В свое время меняли имена И Като Кисмаса, и Кусуноки Масасигэ, и Кацура Когоро. К тому же у меня были для этого очень серьезные основания. Бывает, правда, что голову спрячешь, а зад торчит. Но мне нужно было во что бы то ни стало скрыться под чужим именем. Ведь я служил в 731-м отряде.
— В отряде Исии? — воскликнул ошарашенный Кохияма. Тэрада сказал об этом с удивительным спокойствием, словно дело касалось не его, а кого-то другого. Отряд Исии! Слухи об этом отряде, сформированном во время войны, ходили до сих пор, и вряд ли кто-нибудь из журналистов, так или иначе соприкоснувшихся с медициной, ничего о
них не знал.
Отряд Исии назывался еще Управлением водоснабжения и профилактики Квантулской армии. Был он также засекречен под названиями "отряд Того", "отряд Камо" и, наконец, 731-й отряд.
Начальник отряда генерал-лейтенант медицинской службы Сиро Исии — изобретатель так называемого фильтра Исии, который, как считалось, имел огромное значение для водоснабжения в полевых условиях. Это было приспособление для очистки воды, где использовалась особая фильтровальная пластина, изготовленная из обожженного диатомита. Любую грязную воду фильтр Исии превращал в чистую, пригодную для питья. Говоряг, что в цистернах для воды, которыми в настоящее время пользуются Силы обороны, также применяется фильтр Исии. Однако свою известность отряд Исии получил отнюдь не в связи с этим изобретением.
Печальной славой своей отряд Исии обязан тому, что его задачей было производство бактериологического оружия. Создан он был в 1930 году, сразу же после маньчжурских событий. В составе Квантунской армии он назывался 731-м отрядом, которым командовал Сиро Исии — не только изобретатель знаменитого диатомитного фильтра, но и инициатор применения бактериологического оружии. Отряд занимался тем, что готовил для бактериологической войны культуры болезнетворных бактерий.
Но не только поэтому об отряде Исии до сих пор говорили со страхом, была еще и другая причина. Когда Советский Союз объявил Японии войну и неизбежность поражения империи стала очевидной, главная база отряда, расположенная в предместье Харбина, была взорвана, а несколько сот заключенных, на Которых производились опыты, были отравлены или расстреляны, а трупы их сожжены. А еще раньше такой же эксперимент проводился над тремя тысячами заключенных, и улики, конечно, тоже были уничтожены.
Кито Киёмаса, Кусуноки Масасигэ, Кацура Когоро — известные генералы феодальной Японии. Силы обороны - официальное название вооруженных сил Японии с 1954 года.
В отряде насчитывалось около грех тысяч человек военнослужащих и вольнонаёмных. Но из опасения, что я совершенные преступления может последовать возмездие, большая часть личного состава бьиа срочно демобилизована и отравлена на родину еще до того, как Квантунская армия вступила в соприкосновение с советскими войсками Таким образом, всем кто служил в 731-м отряде, удалось уйти от ответственности, скрыть свое преступное прошлое. Впоследствии эти люди стали работать в лечебных либо в научно-исследовательских учреждениях, органах здравоохранения фармацевтических фирмах. Незаметно они растворились в общей массе, об отряде, вселявшем ужас во время войны, осталось лишь жуткое предание,
— Говорят, что генерал Исии раньше всех удрал на самолете домой? — помолчав немного, спросил Кохияма.
— Для меня Маньчжурия была второй родиной, — с дрожью в голосе отвечал Тэрада, — поэтому я отказался от своего права в числе первых вернуться на родину и из Харбина уехал в Мукден. Тем временем туда вступили советские войска. Стали вылавливать разбежавшихся японских солдаг, меня тоже взяли в плен. В городе свирепствовали эпидемии, я не мог не оказать помощь больным, меня и сцапали. Скрыть фамилию я не сообразил, изменил только имя и выдал себя за рядового солдата санитарной службы. Но избежать плена все равно не удалось.
Они поднялись по пологому склону и оказались позади парка Инокасира, знаменитого своей рощей гигантских криптомерии. Здесь было тихо, огромный, шумный Токио с его бесконечным потоком пешеходов и машин, с его шумом и автомобильными катастрофами, казалось, был далеко. Крутые улицы, поднимавшиеся в гору и сбегавшие вниз, были пустынны. Лишь изредка проедет на машине кто-нибудь из местных жителей или промелькнет автофургон, доставляющий товары на дом. И снова тишина: ни лязга трамваев, ни автомобильных гудков.
Тэрада умолк и остановился у ворот двухэтажного бетонного дома, окруженного белой каменной отрадой. Ворога были массивные, дубовые. Такие сейчас редко встретишь. На воротах висела табличка: "Дом сотрудников Института микробиологии Каньо".
С хмурым видом Тэрада открыл калитку. Следом за ним вошел Кохияма. Двор оказался неожиданно большим. Похоже было, что, кроме жилого дома, здесь собирались строить еще какое-то здание: в глубине двора лежали аккуратно сложенные бетонные блоки. Светло-серый дом отчетливо выделялся на фоне темной зелени парка, расположенного позади. Фасад украшали великолепные подъезды в современном европейском стиле. В каждом подъезде было, по-видимому, не более двух довольно больших квартир.
Подойдя к двери с табличкой "Убуката" и нажав на кнопку звонка, Тэрада повернул к Кохияме бледное как полотно лицо и быстро проговорил:
— То, что я вам сегодня рассказал, Кохияма, — это все в прошлом. Но, возможно, вас ждут еще и не такие неожиданности.
Кохияма улыбнулся, но ему вдруг почему-то стало не по себе. Однако взволновали его не столько странные слова Тэрады, сколько предстоящая встреча с Эммой.
— А, Тэрада-сан! — Дверь им открыл молодой человек в очках, с узким нервным лицом, он был в белом халате, по-видимому сотрудник Института микробиологии Каньо. Увидев за спиной Тэрады незнакомого мужчину, он удивленно вздернул тонкие брови.
В квартире стоял сильный запах какого-то лекарства. Молодой человек и Тэрада говорили о чем-то шепотом. Затем Тэрада громко сказал:
— Итак, Кохияма-сан, я полагаюсь на ваше обещание: о делах, связанных с исследованиями покойного, никому ни слова.
— Конечно, — поспешил ответить Кохияма. — Ведь на этом условии вы меня и взяли с собой.
Никакого обещания Кохияма, разумеется, не давал, но сейчас он не мог ничего иного ответите Тэраде. Из передней они прошли в комнату. Резкий запах креозола чувствовался здесь еще сильнее. Комната, в которой стоял рояль, походила на гостиную. В глубине сидел мужчина, тоже в белом халате. Он перелистывал какие-то бумага: по-видимому, это были бумаги покойного. Рядом с ним с задумчиво-рассеянным видом сидела Эмма. Она подняла на вошедших большие черные глаза, в которых стояли слезы, и молча ответила на поклон.
— Сегодня наконец стало известно, отчего умер Убуката, — склонившись К Кохияме, прошептал Тэрада.
— А он умер не от воспаления легких?
— Это было очень похоже на воспаление легких. Очень. Но оказалось совсем другое!
— Что же именно?
— Легочная чума.
— Чума?! — Пораженный, Кохияма так и застыл на месте с раскрытым ртом.
— Это вы и имели в «иду, когда обещали мне "еще и не такие неожиданности"? — переведя наконец дух, раздраженно спросил Кохияма. Он пристально всматривался в длинное, костлявое лицо Тэрады, по па нем трудно было что-либо прочесть,
— Я это предполагал, но точно еще ничего не знал, — Ответил Тэрада.
— Раз вы предполагали, следовательно, вам было известно, как сюда попала инфекция?
— Нет, это еще предстоит установить.
Тэрада взял из стопки книг, лежавших на столе, какой-то том и стал его перелистывать. Книга в тисненном золотом переплете — "Основы иммунологии". Быстро отыскав какое-то место, он ткнул в него пальцем и кивком подозвал Кохияму. С трудом разбирая мелкий, густо набранный шрифт, Кохияма с раздражением начал читать: "В Азии и Африке с чумой не покончено еще и поныне. Насчитывается пять месг, считающихся "родиной" чумы; отсюда заболевание распространяется, проникая в соседние, ,а затем и, в отдаленные страны. Места эти следующие: в Африке — Уганда, расположенная в верховье Нила; там же в свое время была обнаружена палочка Коха; в Азии — районы у подножия Гималаев; китайские провинции Юньань и Тибет; северная часть Индии и некоторые районы Монголии".
- В» хотите сказать, что господин Убуката заразился чумой, занесенной из далеких краев?
— Это простейшее объяснение.
— Как же так?' Я, разумеется, не специалист, но по моим понятиям морские границы Японии создают возможность обеспечить надежный заслон. Как же все-таки инфекция смогла проникнуть в Токио? Это же очень серьезно...
— Возможно, инфекция и не принесена извне...
— Но вряд ли Убуката использовал чумную бациллу для своих экспериментов!..
— Убуката занимался генетическим исследованием кишечтюй папочки, стойкой К лекарственным препаратам. Не исключено, что тут не обошлось и без чумной бациллы, — невозмутимо продолжал Тэрада.
— В таком случае чума может гнездиться даже здесь, и этой квартире!..
— Как бы то ни было, никто из нас в течение ближайших десяти дней не выйдет из этого дома. Продукты и все необходимое будут доставляться сюда, институт возьмет на себя все расходы, — заявил Тэрада с абсолютно бесстрастным лицом.
— Позвольте, это же черт знает что! — воскликнул Кохияма.
— Но ведь это в ваших же интересах, — спокойно ответил Тэрада. — Сюда ежедневно будет приезжать для осмотра врач из клиники. Если не принять вовремя меры или эти меры окажутся недостаточны, девяносто процентов заболевших чумой умирают. А так есть надежда на спасение.
— Есть надежда на спасение? — зло усмехнулся Кохияма. — Вы говорите так, словно у всех у нас уже чума.
— Но поймите простую вещь: вы находитесь в квартире, где человек заболел чумой. Правда, помещение уже продезинфицировано. Но если.вы заразились, то необходимо дожидаться конца инкубационного периода.
— Чудовищно! Как же вы, заведомо зная обо всем, даже не попытались Отговорить меня! Наоборот, вы даже пригласили меня сюда.
— Очень просто. Вы так настойчиво интересовались личностью покойного и его исследованиями, что я волей-неволей пошел у вас на поводу.
В словах Тэрады были явные противоречия. С одной стороны, он будто бы не знал раньше об истинной причине смерти Убукагы. А с другой — он почему-то предупредил Кохияму, что его "ждут еще и не такие неожиданности". Сейчас же он заговорил об интересе Кохиямы к исследованиям покойного Убукаты, явно желая как-то оправдаться.
В конечном счете Кохияма оказался, по существу, под домашним арестом. По телу побежали мурашки. Уж не нарочно ли Тэрада заманил его в ловушку? Но с какой целью?
— В таком случае я должен немедленно связаться с редакцией, — сказал Кохияма.
— К сожалению, это невозможно.
— Как?! — возмутился Кохияма. — Если уж мне нельзя уйти, я должен по крайней мере хоть объяснить причину своего отсутствия. Я, правда, всего-навсего репортер, но я должен...
— К сожалению, это невозможно, — не меняя тона, повторил Тэрада.
- Позвольте, это становится похоже на какую-то скверную шутку. Чума — одна из самых страшных болезней, дающих, по официальной статистике, наиболее высокий процент смертности! Врачи обязаны немедленно сообщать о такого рода заболеваниях. И вообще необходимо как можно шире информировать население об этом!
— Долг врача— изолировать больного, подвергнуть карантину всех подозрительных, не допускать общения с теми, кто ухаживал за больным, произвести дезинфекцию, — невозмутимо проговорил Тэрада.
— Тем более вы не должны возражать против того, чтобы я позвонил в редакцию.
— Я, мой дорогой, в данном.случае забочусь о репутации Убукаты.
— Какой же ущерб репутации покойного может причинить сообщение в газете о действительной причине его смерти? Не понимаю!
— Поговорка гласит: "Пусть мертвый мирно в гробе спит..."
Было очевидно, что Тэрада хотел отмахнуться от назойливых расспросов Кохиямы, хотя, возможно, и сам сознавал убедительность его доводов. Кохияма посмотрел на Эмму,которая молча слушала их спор. Поймав на себе взгляд Кохиямы, она умоляюще посмотрела на пего. — И вы такого Же мнения? — спросил, обращаясь к ней, Кохияма. — Я не знаю, какую цель ставил перед собой спец, и, чтобы узнать это, я решила действовать, как велят эти господа.
Она была в красном вязаном платье. Сейчас в ней больше не было той строгой величавости, которую придавал ей траур, она казалась удивительно нежной, мягкой и доступной. Чувствбвалось, что ей хочется как-то разрядить гнетущую атмосферу, отогнать от себя печальные мысли. Как ни странно, яркий наряд лишь еще больше подчеркивал выражение беззащитности на ее лице.
— В этом доме, — снова заговорил Тэрада, — живут три семьи, четвертая квартира сейчас пустует. По приказу директора инсттуга все находящиеся в доме люди с сегодняшнего для и до конца карантина прекращают общение с внешним миром. И все дали на это согласие.
— Ноя-то своего согласия не давал! — резко возразил Кохияма. — Вы, кажется, хотите замять это дело с чумой! Опасная затея!
Но тут к нему подошел тог самый молодой человек в очках и белом халате, который открыл им дверь. В руках у него была металлическая тарелка со шприцем.
— Я Катасэ, бывший ассистент доктора Убукаты, — представился он. — Я должен сделать вам Прививку.
— Прививку? — Кохияма вздрогнул. — Против чумы?
— Да. Это противочумная сыворотка. Необходимое, неотложное средство, если есть подозрение, что начался инкубационный период. Вводя эту сыворотку, мы создаем пассивный иммунитет. Кроме того, делается предохранительная прививка Хавкина1. Эта вакцина состоит из убитых
чумных палочек, она способствует образованию активного, длительного иммунитета.
Катасэ поднял шприц, как бы приказывая Кохияме приготовиться к уколу. После минутного колебания Кохияма снял пиджак и закатал рукав рубашки Катасэ резиновым жгутом стянул ему руку выше локтя, нащупал вену, протер кожу ваткой, смоченной в спирте, и ввел шприц. Кохияма почувствовал легкий укол, как при обычном внутривенном вливании.
На руке с набухшими голубыми жилками возле жгута осталось красное пятнышко. Вид этого пятнышка подействовал на него отрезвляюще. Тем не менее он пока еще не отказался от своего намерения позвонить и редакцию и во что бы то ни стало вырваться из этого дома.
— А себе вы сделали прививку? — спросил он, переходя в контратаку.
— Да, — ответил Катасэ, — всем здесь сделана прививка несколько дней назад. А некоторым уже тогда, когда у доктора Убукаты появились первые подозрительные симптомы. Я уже скачал, что инкубационный период длится от двух до шести дней.
— Поэтому в качестве предупредительной меры устанавливается десятидневный карантин, — официальным тоном объявил Тэрада. — Если, к счастью, за это время никто не заболеет, можно будет снять карантин через неделю.
Кохияме вдруг стало страшно. Чума! Нет, его пугали не ее своеобразные признаки, из-за которых она получила название "черная смерть". Но эта неизвестность, эта внезапность, это коварство. Скорее, именно это больше всего пугало его.
ЧУМНОЙ ИЗОЛЯТОР
Началась странная жизнь. Иначе, как странной, ее нельзя было назвать. Дом Института микробиологам Каньо, расположенный но соседству с парком Инокасира, сотрудники в шутку называли "загородной виллой". И вот эта "вилла" внезапно превратилась в чумной изолятор. В секретный, тщательно скрываемый от всех изолятор.
Прочные дубовые ворота были на крепком запоре. Открывались они через каждые два дня, чтобы впустить во двор закрытый Институтский пикапчик, на котором доставлялись продукты. Кроме того, ежедневно в три часа пополудни приезжал врач Канагаи из инфекционного отделения университетской клиники. Каиагаи вылезал из малолитражки, которую он водил сам, торопливо нырял в калитку, как только ее открывали, входил в дом и, проведя осмотр всех его обитателей, возвращался назад.
И приезды институтской машины, привозившей продукты, и визиты доктора Канатам хранились в тайне. Таким образом, по существу дом стал как бы крошечной колонией, не имеющей никаких сношений с внешним миром.
Напротив дома была маленькая протестантская церковь, где, кроме воскресной службы, верующие по вечерам собирались на вечернюю молитву. По обеим сторонам улицы тянулись особняки. Сразу же позади институт-
ского дома начинался парк Инокасира. Предполагаемым посетителям дома было заранее отказано. А неожиданным гостям и знакомым, которые могли вдруг появиться, ассистент Убукаты должен был сообщать, что сотрудник, к которому они направлялись, уехал в длительную командировку.
Первое время Кохияма чувствовал себя в этом доме как во вражеском стане, другие же были здесь старожилами и безропотно подчинялись строжайшим правилам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— В отряде Исии? — воскликнул ошарашенный Кохияма. Тэрада сказал об этом с удивительным спокойствием, словно дело касалось не его, а кого-то другого. Отряд Исии! Слухи об этом отряде, сформированном во время войны, ходили до сих пор, и вряд ли кто-нибудь из журналистов, так или иначе соприкоснувшихся с медициной, ничего о
них не знал.
Отряд Исии назывался еще Управлением водоснабжения и профилактики Квантулской армии. Был он также засекречен под названиями "отряд Того", "отряд Камо" и, наконец, 731-й отряд.
Начальник отряда генерал-лейтенант медицинской службы Сиро Исии — изобретатель так называемого фильтра Исии, который, как считалось, имел огромное значение для водоснабжения в полевых условиях. Это было приспособление для очистки воды, где использовалась особая фильтровальная пластина, изготовленная из обожженного диатомита. Любую грязную воду фильтр Исии превращал в чистую, пригодную для питья. Говоряг, что в цистернах для воды, которыми в настоящее время пользуются Силы обороны, также применяется фильтр Исии. Однако свою известность отряд Исии получил отнюдь не в связи с этим изобретением.
Печальной славой своей отряд Исии обязан тому, что его задачей было производство бактериологического оружия. Создан он был в 1930 году, сразу же после маньчжурских событий. В составе Квантунской армии он назывался 731-м отрядом, которым командовал Сиро Исии — не только изобретатель знаменитого диатомитного фильтра, но и инициатор применения бактериологического оружии. Отряд занимался тем, что готовил для бактериологической войны культуры болезнетворных бактерий.
Но не только поэтому об отряде Исии до сих пор говорили со страхом, была еще и другая причина. Когда Советский Союз объявил Японии войну и неизбежность поражения империи стала очевидной, главная база отряда, расположенная в предместье Харбина, была взорвана, а несколько сот заключенных, на Которых производились опыты, были отравлены или расстреляны, а трупы их сожжены. А еще раньше такой же эксперимент проводился над тремя тысячами заключенных, и улики, конечно, тоже были уничтожены.
Кито Киёмаса, Кусуноки Масасигэ, Кацура Когоро — известные генералы феодальной Японии. Силы обороны - официальное название вооруженных сил Японии с 1954 года.
В отряде насчитывалось около грех тысяч человек военнослужащих и вольнонаёмных. Но из опасения, что я совершенные преступления может последовать возмездие, большая часть личного состава бьиа срочно демобилизована и отравлена на родину еще до того, как Квантунская армия вступила в соприкосновение с советскими войсками Таким образом, всем кто служил в 731-м отряде, удалось уйти от ответственности, скрыть свое преступное прошлое. Впоследствии эти люди стали работать в лечебных либо в научно-исследовательских учреждениях, органах здравоохранения фармацевтических фирмах. Незаметно они растворились в общей массе, об отряде, вселявшем ужас во время войны, осталось лишь жуткое предание,
— Говорят, что генерал Исии раньше всех удрал на самолете домой? — помолчав немного, спросил Кохияма.
— Для меня Маньчжурия была второй родиной, — с дрожью в голосе отвечал Тэрада, — поэтому я отказался от своего права в числе первых вернуться на родину и из Харбина уехал в Мукден. Тем временем туда вступили советские войска. Стали вылавливать разбежавшихся японских солдаг, меня тоже взяли в плен. В городе свирепствовали эпидемии, я не мог не оказать помощь больным, меня и сцапали. Скрыть фамилию я не сообразил, изменил только имя и выдал себя за рядового солдата санитарной службы. Но избежать плена все равно не удалось.
Они поднялись по пологому склону и оказались позади парка Инокасира, знаменитого своей рощей гигантских криптомерии. Здесь было тихо, огромный, шумный Токио с его бесконечным потоком пешеходов и машин, с его шумом и автомобильными катастрофами, казалось, был далеко. Крутые улицы, поднимавшиеся в гору и сбегавшие вниз, были пустынны. Лишь изредка проедет на машине кто-нибудь из местных жителей или промелькнет автофургон, доставляющий товары на дом. И снова тишина: ни лязга трамваев, ни автомобильных гудков.
Тэрада умолк и остановился у ворот двухэтажного бетонного дома, окруженного белой каменной отрадой. Ворога были массивные, дубовые. Такие сейчас редко встретишь. На воротах висела табличка: "Дом сотрудников Института микробиологии Каньо".
С хмурым видом Тэрада открыл калитку. Следом за ним вошел Кохияма. Двор оказался неожиданно большим. Похоже было, что, кроме жилого дома, здесь собирались строить еще какое-то здание: в глубине двора лежали аккуратно сложенные бетонные блоки. Светло-серый дом отчетливо выделялся на фоне темной зелени парка, расположенного позади. Фасад украшали великолепные подъезды в современном европейском стиле. В каждом подъезде было, по-видимому, не более двух довольно больших квартир.
Подойдя к двери с табличкой "Убуката" и нажав на кнопку звонка, Тэрада повернул к Кохияме бледное как полотно лицо и быстро проговорил:
— То, что я вам сегодня рассказал, Кохияма, — это все в прошлом. Но, возможно, вас ждут еще и не такие неожиданности.
Кохияма улыбнулся, но ему вдруг почему-то стало не по себе. Однако взволновали его не столько странные слова Тэрады, сколько предстоящая встреча с Эммой.
— А, Тэрада-сан! — Дверь им открыл молодой человек в очках, с узким нервным лицом, он был в белом халате, по-видимому сотрудник Института микробиологии Каньо. Увидев за спиной Тэрады незнакомого мужчину, он удивленно вздернул тонкие брови.
В квартире стоял сильный запах какого-то лекарства. Молодой человек и Тэрада говорили о чем-то шепотом. Затем Тэрада громко сказал:
— Итак, Кохияма-сан, я полагаюсь на ваше обещание: о делах, связанных с исследованиями покойного, никому ни слова.
— Конечно, — поспешил ответить Кохияма. — Ведь на этом условии вы меня и взяли с собой.
Никакого обещания Кохияма, разумеется, не давал, но сейчас он не мог ничего иного ответите Тэраде. Из передней они прошли в комнату. Резкий запах креозола чувствовался здесь еще сильнее. Комната, в которой стоял рояль, походила на гостиную. В глубине сидел мужчина, тоже в белом халате. Он перелистывал какие-то бумага: по-видимому, это были бумаги покойного. Рядом с ним с задумчиво-рассеянным видом сидела Эмма. Она подняла на вошедших большие черные глаза, в которых стояли слезы, и молча ответила на поклон.
— Сегодня наконец стало известно, отчего умер Убуката, — склонившись К Кохияме, прошептал Тэрада.
— А он умер не от воспаления легких?
— Это было очень похоже на воспаление легких. Очень. Но оказалось совсем другое!
— Что же именно?
— Легочная чума.
— Чума?! — Пораженный, Кохияма так и застыл на месте с раскрытым ртом.
— Это вы и имели в «иду, когда обещали мне "еще и не такие неожиданности"? — переведя наконец дух, раздраженно спросил Кохияма. Он пристально всматривался в длинное, костлявое лицо Тэрады, по па нем трудно было что-либо прочесть,
— Я это предполагал, но точно еще ничего не знал, — Ответил Тэрада.
— Раз вы предполагали, следовательно, вам было известно, как сюда попала инфекция?
— Нет, это еще предстоит установить.
Тэрада взял из стопки книг, лежавших на столе, какой-то том и стал его перелистывать. Книга в тисненном золотом переплете — "Основы иммунологии". Быстро отыскав какое-то место, он ткнул в него пальцем и кивком подозвал Кохияму. С трудом разбирая мелкий, густо набранный шрифт, Кохияма с раздражением начал читать: "В Азии и Африке с чумой не покончено еще и поныне. Насчитывается пять месг, считающихся "родиной" чумы; отсюда заболевание распространяется, проникая в соседние, ,а затем и, в отдаленные страны. Места эти следующие: в Африке — Уганда, расположенная в верховье Нила; там же в свое время была обнаружена палочка Коха; в Азии — районы у подножия Гималаев; китайские провинции Юньань и Тибет; северная часть Индии и некоторые районы Монголии".
- В» хотите сказать, что господин Убуката заразился чумой, занесенной из далеких краев?
— Это простейшее объяснение.
— Как же так?' Я, разумеется, не специалист, но по моим понятиям морские границы Японии создают возможность обеспечить надежный заслон. Как же все-таки инфекция смогла проникнуть в Токио? Это же очень серьезно...
— Возможно, инфекция и не принесена извне...
— Но вряд ли Убуката использовал чумную бациллу для своих экспериментов!..
— Убуката занимался генетическим исследованием кишечтюй папочки, стойкой К лекарственным препаратам. Не исключено, что тут не обошлось и без чумной бациллы, — невозмутимо продолжал Тэрада.
— В таком случае чума может гнездиться даже здесь, и этой квартире!..
— Как бы то ни было, никто из нас в течение ближайших десяти дней не выйдет из этого дома. Продукты и все необходимое будут доставляться сюда, институт возьмет на себя все расходы, — заявил Тэрада с абсолютно бесстрастным лицом.
— Позвольте, это же черт знает что! — воскликнул Кохияма.
— Но ведь это в ваших же интересах, — спокойно ответил Тэрада. — Сюда ежедневно будет приезжать для осмотра врач из клиники. Если не принять вовремя меры или эти меры окажутся недостаточны, девяносто процентов заболевших чумой умирают. А так есть надежда на спасение.
— Есть надежда на спасение? — зло усмехнулся Кохияма. — Вы говорите так, словно у всех у нас уже чума.
— Но поймите простую вещь: вы находитесь в квартире, где человек заболел чумой. Правда, помещение уже продезинфицировано. Но если.вы заразились, то необходимо дожидаться конца инкубационного периода.
— Чудовищно! Как же вы, заведомо зная обо всем, даже не попытались Отговорить меня! Наоборот, вы даже пригласили меня сюда.
— Очень просто. Вы так настойчиво интересовались личностью покойного и его исследованиями, что я волей-неволей пошел у вас на поводу.
В словах Тэрады были явные противоречия. С одной стороны, он будто бы не знал раньше об истинной причине смерти Убукагы. А с другой — он почему-то предупредил Кохияму, что его "ждут еще и не такие неожиданности". Сейчас же он заговорил об интересе Кохиямы к исследованиям покойного Убукаты, явно желая как-то оправдаться.
В конечном счете Кохияма оказался, по существу, под домашним арестом. По телу побежали мурашки. Уж не нарочно ли Тэрада заманил его в ловушку? Но с какой целью?
— В таком случае я должен немедленно связаться с редакцией, — сказал Кохияма.
— К сожалению, это невозможно.
— Как?! — возмутился Кохияма. — Если уж мне нельзя уйти, я должен по крайней мере хоть объяснить причину своего отсутствия. Я, правда, всего-навсего репортер, но я должен...
— К сожалению, это невозможно, — не меняя тона, повторил Тэрада.
- Позвольте, это становится похоже на какую-то скверную шутку. Чума — одна из самых страшных болезней, дающих, по официальной статистике, наиболее высокий процент смертности! Врачи обязаны немедленно сообщать о такого рода заболеваниях. И вообще необходимо как можно шире информировать население об этом!
— Долг врача— изолировать больного, подвергнуть карантину всех подозрительных, не допускать общения с теми, кто ухаживал за больным, произвести дезинфекцию, — невозмутимо проговорил Тэрада.
— Тем более вы не должны возражать против того, чтобы я позвонил в редакцию.
— Я, мой дорогой, в данном.случае забочусь о репутации Убукаты.
— Какой же ущерб репутации покойного может причинить сообщение в газете о действительной причине его смерти? Не понимаю!
— Поговорка гласит: "Пусть мертвый мирно в гробе спит..."
Было очевидно, что Тэрада хотел отмахнуться от назойливых расспросов Кохиямы, хотя, возможно, и сам сознавал убедительность его доводов. Кохияма посмотрел на Эмму,которая молча слушала их спор. Поймав на себе взгляд Кохиямы, она умоляюще посмотрела на пего. — И вы такого Же мнения? — спросил, обращаясь к ней, Кохияма. — Я не знаю, какую цель ставил перед собой спец, и, чтобы узнать это, я решила действовать, как велят эти господа.
Она была в красном вязаном платье. Сейчас в ней больше не было той строгой величавости, которую придавал ей траур, она казалась удивительно нежной, мягкой и доступной. Чувствбвалось, что ей хочется как-то разрядить гнетущую атмосферу, отогнать от себя печальные мысли. Как ни странно, яркий наряд лишь еще больше подчеркивал выражение беззащитности на ее лице.
— В этом доме, — снова заговорил Тэрада, — живут три семьи, четвертая квартира сейчас пустует. По приказу директора инсттуга все находящиеся в доме люди с сегодняшнего для и до конца карантина прекращают общение с внешним миром. И все дали на это согласие.
— Ноя-то своего согласия не давал! — резко возразил Кохияма. — Вы, кажется, хотите замять это дело с чумой! Опасная затея!
Но тут к нему подошел тог самый молодой человек в очках и белом халате, который открыл им дверь. В руках у него была металлическая тарелка со шприцем.
— Я Катасэ, бывший ассистент доктора Убукаты, — представился он. — Я должен сделать вам Прививку.
— Прививку? — Кохияма вздрогнул. — Против чумы?
— Да. Это противочумная сыворотка. Необходимое, неотложное средство, если есть подозрение, что начался инкубационный период. Вводя эту сыворотку, мы создаем пассивный иммунитет. Кроме того, делается предохранительная прививка Хавкина1. Эта вакцина состоит из убитых
чумных палочек, она способствует образованию активного, длительного иммунитета.
Катасэ поднял шприц, как бы приказывая Кохияме приготовиться к уколу. После минутного колебания Кохияма снял пиджак и закатал рукав рубашки Катасэ резиновым жгутом стянул ему руку выше локтя, нащупал вену, протер кожу ваткой, смоченной в спирте, и ввел шприц. Кохияма почувствовал легкий укол, как при обычном внутривенном вливании.
На руке с набухшими голубыми жилками возле жгута осталось красное пятнышко. Вид этого пятнышка подействовал на него отрезвляюще. Тем не менее он пока еще не отказался от своего намерения позвонить и редакцию и во что бы то ни стало вырваться из этого дома.
— А себе вы сделали прививку? — спросил он, переходя в контратаку.
— Да, — ответил Катасэ, — всем здесь сделана прививка несколько дней назад. А некоторым уже тогда, когда у доктора Убукаты появились первые подозрительные симптомы. Я уже скачал, что инкубационный период длится от двух до шести дней.
— Поэтому в качестве предупредительной меры устанавливается десятидневный карантин, — официальным тоном объявил Тэрада. — Если, к счастью, за это время никто не заболеет, можно будет снять карантин через неделю.
Кохияме вдруг стало страшно. Чума! Нет, его пугали не ее своеобразные признаки, из-за которых она получила название "черная смерть". Но эта неизвестность, эта внезапность, это коварство. Скорее, именно это больше всего пугало его.
ЧУМНОЙ ИЗОЛЯТОР
Началась странная жизнь. Иначе, как странной, ее нельзя было назвать. Дом Института микробиологам Каньо, расположенный но соседству с парком Инокасира, сотрудники в шутку называли "загородной виллой". И вот эта "вилла" внезапно превратилась в чумной изолятор. В секретный, тщательно скрываемый от всех изолятор.
Прочные дубовые ворота были на крепком запоре. Открывались они через каждые два дня, чтобы впустить во двор закрытый Институтский пикапчик, на котором доставлялись продукты. Кроме того, ежедневно в три часа пополудни приезжал врач Канагаи из инфекционного отделения университетской клиники. Каиагаи вылезал из малолитражки, которую он водил сам, торопливо нырял в калитку, как только ее открывали, входил в дом и, проведя осмотр всех его обитателей, возвращался назад.
И приезды институтской машины, привозившей продукты, и визиты доктора Канатам хранились в тайне. Таким образом, по существу дом стал как бы крошечной колонией, не имеющей никаких сношений с внешним миром.
Напротив дома была маленькая протестантская церковь, где, кроме воскресной службы, верующие по вечерам собирались на вечернюю молитву. По обеим сторонам улицы тянулись особняки. Сразу же позади институт-
ского дома начинался парк Инокасира. Предполагаемым посетителям дома было заранее отказано. А неожиданным гостям и знакомым, которые могли вдруг появиться, ассистент Убукаты должен был сообщать, что сотрудник, к которому они направлялись, уехал в длительную командировку.
Первое время Кохияма чувствовал себя в этом доме как во вражеском стане, другие же были здесь старожилами и безропотно подчинялись строжайшим правилам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18