Девушка подошла к основанию насыпи. По бокам самого высокого камня отчетливо виднелись символы, которые она видела едва заметными линиями. Они резко выделялись на фоне свечения. Казалось, они движутся, но когда она пыталась следить за каким-нибудь одним, он оставался неподвижным. Но символы под ним, над ним плыли и переплетались. Шаг за шагом она начала подниматься к камням.
На груди она ощутила тепло.
Подвеска! Она забыла о подвеске. В памяти ее возник этот диск с лучом, который передвигается, касаясь то одного, то другого символа. Он как будто чертит схему, накапливает энергию. Тепло усиливалось, и паника покинула девушку. Подбодренная, она распрямилась.
Гвеннан добралась до двух меньших камней в тот момент, как ударил сильный гром. Небо над ее головой будто раскололось надвое. Молния ударила в лес, от яркого блеска Гвеннан на мгновение ослепла.
Она пошатнулась. Молния ударила во что-то. Послышалось эхо. И тут она услышала не гром, а крик, низкий, но внятный. Даже не крик, а рычание. На краю леса, скрывавшего дом Лайлов, показалось какое-то движение. Как будто свечение, очень слабое, но вполне различимое.
Фонарик… Тор? Он ждал ее? Испытанное ею принуждение – его дело? Она не могла выразить в словах, но знала, что Тор способен вызывать к жизни силы, которых она не понимает.
Свечение из-под нависающих теней деревьев медленно приближалось. Это не фонарик, скорее очертания движущейся фигуры. Кто это, пока трудно разобрать. Фигура сама испускает свет.
И тут ветер донес до нее тошнотворное зловоние, которое она встречала уже дважды. Хотя это, несомненно, не то черное чудовище, смотревшее на нее из ночи. Но оно тоже чуждое, пугающе чуждое.
Гвеннан попыталась сбежать с насыпи, убежать через поле за ней. Это охотник. Она знает это, как будто знание передалось ей вместе с запахом. В нем чувствуется голод и целеустремленность, стремление преследовать, убивать…
Рука Гвеннан скользнула под пальто, отчаянно, как талисман, сжала подвеску. Такая слабая защита от того, кто подкрадывается к ней. Она сделал шаг к камням-двойникам, протиснулась между ними, задевая их плечами. Но как они могут ее защитить?..
Гром ли это, разрывающий мир, или другая, более могучая и в то же время более податливая сила, которую Гвеннан не распознала? Она ослепла – не из-за блеска молний, а потому, что ее охватила темнота, напряженная и густая, захватила и удержала. Темнота, холод… и болезненное ощущение отсутствия постоянства… ее отрывают от всего, что нормально и обычно для ее существа.
Темнота исчезла – не поднялась, не растворилась. Как будто в темном мешке появились разрезы, а потом мешок сорвали и выпустили ее на свободу. Ночи нет. Вокруг светло. Гвеннан скорчилась, прижимаясь плечами к камню. Перед ней местность – не поля и луга, которые ей знакомы. Какое-то совсем другое место.
Она закричала, закрыла глаза руками. Что случилось у стоячих камней? Она упала, поранилась и теперь видит галлюцинации? Но картина перед ней не менялась. Вместо солнца зеленоватое свечение. Диск, который она держит в руке, стал еще теплее. От него исходит ощущение спокойствия – будто это якорь, который дает сомнительную безопасность. Она выдержала схватку с собственным страхом и опустила руку, чтобы осмотреться.
Перед ней и ниже ее расстилалась открытая местность, хотя, медленно поворачивая голову, сначала направо, потом налево, она разглядела густую тень. Это лес, высокий и густой, таких лесов она не знает. Открытая местность поросла короткой жесткой растительностью, похожей на мох. Тут и там виднелись круглые пятна: одни как будто покрыты песком тускло-золотистого цвета, другие сплошь поросли низкими многочисленными серо-белыми цветами.
В этих пятнах что-то странное. Покрытые песком – они казались привлекательными, те, что с цветами – отталкивали. Гвеннан подняла голову и посмотрела в небо. Ни следа солнца. Непонятен источник зеленоватого свечения. Она снова посмотрела на поверхность, и ей показалось, что она различает золотые всплески над песком и болезненные серые туманные завитки над цветами.
Ничего не двигалось, ветра не было. Вдали, где темной стеной стоял лес, не шевелился ни один листок, не раскачивалась ни одна ветвь. Как будто перед ней раскрашенный пейзаж, задник какого-то театрального представления.
Почему-то Гвеннан потеряла способность удивляться; чувства ее притупились. Подвеска давала убежище от страха. Начало пробуждаться любопытство. Но она по-прежнему не собиралась отходить от скал. Провела рукой по камню, чтобы на ощупь убедиться, что чувства ее не обманывают: это реальность.
Ни ветра… ни звука…
И тут – как легкий удар по оконному стеклу нарушает тишину, вдали послышался резкий, пронзительный высокий звук горна. Гвеннан взглянула направо. Наконец-то движение в стене леса. Оттуда показались легкие тени, прижимающиеся к земле. Показавшись, они подали голос. Похоже на собак, идущих по следу добычи, которую они вскоре догонят. Гвеннан видела, как они пересекают песок, но стороной обходят пятна с цветами. И это не собаки. Мех у них белый, но лапы, хвосты и уши золотистые. А глаза ярко-зеленые, слишком большие для узкой вытянутой головы.
Снова прозвучал рог. Из леса ровным галопом вышел огромный олень… Олень ли это? Гвеннан могла использовать только знакомые ей слова, и это не очень подходило. Животное величиной с лошадь, у него разветвленные золотые рога, никакого седла или узды.
На нем женщина. Ее золотые волосы перевязаны на затылке, но длинные пряди развеваются впереди и вокруг нее, как будто с собой она везет прирученный ветерок. На ней брюки сине-зеленого цвета, причем цвет этот все время переливается, как в морской волне. Куртка того же цвета оставляет руки обнаженными до самых плеч; на руках толстые золотые браслеты. В одной руке она держит изогнутый рог, в другой – короткое золотое копье, конец которого ярко сверкает.
Она, следуя за сворой, подъехала ближе; голова ее высоко поднята, и Гвеннан смогла ясно увидеть черты лица. Девушка вздрогнула. Это не ее мир, и тем не менее перед ней леди Лайл, вернее ее более молодая копия; годы исчезли, вся молодость и красота вновь с нею.
Олень остановился, но как будто беспокоился, переступал с ноги на ноги, поднимал копыта, нетерпеливо топал. Псы, поравнявшись с тем местом, где прижималась к земле Гвеннан, как будто потеряли след. Рассыпались, принюхиваясь, держась на приличном удалении от пятен с цветами; приближаясь к этим пятнам, они низко рычали.
Никто не замечал Гвеннан, не ощущал ее запаха. Она была благодарна этому. Женщина также не смотрела в ее направлении. Смотрела она на полоску леса слева от себя, как будто ожидала, что там что-то появится.
Послышался звук, медный, резкий, режущий слух. Псы собрались вместе и окружили оленя с всадницей. Она повесила рог через плечо на золотой перевязи, взяла в обе руки копье. Оружие показалось Гвеннан слишком хрупким и маленьким.
Девушка посмотрела на полоску леса. Снова движение на краю деревьев. Но вышли из леса не собаки. Из-под укрытия низко нависших ветвей показались какие-то сгорбленные фигуры, обманчиво медлительные: передвигались они с невероятной скоростью. Некоторые, как люди, на двух конечностях, другие – на четырех лапах. И все это чудовища из самых мрачных кошмаров. Существо с крыльями и совиной головой. Крылья его непрестанно бились, но оно не летало: вероятно, крылья не могли поддержать его в воздухе. Другое существо – карикатура на человека, с телом, покрытым шерстью. Низко свисающие руки оканчиваются лапами с острыми когтями. Третье – на четырех лапах. Передняя часть как у волка, задние конечности – человеческие ноги, хвоста у него нет. И другие, искаженные, гротескные. От некоторых Гвеннан тут же отводила взгляд, испытывая легкую дурноту.
У них тоже есть хозяин, он тоже верхом. Огромное ящероподобное существо показалось в конце своры. Чешуйчатая спина оканчивается костяными выростами. Между двумя самыми большими сидит мужчина. Голова у него тоже обнажена, и короткие золотистые завитки волос слишком хорошо знакомы Гвеннан. У этого человека лицо Тора.
Подобно женщине, он в брюках, сапогах и куртке, но его одежда пепельно-серая, под цвет шкуры животного, на котором он сидит. Прижав к бедру, он держит черный стержень без острия. Гвеннан не сомневалась, что это какое-то оружие.
Чудовище остановилось на порядочном удалении от женщины и ее собак. Две группы противостояли друг другу. Никаких речей, животные сохраняли полное молчание, но глядели друг на друга с ненавистью, которая ясно читалась в линиях их напряженных тел.
Может быть, всадники общаются без слов? Гвеннан подумала, что, вероятно, так и есть. Несомненно, это встреча заклятых врагов, но они как будто не могут начинать открытую схватку.
Она чуть переместила свой вес и…
Подвеска в ее руке, казалось, двинулась сама, оттолкнулась от ладони. Приятная теплота превратилась в обжигающий жар. Девушка вздрогнула, негромко вскрикнула от боли и выпустила подвеску, продолжая держать конец цепи. Поверхность с циферблатом наружу, все символы ярко горят. Гвеннан была уверена, что у нее обожжены пальцы, однако на коже ни следа ожогов.
Этот короткий негромкий возглас привлек внимание двоих внизу. Они резко повернули головы, отыскивая ее взглядом. Она скорее почувствовала, чем увидела их удивление: лица их оставались абсолютно лишенными выражения. Олень и драконоподобное существо повернулись, двинулись, оставаясь на одной линии, но держась на расстоянии друг от друга, и приблизились к насыпи. Гвеннан заставила себя встать. Она не знала, какая опасность ее ждет, но была достаточно горда, чтобы не встретить ее на коленях. Она не животное, боящееся уничтожения.
Тор… леди Лайл… она только так могла их называть про себя, несмотря на их странную одежду и странных спутников. Их взгляды не отрывались от нее, и ей казалось, что в них не просто узнавание. Первой заговорила женщина.
– Странница издалека, добро пожаловать – благодаря тому, что ты принесла с собой…
Тор рассмеялся.
– Правда, родственница? Или ты надеешься получить у этой странницы помощь в нашей битве? Никто не придет к тебе на помощь, как бы сладко ты ни призывала своим рогом. Разве не так, чужестранка?
Теперь он требовал ответа у Гвеннан.
– Вот эта моя родственница считает, что ты будешь служить ей в битве. Не сомневаюсь, она строит для этого хитрые планы. Но что наша война для тебя? Ты принадлежишь к другим… короткоживущим, лишенным памяти. Ничего не ждет тебя в этом мире, кроме…
Он щелкнул пальцами, и существо с совиной головой повернулось к девушке, демонстрируя красные огненные ямы на месте глаз.
– … кроме встречи с моими верными и послушными слугами. – Голос его звучал негромко, как мурлыканье огромной кошки, уверенной в том, что ее добыча никуда не денется. – Ты смертная, а мои звери всегда жаждут горячей крови. Не так ли, слуги мои?
Кошмарные существа, сопровождавшие его к насыпи, зарычали, закашляли; человек-волк завыл.
Глава шестая
Гвеннан хотела возразить, может быть, даже закричать, но как будто онемела. Заговорила женщина, которая была леди Лайл и в то же время не была ею.
– На самом деле выбор за тобой. Это очень древняя борьба. Но мы все время возрождаемся, и те, что с другой кровью, тоже. Но ты не понимаешь, тебе все это кажется сном. Ты…
Ее голос заглушил хохот Тора. Одно из животных, карикатура на человека, волосатое существо, приводящее Гвеннан в ужас, подошло поближе, вытянув лапы, будто хотело схватить девушку.
– Выбора нет! – Мужчина противоречил женщине, он произнес свои слова с высокомерным пренебрежением. – Ты должна принять участие в этой борьбе, хочешь ты того или нет. В тебе, должно быть, есть капля древней крови, женщина из другого мира, иначе ты не нашла бы пути к нам. И эту кровь один из нас сможет использовать в своих целях!
Камень прочно держал ее, как будто ограждал стеной. Он напоминал ей о существовании реальности. Но больше всего она рассчитывала на подвеску, цеплялась за нее, держала в одной руке, вторую положив поверх. Металл пульсировал теплом, он становился все горячей. Но Гвеннан сжала зубы и держала его, как держат оружие. Она не знала, как попала сюда, и не доверяла этому миру с зеленым освещением. У женщины лицо леди Лайл (вернее, молодое лицо, похожее на лицо леди Лайл), но и оно не внушает уверенности. Во всех этих формах жизни ореол чуждости. Гвеннан добровольно не станет тут союзницей никому. Но обезьяноподобное чудовище уже у самого основания насыпи…
Гвеннан плотнее сжала диск. Про себя она взмолилась о спасении. Назад! Верните ее туда, где ее место, в ее мир! Пусть закончится этот кошмар, пусть страшные чудовища не топчут ее землю.
И…
Как будто ее ужаса оказалось достаточно, чтобы повернуть какой-то неведомый ключ, и она снова погрузилась в темноту, в пространство, где для нее нет места, где она не может находиться. В голове у нее зашумело, она ощутила приступ боли; боль в самой сути, а не в теле. Холод… и – боль… и снова свет.
Не грозовая ночь. И не зеленый мир, в котором верхом едут охотники. Она мигнула, все еще не придя в себя от путешествия через неизвестность, и почувствовала, что жива.
Она… кто? Неуверенность в собственной личности вновь вызвала ту боль, что поразила ее во тьме. Она не могла ясно мыслить, мысли разбегались… Кто? Где? Цвет, странные цвета стен. Звуки, вздымающиеся и падающие… какое-то песнопение. Она знает, что все это должно помочь ей собрать воедино разбитые осколки картины, создать новую картину. Гвеннан, та, другая Гвеннан, забылась. Она осознала себя.
Она – Орта, пророчица Великого Храма. Разве она не сидит на своем обычном месте, на трехногом сиденье пророчиц, перед туманной поверхностью Зеркала Будущего? Теперь волны цвета, окружающие Орту, легко распознаны… Это одеяния благородных, которым позволено присутствовать при пророчестве. Ей достаточно слегка повернуть голову, и она увидит высокие троны, и на них Голос Прошлого и Будущего и Руку Цели, Избранных этого поколения.
Да! Она гордо распрямилась, когда знакомые распевы Призывного Гимна наполнили ее энергией для предстоящего пророчества. Теперь она вспомнила: это не обычное пророчество, проводимое в заранее назначенное время, а скорее чрезвычайное. Миру грозит опасность, и она несет всю ответственность за предсказание.
Зеркало… сосредоточиться только на зеркале… отбросить все беспокойство, ощущение, что в ее теле живет кто-то другой… кто-то весьма отличный от Орты… все внимание – тому пути, по которому приходит и уходит пророчество.
Под ее пристальным взглядом туманная поверхность зеркала изменилась. Вначале туман стал гуще, от центра к краям начали расходиться волны. Все гуще становился туман, все плотнее. Тут и там отдельные его участки делались темнее остальных.
Эти темные участки углублялись, втягивали в себя туман, они больше не перемещались, теперь они резко выделялись на фоне породившего их тумана. Она увидела людей, маленьких, далеких, бесцветных – зеркало показывало не физическую картину, а внутреннюю жизненную силу, похожую на искорку.
За этими искорками жизни возвышались башни и стены – город. Эти внутренние искорки духа занимались своими делами, как мужчины и женщины, представляющие их в жизни. Сцена быстро изменилась, как будто новая картина сплавилась с предыдущей. Теперь она висит над стенами, улицы заполнены толпами, смотрит на обширный город с высоты птичьего полета.
Под ней могучий город. Она продолжает подниматься, и он быстро уменьшается. Отсюда правят всем миром. Городские кварталы простираются на многие лиги, образуя самый великий памятник человечеству. Но город все уменьшается, и она видит земли за его стенами.
С этой высоты Орта больше не может различить отдельные искорки жизни. Они слишком малы, затеряны в обширности пространства. Все выше и выше поднимается она. Вот яркая полоска реки – она несет свои воды в море. Крошечные щепки на поверхности воды – корабли, созданные людьми, их гордость, они связывают все части мира друг с другом. Еще выше. Уже и щепочки-корабли затерялись в безбрежности моря.
И тут…
На небе, в котором она плывет, сверкнул свет. Яркий огненный шар затмил серость изображенного в зеркале мира. Свет его ослеплял, но не настолько, чтобы она не видела принесенный им ужас.
Он падал, этот огненный шар, и его сопровождало множество меньших огней. Они падали в море. И когда упали, мир обезумел.
Из воды поднялись столбы пара, земля начала корчиться, раскалываться и извергать пламя. Та вода, что не испарилась, вздыбилась и покатилась на берег, высотой в гору были эти накатывающиеся водные массы. Она видела, как первая волна яростно ударилась о землю, ее пенные языки несли всеобщее уничтожение, ни одно созданное людьми сооружение не могло выдержать этого удара разгневанной воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22