) С тех пор и начались его регулярные выходы в эфир при помощи того Самого радио, обращаться с которым его научили в 1963 году. Центр разрешил ему продолжать занятия каратэ, и он получил там черную ленту.
На протяжении пяти лет, преодолевая многочисленные препятствия, подвергаясь постоянной опасности, Рикардо держал Гавану в курсе почти всех планов, которые строила эмиграция.
Да, постоянно в опасности. В феврале 1966 года взорвавшаяся бомба положила конец дням Педро Оросмаиа — главаря Движения национального освобождения, и ранила Рикардо. Бомбу соединили с телефоном, стоявшим в здании управления Движением, и Оросману пришла в голову несчастливая мысль самому ответить на неожиданный звонок... Он, пожалуй, так и не понял, что же произошло. Рикардо месяц провел в госпитале, а затем сделал ряд заявлений на процессе, составившем целую эпоху в Майами. Бомба не только убила Оросмана, но и полностью развалила его организацию.
В ноябре этого же года Рикардо сумел вступить в ряды только что созданной «Кубинской фаланги», которой руководил Уинстон — Мужлан Барроса. А в начале 1968 года он добился того, что банда - Барросы объединилась с движением Хайме Торреса. В конце 1968 года Мужлана нашли мертвым в его квартире в Хайлеа, и Рикардо стал лидером фаланги и одним из ближайших помощников старого Торреса. Уже потом он узнал, что сам Торрес приказал ликвидировать Барросу.
Этот Хайме Торрес меньше чем за год сумел создать самую большую за всю историю эмиграции начиная с 1959 года контрреволюционную организацию. В так называемый «План» Торреса влились все (за исключением «Дельты 99») антикастровские группировки. Майамские контрреволюционеры доверяли Торресу
и возложили на него свои последние надежды. Торрес (бывший сенатор в правительстве Прио, заверявший всех и вся в своих теснейших связях с Белым домом и Пентагоном) обещал в 1970 году окончательно освободить Кубу, и ему слепо верили. Только Рикардо (и Вальтер) знали правду: Торрес — обычный шарлатан, обогащавшийся за счет Белого дома и Пентагона; его сказочные армии существовали лишь в его больном воображении. Однако Рикардо сумел проникнуть в избранный круг особо приближенных соратников мистера Торреса. И вот теперь это привилегированное положение позволило ему менее, чем за неделю, установить, что нападение на Бока де Пахаро готовили и осуществляли не в Майами.
— Капитан!
— Слушаю тебя, — отозвался Рикенес.
— Тут есть одна деталь. Предположим, что действительно это была какая-нибудь группа из Нью-Йорка.
Сардуй подошел к письменному столу и поднял карту. Под ней лежали три папки с надписями «Командование 16 апреля», «Родина и правосудие» и «Аксьон кубана». Взял в руки ту, на которой стояло «Родина и правосудие».
— Если это была одна из этих групп, то откуда отчалил катер? Разумеется, не из Нью-Йорка, — добавил он с улыбкой.
— Может быть, из Майами, — возразил Рикенес.
— Нет, не из Майами, об этом бы знали у Торреса, а значит, и Бруно.
Они помолчали. Лейтенант сжимал в зубах погасшую трубку; Рикенес лбом прижался к оконному стеклу.
— Ну так как же? — спросил он, продолжая смотреть на улицу.
Родольфо Сардуй повертел трубку в пальцах. — Полагаю, капитан, ничего мы поделать не можем, пока не придет шифровка от Бруно.
Рикенес на мгновение прикрыл болевшие от усталости глаза.
— Я тоже так полагаю.
Самолет компании «Пан Америкен» прибыл в аэропорт Кеннеди ровно в 10.25 утра 8 октября. Полчаса спустя Рикардо уже взял такси и в 11.30 входил в вестибюль отеля, где забронировал комнату еще из Лос-Анджелеса.
Он очень устал. Принял теплый душ, спросил в номер бутылку выдержанного «Корвуазье» и жареное филе.
С аппетитом поел, немного вздремнул и в час дня спустился к холл. Там нашел телефон и набрал номер Роберто Сан Хиля. Трубку сняла женщина. Сан Хиля нет дома. Рикардо спросил, будет ли он к пяти, но женщина не знала (или не хотела сказать) об этом.
— Это Леон Ортис, — сказал Рикардо по-испански.
— Ортис? — тоже по-испански переспросила женщина. — Минуточку, пожалуйста.
Рикардо улыбнулся. Сан Хиль был дома.
— Старик, — раздался в трубке хриплый голос.
— Это не Ортис, Сан Хиль. Меня зовут Рамон Сьерра. Мы лично не знакомы, но Ортис прислал меня в Нью-Йорк повидаться с вами.
Вкратце Рикардо объяснил, что Ортис просит оказать ему услугу. Нет, нет, дело не в деньгах. Просто маленькая любезность. Они могут встретиться сейчас же? Да, у него, у Района, есть адрес. Сан Хиль попросил приехать в пять.
Сан Хиль повесил трубку. Потом снова поднял ее.
— Хэлло! — ответили ему,
— Фико?
— Нет, Педритин.
— Это Роберто. Брат дома?
— Да. Подожди.
Постукивая указательным пальцем по трубке, Сан Хиль ждал.
— В чем дело? — ответили наконец на другом конце провода.
— Ортис хочет меня видеть, — ответил Сан Хиль.
— Он в Нью-Йорке?
— В том-то и дело, что нет. Мне позвонил некий... — Сан Хиль порылся в блокноте, лежащем на столике у телефона, — Рамон Сьерра. Ты его знаешь?
— Никогда о таком не слышал, — ответил Фико Таблада.
— Он говорит, что приехал от Ортиса. — Зачем?
— Не знаю. Но он сказал, что у него срочное дело. Что ты думаешь обо всем этом?
— Ничего в голову не приходит, — помолчав, ответил Таблада.
— Странно, что Ортис просит об услуге через кого-то.
— Да, — согласился Таблада, — странно.
— Я ему назначил на пять.
— Где?
— У себя дома.
Фико Таблада посмотрел на часы: час двадцать.
— Я позвоню тебе, когда он уйдет, — сказал Сан Хиль. — Жди.
До встречи с Сан Хилем оставалось четыре часа. Рикардо подумал, что неплохо бы посмотреть Нью-Йорк. Но единственное, что можно сделать за такой короткий срок — это подняться на Эмпайр стэйт билдинг и оттуда кинуть взгляд на общий вид.
У подъезда гостиницы он взял такси и назвал шоферу адрес.
Он не первый раз в Нью-Йорке. Но его всегда заставала немного врасплох огромная, кишащая на тротуарах толпа, людские реки, неустанно вливающиеся в станции метро, плотный ход машин, запрудивших улицы, оглушительный рев сирен и гудков.
Такси двигалось к перекрестку Пятой авеню и 34-й улицы, и ему казалось, что он въезжает в самое сердце хаоса. (Где-то Рикардо прочитал, что вокруг Эмпайр стэйт ежедневно циркулируют более 90 тысяч автомобилей и около 300 тысяч пешеходов.)
Его такси медленно прокладывало себе путь в океане машин. Наконец шофер сумел пристроиться к правой стороне тротуара перед главным входом гигантской иглы в сто два этажа.
Пятнадцать минут спустя на одном из 74 лифтов Рикардо уже возносился к небесам.
Стоял безоблачный день. Заплатив пять положенных долла» ров, он не торопясь присоединился к группе туристов, наводнивших смотровую площадку.
Гид принялся рассказывать о здании центра мировой торговли, которое будет, когда закончат его строительство, выше Эмпайра, и о том, как стая перелетных птиц уже разбилась о его 90-й этаж.
Рикардо не стал слушать гида, ему хотелось с глазу на глаз остаться с городом. Отсюда, с высоты, Нью-Йорк казался почти гуманным. На расстоянии не ощущается людская боль, не видно пропасти между классами и расами, не видно и того, какую борьбу за существование ведут между собой особи кишащего по артериям Манхэттена муравейника. Лишь бесконечные железобетонные каркасы, прорезанные параллельными и перпендикулярными нитями улиц, ткут свою ткань, стелющуюся от Гудзона до Гарлема, от Бруклина до Куинз. Но Рикардо видел, знал на ощупь, какова эта пульсирующая внизу магма; он жил среди этих женщин и мужчин. Он многое увидел, многое пережил. Он поймал пульс этой больной от злобы, самодовольства и страха страны.
На Парк-авеню Рикардо прибыл приблизительно в 4,40. Расплатился с таксистом, подождал еще десять минут и без пяти пять поднялся на шестой этаж.
Дверь открыла жена Сан Хиля (судя по всему, она и отвечала на телефонный звонок). Вульгарное лицо, дряблые груди под домашним халатиком. Она пригласила войти, и горький запах подгоревшего маргарина ударил ему в нос.
Рикардо не успел даже присесть, как Сан Хиль вошел в зал, .Коренастый, напоминающий мясника мужчина с голосом сержанта ФБР. Впрочем, здесь он оставался верен себе. Сан Хиль действительно служил сержантом политической полиции и состоял в телохранителях у сенатора Алипио Кольясо. Он внимательно прочитал рекомендательное письмо Ортиса о Районе Сьерра (о Рикардо).
Разговор получился нелегким. Не доверяя этому Сьерре, о котором он никогда и ничего не слышал, Сан Хиль старательно взвешивал слова. Рикардо прямо перешел к теме беседы (Ортис хочет знать, правда ли, что всю эту историю с Бока де Пахаро затеяли люди Хайме Торреса из Майами). Но Сан Хиль не попался на удочку.
— А почему это Леону пришло в голову, что я могу что-то знать?
— Нет, — поспешно ответил Рикардо, — просто он попросил меня встретиться с вами. Мне нужно еще увидеться и с Минго-ло Артеагой.
— Да, конечно, — задумчиво обронил Сан Хиль.
— Еще одно, — заметил Рикардо. — В Майами думают, что операцию придумал и провел Торрес.
— Торрес? — с любопытством переспросил Сан Хиль.
— Именно так и думают, — категорически подтвердил Рикардо, — но Торрес отрицает.
— А что думает Леон?
— Ну что же... — казалось, Рикардо хотел избежать ответа на щекотливый вопрос, — в конечном счете...
— Что в конечном счете? — настаивал Сан Хиль.
— Сеньор Ортис думает, что все это устроили люди Артеаги.
— Артеаги? — Сан Хиль рассмеялся. — Слушай, дружище, последний раз он поработал в пятьдесят восьмом.
— В таком случае кто же? — с деланной наивностью переспросил Рикардо. — Люди Торреса?
На лоснящемся лице Сан Хиля мелькнуло подобие улыбки.
— А вы хорошо знаете Торреса, мистер Сьерра?
— Да нет, по совести, не очень, — пробормотал Рикардо.
— Ну а я знаю. Это слабак. В дверь постучали.
— Я сам открою, — бросил Сан Хиль жене.
— Мистер Сан Хиль? — с улыбкой спросил Филипп Па-велчак.
— Да, это здесь, — ответил Сан Хиль, глядя поочередно то на одного, то на другого агента.
— Это вы?
— А если и так, — ответил Сан Хиль на ломаном английском.
Все с той же улыбкой, играющей аа тонких губах, Павел-чак вынул из кармана крупнокалиберный пистолет марки «маг-нум» и прицелился Сан Хилю прямо в переносицу. Все это за
одну минуту.
— В таком случае мы приглашаем вас немного побеседовать... — и по-испански добавил, — сеньор,
Дьюк отдал бы сто долларов, чтобы только заметить в глазах Майка Нормана хоть проблеск торжества, когда накануне поручал ему дело Сан Хиля. Однако Норман затаил свою игру. Сомнений в этом не было, и теперь старик Дьюк в какой-то степени оказался у него в руках. Приходится доверять Норману, но на душе скребут кошки.
Восемь вечера. Дыок сидит в зале своего дома на Голд Спринг северо-западной части Манхэттена. По телевидению показывают дурацкий многосерийный фильм о контрразведке, внуки Дьюка так и подскакивают перед телевизиром, глядя, как герой всей этой чепухи дерется в гарлемском переулке не то с пятью, не то с шестью неграми, купленными на золото Москвы.
Он зажигает восьмую за этот день сигару, дым ему кажется горьким. Нет, Дьюк не питает личной ненависти к Норману, Но почему-то он уверен, что Норман его ненавидит, иди, что еще хуже, — презирает. Он не питает ненависти к Норману, как не питает ее к гадюкам или тарантулам. Подобные твари не вызывают никаких чувств, от них бежишь — и все. Но беда в том, что Дьюк не мог бежать от Нормана, напротив, он в нем нуждался.
Стюарт всегда подозревал, что Нормана приставили к нему для слежки. Впрочем, быть может, и не совсем так. Просто в управлении сложилось неблагоприятное мнение о ветеранах. В лучшем случае их держали как некие безобидные музейные экспонаты. Менее чем за пять лет управление наводнило новое поколение. И это новое поколение, несомненно, оказалось духовно гибче, а вернее, циничнее. Майк — циник? Скорее всего что-нибудь похуже.
И Дьюк содрогнулся, вспомнив острое лицо Майка Нормана.
Это длилось долго и тяжко.
Рикардо ничком лежал на вощеном паркетном полу. Руки за спиной связаны шелковым галстуком. Но до этого один из пришедших рукояткой браунинга разбил ему лицо.
«А это кто такой?» — спросил человек с «магнумом», входя в залу вслед за смертельно бледным Сан Хилем.
«Он только что пришел», — едва выдавил из себя Сан Хиль.
Второй наставил браунинг на Рикардо и на побелевшую, еловяо оштукатуренная стена, жену Сан Хиля.
«Он из твоих?» — спросил человек с «магнумом», подталкивая Сан Хиля к креслу.
«Я его не знаю», — ответил тот.
«Ах, не знаешь!» — сказал человек с «магнумом» и обернулся к тому, что целился из браунинга. «Он говорит, что не знает его».
«А ну давай на пол!» — приказал тот, что с браунингом. Рикардо хотел что-то возразить.
«Давай на пол! Сукин сын!» — закричал человек и ударил его по лицу рукояткой пистолета.
Рикардо упал на колени, но не потерял сознания. Струйка крови, пачкая пол, потекла из разбитого носа.
«Принеси веревку или на худой конец галстук», — приказал человек с браунингом жене Сан Хиля. Словно пригвожденная к полу, она не двигалась и лишь, ничего не понимая, переводила широко открытые глаза с Сан Хиля на пришедших.
«Делай, что тебе говорят», — велел Сан Хиль.
Автоматически женщина отступила в комнату.
«Да смотрите, мисс, не вздумайте там что-нибудь».
Минуту спустя женщина вернулась с красно-белым шелковым галстуком.
Человек с браунингом взял его и повернулся к Рикардо.
«Лицом вниз, тебе говорят!»
Рикардо повиновался, у него горело лицо и кружилась голова. Через несколько секунд он почувствовал, как ему крепко связывают за спиной руки.
«А для тебя у нас есть вот что», — сказал Сан Хилю человек с браунингом и вытащил пару магнитных наручников.
«Повернись!» — приказал ему тот, у кого был «магнум».
Сан Хиль повернулся, и наручники сомкнулись у него за спиной.
«А вы, мисс, — сказал человек с браунингом, — идите за мной».
Женщина оказала сопротивление, но он грубо вытолкнул ее в комнату.
«Что вы с ней сделаете?» — выдохнул Сан Хиль.
«Спокойненько», — отозвался, человек с «магнумом».
Там, в глубине квартиры, тот, что с браунингом, запер женщину в уборной. Потом постучал к ней в дверь, крикнув: «Только без шума! О'кэй?»
Женщина молчала.
«Ну вот и ладно, — хмыкнул он. —Начнем?»
Он осторожно открыл чемоданчик, который, войдя, положил на диван, достал оттуда магнитофон и металлическую коробочку с ампулами, наполненными сывороткой ЛС-140. Затем, словно раскладывая инструменты для хирургической операции, поставил магнитофон рядом с креслом, в которое человек с «магнумом» толкнул Сан Хиля, и принялся готовить шприц.
«Что вы со.мной сделаете?» — спросил Сан Хиль.
«Он со страху уже в штаны наложил», — заметил человек с, «магнумом».
«Слушай, — спросил тот, что с браунингом, наполнив шприц голубоватой жидкостью. — Сюда должен кто-нибудь прийти?»
Сан Хиль не ответил.
«Ладно, — заметил тот. — Правду ты все равно мне не скажешь. Но так или иначе, а если я услышу, как открывают дверь, башку тебе разнесу. Ясно?»
Они сделали Сан Хилю укол. Его охватил такой страх, что он покорно подставил себя под шприц. Бычье тело тряслось, словно студень.
«Не убивайте меня», — только и мог прошептать он.
Рикардо слегка развернулся и посмотрел, что происходит. Он увидел, как те двое уселись напротив Сан Хиля и закурили. Ясно, они чего-то ждали, скорее всего, когда начнет действовать наркотик.
«Да ведь этот пес — наркоман! — воскликнул человек с «магнумом». — Точно, наркоман. Пожалуй, на него и не подействует. У него наверняка иммунитет».
«Это и слона проймет», — отозвался другой.
Кто они? Вопрос вертелся у Рикардо в мозгу. У Сан Хиля — нет. Сан Хиль знал, кто они, потому что знал, что именно его группа без согласования с управлением совершила на прошлой недела этот налет на Бока де Пахаро. Эти двое могли быть только из ЦРУ.
Сан Хилю вдруг показалось, что под черепной коробкой у него завелась муха; какое-то жужжание, легкое щекотание. Дышать стало трудно, тело покрылось потом.
Зал, мебель —- все изменило свой цвет и объем, а потом...
Это было долго и тяжко. Рикардо сразу же узнал симптомы действия сыворотки: у Сан Хиля побледнело лицо, по нему катился пот, он закрыл глаза и уронил голову на грудь.
Допрос начался.
Но двое пришедших забыли об одной детали — о языке. Под действием наркотика Сан Хиль отвечал-на вопросы по-испански.
9.30 вечера.
Майк Норман выпил свой джин с тоником. и раскурил «Та-рейнтон» с фильтром. Он сидел в баре гостиницы «Феникс», принадлежащем компании «Плэйбой». Надушенные, полуобнаженные девочки — «кролъчатки» их здесь называли — с длинными плюшевыми ушами и торчащими над ягодицами хвостиками взад и вперед сновали между столиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
На протяжении пяти лет, преодолевая многочисленные препятствия, подвергаясь постоянной опасности, Рикардо держал Гавану в курсе почти всех планов, которые строила эмиграция.
Да, постоянно в опасности. В феврале 1966 года взорвавшаяся бомба положила конец дням Педро Оросмаиа — главаря Движения национального освобождения, и ранила Рикардо. Бомбу соединили с телефоном, стоявшим в здании управления Движением, и Оросману пришла в голову несчастливая мысль самому ответить на неожиданный звонок... Он, пожалуй, так и не понял, что же произошло. Рикардо месяц провел в госпитале, а затем сделал ряд заявлений на процессе, составившем целую эпоху в Майами. Бомба не только убила Оросмана, но и полностью развалила его организацию.
В ноябре этого же года Рикардо сумел вступить в ряды только что созданной «Кубинской фаланги», которой руководил Уинстон — Мужлан Барроса. А в начале 1968 года он добился того, что банда - Барросы объединилась с движением Хайме Торреса. В конце 1968 года Мужлана нашли мертвым в его квартире в Хайлеа, и Рикардо стал лидером фаланги и одним из ближайших помощников старого Торреса. Уже потом он узнал, что сам Торрес приказал ликвидировать Барросу.
Этот Хайме Торрес меньше чем за год сумел создать самую большую за всю историю эмиграции начиная с 1959 года контрреволюционную организацию. В так называемый «План» Торреса влились все (за исключением «Дельты 99») антикастровские группировки. Майамские контрреволюционеры доверяли Торресу
и возложили на него свои последние надежды. Торрес (бывший сенатор в правительстве Прио, заверявший всех и вся в своих теснейших связях с Белым домом и Пентагоном) обещал в 1970 году окончательно освободить Кубу, и ему слепо верили. Только Рикардо (и Вальтер) знали правду: Торрес — обычный шарлатан, обогащавшийся за счет Белого дома и Пентагона; его сказочные армии существовали лишь в его больном воображении. Однако Рикардо сумел проникнуть в избранный круг особо приближенных соратников мистера Торреса. И вот теперь это привилегированное положение позволило ему менее, чем за неделю, установить, что нападение на Бока де Пахаро готовили и осуществляли не в Майами.
— Капитан!
— Слушаю тебя, — отозвался Рикенес.
— Тут есть одна деталь. Предположим, что действительно это была какая-нибудь группа из Нью-Йорка.
Сардуй подошел к письменному столу и поднял карту. Под ней лежали три папки с надписями «Командование 16 апреля», «Родина и правосудие» и «Аксьон кубана». Взял в руки ту, на которой стояло «Родина и правосудие».
— Если это была одна из этих групп, то откуда отчалил катер? Разумеется, не из Нью-Йорка, — добавил он с улыбкой.
— Может быть, из Майами, — возразил Рикенес.
— Нет, не из Майами, об этом бы знали у Торреса, а значит, и Бруно.
Они помолчали. Лейтенант сжимал в зубах погасшую трубку; Рикенес лбом прижался к оконному стеклу.
— Ну так как же? — спросил он, продолжая смотреть на улицу.
Родольфо Сардуй повертел трубку в пальцах. — Полагаю, капитан, ничего мы поделать не можем, пока не придет шифровка от Бруно.
Рикенес на мгновение прикрыл болевшие от усталости глаза.
— Я тоже так полагаю.
Самолет компании «Пан Америкен» прибыл в аэропорт Кеннеди ровно в 10.25 утра 8 октября. Полчаса спустя Рикардо уже взял такси и в 11.30 входил в вестибюль отеля, где забронировал комнату еще из Лос-Анджелеса.
Он очень устал. Принял теплый душ, спросил в номер бутылку выдержанного «Корвуазье» и жареное филе.
С аппетитом поел, немного вздремнул и в час дня спустился к холл. Там нашел телефон и набрал номер Роберто Сан Хиля. Трубку сняла женщина. Сан Хиля нет дома. Рикардо спросил, будет ли он к пяти, но женщина не знала (или не хотела сказать) об этом.
— Это Леон Ортис, — сказал Рикардо по-испански.
— Ортис? — тоже по-испански переспросила женщина. — Минуточку, пожалуйста.
Рикардо улыбнулся. Сан Хиль был дома.
— Старик, — раздался в трубке хриплый голос.
— Это не Ортис, Сан Хиль. Меня зовут Рамон Сьерра. Мы лично не знакомы, но Ортис прислал меня в Нью-Йорк повидаться с вами.
Вкратце Рикардо объяснил, что Ортис просит оказать ему услугу. Нет, нет, дело не в деньгах. Просто маленькая любезность. Они могут встретиться сейчас же? Да, у него, у Района, есть адрес. Сан Хиль попросил приехать в пять.
Сан Хиль повесил трубку. Потом снова поднял ее.
— Хэлло! — ответили ему,
— Фико?
— Нет, Педритин.
— Это Роберто. Брат дома?
— Да. Подожди.
Постукивая указательным пальцем по трубке, Сан Хиль ждал.
— В чем дело? — ответили наконец на другом конце провода.
— Ортис хочет меня видеть, — ответил Сан Хиль.
— Он в Нью-Йорке?
— В том-то и дело, что нет. Мне позвонил некий... — Сан Хиль порылся в блокноте, лежащем на столике у телефона, — Рамон Сьерра. Ты его знаешь?
— Никогда о таком не слышал, — ответил Фико Таблада.
— Он говорит, что приехал от Ортиса. — Зачем?
— Не знаю. Но он сказал, что у него срочное дело. Что ты думаешь обо всем этом?
— Ничего в голову не приходит, — помолчав, ответил Таблада.
— Странно, что Ортис просит об услуге через кого-то.
— Да, — согласился Таблада, — странно.
— Я ему назначил на пять.
— Где?
— У себя дома.
Фико Таблада посмотрел на часы: час двадцать.
— Я позвоню тебе, когда он уйдет, — сказал Сан Хиль. — Жди.
До встречи с Сан Хилем оставалось четыре часа. Рикардо подумал, что неплохо бы посмотреть Нью-Йорк. Но единственное, что можно сделать за такой короткий срок — это подняться на Эмпайр стэйт билдинг и оттуда кинуть взгляд на общий вид.
У подъезда гостиницы он взял такси и назвал шоферу адрес.
Он не первый раз в Нью-Йорке. Но его всегда заставала немного врасплох огромная, кишащая на тротуарах толпа, людские реки, неустанно вливающиеся в станции метро, плотный ход машин, запрудивших улицы, оглушительный рев сирен и гудков.
Такси двигалось к перекрестку Пятой авеню и 34-й улицы, и ему казалось, что он въезжает в самое сердце хаоса. (Где-то Рикардо прочитал, что вокруг Эмпайр стэйт ежедневно циркулируют более 90 тысяч автомобилей и около 300 тысяч пешеходов.)
Его такси медленно прокладывало себе путь в океане машин. Наконец шофер сумел пристроиться к правой стороне тротуара перед главным входом гигантской иглы в сто два этажа.
Пятнадцать минут спустя на одном из 74 лифтов Рикардо уже возносился к небесам.
Стоял безоблачный день. Заплатив пять положенных долла» ров, он не торопясь присоединился к группе туристов, наводнивших смотровую площадку.
Гид принялся рассказывать о здании центра мировой торговли, которое будет, когда закончат его строительство, выше Эмпайра, и о том, как стая перелетных птиц уже разбилась о его 90-й этаж.
Рикардо не стал слушать гида, ему хотелось с глазу на глаз остаться с городом. Отсюда, с высоты, Нью-Йорк казался почти гуманным. На расстоянии не ощущается людская боль, не видно пропасти между классами и расами, не видно и того, какую борьбу за существование ведут между собой особи кишащего по артериям Манхэттена муравейника. Лишь бесконечные железобетонные каркасы, прорезанные параллельными и перпендикулярными нитями улиц, ткут свою ткань, стелющуюся от Гудзона до Гарлема, от Бруклина до Куинз. Но Рикардо видел, знал на ощупь, какова эта пульсирующая внизу магма; он жил среди этих женщин и мужчин. Он многое увидел, многое пережил. Он поймал пульс этой больной от злобы, самодовольства и страха страны.
На Парк-авеню Рикардо прибыл приблизительно в 4,40. Расплатился с таксистом, подождал еще десять минут и без пяти пять поднялся на шестой этаж.
Дверь открыла жена Сан Хиля (судя по всему, она и отвечала на телефонный звонок). Вульгарное лицо, дряблые груди под домашним халатиком. Она пригласила войти, и горький запах подгоревшего маргарина ударил ему в нос.
Рикардо не успел даже присесть, как Сан Хиль вошел в зал, .Коренастый, напоминающий мясника мужчина с голосом сержанта ФБР. Впрочем, здесь он оставался верен себе. Сан Хиль действительно служил сержантом политической полиции и состоял в телохранителях у сенатора Алипио Кольясо. Он внимательно прочитал рекомендательное письмо Ортиса о Районе Сьерра (о Рикардо).
Разговор получился нелегким. Не доверяя этому Сьерре, о котором он никогда и ничего не слышал, Сан Хиль старательно взвешивал слова. Рикардо прямо перешел к теме беседы (Ортис хочет знать, правда ли, что всю эту историю с Бока де Пахаро затеяли люди Хайме Торреса из Майами). Но Сан Хиль не попался на удочку.
— А почему это Леону пришло в голову, что я могу что-то знать?
— Нет, — поспешно ответил Рикардо, — просто он попросил меня встретиться с вами. Мне нужно еще увидеться и с Минго-ло Артеагой.
— Да, конечно, — задумчиво обронил Сан Хиль.
— Еще одно, — заметил Рикардо. — В Майами думают, что операцию придумал и провел Торрес.
— Торрес? — с любопытством переспросил Сан Хиль.
— Именно так и думают, — категорически подтвердил Рикардо, — но Торрес отрицает.
— А что думает Леон?
— Ну что же... — казалось, Рикардо хотел избежать ответа на щекотливый вопрос, — в конечном счете...
— Что в конечном счете? — настаивал Сан Хиль.
— Сеньор Ортис думает, что все это устроили люди Артеаги.
— Артеаги? — Сан Хиль рассмеялся. — Слушай, дружище, последний раз он поработал в пятьдесят восьмом.
— В таком случае кто же? — с деланной наивностью переспросил Рикардо. — Люди Торреса?
На лоснящемся лице Сан Хиля мелькнуло подобие улыбки.
— А вы хорошо знаете Торреса, мистер Сьерра?
— Да нет, по совести, не очень, — пробормотал Рикардо.
— Ну а я знаю. Это слабак. В дверь постучали.
— Я сам открою, — бросил Сан Хиль жене.
— Мистер Сан Хиль? — с улыбкой спросил Филипп Па-велчак.
— Да, это здесь, — ответил Сан Хиль, глядя поочередно то на одного, то на другого агента.
— Это вы?
— А если и так, — ответил Сан Хиль на ломаном английском.
Все с той же улыбкой, играющей аа тонких губах, Павел-чак вынул из кармана крупнокалиберный пистолет марки «маг-нум» и прицелился Сан Хилю прямо в переносицу. Все это за
одну минуту.
— В таком случае мы приглашаем вас немного побеседовать... — и по-испански добавил, — сеньор,
Дьюк отдал бы сто долларов, чтобы только заметить в глазах Майка Нормана хоть проблеск торжества, когда накануне поручал ему дело Сан Хиля. Однако Норман затаил свою игру. Сомнений в этом не было, и теперь старик Дьюк в какой-то степени оказался у него в руках. Приходится доверять Норману, но на душе скребут кошки.
Восемь вечера. Дыок сидит в зале своего дома на Голд Спринг северо-западной части Манхэттена. По телевидению показывают дурацкий многосерийный фильм о контрразведке, внуки Дьюка так и подскакивают перед телевизиром, глядя, как герой всей этой чепухи дерется в гарлемском переулке не то с пятью, не то с шестью неграми, купленными на золото Москвы.
Он зажигает восьмую за этот день сигару, дым ему кажется горьким. Нет, Дьюк не питает личной ненависти к Норману, Но почему-то он уверен, что Норман его ненавидит, иди, что еще хуже, — презирает. Он не питает ненависти к Норману, как не питает ее к гадюкам или тарантулам. Подобные твари не вызывают никаких чувств, от них бежишь — и все. Но беда в том, что Дьюк не мог бежать от Нормана, напротив, он в нем нуждался.
Стюарт всегда подозревал, что Нормана приставили к нему для слежки. Впрочем, быть может, и не совсем так. Просто в управлении сложилось неблагоприятное мнение о ветеранах. В лучшем случае их держали как некие безобидные музейные экспонаты. Менее чем за пять лет управление наводнило новое поколение. И это новое поколение, несомненно, оказалось духовно гибче, а вернее, циничнее. Майк — циник? Скорее всего что-нибудь похуже.
И Дьюк содрогнулся, вспомнив острое лицо Майка Нормана.
Это длилось долго и тяжко.
Рикардо ничком лежал на вощеном паркетном полу. Руки за спиной связаны шелковым галстуком. Но до этого один из пришедших рукояткой браунинга разбил ему лицо.
«А это кто такой?» — спросил человек с «магнумом», входя в залу вслед за смертельно бледным Сан Хилем.
«Он только что пришел», — едва выдавил из себя Сан Хиль.
Второй наставил браунинг на Рикардо и на побелевшую, еловяо оштукатуренная стена, жену Сан Хиля.
«Он из твоих?» — спросил человек с «магнумом», подталкивая Сан Хиля к креслу.
«Я его не знаю», — ответил тот.
«Ах, не знаешь!» — сказал человек с «магнумом» и обернулся к тому, что целился из браунинга. «Он говорит, что не знает его».
«А ну давай на пол!» — приказал тот, что с браунингом. Рикардо хотел что-то возразить.
«Давай на пол! Сукин сын!» — закричал человек и ударил его по лицу рукояткой пистолета.
Рикардо упал на колени, но не потерял сознания. Струйка крови, пачкая пол, потекла из разбитого носа.
«Принеси веревку или на худой конец галстук», — приказал человек с браунингом жене Сан Хиля. Словно пригвожденная к полу, она не двигалась и лишь, ничего не понимая, переводила широко открытые глаза с Сан Хиля на пришедших.
«Делай, что тебе говорят», — велел Сан Хиль.
Автоматически женщина отступила в комнату.
«Да смотрите, мисс, не вздумайте там что-нибудь».
Минуту спустя женщина вернулась с красно-белым шелковым галстуком.
Человек с браунингом взял его и повернулся к Рикардо.
«Лицом вниз, тебе говорят!»
Рикардо повиновался, у него горело лицо и кружилась голова. Через несколько секунд он почувствовал, как ему крепко связывают за спиной руки.
«А для тебя у нас есть вот что», — сказал Сан Хилю человек с браунингом и вытащил пару магнитных наручников.
«Повернись!» — приказал ему тот, у кого был «магнум».
Сан Хиль повернулся, и наручники сомкнулись у него за спиной.
«А вы, мисс, — сказал человек с браунингом, — идите за мной».
Женщина оказала сопротивление, но он грубо вытолкнул ее в комнату.
«Что вы с ней сделаете?» — выдохнул Сан Хиль.
«Спокойненько», — отозвался, человек с «магнумом».
Там, в глубине квартиры, тот, что с браунингом, запер женщину в уборной. Потом постучал к ней в дверь, крикнув: «Только без шума! О'кэй?»
Женщина молчала.
«Ну вот и ладно, — хмыкнул он. —Начнем?»
Он осторожно открыл чемоданчик, который, войдя, положил на диван, достал оттуда магнитофон и металлическую коробочку с ампулами, наполненными сывороткой ЛС-140. Затем, словно раскладывая инструменты для хирургической операции, поставил магнитофон рядом с креслом, в которое человек с «магнумом» толкнул Сан Хиля, и принялся готовить шприц.
«Что вы со.мной сделаете?» — спросил Сан Хиль.
«Он со страху уже в штаны наложил», — заметил человек с, «магнумом».
«Слушай, — спросил тот, что с браунингом, наполнив шприц голубоватой жидкостью. — Сюда должен кто-нибудь прийти?»
Сан Хиль не ответил.
«Ладно, — заметил тот. — Правду ты все равно мне не скажешь. Но так или иначе, а если я услышу, как открывают дверь, башку тебе разнесу. Ясно?»
Они сделали Сан Хилю укол. Его охватил такой страх, что он покорно подставил себя под шприц. Бычье тело тряслось, словно студень.
«Не убивайте меня», — только и мог прошептать он.
Рикардо слегка развернулся и посмотрел, что происходит. Он увидел, как те двое уселись напротив Сан Хиля и закурили. Ясно, они чего-то ждали, скорее всего, когда начнет действовать наркотик.
«Да ведь этот пес — наркоман! — воскликнул человек с «магнумом». — Точно, наркоман. Пожалуй, на него и не подействует. У него наверняка иммунитет».
«Это и слона проймет», — отозвался другой.
Кто они? Вопрос вертелся у Рикардо в мозгу. У Сан Хиля — нет. Сан Хиль знал, кто они, потому что знал, что именно его группа без согласования с управлением совершила на прошлой недела этот налет на Бока де Пахаро. Эти двое могли быть только из ЦРУ.
Сан Хилю вдруг показалось, что под черепной коробкой у него завелась муха; какое-то жужжание, легкое щекотание. Дышать стало трудно, тело покрылось потом.
Зал, мебель —- все изменило свой цвет и объем, а потом...
Это было долго и тяжко. Рикардо сразу же узнал симптомы действия сыворотки: у Сан Хиля побледнело лицо, по нему катился пот, он закрыл глаза и уронил голову на грудь.
Допрос начался.
Но двое пришедших забыли об одной детали — о языке. Под действием наркотика Сан Хиль отвечал-на вопросы по-испански.
9.30 вечера.
Майк Норман выпил свой джин с тоником. и раскурил «Та-рейнтон» с фильтром. Он сидел в баре гостиницы «Феникс», принадлежащем компании «Плэйбой». Надушенные, полуобнаженные девочки — «кролъчатки» их здесь называли — с длинными плюшевыми ушами и торчащими над ягодицами хвостиками взад и вперед сновали между столиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12