бертрана и несколько шнелльботов "Фантаска" отправили исследовать обнаруженные астрономами семь остальных планет Эпса, как называли свою звезду терряне. Впрочем, так светило именовали местные люди. Ящеры звали ее иначе – Хассар. С ними, с рептилиями, хлопот предстояло больше, чем с одичавшими людьми, поскольку психология ящеров, их обычаи и даже социальный строй оставались загадкой даже для проживших на Терранисе века потомков кампанеллян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32