Гости поддержали меня одобрительными криками.Я обежал взглядом зал. Это было настоящее празднование моей победы. Раздражало только то, что Мидис не разделяла его вместе со мной. Она заболела и упросила позволить ей остаться в моих покоях. Таба тоже не было.Послышался звон привязываемых к щиколоткам рабынь колокольчиков, и передо мной, своим хозяином, предстала Сандра — лучшая танцовщица Порт-Кара, впервые увиденная мной в одной из пага-таверн и приобретенная мной впоследствии, в основном для развлечения гостей, у ее тогдашнего владельца. Я окинул ее равнодушным взглядом.Чего только она не предпринимала, чтобы понравиться мне, но все ее попытки были напрасны.Она хотела быть первой девушкой, но я держал ее для своих гостей. Первой девушкой моего дома была Мидис, темноволосая, стройная красавица с умопомрачительными ногами — рабыня, пользующаяся моим наибольшим расположением. А Таб был моим первым капитаном.Однако Сандра тоже вызывала у меня определенный интерес.У нее было узкое продолговатое лицо и темные манящие миндалевидные глаза. Ее черные как смоль волосы были сейчас подобраны и заколоты на затылке. Она стояла, завернувшись в длинный лоскут прозрачного, тускло мерцающего в свете факелов золотисто-желтого шелка.Ну что ж, подумал я, подобное соперничество не принесет Мидис большого вреда.И усмехнулся приближающейся Сандре.Она не сводила с меня глаз; стремление показать себя во всей красе и удовольствие от моего внимания преобразило ее.— Можешь танцевать, рабыня, — бросил я ей.Это должен был быть танец шести плетей.Движением плеч она сбросила с себя шелковое покрывало и опустилась на колени в промежутке между столами, в центре зала, как раз перед тем местом, где сидел я. На ней были цепи, сходящиеся от щиколоток и запястий к ошейнику. К ошейнику же были прикреплены колокольчики, звеневшие при каждом ее движении. Она подняла голову и посмотрела на меня долгим взглядом. Музыканты начали играть. Шестеро из моих людей, с длинными кнутами в руках, приблизились и стали вокруг нее. Она плавно опустила руки и слегка развела их в стороны. Концы четырех черных хлыстов, полностью напоминавших рабовладельческие кнуты, были закреплены на ее запястьях и лодыжках, а еще два — уложены вдоль ее спины. Мужчины с хлыстами в руках стояли теперь по бокам от нее, по трое с каждой стороны. Она, таким образом, казалась зажатой между ними пленницей.Я взглянул на Туру. Мне вспомнилось, что она была поймана на ренсовом острове, попав обеими руками в охотничью веревочную петлю, совсем как это изображала сейчас Сандра. Тура наблюдала за ней с неподдельной тревогой.Сандра, демонстрируя свое гибкое тело, начала с кошачьей грацией потягиваться, словно пробуждающаяся ото сна женщина.Она вела себя так, будто не знала, что она связана.Из-за столов послышались легкие смешки.Когда она стала опускать руки, стараясь прижать их к телу, в какой-то кратчайший миг ей это удалось; она нахмурилась, выглядя озабоченной, изумленной, но уже через секунду ей было позволено двигаться так, как она пожелает.Я рассмеялся.Она была превосходна.Затем, все еще коленопреклоненная, она потянулась рукой к надменно поднятой голове, чтобы вытащить удерживающие ее волосы выполненные в форме рога каийлы заколки.И снова хлыст, на этот раз привязанный к ее правому запястью, на краткое мгновение задержал ее руку. Она сердито нахмурилась. Смех в зале стал громче.В конце концов, после нескольких попыток, ей удалось вытащить заколки из волос, и они рассыпались по ее плечам густой черной волной.Затем она снова подняла руки, делая волосам новую укладку, но тут внезапно хлысты оттянули ее руки от головы, и черный веер волос снова закрыл ее тело.На этот раз она разозлилась не на шутку и принялась упрямо поднимать свои волосы, но хлысты крепко держали ее запястья и сковывали ее движения.Наконец, в гневе и, казалось, охваченная ужасом, она словно впервые осознала, что ее удерживают рабские оковы, и, яростно сопротивляясь, поднялась на ноги.Музыка заиграла громче.Танцовщицы Порт-Кара, подумалось мне, действительно самые лучшие во всем Горе.Подняв тускло мерцающую в свете факелов золотисто-желтую шелковую накидку, с распущенными густыми черными волосами, она стала медленно, словно преодолевая натяжение хлыстов, кружиться в такт музыке, все убыстряя свои движения, сопровождаемые мелодичным перезвоном привязанных к ее щиколоткам и ошейнику колокольчиков. Она изгибалась и воздевала вверх руки и иногда казалась почти свободной, но каждую минуту удерживающие ее черные хлысты возвращали девушку в прежнее положение, доказывая, что она полностью находится в их власти. Время от времени она пыталась броситься то к одному, то к другому из стоящих рядом с ней мужчин, но остальные тут же натягивали свои хлысты, превращая ее кажущиеся свободными движения в замысловатый, полный грации танец рабыни, марионетки, полностью зависимой от того, что в данную секунду позволит ей сделать тот или иной привязанный к ней хлыст. Она извивалась и кричала, но вырваться из плотной сети хлыстов не могла.Наконец, когда, казалось, охватившие девушку страх и отчаяние дошли до предела, мужчины постепенно начали укорачивать длину опутавших ее оков, а когда у нее совершенно не осталось возможности пошевелиться, они быстро стянули хлыстами ноги своей захваченной в плен жертвы и подняли ее извивающееся тело высоко над головами, демонстрируя свою добычу сидящим в зале.Над столами понеслись восторженные крики, гости с силой ударяли кулаком правой руки по левому плечу. Танцовщица действительно была выше всяких похвал.Затем мужчины церемониальным шагом поднесли свою добычу к моему столу и поставили ее, связанную, напротив меня,— Это — рабыня, — торжественно провозгласили.— Да! — крикнула танцовщица. — Рабыня! Музыка резко оборвалась.Внезапно воцарившуюся тишину разорвал гром криков и аплодисментов. Я был доволен.— Отпустите ее, — сказал я мужчинам.Те сбросили с нее хлысты, и она быстро, как кошка, подбежала к моему креслу и стала рядом со мной на колени, все еще тяжело дышащая, мокрая от пота, с сияющими от возбуждения глазами.— Твое выступление было не лишено интереса, — заметил я.Она прижалась щекой к моему колену.— Ка-ла-на сюда! — приказал я.Принесли кубок с вином. Взяв ее за волосы, я запрокинул ей голову и стал лить вино в ее раскрытый рот, заливая повернутое ко мне лицо, грудь и увешанный колокольчиками ошейник.— Вам понравилось? — наконец смогла произнести она.— Да, — ответил я.— Не посылайте меня обратно к вашим людям, — взмолилась она. — Оставьте Сандру для себя.— Посмотрим, — ответил я.— Сандра хочет доставить хозяину еще большее удовольствие, — продолжала она. Хитрая стерва, подумал я про себя.— Вы использовали Сандру только один раз, — не унималась она. — Это так мало, — она пристально смотрела мне в лицо, — Сандра лучше. чем Мидис.— Мидис, — ответил я, — очень хороша.— Сандра лучше, — прельщала она, — попробуйте Сандру, и вы убедитесь.— Может быть, — сказал я и, отпустив ее волосы, позволил ей стоять на коленях у своего кресла. Я заметил, что обслуживающие столы рабыни поглядывают на нее с ревностью и нескрываемой ненавистью. Она же, как удовлетворенная кошка, застыла на коленях, грациозно выгнув спину.— Золото, капитан, — доложил один из хранителей моих сокровищ.В этот день чествования моей победы я подготовил для своих приверженцев сюрприз.Хранитель опустил к подножию моего кресла тяжелый кожаный мешок, доверху набитый золотыми монетами — все до одной двойного веса — Коса, Тироса, Ара, Порт-Кара, даже далекого Тентиса и затерявшейся где-то на юге, отрезанной от остальных городов Тарии. Мало кто из присутствующих, за исключением сидевших поблизости, увидел, что было в мешке.— Послать за рабыней из Тироса! — приказал я.За столами раздались сдержанные смешки.Я поднял кубок и заметил, что он не наполнен. Я раздраженно оглянулся и окликнул проходящую мимо обслуживающую столы рабыню.— Где Телима? — недовольно спросил я.— Минуту назад она была здесь, — ответила рабыня.— Она пошла на кухню, — добавила вторая. Странно, я не давал ей разрешения уходить.— Позвольте, я налью вам паги, — попросила Сандра.— Нет, — ответил я, убирая от нее кубок, и, обращаясь к одной из рабынь, сказал: — Наказать Телиму плетьми и направить сюда. Меня нужно обслужить.— Да, хозяин, — ответила рабыня, торопясь выполнить мое приказание.Сандра, надув губы, опустила глаза.— Не раздражай меня, — бросил я ей, — иначе тоже получишь плетей.— Я только хотела обслужить вас, хозяин, — покорно ответила она.Я расхохотался. Нет, она действительно хитрая стерва.— Ты хотела налить мне паги? — спросил я. Она подняла на меня взгляд, и внезапно ее глаза засияли, а губы чувственно приоткрылись.— Нет, — с придыханием ответила она, — вина.Я окинул ее понимающим взглядом и уcмехнулся.Тут послышался звон цепей и, к удовольствию всех присутствующих, ко мне подвели Вивину.Я услышал шорох у себя за спиной и увидел, что Телима снова стоит на прежнем месте. Глаза у нее были заплаканы. Она несомненно получила четыре-пять плетей от старшего кухонного мастера, от которых ее старая репсовая туника служила плохой защитой. Я протянул ей свой кубок, и он был тут же наполнен.Я снова посмотрел на Вивину.Внимание всех присутствующих было приковано к ней. Даже некоторые из рабов, прислуживающих в дальнем конце зала, осторожно подошли поближе. Я заметил среди них и своего мальчишку-раба Фиша.Я внимательно рассматривал стоящую передо мной девушку. Она была самой главной моей добычей.Сегодня я уже представлял ее вместе с ее девушками-фрейлинами, закованных в цепи, перед Советом капитанов Порт-Кара, на котором были официально зачитаны результаты подсчета привезенных мною сокровищ и продемонстрированы их образцы, одними из которых несомненно являлись убара Вивина и ее фрейлины.В узких серебристых туниках, с руками, стянутыми за спиной позолоченными цепями, они были очень красивы и стояли на коленях, как рабыни удовольствия, среди слитков золота, драгоценных камней, многочисленных отрезов шелка и бочонков со специями. Та, которой предназначалось быть убарой острова Кос, стала добычей Порт-Кара.— Мои приветствия Вивине, — обратился я к ней.— Это имя — вы хотите, чтобы меня по нему знали впредь? — спросила она.В этот вечер, после возвращения с заседания Совета капитанов, я надел ей ошейник и поставил клеймо.Сейчас же на ней, кроме клейма и ошейника, были только кандалы.Она была очень красива.— Сними с нее кандалы, — сказал я приведшему ее человеку.Тот быстро исполнил приказание.— Развяжи ей волосы, — распорядился я.Волосы были развязаны и под восхищенные крики присутствующих густой волной упали ей на плечи.— На колени, — приказал я. Она опустилась на колени.— Тебя будут звать Виной, — сказал я. Она опустила голову, признавая данное ей мною имя. Затем она посмотрела на меня.— Примите мои поздравления, хозяин, — сказала она. — Это прекрасное имя для рабыни.— Итак, как твое имя? — поинтересовался я.— Вина, — ответила она.— Кто ты? — спросил я.— Рабыня.— В чем состоят твои обязанности, рабыня? — продолжал я.— Об этом хозяин мне еще не сообщил, — ответила она.Я внимательно наблюдал за ней. К тому времени на всех ее девушках уже были надеты ошейники и поставлено клеймо. Сейчас они сидели на цепях в моем доме. Я еще не решил, как с ними поступить. Возможно, отдам их своим офицерам и охранникам. Они могли бы быть выставленными в качестве приза на соревнованиях или послужить поощрительной наградой за верную службу для моего персонала. Также я забавлял себя идеей об открытии собственной пага-таверны в центральной части города — и назвать ее, к примеру, «Таверной сорока фрейлин». Б Порт-Каре не найдется больше ни одного владельца подобного заведения, в котором посетители обслуживались бы высокородными красавицами Тироса.Но все мое внимание было сосредоточено на этой девушке Вине, некогда бывшей Вивиной и собиравшейся стать убарой Коса, а ныне — обычной рабыне в доме Боска, рабовладельца из Порт-Кара.— Какие одеяния тебе принести? — спросил я у нее.Она подняла на меня глаза.— Это будет туника рабыни-горничной? — поинтересовался я. Она молчала.— Или, — продолжал я, — ты предпочитаешь духи и шелка рабыни наслаждения? На ее губах появилась усмешка.— Насколько я понимаю, — холодно заметила она, — меня в любом случае будут использовать в качестве рабыни наслаждения.Я не ответил и, достав из стоящего у моего кресла кожаного мешка, наполненного по большей части золотом, кусок сложенной материи, бросил ее девушке.Она поймала легкую полупрозрачную накидку, и в ее глазах появился испуг.— Нет! — воскликнула она.— Надевай, — приказал я.— Нет! Нет! — гневно закричала она, зажав в руке клочок материи.Она бросилась было бежать, но была тут же остановлена моими людьми. Она снова повернулась ко мне лицом.— Нет! Нет! — продолжала бушевать она.— Надевай! — повторил я.Вне себя от гнева, она накинула на себя одеяние.По залу прокатился громкий хохог.Убара Вивина стояла передо мной в одеянии рабыни-посудомойки.— На Косе, — сказал я ей, — ты была бы убарой. В моем доме ты будешь рабыней-посудомойкой.Едва сдерживая переполняющую ее ярость, краснея от стыда, в короткой тунике рабыни-посудомойки Вивина стояла под обращенными к ней со всех сторон взглядами присутствующих.Зал сотрясался от громогласного хохота.— Старший кухонный мастер! — позвал я.— Я здесь, капитан! — отозвался Телиус, появляясь из-за столов.— Подойди сюда, — приказал я. Мастер приблизился к столу.— Это наша новая кухонная служанка, — указал я ему на девушку.Он с хохотом обошел вокруг нее, сжимая в руке кнут.— Красивая, — одобрительно заметил он.— Смотри, чтобы она хорошо работала, — инструктировал я.— Она будет, — пообещал он. Вивина не спускала с меня пылающего бешенством взгляда.— Фиш! — позвал я. — Где раб-мальчишка Фиш?— Я здесь! — воскликнул он, показываясь из угла комнаты, откуда он вместе с другими рабами потихоньку наблюдал за тем, что происходит в зале.Я указал ему на девушку.— Ты находишь эту рабыню привлекательной? — спросил я.На его лицо отразилось полное недоумение.— Да, — робко ответил он.— Хорошо, — произнес я и повернулся к стоящей посреди зала Вивине. — Ты нравишься этому рабу. Фишу, — сказал я. — Значит, он будет пользоваться тобой.— Нет! — закричала она. — Нет! Нет!— Ты можешь ею пользоваться, — сказал я мальчишке.— Нет! — не унималась она. — Нет! Нет! Нет! Нет!Она бросилась на колени и, рыдая, протянула ко мне руки.— Он всего лишь какой-то раб! — глотая слезы, кричала она. — А я должна была стать убарой Коса! Убарой!— Он будет тобой пользоваться, — настойчиво повторил я.Не переставая захлебываться рыданиями, она закрыла лицо руками.Смех в зале стал еще громче. Я с удовлетворением оглянулся по сторонам. Из всех присутствующих не смеялась только Лума. В ее глазах блестели слезы. Во мне поднялась волна негодования. Завтра же, подумал я, она будет наказана плетьми.Стоя рядом со мной на коленях, Сандра заливалась хохотом. Поймав ее за волосы, я резким рывком отбросил ее от себя. Она тут же принялась целовать мне руку, но я снова отшвырнул ее от себя. Уже через мгновение ее щека опять терлась о мою ладонь.Мальчишка Фиш поглядывал на девушку Вину с легким состраданием. Они оба были еще слишком молоды: ему, вероятно, было около семнадцати, ей на вид — пятнадцать — шестнадцать. Поколебавшись с минуту, он подошел к ней и помог встать на ноги.— Я — Фиш, — сказал он.— Ты всего лишь какой-то раб! — закричала она, не желая даже взглянуть на него.Он взял ее за ошейник и, осторожно потянув за него вверх, заставил ее посмотреть ему в лицо.— Кто ты? — спросил он.— Я — убара Вивина! — раздраженно бросила она.— Нет, — покачал он головой. — Ты — рабыня.— Нет! Нет, — истерично повторила она.— Да, — сказал он, — и я тоже — раб.И тут он, ко всеобщему удивлению, держа ее лицо в своих ладонях, едва коснувшись, поцеловал ее в губы.Она смотрела на него сквозь застилающие ее глаза слезы.К ее губам, губам девушки, воспитанной в духе высокородных женщин, в отрезанных от окружающего мира покоях дворца на Тиросе, я полагаю, впервые прикасались губы мужчины. Она несомненно ожидала получить этот первый поцелуй, стоя в обвивающих ее тело шелках свободной спутницы, под сияющими золотистым огнем светильниками над ложем косского убара. Но именно здесь, а не в мраморном дворце убара Коса ей довелось встретить этот первый в ее жизни поцелуй. Не убарой приняла она его, и не убаром был он ей подарен. Этот поцелуй был встречен ею во дворце Порт-Кара, во владениях ее врагов, под чадящими на стенах варварскими факелами, стоя перед развалившимся за столом ее хозяином. И не в шелковых одеяниях свободной спутницы и убары стояла она, а в короткой измятой тунике рабыни-посудомойки, со стягивающим ее горло рабским ошейником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39