Так называется скопище этих разряженных, как петухи, сытых и спесивых рож. Тут же пристроились следом и двинулись, как стадо гусей, самые знатные, самые родовитые, самые именитые.
Но те, кто стоял и просто глядел на него, похоже, еще знатнее и родовитее. Когда Мрак со свитой проходил, все кланялись, кто низко, кто не очень, а один и вовсе остался недвижим, смотрел на него опасливо, но с наглым видом. За его спиной трое в таких же одеждах, родня или клан, даже рожи похожи, явно родня. Мрак впился в него глазами, стараясь понять, в чём же отличие, успел заметить, что в глубине глаз этого храбреца мелькнуло беспокойство. Он остановился, поинтересовался:
— Что случилось, спина болит?
Придворный шелохнулся, даже скосил глаза в сторону родни. Те подперли его сзади, он вздохнул свободнее.
— Да нет, — ответил он, — спина у меня в порядке... Я ведь её не гну, наблюдая за звёздами!
В толпе придворных послышались приглушенные смешки. Мрак ощутил, как нечто закипает внутри, но пересилил себя, спросил почти ласково:
— Так почему ж не кланяешься тцару? Это неуважение. Придворный, введённый в заблуждение почти просительным тоном, подбодрился и сказал громко:
— Да вот вчера выяснили, что мой род выше твоего!.. Горячая волна ударила из сердца Мрака в руки и ноги.
Он сказал громче, но всё ещё ровным голосом:
— Отныне... ниже!
Он схватил его обеими руками и швырнул через зал в направлении распахнутого окна. Хрустнуло, в светлом проёме мелькнуло тёмное на светлом небе тело, исчезло. Без крика. На раме осталось красное пятно, откуда струйки крови поползли по стене к полу.
В полной тишине Мрак отряхнул руки, кивнул Аспарду на троих замерших родственников.
— Этих взять, свести в подвал и срубить головы. Нет в Барбуссии рода более знатного, чем Тцарский.
Аспард, такой же ошеломленный, как и все в зале, пошевелился, осипшим голосом вскрикнул:
— Стража!.. Этих взять... И вон того, куда прячешься? В подвал всех, стеречь!
Но казнить не велел, отметил Мрак одобрительно. Полагает, что тцар лишь пугает. Хотя он и собирался лишь пугнуть, а, впрочем, почему в самом деле не срубить головы тем, кто сеет смуту? Всё меньше крови, чем потом утихомиривать бунт...
Он кивнул, двинулся через зал снова такой же надменный, величественный, с неподвижным лицом. Между придворными шла, как он заметил, молчаливая борьба за место ближе к тцару. Даже по дороге к следующему залу все стараются почаще попадаться ему на глаза, будто от этого зависит количество полученных пряников. А может, подумал он, и зависит. Только у меня всё наоборот: чья рожа дольше мелькает в поле зрения, в ту больше хочется двинуть.
Охрана выбежала далеко вперёд, дорога расчищена, как к выходу из дворца, так и дальше, чуткие уши улавливают резкие отрывистые выкрики начальника стражи. Если есть посетители или просители у ворот дворца, сейчас их оттесняют на расстояние, чтобы никто не добросил камнем...
Стражи распахнули двери в тронный зал. Мрак сразу же, еще до того, как церемониймейстер издал зычный рёв, окинул весь зал цепким запоминающим взором. Да, придворные что надо... Вдоль стен притворяются статуями картинные красавцы-стражи: в блестящих доспехах, с упёртыми в пол мечами наголо. Несколько высших офицеров бродят по залу, бросая плотоядные взгляды на пухленьких молоденьких красоток, взятых знатными родителями на Тцарский выход. Основная масса люда терпеливо топчется на левой стороне зала, правая свободна, туда ведёт красная ковровая дорожка. Там, на возвышении, блистающее златом кресло с непомерно высокой спинкой.
Аспард провёл его именно к этому роскошному креслу на помосте, застеленном красным сукном. Спинка у кресла высокая, на ней бронзовый орел с растопыренными крыльями.
Мрак сообразил, что это и есть трон, он же престол, сел и с важностью осмотрелся.
Грузный седой человек с такими величественными манерами, что Мрак при виде него едва не вскочил, провозгласил зычным, как рёв, голосом:
— Приём начинается!.. Его Величество допускает знатных людей к своему лицезрению!
Только бы жалобами не засыпали, мелькнуло у Мрака в голове паническое. Я ж ни хрена в государственных делах... Да и вообще, если честно, ни в чём, окромя махания секирой.
Но сидел на троне с неподвижной угрюмой и очень державной мордой. Перед ним проходила череда разноцветных одежд, из которых торчали одинаковые лица. Угодливо кланялись, Мрак видел одинаковые пустые глаза, совсем редко во взглядах что-то живое, но чаще это живое было бессильной ненавистью, злостью, презрением. Двое-трое смотрели, как на пустое место, а кланялись чисто формально, как поклонились бы и столбу, чтобы не отличаться от остальных.
Мрак поставил Аспарда рядом, тот вздрагивал при приближении многих знатных вельмож, вытягивался. Мрак уже по этому определял, кто какой властью пользуется в этом тцарстве. Мрак величественно кивал на поклоны самых знатных, других награждал лишь благосклонным взором, время от времени ронял саркастические замечания вроде: «А какие перья нацепил, индюк» или «Чего это он весь в зелёном», на что простодушный Аспард почти всегда отвечал вроде: "Кто, Убигунд? А это он... ", в результате чего Мрак получил с десяток имён, а кое-кого Аспард ещё и снабдил характеристиками.
К счастью, с жалобами никто не обращался. Вообще только кланялись и отходили. Видимо, знали, что тцар не любит жалобщиков. А кто их любит, если честно? А так поклонился и пошёл себе, а ты ответил чуть кивком, вроде бы тоже какое-то дело сделал, не зря день прожил, что-то совершил, в чём-то поучаствовал...
Толпа расступилась, к нему приблизился ярко одетый человек с дурашливо размалёванным лицом. Мрак насторожился, ожидая подвоха, а размалёванный спросил громко:
— Ваше Величество, спасайте!.. Что делать? Я обнаружил, что мой лучший друг тайком пристаёт к моей жене!
— Дать в морду, — ответил Мрак, не задумываясь. — И вообще, что это за друг? Гони в шею!
— Ага, хороший ответ, Ваше Величество. А если лесничий тайком за мзду пропускает в ваш лес браконьеров?
— Выгнать подлеца! — ответил Мрак раздраженно.
— А если нет порядка в государстве, как быть? Мрак покосился на придворных, буркнул:
— Слушай, а ты чё весь такой разрисованный, аки девка непотребная? И пёстрый, как будто все петушиные перья собрал...
Разрисованный удивился:
— Так вы ж сами велели, Ваше Величество! Так и сказали, что, мол, ты, Ойленшиг, намажься красками, чтоб все издали видели шута!
Мрак подумал, сказал:
— Ага, понятно. Вот что, Ойленшиг. Пока иди умойся и оденься, как человек. Мне щас недосуг, но как-нибудь мы с тобой схлестнёмся насчёт непорядка в государстве.
Ойленшиг исчез, а слева бочком приблизился хорошо упитанный толстячок с румяным улыбающимся лицом. Он весь всё время двигался, не человек, а живчик, почему-то весь в розовом, даже сапоги цвета утренней зари. Во всю щёку розовый румянец, и даже голос у него тоже был какой-то розовый. Розовые пухлые пальцы блестели множеством перстней, камешки толстячок тоже подобрал розовые. Даже разные брошки и пряжки сверкали только розовыми огоньками.
Поклонился, прошептал:
— Ваше Величество, завтрак уже готов. Изволите проследовать?
— Завтрак? — удивился Мрак. Потом вспомнил, что он ещё не завтракал, ну прямо совсем голодный, вот-вот упадёт от голодного обморока, а то, что было, — всего лишь холодная закуска перед завтраком. — Да, пора, а то в животе уже кричит от дикого голода!
Румянолицый поклонился, взглянул искоса, отступил. Мрак воздел себя с трона, сказал повелительно:
— Аспард, пойдем.
— Ваше Величество! Может, вас проводит Квитка?
— Пойдём-пойдём, лодырь.
В соседнем зале, совсем малом, от одного конца до другого можно камнем докинуть, стол уже накрыт, слуги застыли под стенами. В глазах готовность сменить блюдо, добавить, налить вина...
Мрак окинул стол оценивающим взглядом. Да, на завтрак уже не только холодное, но и горячее, вон пар идёт от широких чашек с крепким мясным отваром, валит столбом от жареного поросенка со сметаной и хреном, поднимается тонкими горячими струйками от печёных угрей.
Кроме того, на столе успел заметить горки зелёного гороха в стручках, зелёную фасоль, блестящую от масла, репу с мясным фаршем, кислую капусту с грибами и сметаной, соус из капусты с икрой, грибы жареные, тушёные, холодную говядину, оленину, мозги жареные, варёные и даже со сморчками, холодную телятину, грудинку и телятину от лопатки, жареные телячьи ножки, баранью грудинку с репой, поросёнка вареного под соусом, поросёнка вареного с хреном и сметаной, варёную свежепросоленную ветчину... да, это вещь, варёный копченый окорок, печёную варёную ветчину с соусом, хреном и горчицей, котлеты из зайца, цыплят под соусом из крыжовника, гуся с грибным соусом, гусиные потроха с соусом из чернослива, щуку варёную под сметаной, котлеты из рыбы, окуней, жаренных с маслом и яйцами, раков варёных, яичницу на сковороде с чёрным хлебом и ветчиной, яйца гусиные печёные, пирожки и вареники всевозможные, кашу рассыпчатую на грибном бульоне, кашу из зеленой ржи, сырники, простоквашу, сосиски свежие, колбасы кровяные, колбасы из гусиных печенок, сосиски из мозгов, сосиски из раков и зайца, сосиски из рыбы...
Стол уходил вдаль, там он рассмотрел не всё, но пахло с того конца стола здорово. Даже пожалел, что не сел с той стороны, а щас вроде бы неудобно тащить за собой кресло... да и не кресло здесь, а тоже трон, чёрт бы его побрал, такое неудобство.
— Нехудо, — определил он бодро. — Нехудо здесь кормят! Как думаешь, Аспард?
Аспард вздрогнул.
— Как скажете, Ваше Величество.
— Так и скажу. Как сядем: ты с этого конца стола, а я с того? И встретимся посредине? Или кто первый добежит, тот и выиграл?
Аспард вздрогнул сильнее.
— Ваше Величество, — запротестовал он. — Увольте, я столько не съем!
Мрак кивнул на слуг с кувшинами в руках.
— Дык нам же дадут запивать, надеюсь?
После этого лёгкого завтрака, ну прямо совсем легчайшего, он под белы руки вернулся в зал, сумел с помощью почтительных советников взобраться на трон, откуда и продолжил то, что именуется тцарским приемом. На месте зала перед глазами колыхалось цветное марево, оттуда вяло проползали слабые звуки, а запахи так и вовсе исчезли.
Он потряхивал головой, двигал складками на лбу, лоб тоже осоловел и не двигался. У голодного зверя обостряются слух, нюх и даже зрение, а он не только ослеп, оглох и обезнюхел, но и мозги откинули лапы в сторону и бесстыдно спят посреди бела дня.
Из цветных пятен выделилось одно, что росло и двигалось в его сторону. Он снова тряхнул головой, напрягся и наконец рассмотрел, как от раскрытой двери через толпу придворных проталкивается женщина. Вернее, для неё дорогу расчищают двое рослых мужчин. За спиной ахнул и тихонько выругался Аспард. Это он был уверен, что тихонько, но чуткие уши Мрака уловили злость и отчаяние в голосе начальника стражи. Да ещё ноздри схватили запах, который Мрак раньше слышал только от загнанных и уже обречённых оленей, что смотрят в глаза свирепых псов.
Женщина, двигаясь грациозно и раскованно, вышла на свободное место. В зале наступила мертвая тишина. Мрак ощутил, что сейчас разразится катастрофа. Тишина стояла такая, словно все страшились не только двигаться, но и дышать. Женщина смотрела на него с обольстительной улыбкой. Каждое её движение было исполнено такой грации, какая приходит только после долгих-долгих упражнений.
— Ваше Величество, — сказала она чарующим голосом, у Мрака дрогнуло сердце, а под сводами высокого зала запели незримые птицы, — Ваше Величество, вы вчера, после того как... одобрили мой танец, обещали выполнить любое моё желание...
Мрак краем глаза уловил горестное выражение лица Аспарда. Верный начальник охраны не ждет ничего, кроме неприятностей. Впрочем, у него работа такая.
— Ну-ну, — проронил он настороженно, — раз обещал, надо исполнять. Говори!
— Ваше Величество, — сказала она еще обольстительнее, — я настолько восхищена вашим дворцом, вашими богатыми залами и, особенно, вашим дивным троном, в котором столько золота, рубинов, изумрудов, даже алмазов!
— Ничо, — обронил он, — ничо дворец. Да и трон... ничо.
— Ах, — воскликнула она восторженно, — не скажите! Он великолепен. У меня у вам необычная просьба... но необычная для людей, которые не сталкиваются с искусством, но весьма привычная в нашем артистическом обществе... Я хочу, я мечтаю, я страстно стремлюсь, Ваше Величество... как это сказать поделикатнее... справить большую нужду на это бесценное произведение искусства!
В зале кто-то громко ахнул, но тишина стояла такая, что, пролети сейчас по залу муха, оглушила бы всех звоном своих жестяных крыльев. Мрак слышал, как за спиной проскрежетали зубы Аспарда, а дыхание стало чаще.
Он старался держать морду неподвижной, но череп раскалился от суматошно прыгающих и сталкивающихся лбами мыслей. Справить нужду, а попросту — насрать на чью-то песню, статую, книгу — это в артистической среде, он знал, норма. Но кто бы её ни подговорил совершить это по отношению к трону, это будет конец для трона. Даже для всей Барбуссии. Нагадить на трон, да ещё вот так прилюдно, с его разрешения, это похлеще плевка в лицо, от которого не вытереться. Это нагадить на боевое знамя, на герб Барбуссии, на предков, на имя, на то, что вообще называется страной и государством. После этого здесь будет не страна, а лишь территория. Территория, заселённая людьми. Просто народом. Который приходи и бери.
Он растянул губы в усмешке.
— Что делать... Раз обещал, то обещал. Теперь понимаю, почему ты терпела со вчерашнего дня.
Она победно улыбнулась, во всём зале только она двигалась, а остальные не смели шевельнуть даже глазными яблоками, вот так выпучили глаза и скрестили взоры только на ней.
Женщина медленно шла по красной ковровой дорожке, бёдра изумительной формы умопомрачительно ходят из стороны в сторону. Хороша, мелькнуло в голове Мрака. Такая любого мужика с ума сведёт, да и многих мужчин заставит пошатнуться. Явно поднялась с самого дна, когда танцевала перед пьяными моряками и спала с ними за ломоть хлеба, а потом постепенно добивалась искусством танца, что её принимали все выше и выше, пока не добралась до дворца. А вчера, выходит, настолько очаровала тцара, этого идиота...
Мрак сошёл с трона, кивком подозвал Аспарда. Женщина подошла к трону, уже готовилась поднять ногу, как Мрак сказал громко:
— Аспард! Не спишь?.. Проследи. Речь шла только о большой нужде! Она может насрать на трон, но если упадет хоть капля мочи, ты ей тут же обруби ноги... а потом тащи в подвал, где обрубишь и руки. Но не сразу, а сперва пальцы, потом кисти... Понял?
Аспард с обнажённым мечом в руке прыгнул к женщине. Он ещё не понял, но заорал:
— Готов! Готов, Ваше Величество!
Женщина заколебалась, нарумяненные щеки медленно бледнели. Она испуганно посмотрела на меч, на свои изумительной формы стройные ноги, зябко вздрогнула и даже обхватила себя руками за плечи.
Не сразу она заговорила, из её голоса исчезли чарующие победные нотки, зато во весь голос звучал неприкрытый страх:
— Ваше Величество... вы понимаете, что это была только шутка...
— Шутка? — перепросил Мрак.
— Шутка, шутка, — заверила она, но глаза её, большие, как у перепуганной лани, испуганно метнули взгляд в сторону группки мужчин, богато одетых, что следили словно бы с ленивым интересом. — Я никогда бы не осмелилась, никогда бы...
Аспард смотрел преданно, дышал часто, на лбу выступили крупные капли пота. Мрак сказал громко:
— Аспард, возьми вон тех двух... В подвале пусть расскажут, кто придумал такую шуточку.
Аспард гаркнул совсем не дворцовым голосом, в зал ворвались крепкие ребята в железе, мигом схватили тех, кто помогал женщине проталкиваться к трону, скрутили и вынесли в мгновение ока.
Мрак звучно отряхнул ладони. Звук был такой, словно ударились два бревна, оглядел притихший зал. Все смотрели на него, вытаращив глаза и распахнув рты.
— Я люблю шутки, — прорычал он. — Очень люблю... И буду с вами шутить часто и много. Правда, один мой друг уверял, что у меня нет чувства юмора, что шуток не понимаю и шутить не умею, но это всё брехня!.. Я буду с вами шутить, буду. По-своему. Как умею. Или как получится. Много буду шутить... Аспард!
Аспард откликнулся ликующе:
— Здесь, Ваше Величество!
— Проследи, чтобы тех шутников пошутили... по-моему. После того как всё дознаешься, проследи, чтобы повесили на городских воротах с высунутыми языками. Да не ворота с высунутыми языками, это я так шутю!
— Будет сделано, Ваше Величество! — отчеканил Аспард преданно.
Мрак повернулся к замершему залу. Глаза его грозно пробежали по окаменевшим рядам, он прорычал, как разбуженный лев:
— А теперь, пока без шуток!.. По пьяни я мало ли что мог сболтнуть, но если кто попытается меня на этом поймать, я его тоже поймаю.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Передышка в Барбусе'
1 2 3 4 5 6 7 8
Но те, кто стоял и просто глядел на него, похоже, еще знатнее и родовитее. Когда Мрак со свитой проходил, все кланялись, кто низко, кто не очень, а один и вовсе остался недвижим, смотрел на него опасливо, но с наглым видом. За его спиной трое в таких же одеждах, родня или клан, даже рожи похожи, явно родня. Мрак впился в него глазами, стараясь понять, в чём же отличие, успел заметить, что в глубине глаз этого храбреца мелькнуло беспокойство. Он остановился, поинтересовался:
— Что случилось, спина болит?
Придворный шелохнулся, даже скосил глаза в сторону родни. Те подперли его сзади, он вздохнул свободнее.
— Да нет, — ответил он, — спина у меня в порядке... Я ведь её не гну, наблюдая за звёздами!
В толпе придворных послышались приглушенные смешки. Мрак ощутил, как нечто закипает внутри, но пересилил себя, спросил почти ласково:
— Так почему ж не кланяешься тцару? Это неуважение. Придворный, введённый в заблуждение почти просительным тоном, подбодрился и сказал громко:
— Да вот вчера выяснили, что мой род выше твоего!.. Горячая волна ударила из сердца Мрака в руки и ноги.
Он сказал громче, но всё ещё ровным голосом:
— Отныне... ниже!
Он схватил его обеими руками и швырнул через зал в направлении распахнутого окна. Хрустнуло, в светлом проёме мелькнуло тёмное на светлом небе тело, исчезло. Без крика. На раме осталось красное пятно, откуда струйки крови поползли по стене к полу.
В полной тишине Мрак отряхнул руки, кивнул Аспарду на троих замерших родственников.
— Этих взять, свести в подвал и срубить головы. Нет в Барбуссии рода более знатного, чем Тцарский.
Аспард, такой же ошеломленный, как и все в зале, пошевелился, осипшим голосом вскрикнул:
— Стража!.. Этих взять... И вон того, куда прячешься? В подвал всех, стеречь!
Но казнить не велел, отметил Мрак одобрительно. Полагает, что тцар лишь пугает. Хотя он и собирался лишь пугнуть, а, впрочем, почему в самом деле не срубить головы тем, кто сеет смуту? Всё меньше крови, чем потом утихомиривать бунт...
Он кивнул, двинулся через зал снова такой же надменный, величественный, с неподвижным лицом. Между придворными шла, как он заметил, молчаливая борьба за место ближе к тцару. Даже по дороге к следующему залу все стараются почаще попадаться ему на глаза, будто от этого зависит количество полученных пряников. А может, подумал он, и зависит. Только у меня всё наоборот: чья рожа дольше мелькает в поле зрения, в ту больше хочется двинуть.
Охрана выбежала далеко вперёд, дорога расчищена, как к выходу из дворца, так и дальше, чуткие уши улавливают резкие отрывистые выкрики начальника стражи. Если есть посетители или просители у ворот дворца, сейчас их оттесняют на расстояние, чтобы никто не добросил камнем...
Стражи распахнули двери в тронный зал. Мрак сразу же, еще до того, как церемониймейстер издал зычный рёв, окинул весь зал цепким запоминающим взором. Да, придворные что надо... Вдоль стен притворяются статуями картинные красавцы-стражи: в блестящих доспехах, с упёртыми в пол мечами наголо. Несколько высших офицеров бродят по залу, бросая плотоядные взгляды на пухленьких молоденьких красоток, взятых знатными родителями на Тцарский выход. Основная масса люда терпеливо топчется на левой стороне зала, правая свободна, туда ведёт красная ковровая дорожка. Там, на возвышении, блистающее златом кресло с непомерно высокой спинкой.
Аспард провёл его именно к этому роскошному креслу на помосте, застеленном красным сукном. Спинка у кресла высокая, на ней бронзовый орел с растопыренными крыльями.
Мрак сообразил, что это и есть трон, он же престол, сел и с важностью осмотрелся.
Грузный седой человек с такими величественными манерами, что Мрак при виде него едва не вскочил, провозгласил зычным, как рёв, голосом:
— Приём начинается!.. Его Величество допускает знатных людей к своему лицезрению!
Только бы жалобами не засыпали, мелькнуло у Мрака в голове паническое. Я ж ни хрена в государственных делах... Да и вообще, если честно, ни в чём, окромя махания секирой.
Но сидел на троне с неподвижной угрюмой и очень державной мордой. Перед ним проходила череда разноцветных одежд, из которых торчали одинаковые лица. Угодливо кланялись, Мрак видел одинаковые пустые глаза, совсем редко во взглядах что-то живое, но чаще это живое было бессильной ненавистью, злостью, презрением. Двое-трое смотрели, как на пустое место, а кланялись чисто формально, как поклонились бы и столбу, чтобы не отличаться от остальных.
Мрак поставил Аспарда рядом, тот вздрагивал при приближении многих знатных вельмож, вытягивался. Мрак уже по этому определял, кто какой властью пользуется в этом тцарстве. Мрак величественно кивал на поклоны самых знатных, других награждал лишь благосклонным взором, время от времени ронял саркастические замечания вроде: «А какие перья нацепил, индюк» или «Чего это он весь в зелёном», на что простодушный Аспард почти всегда отвечал вроде: "Кто, Убигунд? А это он... ", в результате чего Мрак получил с десяток имён, а кое-кого Аспард ещё и снабдил характеристиками.
К счастью, с жалобами никто не обращался. Вообще только кланялись и отходили. Видимо, знали, что тцар не любит жалобщиков. А кто их любит, если честно? А так поклонился и пошёл себе, а ты ответил чуть кивком, вроде бы тоже какое-то дело сделал, не зря день прожил, что-то совершил, в чём-то поучаствовал...
Толпа расступилась, к нему приблизился ярко одетый человек с дурашливо размалёванным лицом. Мрак насторожился, ожидая подвоха, а размалёванный спросил громко:
— Ваше Величество, спасайте!.. Что делать? Я обнаружил, что мой лучший друг тайком пристаёт к моей жене!
— Дать в морду, — ответил Мрак, не задумываясь. — И вообще, что это за друг? Гони в шею!
— Ага, хороший ответ, Ваше Величество. А если лесничий тайком за мзду пропускает в ваш лес браконьеров?
— Выгнать подлеца! — ответил Мрак раздраженно.
— А если нет порядка в государстве, как быть? Мрак покосился на придворных, буркнул:
— Слушай, а ты чё весь такой разрисованный, аки девка непотребная? И пёстрый, как будто все петушиные перья собрал...
Разрисованный удивился:
— Так вы ж сами велели, Ваше Величество! Так и сказали, что, мол, ты, Ойленшиг, намажься красками, чтоб все издали видели шута!
Мрак подумал, сказал:
— Ага, понятно. Вот что, Ойленшиг. Пока иди умойся и оденься, как человек. Мне щас недосуг, но как-нибудь мы с тобой схлестнёмся насчёт непорядка в государстве.
Ойленшиг исчез, а слева бочком приблизился хорошо упитанный толстячок с румяным улыбающимся лицом. Он весь всё время двигался, не человек, а живчик, почему-то весь в розовом, даже сапоги цвета утренней зари. Во всю щёку розовый румянец, и даже голос у него тоже был какой-то розовый. Розовые пухлые пальцы блестели множеством перстней, камешки толстячок тоже подобрал розовые. Даже разные брошки и пряжки сверкали только розовыми огоньками.
Поклонился, прошептал:
— Ваше Величество, завтрак уже готов. Изволите проследовать?
— Завтрак? — удивился Мрак. Потом вспомнил, что он ещё не завтракал, ну прямо совсем голодный, вот-вот упадёт от голодного обморока, а то, что было, — всего лишь холодная закуска перед завтраком. — Да, пора, а то в животе уже кричит от дикого голода!
Румянолицый поклонился, взглянул искоса, отступил. Мрак воздел себя с трона, сказал повелительно:
— Аспард, пойдем.
— Ваше Величество! Может, вас проводит Квитка?
— Пойдём-пойдём, лодырь.
В соседнем зале, совсем малом, от одного конца до другого можно камнем докинуть, стол уже накрыт, слуги застыли под стенами. В глазах готовность сменить блюдо, добавить, налить вина...
Мрак окинул стол оценивающим взглядом. Да, на завтрак уже не только холодное, но и горячее, вон пар идёт от широких чашек с крепким мясным отваром, валит столбом от жареного поросенка со сметаной и хреном, поднимается тонкими горячими струйками от печёных угрей.
Кроме того, на столе успел заметить горки зелёного гороха в стручках, зелёную фасоль, блестящую от масла, репу с мясным фаршем, кислую капусту с грибами и сметаной, соус из капусты с икрой, грибы жареные, тушёные, холодную говядину, оленину, мозги жареные, варёные и даже со сморчками, холодную телятину, грудинку и телятину от лопатки, жареные телячьи ножки, баранью грудинку с репой, поросёнка вареного под соусом, поросёнка вареного с хреном и сметаной, варёную свежепросоленную ветчину... да, это вещь, варёный копченый окорок, печёную варёную ветчину с соусом, хреном и горчицей, котлеты из зайца, цыплят под соусом из крыжовника, гуся с грибным соусом, гусиные потроха с соусом из чернослива, щуку варёную под сметаной, котлеты из рыбы, окуней, жаренных с маслом и яйцами, раков варёных, яичницу на сковороде с чёрным хлебом и ветчиной, яйца гусиные печёные, пирожки и вареники всевозможные, кашу рассыпчатую на грибном бульоне, кашу из зеленой ржи, сырники, простоквашу, сосиски свежие, колбасы кровяные, колбасы из гусиных печенок, сосиски из мозгов, сосиски из раков и зайца, сосиски из рыбы...
Стол уходил вдаль, там он рассмотрел не всё, но пахло с того конца стола здорово. Даже пожалел, что не сел с той стороны, а щас вроде бы неудобно тащить за собой кресло... да и не кресло здесь, а тоже трон, чёрт бы его побрал, такое неудобство.
— Нехудо, — определил он бодро. — Нехудо здесь кормят! Как думаешь, Аспард?
Аспард вздрогнул.
— Как скажете, Ваше Величество.
— Так и скажу. Как сядем: ты с этого конца стола, а я с того? И встретимся посредине? Или кто первый добежит, тот и выиграл?
Аспард вздрогнул сильнее.
— Ваше Величество, — запротестовал он. — Увольте, я столько не съем!
Мрак кивнул на слуг с кувшинами в руках.
— Дык нам же дадут запивать, надеюсь?
После этого лёгкого завтрака, ну прямо совсем легчайшего, он под белы руки вернулся в зал, сумел с помощью почтительных советников взобраться на трон, откуда и продолжил то, что именуется тцарским приемом. На месте зала перед глазами колыхалось цветное марево, оттуда вяло проползали слабые звуки, а запахи так и вовсе исчезли.
Он потряхивал головой, двигал складками на лбу, лоб тоже осоловел и не двигался. У голодного зверя обостряются слух, нюх и даже зрение, а он не только ослеп, оглох и обезнюхел, но и мозги откинули лапы в сторону и бесстыдно спят посреди бела дня.
Из цветных пятен выделилось одно, что росло и двигалось в его сторону. Он снова тряхнул головой, напрягся и наконец рассмотрел, как от раскрытой двери через толпу придворных проталкивается женщина. Вернее, для неё дорогу расчищают двое рослых мужчин. За спиной ахнул и тихонько выругался Аспард. Это он был уверен, что тихонько, но чуткие уши Мрака уловили злость и отчаяние в голосе начальника стражи. Да ещё ноздри схватили запах, который Мрак раньше слышал только от загнанных и уже обречённых оленей, что смотрят в глаза свирепых псов.
Женщина, двигаясь грациозно и раскованно, вышла на свободное место. В зале наступила мертвая тишина. Мрак ощутил, что сейчас разразится катастрофа. Тишина стояла такая, словно все страшились не только двигаться, но и дышать. Женщина смотрела на него с обольстительной улыбкой. Каждое её движение было исполнено такой грации, какая приходит только после долгих-долгих упражнений.
— Ваше Величество, — сказала она чарующим голосом, у Мрака дрогнуло сердце, а под сводами высокого зала запели незримые птицы, — Ваше Величество, вы вчера, после того как... одобрили мой танец, обещали выполнить любое моё желание...
Мрак краем глаза уловил горестное выражение лица Аспарда. Верный начальник охраны не ждет ничего, кроме неприятностей. Впрочем, у него работа такая.
— Ну-ну, — проронил он настороженно, — раз обещал, надо исполнять. Говори!
— Ваше Величество, — сказала она еще обольстительнее, — я настолько восхищена вашим дворцом, вашими богатыми залами и, особенно, вашим дивным троном, в котором столько золота, рубинов, изумрудов, даже алмазов!
— Ничо, — обронил он, — ничо дворец. Да и трон... ничо.
— Ах, — воскликнула она восторженно, — не скажите! Он великолепен. У меня у вам необычная просьба... но необычная для людей, которые не сталкиваются с искусством, но весьма привычная в нашем артистическом обществе... Я хочу, я мечтаю, я страстно стремлюсь, Ваше Величество... как это сказать поделикатнее... справить большую нужду на это бесценное произведение искусства!
В зале кто-то громко ахнул, но тишина стояла такая, что, пролети сейчас по залу муха, оглушила бы всех звоном своих жестяных крыльев. Мрак слышал, как за спиной проскрежетали зубы Аспарда, а дыхание стало чаще.
Он старался держать морду неподвижной, но череп раскалился от суматошно прыгающих и сталкивающихся лбами мыслей. Справить нужду, а попросту — насрать на чью-то песню, статую, книгу — это в артистической среде, он знал, норма. Но кто бы её ни подговорил совершить это по отношению к трону, это будет конец для трона. Даже для всей Барбуссии. Нагадить на трон, да ещё вот так прилюдно, с его разрешения, это похлеще плевка в лицо, от которого не вытереться. Это нагадить на боевое знамя, на герб Барбуссии, на предков, на имя, на то, что вообще называется страной и государством. После этого здесь будет не страна, а лишь территория. Территория, заселённая людьми. Просто народом. Который приходи и бери.
Он растянул губы в усмешке.
— Что делать... Раз обещал, то обещал. Теперь понимаю, почему ты терпела со вчерашнего дня.
Она победно улыбнулась, во всём зале только она двигалась, а остальные не смели шевельнуть даже глазными яблоками, вот так выпучили глаза и скрестили взоры только на ней.
Женщина медленно шла по красной ковровой дорожке, бёдра изумительной формы умопомрачительно ходят из стороны в сторону. Хороша, мелькнуло в голове Мрака. Такая любого мужика с ума сведёт, да и многих мужчин заставит пошатнуться. Явно поднялась с самого дна, когда танцевала перед пьяными моряками и спала с ними за ломоть хлеба, а потом постепенно добивалась искусством танца, что её принимали все выше и выше, пока не добралась до дворца. А вчера, выходит, настолько очаровала тцара, этого идиота...
Мрак сошёл с трона, кивком подозвал Аспарда. Женщина подошла к трону, уже готовилась поднять ногу, как Мрак сказал громко:
— Аспард! Не спишь?.. Проследи. Речь шла только о большой нужде! Она может насрать на трон, но если упадет хоть капля мочи, ты ей тут же обруби ноги... а потом тащи в подвал, где обрубишь и руки. Но не сразу, а сперва пальцы, потом кисти... Понял?
Аспард с обнажённым мечом в руке прыгнул к женщине. Он ещё не понял, но заорал:
— Готов! Готов, Ваше Величество!
Женщина заколебалась, нарумяненные щеки медленно бледнели. Она испуганно посмотрела на меч, на свои изумительной формы стройные ноги, зябко вздрогнула и даже обхватила себя руками за плечи.
Не сразу она заговорила, из её голоса исчезли чарующие победные нотки, зато во весь голос звучал неприкрытый страх:
— Ваше Величество... вы понимаете, что это была только шутка...
— Шутка? — перепросил Мрак.
— Шутка, шутка, — заверила она, но глаза её, большие, как у перепуганной лани, испуганно метнули взгляд в сторону группки мужчин, богато одетых, что следили словно бы с ленивым интересом. — Я никогда бы не осмелилась, никогда бы...
Аспард смотрел преданно, дышал часто, на лбу выступили крупные капли пота. Мрак сказал громко:
— Аспард, возьми вон тех двух... В подвале пусть расскажут, кто придумал такую шуточку.
Аспард гаркнул совсем не дворцовым голосом, в зал ворвались крепкие ребята в железе, мигом схватили тех, кто помогал женщине проталкиваться к трону, скрутили и вынесли в мгновение ока.
Мрак звучно отряхнул ладони. Звук был такой, словно ударились два бревна, оглядел притихший зал. Все смотрели на него, вытаращив глаза и распахнув рты.
— Я люблю шутки, — прорычал он. — Очень люблю... И буду с вами шутить часто и много. Правда, один мой друг уверял, что у меня нет чувства юмора, что шуток не понимаю и шутить не умею, но это всё брехня!.. Я буду с вами шутить, буду. По-своему. Как умею. Или как получится. Много буду шутить... Аспард!
Аспард откликнулся ликующе:
— Здесь, Ваше Величество!
— Проследи, чтобы тех шутников пошутили... по-моему. После того как всё дознаешься, проследи, чтобы повесили на городских воротах с высунутыми языками. Да не ворота с высунутыми языками, это я так шутю!
— Будет сделано, Ваше Величество! — отчеканил Аспард преданно.
Мрак повернулся к замершему залу. Глаза его грозно пробежали по окаменевшим рядам, он прорычал, как разбуженный лев:
— А теперь, пока без шуток!.. По пьяни я мало ли что мог сболтнуть, но если кто попытается меня на этом поймать, я его тоже поймаю.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Передышка в Барбусе'
1 2 3 4 5 6 7 8