машины, в отличие от лошадей, не родятся и не
растут сами. Даже если удастся построить боевые машины, которые вы
называете танками, в полусотне миль от заправочных и ремонтных станций они
станут беспомощной грудой металла, который, кстати говоря, в наше время
тоже совсем не дешев.
Но главной причиной, препятствовавшей развитию науки и техники, была
все-таки косность Священного Трибунала. Сам герцог отзывался об этой
организации с глубоким презрением. Вообще властитель Раттельбера оказался
атеистом, что совершенно не характерно для жителей нынешних королевств.
- Хотите, я докажу вам, что бога нет? - спросил я его как-то раз.
- Извольте. Интуитивно я это понимаю, но хотел бы получить точное
доказательство.
- Основным свойством бога, по официальным догматам, является
абсолютное всемогущество. Таким образом, мы можем рассматривать бога как
машину, способную решить любую задачу. Очевидно, сформулировать задачу -
это тоже задача. Следовательно, такая машина может сформулировать задачу,
которую она не может решить. Мы пришли к противоречию.
Герцог откинулся в кресле и рассмеялся.
- За такие слова, Риллен, мой долг как епископа - отправить вас на
костер. Ваше доказательство весьма изящно. А если мы отступим от догматов
и признаем, что бог не всемогущ?
- Тогда, если он и существует, то это не более чем животное, более
высокоразвитое, чем человек. Но в этом случае у нас нет перед ним никаких
обязательств, да и его власть над нами вряд ли реальна. Высшие животные
редко обладают властью над низшими; к примеру, человека нельзя назвать
властелином крыс. А как вы стали епископом, ваша светлость?
- Эта практика существует с незапамятных времен. Крупный феодал
вместе с титулом автоматически получает высший духовный сан в своем феоде,
не имея ни специального образования, ни подготовки. Фактически делами
церкви занимается его помощник.
Это напомнило мне существовавший в некоторых государствах Проклятого
Века обычай назначать министром обороны штатского.
- Это правило не распространяется как на низшие, так и на высшие
чины, - продолжал герцог. - После смуты 532 года короли корринвальдские
потеряли архикардинальский сан, так что мой августейший кузен - лицо
сугубо светское.
Строго говоря, король Гродрэд не был кузеном герцога. Просто в
Корринвальде кузенами и кузинами называли всех родственников по
горизонтали (кроме родных братьев и сестер) вне зависимости от степени
родства. Как-то я поинтересовался генеалогией Элдреда Раттельберского. Он
ответил, что его род не такой древний и насчитывает всего пятьсот лет,
хотя в Корринвальде и других королевствах имеются аристократы, чьи предки
были дворянами еще до Проклятого Века. Так, род короля Гродрэда, по
официальным данным, насчитывает полторы тысячи лет.
- Впрочем, меня это мало занимает, - заметил герцог. - Заслуги
предков не заменяют собственных заслуг, и никакие титулы не сделают глупца
умнее. Но, увы, в наши времена рационализм уступил место нелепым
предрассудкам. Взять хотя бы вас, выходцев из прошлого. Ваш опыт и знания
могли бы оказаться бесценными для нашего мира. Так нет, эти тупые,
невежественные святоши обрекли вас на уничтожение! Честно говоря, хотя мы
уже давно знакомы, время от времени я еще испытываю удивление от того, что
говорю с человеком, родившимся более семисот лет назад.
- Самое интересное, ваша светлость, что беседа с вами вызывает у меня
точно такие же чувства. Я не воспринимаю этот мир как будущее, для меня
это прошлое - семисотлетней давности, если не больше.
- Древний мудрец сказал: "Нет ничего нового в этом мире: что есть, то
было, а что было, то будет", - ответил герцог. - Но это неверно. Ничто не
повторяется, и мне по душе обратное утверждение: "В одну реку нельзя войти
дважды".

6
К концу лета я уже сносно владел холодным оружием и держался в седле
не хуже любого солдата. К этому времени я стал замечать, что герцог чем-то
обеспокоен. В замок прибывали какие-то таинственные гонцы, а однажды я
видел, как из кабинета герцога выходил человек в одежде простолюдина.
Через пару дней после этого Элдред Раттельберский вызвал меня к себе
раньше обычного.
- Ну, Риллен, - сказал он, едва я вошел в кабинет, - вам пришла пора
зарабатывать ваше дворянство. Садитесь и слушайте. Мой кузен Гродрэд
придавал слишком мало значения моим советам, и теперь на севере
разгорается крестьянский мятеж. Мои агенты доносят, что события
развиваются даже быстрее, чем ожидалось. Но мои войска заблаговременно
были приведены в полную готовность. Вы поедете на север во главе
карательного отряда. Вас что-то смущает?
- Благодарю за честь, ваша светлость, но нельзя ли заработать
дворянство другим способом?
- Вы, похоже, хотели бы получить дворянство вовсе без всякого труда!
- Если уж на то пошло, то разве не так его получают все родовитые
аристократы, наследующие титул по праву рождения?
- Мне нравится ваша логика, Риллен, хотя она и противоречит законам
государства. Будь это в моей власти, я сделал бы вас дворянином прямо
сейчас, - герцог усмехнулся. - Но увы! Я чеканю свою монету, собираю
налоги на территории Раттельбера, имею собственные войска, тюрьмы и
виселицы, но возведение в дворянство - это королевская привилегия. А
поскольку Гродрэд не слишком меня любит, он не станет пользоваться этой
привилегией по отношению к одному из моих людей без особых на то
оснований. Но вам не о чем особенно беспокоиться. Вы выступите во главе
первосортных солдат против толпы мужиков, необученных и плохо вооруженных.
- Это меня и смущает, ваша светлость. Мне приходилось убивать, чтобы
выжить, но я не хочу выступать в роли палача.
- Вот она, популярная в ваше время идея демократии! Но мятеж - это
прямая угроза всему королевству.
- Я не поддерживаю мятежников, ваша светлость: вся история Лямеза
убеждает в том, что ни один народный бунт добром не кончается. Но та же
история говорит, что народные бунты не возникают на пустом месте. Видимо,
крестьян жестоко угнетают.
- Да, это так; но иначе у государства не хватит средств поддерживать
дворянские привилегии.
- А почему оно должно их поддерживать?
- Я мог бы возразить, что, раз государство не в состоянии обеспечить
благосостояние всех, оно должно обеспечить благосостояние образованного
класса, дабы этот класс мог беспрепятственно и наилучшим образом управлять
государством. Но вся беда в том, что наши господа дворяне - такие же
невежественные скоты, как и простонародье. Однако я принадлежу к своему
классу и должен защищать его интересы, как и свои собственные. В мире нет
справедливости, Риллен. Когда волк преследует оленя - кто из них прав?
Каждый по своему. Оба борются за свою жизнь, и оба необходимы друг другу.
Волк погибнет, если не будет оленей, но если не будет волков, олени
расплодятся чрезмерно, съедят весь корм и тоже погибнут. Нынешняя
государственная система не идеальна, но что вы можете ей противопоставить?
- Общество равенства прав.
- Но ведь такое общество, насколько мне известно, существовало во
многих государствах Проклятого Века. Чем это закончилось? Нет, Риллен,
демократия - это власть толпы, власть посредственности. Это само по себе
плохо; но к тому же уровень общества, где у власти оказываются средние,
будет постоянно понижаться - ведь худших не переделаешь, а у лучших будет
стимул к ухудшению и снижению тем самым среднего уровня. Если мы признаем,
что мечи должен делать оружейник, а горшки - гончар, то с какой стати мы
должны считать, что государством может управлять кто угодно? Каждый должен
заниматься своим делом: крестьянин - пахать, а король - править. Из
крестьянина не выйдет хорошего правителя, так же как из дворянина -
хорошего пахаря. Правда, основная идея аристократии - власть лучшим, а не
быдлу - не реализуется на практике, потому что аристократия имеет
тенденцию к вырождению. Идеального общественного устройства не существует,
Риллен. Волк, сочувствующий оленям, наносит вред и себе, и им. Посему
думайте о собственной выгоде, это самое правильное. К тому же вам не
придется принимать участие непосредственно в боевых действиях - вы будете
сидеть безвылазно в одном из моих северных замков, принимая наши отряды,
иногда координируя их действия и поставляя мне информацию.
Я подумал, что предложение герцога в самом деле выгодно, и мне ничего
не остается, как принять его. Герцог подозвал меня к столу, расстелил
карту и показал маршрут.
- Завтра утром вы с небольшим отрядом отправитесь по этой дороге. Вот
ваша цель, замок Адерион. Основные силы уже в пути. К тому времени, как вы
прибудете в замок, они уже завершат первую операцию. К вам прибудет гонец
и доложит о результатах. Если очаг мятежа не будет ликвидирован, Адерион
станет базой отряда, откуда он будет проводить рейды и наносить удары.
Подробности действий на ваше усмотрение, но я настоятельно рекомендую вам
слушать ваших помощников - командира отряда и коменданта замка. Посылайте
ко мне гонцов с известиями об исходе операций и резких изменениях
обстановки. С королевскими частями, если они там появятся, поддерживайте
лояльные отношения, но не давайте им перехватить инициативу, отвечайте,
что подчиняетесь лично мне. Вот, собственно, и все. Адерион, конечно, не
дворец императора Элдерика, но жить там можно.
- Императора Элдерика? - переспросил я. До сих пор я слышал лишь о
королях, но не об императорах.
- Ах да, вы же не знаете этой легенды. Три с половиной столетия назад
король Нордерик Завоеватель объединил железом и кровью несколько
королевств и провозгласил создание империи. Он основал Нордердерг и
перенес туда столицу, провел реформы армии и управления, организовал
несколько походов в Дикие Земли и значительно отодвинул их границу к югу.
Немногие путешественники, вернувшиеся из Диких Земель, рассказывают о до
сих пор сохранившихся там руинах замков и крепостей. После смерти
Нордерика на трон взошел его сын Элдерик. В отличие от отца, он не любил
войн и хотел удерживать империю исключительно с помощью взаимовыгодной
торговли и справедливых законов; он покровительствовал искусству и науке,
уменьшил привилегии дворянства и церкви и дал некоторые права простому
народу. Понятно, чем это закончилось. Повсюду начались мятежи и заговоры,
и империя была охвачена войной от края до края. Все попытки Элдерика
спасти положение не увенчались успехом, империя рухнула, Нордердерг был
разрушен, а император исчез. Так вот, легенда утверждает, что незадолго до
катастрофы Элдерик выстроил роскошный дворец, "прекраснее которого нет и
не будет на свете". Больше об этом дворце ничего не известно, само
местонахождение его держалось в глубокой тайне. Легенда говорит, что он
находится там, куда не может добраться "ни воин, ни южный варвар, ни дикий
зверь". В этот дворец будто бы и удалился Элдерик после падения
Нордердерга. В течение этих столетий предпринимались неоднократные попытки
найти дворец, но, разумеется, безуспешно. Ведь это всего лишь легенда.
Появилась даже поговорка "искать дворец Элдерика", то есть заниматься
заведомо безнадежным делом.
- А почему вы не считаете, что дворец мог существовать в реальности,
ваша светлость?
- А где, собственно? На территории королевств его давно бы нашли, а в
Диких Землях для охраны дворца Элдерику понадобилась бы целая армия,
которая не могла исчезнуть бесследно.
- Но как вы объясняете возникновение легенды?
- Видимо, императора просто убили. Автор легенды, хорошо к нему
относившийся, изобразил таким образом переселение Элдерика в рай. Где еще
может находиться место, прекраснее которого не будет на свете, куда не
доберутся ни враг, ни варвар, ни дикий зверь? В нашем мире такого места
нет, Риллен.

7
Наутро я покинул Торрион. Я ехал в середине небольшого, но хорошо
вооруженного кавалерийского отряда, облаченный в офицерские доспехи, более
прочные, но и более тяжелые, чем солдатские. К этому времени я уже изучил
в общих чертах нехитрые воинские принципы этой эпохи, что в сочетании с
полученными в Проклятом Веке военными знаниями позволяло мне командовать
герцогскими формированиями. Пока в моем отряде было три десятка солдат и
один капрал; в Адерионе мне предстояло принять командование над
значительно более крупной частью.
Чем дальше мы отъезжали от Торриона, тем более заметными становились
признаки начинавшегося мятежа. Проезжая мимо деревень и постоялых дворов,
мы замечали все более многочисленные группы простолюдинов, провожавших нас
хмурыми и враждебными взглядами. Похоже было, что агенты герцога
недооценили масштабов смуты, и она разгоралась быстрее, чем предполагал
властитель Раттельбера. Я подумал, что численность нашего отряда слишком
мала, и нам следует спешить, иначе мы рискуем никогда не добраться до
Адериона. Поэтому я отказался от большого привала в середине дня и сказал
солдатам, что они отдохнут в замке, подумав про себя, что, если нам
придется вступить в бой, не добравшись до цели, усталые люди и лошади
могут стать легкой добычей. Но каждая минута промедления увеличивала
опасность.
Часа через три после полудня - без часов я мог определять время лишь
весьма приблизительно - мы заметили первый отряд крестьян, вооруженных
вилами, косами и топорами. Пешие и лишенные стрел, они не были для нас
серьезным противником, и капрал предложил атаковать. Однако я,
руководствуясь все тем же принципом - как можно скорее добраться до замка
- отверг эту идею. Некоторое время спустя уже более крупный отряд
мятежников пытался преградить нам путь, но первые же выстрелы наших
арбалетов обратили их в бегство. Мы въехали на территорию, где незадолго
до этого действовал карательный отряд. На деревьях вдоль дороги стали
попадаться повешенные. Мы миновали несколько деревень, сожженных дотла; по
пепелищу бродили измазанные сажей погорельцы, выкрикивавшие нам вслед
несвязные проклятия. Ситуация нравилась мне все меньше; было ясно, что
задавить мятеж в зародыше не удалось, и жестокость карателей лишь
разозлила народ. Я подъехал к капралу и поинтересовался, можем ли мы еще
увеличить скорость. Он ответил, что в этом случае нам придется добираться
до замка пешком, так как лошади не выдержат.
Я с тревогой смотрел по сторонам. Герцог удачно выбрал наш маршрут:
дорога все время шла по равнинной безлесной местности, что исключало
возможность засады. Значит, повстанцы не могли навязать нам ближний бой, а
на расстоянии арбалеты давали нам абсолютное преимущество. Но если
мятежники уже раздобыли метательное оружие...
Однако местность была на удивление пустынна. Деревни, которые мы
проезжали, казались вымершими. Эта тишина и спокойствие действовали мне на
нервы сильнее, чем явная опасность. Солнце уже клонилось к горизонту, и я
с ужасом думал, что мы можем не успеть в замок до темноты, тем более что
лошади выбились из сил. Я и сам чувствовал себя не лучшим образом и
покачивался в седле в состоянии какого-то полузабытья, из которого меня
вывел возглас одного из солдат:
- Адерион!
Действительно, вдали показался замок. Как раз вовремя: последний
краешек солнца уже таял на западе. Лошади, почуяв конец пути, ускорили
шаг, и вскоре мы подъехали к стенам крепости.
Адерион сильно уступал по размеру Торриону; тем не менее его высокие
каменные стены с узкими бойницами смотрелись достаточно внушительно. Наш
трубач протрубил в рог, и подъемный мост замка начал опускаться.
Распахнулись тяжелые ворота, и в их проеме рывками поползла вверх крепкая
решетка, оканчивавшаяся острыми зубцами. Мы въехали во внутренний двор,
где нас встречали несколько солдат во главе с комендантом. Я протянул ему
бумагу от герцога и слез с коня. После целого дня, проведенного в седле, я
чувствовал себя ужасно, все тело ныло, и я едва добрался до приготовленной
для меня кровати.
Проснувшись, я увидел, что комната залита ярким солнечным светом.
Было уже довольно позднее утро; я удивился, почему до сих пор нет гонца -
меня бы разбудили, если бы он прибыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28