В одиннадцать он уже будет знать, действительно ли Сан Хйль — тот, кого он ищет. Если нет, то остаются еще двое, их имена ему записал Дьюк — Минголо Артеага и Татика Романо — главари групп «Аксьон Куба» и «Родина и правосудие».
Хорошо бы это оказался Сан Хиль, он тогда выиграет время.
И, подумав о приятном сюрпризе, Который он под занавес преподнесет старику Дьюку, Норман улыбнулся.
— Ну, кажется, все, — сказал человек с браунингом.
Сан Хиль спал, а на диване лежали две магнитофонные ленты, на которых был записан довольно-таки интересный рассказ.
Услыхав голос одного из агентов (того, у которого браунинг?), Рикардо стиснул зубы.
— А с этим что?
— Развяжи его, — ответил другой (тот, у которого <<маг-нум»?). — Мне нравится этот галстук.
В мозгу Рикардо до последнего слова запечатлелась бессвязная исповедь Сан Хиля, и сейчас словно выжженные огнем в крови бились ритмом ее пульса, молоточками стучали шесть букв: КЛЕЙМО.
Ломаного испанского (говорил тот, у которого браунинг?) хватило, чтобы провести допрос Сан Хиля, но ни один из двух толком не понял всего того, что они только что услышали. А они услышали (и Рикардо с замиранием сердца тоже услышал) полный план операции, первый шаг которой был сделан в Бока де Пахаро, а последний будет сделан в это воскресенье (то есть через четыре дня) в Сьенфуэгосе.
— Поднимайся, — бросил один из двух.
Рикардо медленно встал на ноги. На носу запеклась кровь, губа вздулась.
Человек с браунингом развязал узел галстука; и Рикардо опустил руки.
— Не помялся, чистый шелк, — сказал человек. — Красивый галстук.
Рикардо потер затекшие руки, оба пришедших прицелились в него.
— С кого начнем? — спросил человек с браунингом, пряча галстук во внутренний карман пиджака.
— Со Спящей красавицы, — ответил тот, что с «магнумом».
Он подошел к чемодану, спрятал магнитофон, ленты и оставшиеся ампулы, положил шприц в карман, потом вынул металлическую трубочку длиной сантиметров в десять и медленно навинтил ее на ствол своего «магнума».
— Готово, — он улыбнулся и повернулся к Сан Хилю. Рикардо не услышал звука выстрела, он лишь увидел, как
тело Сан Хиля резко дернулось и запрокинулось назад вместе с креслом, на котором тот сидел. Итак, в двух метрах от него лежал бездыханным бедняга-толстяк с разнесенным пулей черепом. По стенам, по ковру разлетелись брызги мозга и сгустки черной крови.
— Следующего, — сказал человек с «магнумом». Рикардо в упор посмотрел на него, но у того были пустые,ничего не выражающие глаза.
Погибнуть?
Вот так, именно так в квартире нью-йоркского Вест-Сайда он сейчас и умрет? И самое страшное, что погибнет он не как Рикардо Вилья и не потому, что он тот, кто он есть на самом деле, его убьют в этой грязной сваре как сообщника Сан Хиля. И Вальтер никогда не узнает о плане «Клеймо».
Не опуская глаз, Рикардо ждал выстрела.
И выстрел раздался.
10.25 вечера.
Норман спросил третью порцию джина с тоником, и та же самая блодинка-«крольчонок», что подавала ему первые два стакана, принесла и этот. На стакане была нарисована еще одна блондиика-«крольчонок», только уже совсем голая.
Девушка склонилась над столиком, чтобы поставить стакан и взять пустой, и серые глаза Нормана впились в нее:
— Я тебя где-нибудь видел? — без улыбки спросил он.
— Журнал «Плэйбой», мартовский номер, цветной разворот.
— Там на тебе гораздо меньше надето, чем здесь,
— О да, сэр. Гораздо меньше.
Она повернулась к нему спиной и, покачивая бедрами, удалилась.
Он умер стоя.
Пуля вошла со спины и пронзила сердце.
Молча, без единого стона он упал на пол.
Человек с браунингом повернулся и дважды, как настоящий профессионал, выстрелил. Первая нуля врезалась в стену, от второй на плече у жены Сан Хиля распустился кровавый
цветок.
Рикардо видел все как в замедленной киносъемке.
Вот она выходит из комнаты, бог знает какими судьбами сумев выбраться из. уборной, где ее заперли; обеими руками с трудом поднимает пистолет, вероятно принадлежавший Сан Хилю, стреляет, Рикардо слышит хлопок, и на пол падает пронзенный свинцом человек с «магнумом».
Потом оборачивается тот, что с браунингом, два выстрела, и жена Сан Хияя валится па ковер.
Но человек с браунингом не успел вновь обернуться к Рикардо. Молча, резким ударом каратэ оц сбил его с ног; человек потерял сознание,
Рикардо немного постоял, стараясь собраться с мыслями, присел на корточки, открыл чемодан и достал ленты с записями. Затем вынул из руки убитого «магнум», подошел к лежащему без сознания человеку и сильно похлопал его по щекам.
Медленно человек приоткрыл глаза и увидел в сантиметре от своего носа длинный черный ствол глушителя, почувствовал запах пороха.
— Кто ты? — спросил Рикардо. Человек молчал.
Рикардо потряс револьвером:
— Тебя, гадина, спрашивают — кто ты? — повторил он сквозь зубы.
— ЦРУ, — выдохнул тот, пытаясь проглотить стоящий в горле комок,
— Врешь!
— Клянусь!
— Что у вас с Сан Хилем? К чему все это? — снова спросил Рикардо,
Агент не сводил с дула «магнума» широко открытых глаз,
— Не знаю, Я выполнял приказ.
— Врешь, знаешь.
— Клянусь, не знаю.
Рикардо сунул дуло револьвера человеку в рот.
— Я не знаю, — снова пробормотал тот. Слов его почти нельзя было разобрать, острый привкус пороха жег ему язык.
— Докажи, что ты из ЦРУ, — изменил пить беседы Рикардо.
— Сыворотка, — выдавил тот.
Рикардо вытащил револьвер у него изо рта.
— Ну и что Ж, что сыворотка. ЛСД — ищи другого дурака...
— Это не ЛСД, это ДС-140, такая есть только в ЦРУ.
Продолжая целиться ему в лицо, Рикардо другой рукой вынул из чемодана металлическую коробочку, в которой еще оставалось две ампулы, достал одну и бросил на нее быстрый взгляд: правильно: — ЛС-140. Он довольно слабо разбирался в токсикологии. Правду ли сказал этот тип?
— Как тебя зовут?
— Мильтон Кауффман, — солгал человек.
— Есть у тебя какой-нибудь документ? Удостоверение? Бумажник, наконец?
— Только платок и немного денег. Как всегда. Хотите, проверьте.
Рикардо подумал, что вряд ли агент будет разгуливать с удостоверением ЦРУ в кармане.
— Ладно, — сказал он, поднимаясь на ноги.
Человек тоже встал. Его била дрожь, он прятал в ладони лицо.
— Не трясись, — сказал Рикардо. — Убивать тебя я не собираюсь. Разве только вылезешь в коридор вслед за мною, понятно?
Он медленно попятился к выходной двери. Агент все еще не открывал лица,
Рикардо отворил дверь и бросил:
— Выйдешь раньше чем через пять минут — прощайся с жизнью.
Закрыл дверь, сделал несколько шагов по холлу и бегом спустился с шестого этажа.
Пробило 10.30. Лейтенант Сардуй потушил свет в своем кабинете и собрался домой, чтобы немного отдохнуть. Он очень устал за день. Он захлопнул за собой дверь и направился к лифту.
Через пять минут лейтенант уже был на улице. В полуквартале стоял его «фольксваген».
Со скоростью шестидесяти километров он поехал по направлению к поселку Батуа, где стоял его дом.
«Как летит время!» — подумал он.
Да. Время бежит с неумолимой скоростью. Пять лет — это и много и мало. Все зависит от того, что называть жизнью, от того, сколько человек сделал, как сумел до конца выжать каждое мгновение, что приобрел, что потерял. С этой точки зрения пять лет для Рикардо Вилья должны обернуться вечностью.
Интересно, переменился ли он? Праздный вопрос. Они ведь не знакомы. Он знал лишь Бруно, который для него, приступившего к работе вместе с Рикенесом, когда уже в течение года Бруно вел свои передачи, был всего лишь рядами цифр, высокочастотным сигналом, неким сгустком ценнейшей информации о действиях контрреволюции в Майами.
Это был Бруно.
Но за ним стоял человек, его конкретное лицо, его гигантское самопожертвование. За ним стояли до боли напряженные нервы, голос, сердце товарища, рисковавшего своей жизнью. За ним стоял Рикардо Вилья, которого он никогда не видел.
Он даже не видел его фотографий. Ничего не знал о прошлем. Естественная логичная система распределения работы не предполагала личного знакомства с Рикардо Вильей. Это его настоящее имя? И в этом он не уверен. Для него существовал просто Бруно.
Но тот человек там, далеко — одинокий, словно космонавт в бесконечной пустоте немого пространства — безымянный боец, и они связаны не только высокочастотными сигналами. Их роднит единая вера в победу, единая любовь к земле, на которой они родились, единая верность крови, пролитой во имя того, чтобы по этой земле когда-нибудь бегали, весело играя, свободные дети коммунизма.
Неделя за неделей он слушал эти доносившиеся до него сигналы из эфира. Значит, пульс Бруно бьется, сердце его бьется. Если сигналы прекратятся, это будет означать, что Бруно отдал свою жизнь, и тогда в нем, Родольфо Сардуе, тоже что-то умрет. Пролитая кровь их побратала.
Нерасторжимы узы пролитой крови.
...Незаметно для себя он жал на акселератор, и его «фольксваген» все быстрее бежал по Кинта Авенида.
Вдруг, словно от резкого толчка, улетучилось сладкое ощущение власти, которое он испытывал в баре «Феникс». Сейчас сердце Майка Нормана разрывалось от невыносимо леденящего чувства свирепой злобы и бессилия. Здесь, в холле отеля, перед а им стоял Чарли Мелтон и рассказывал, что Сан Хиля действительно убили, но убили и жену Сан Хиля, а главное, Павелча-ка — красиво они там распластались на ковре в квартире на Парк-Авеню. Он рассказал также, что какой-то неизвестный стал свидетелем убийства и — святой господь! — унес ленту с рассказом Сан Хиля.
Тонкие губы Нормана дрожали, а бледные руки судорожно сжимали подлокотники кресла.
Чаша весов опасно склонялась на сторону Дыока.
Несмотря на страшное воспоминание о дуле «магнума», .направленного в переносицу, Чарли слабо улыбнулся:
— Я его сфотографировал.
— Это еще как? — процедил Норман.
— Я их всех сфотографировал. Мой «микроролекс» по крайней мере десять снимков сделал.
И Чарли, как тогда в квартире, когда Рикардо появился с револьвером в одной руке и лентой в другой, спрятал лицо в ладони, й вправду Норман воочию увидел, как объектив микрокамеры Чарли, вмонтированной в часы, уставился ему прямо в глаза.
Он вскочил.
— Пошли!
Он выбежал на улицу, Чарли последовал за ним.
Рикардо пробыл в отеле едва полчаса; только чтобы собрать чемодан, возвратить машину, заплатить по счету и найти такси, которое отвезло бы его в аэропорт Кеннеди.
Он приехал туда без, пятнадцати час ночи, но первый самолет улетал в Майами лишь в шесть утра. Что же делать? Все складывалось неудачно. В Нью-Йорке нельзя оставаться ни секунды. Может быть, нанять машину и поехать в Майами по шоссе? Нет. Слишком большая потеря времени. Взять билет на рейс, идущий из Нью-Йорка в какой-нибудь город, и уже оттуда лететь в Майами?
Но если агенты, убившие Сан Хиля, действительно из ЦРУ, то они, конечно, уже расставили ему ловушки по дорогам. Возможно, самое лучшее сделать то, о чем они и не заподозрят, остаться эти четыре часа в Нью-Йорке и лететь шестичасовым рейсом в Майами. .
Так он и решил. Купил билет, потом взял такси на стоянке у аэропорта.
«У меня есть еще четыре часа».
— Куда? — спросил шофер. ... — Отвезите меня в такое место, где можно хорошо поесть.
ПЯТНИЦА
В 2.30 утра фотографии, снятые микрокамерой Чарли Мел-тона, уже проявили. В 3.10 счетно-решающее устройство выдало код, исходя из черт лица фотографии. В 3.20 анализаторы центрального досье нашли досье Рикардо Вильи Соланы. В 3.25 это досье уже поступило на оборудование фототелеграфа ИБМ. В 3.30 на пятом этаже Шератона было получено двадцать шесть быстрых сигналов, соответствующих двадцати шести страницам досье, В 3.50 негативы проявили. А в 4.14 в маленьком спецкабинете третьего этажа сидел Майк Норман и перелистывал досье человека, унесшего ленту.
Рикардо Вилья Солана. В досье он фигурировал как человек, связанный с антикастровекими действиями в Майами и Ки Вест, активнейший пропагандист Национального революционного движения. Начиная с .1968 года стал ближайшим сотрудником Хай-ме Торреса. Солана работал переводчиком издательства «Даймонд энд Мейер» в Майами, специализировавшегося на публикации испанских и испано-американских авторов; в типографии этого издательства, кроме того, выходила во Флориде газета «Алерта» Густаво Монтеса — подлизы Хайме Торреса. Приметы Вилья Соланы: 32 года, рост 1 метр 90, каштановые волосы, карие глаза...
Майк Норман зажег свой «Тарейтон» и снова принялся рассматривать фотографии Рикардо из досье — две для служебного удостоверения, снятые в 1965 году, и те, что сделал Чарли мик-
рокамерои, на этих последних он (не зная об этом) смотрел прямо в объектив и держал в левой руке «магнум» с глушителем.
Что же делал этот Вилья Солана в доме Сан Хиля? Чарли утверждал, что Сан Хиль уверял его и Павелчака, будто он его не знает. Тогда что же?
Однако этот Вилья Солана сбежал с лентой, и следовало разыскать его. Норман взглянул на часы: 4.20. В Нью-Йорке.ли еще Солана или уже улетел в Майами?
Он снял трубку и попросил телефонистку соединить его с аэропортом Кеннеди. Через две минуты он уже знал, что до шести утра рейсов на Майами нет.
— А когда отправился последний рейс в Майами, мисс? — спросил он девушку из службы информации.
— Одну минуту, пожалуйста.
Она быстро проверила расписание и ответила:
— В 22.40, сэр.
— Спасибо.
Норман набрал домашний номер Чарли Мелтона. Тот сам снял трубку.
— Говорит Норман.
Глухой голос Чарли слегка оживился.
— Слушаю вас.
— В котором часу этот тип убежал оттуда?
Чарли Мелтону потребовалось десяток секунд, чтобы сообразить, что «этот тип» — тот, который убежал с лентой, а «оттуда» означало — из квартиры Сан Хиля.
— Думаю, после одиннадцати.
— Думаешь или уверен?
— Да нет, уверен, — не очень уверенно ответил Чарли.
— Ладно, жди у телефона. Минут через десять я тебе перезвоню.
И не прощаясь, повесил трубку.
Оставалась еще одна возможность. Он снова позвонил в аэропорт и попросил, чтобы его связали со службой информации.
— Мисс, — сказал он со всей нежностью и мягкостью, на какую только был способен, — не будете ли вы так любезны сообщить мне, не брал ли билета на рейс, отправившийся в 22.40 в Майами, Флорида, некий мистер Рикардо Вилья Солана, Видите ли, я страховой агент и... но это, впрочем, долгая и скучная история. Вы не поможете мне разыскать моего клиента?
— Минуточку, пожалуйста.
Девушка щекой прижала трубку к плечу и но другому телефону назвонила в центральную кассу. Через две минуты Норман получил ответ:
— В списках пассажиров нет никакого Рикардо Седаны, сэр.
— Благодарю вас, мисс.
— Всегда к вашим услугам, сэр.
Норман повесил трубку. Итак, у него в руке несколько карт для предстоящей игры: одна — Рикардо Вилья не уехал из Нью-Йорка, но сделает это шестичасовым рейсом; вторая — он покинет столицу через два-три дня, возможно, даже на будущей неделе; третья — под другим именем он улетел рейсом в 22.40 (хотя, судя по всему, вряд ли, ибо от Парк-авеню до аэропорта не меньше часа езды, а Чарльз утверждает, что Солана покинул квартиру Сан Хиля после одиннадцати); четвертая — он сел на самолет, следующий в какое-то другое место; пятая — он уехал из Нью-Йорка на автобусе или на автомашине.
В первом случае все ясно; достаточно в шесть часов встретить его в аэропорту и со всей сердечностью пригласить прогуляться. Во втором — дело усложняется, так как нужно разыскивать его по всему Нью-Йорку, что не совсем просто сделать без разрешения Дыока или даже Канлана, потому что придется мобилизовать для этого много людей. Разумеется, остается путь, так сказать, пассивного действия: организовать дежурство в аэропорту. Но вдруг он улетел рейсом другого назначения или уехал на машине? В третьей и пятом случае искать его придется прямо в Майами.
Он с силой примял сигарету о дно алюминиевой пепельницы, стоявшей на письменном столе.
Что ж. В конце концов, он ничего не теряет, если пошлёт
Чарли в аэропорт и...
Казалось, пепельница приковала его взгляд. Глаза у него блеснули, губы приоткрылись в полуулыбке. А впрочем, почему
бы и нет?
Он снова позвонил в справочную аэропорта. Ему ответил тот
же самый женский голос:
— Справочная, доброе утро.
— Я уже тут звонил вам и справлялся о рейсах на Майами, — на всякий случай он говорил как бы с запинкой. ~ Видите ли, я так и не могу разыскать моего клиента Рикардо Вилья Солану... Я, кажется, уже объяснял вам, что речь идет об одном страховом полисе на имущество... Понимаю, что беспокою вас, но не могли бы вы сказать мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12