А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


В этот момент вернулся полковник Сухих и доложил, что машина сейчас будет, но поведет ее не Купавин, а другой водитель, не менее опытный.
И снова что-то тревожное пробежало внутри. Президент был спокоен только с Николаем Фомичом, который возил его уже несколько лет.
Они вместе попадали в разные передряги. А недавно только мастерство Купавина спасло жизнь им обоим. Тогда, на Рублевском шоссе. Неприятное воспоминание заставило Президента тяжело вздохнуть. "Неужели тогда было тоже…" подумал он. Но Шилов снова успокоил его, объяснив, что произошла какая-то случайность. И все же душа была не на месте.
Российский глава по привычке сел справа сзади, рядом разместились два охранника. Впереди заработали моторы машин сопровождения, и вот автомобиль, в котором находился российский Президент, плавно тронулся с места.
Автомобиль ехал мягко, но быстро. Президент не знал, что в двадцати минутах езды впереди идет точно такой же автомобиль с сопровождением, в котором сидит похожий на него как две капли воды высокий плотный мужчина с седыми волосами. Было в их автомобилях единственное отличие тем, который шел впереди, управлял Николай Фомич Купавин. Он был отделен от пассажиров пуленепробиваемой стеклянной перегородкой и теперь, не оборачиваясь, смотрел на сидевших через зеркало заднего вида рядом с двойником Президента находились Вадим Дроздов и переодетый в форму спецохранника Саша Турецкий.
Вадиму оказалось несложно уговорить Николая Фомича участвовать в этом рискованном предприятии старый водитель не только слыхал про покушения, но и сам побывал в одной такой переделке. Если бы не он, все могло бы кончиться куда печальнее.
- Не страшно? спросил его Турецкий.
- Купавин никогда ничего не боялся, заметил шофер.
Он отвернулся от пассажиров, несколько мгновений вглядывался в дорогу впереди себя, где шел новенький милицейский "мерс", микроавтобус, в котором сидел Слава Грязнов с отрядом милиции. Замыкали колонну три машины с преданными Дроздову людьми из спецохраны.
Турецкий посмотрел на часы:
- Сейчас должен идти на посадку.
- Покажем этим подонкам, где раки зимуют, проворчал Купавин.
Автомобиль приближался к тому месту, где, по сведениям Вадима Дроздова, находилась засада. Передняя машина сбавила скорость.
- Эх, черт, сказал сквозь зубы Дроздов, нельзя терять скорость.
Впереди показался знак "Извилистая дорога". Сидевшие в машине легко качнулись вправо, затем влево. Внезапно впереди что-то ярко вспыхнуло, затем раздались хлопающие звуки, и замыкающие автомобили плавно сбросили скорость; пока все шло по плану. Турецкий в очередной раз включил радиотелефон:
- Урал, Урал, началось.
- Вас понял, отозвался голос Романовой, мы не такие резвые, но минуты через три будем.
Вдруг головная машина резко завизжала тормозами: фары высветили какой-то "Запорожец", перегородивший дорогу.
Николай Фомич, вместо того чтобы сбавить скорость, нажал на газ и резко взял влево, намереваясь обойти препятствие и прорваться дальше. Впереди снова полыхнуло, все сидевшие в салоне услышали удары пуль о стекло.
Николай Фомич уверенно вел машину вперед, справа мелькнул остановившийся "мерседес", а Николай Фомич уходил.
Теперь вспышки появились сзади, стреляли короткими очередями. Автомобиль внезапно круто занесло вправо, затем влево, Николай Фомич не мог справиться с управлением стреляли по колесам.
На полной скорости президентский автомобиль соскочил с полотна дороги и понесся по полю, несмотря на то что на задних колесах были спущены шины. Впереди внезапно возникли черные силуэты деревьев. Все сидящие в машине инстинктивно пригнули головы. Машина ударилась о дерево, смяв переднюю часть, которая, несмотря на то что автомобиль и был бронированный, все же не смогла вынести такого сильного удара.
- Григорий Иваныч, вы в лес! крикнул Турецкий. Он попытался открыть дверь, но от удара ее заклинило.
Первым из машины вышел Николай Фомич. Немедленно со стороны дороги полоснул огонь. Николай Фомич сделал неуверенный шаг вперед, как-то неестественно обернулся и стал медленно оседать.
- Выходи и ложись! скомандовал Дроздов.
Правую дверь открыть так и не удалось. Сидевший слева Турецкий прямо из машины бросился на землю. Предательское освещение автоматически включалось при открытой двери; Турецкий сразу же откатился в тень и лишь на миг опередил невидимого врага. Стреляли из пистолета с глушителем.
Турецкий перебежками двигался навстречу стрелявшему. В темноте никаких преимуществ у врагов не было. Они могли видеть бегущего Турецкого нисколько не лучше, чем он их.
На миг Саша замер, стараясь сориентироваться по звуку. Сначала все было тихо, затем недалеко впереди хрустнула под ногой ветка. Турецкий неслышно распластался по земле; пистолет был у него уже в руке. Враг, не догадываясь о том, что он подошел совсем близко, сделал еще несколько шагов и оказался почти рядом.
Дальше, на шоссе, слышались перестрелка, крики, ругань. Но у Турецкого не было времени прислушиваться к тому, что там происходит. Все его внимание сосредоточилось на темнеющей в нескольких шагах от него фигуре. Глаза уже привыкли к темноте, он смог поймать на прицел силуэт на фоне чуть более светлого неба. Выстрел был удачным.
- Дроздов! Все путем!
Но тот уже и сам сообразил, что появилась секундная передышка, и они с дядюшкой выскочили из машины.
Слева рокотали моторы грузовиков.
"Подмога!" успел радостно подумать Турецкий, но ликование тут же прошло: справа тоже послышался шум двигателей, видны были уже и фары стремительно приближавшихся машин. Дроздов сообразил чуть быстрее:
- Григорий! Бегите к лесу! Он подтолкнул дядюшку, а сам бросился на звуки автоматных очередей.
Турецкий, почти не отставая, бежал за ним. Но преодолеть в полной темноте сотню метров по размокшей опушке леса было не так-то просто.
Машины, подъехавшие справа, остановились метрах в трехстах от основной стычки. Там почему-то тоже началась пальба. "Президентский кортеж? Рано! Еще одна их группа? Или все-таки Президент?" Турецкий свернул правее; он уже добрался до шоссе, как раз около злополучного "Запорожца". Здесь уже никого не было. Слева доносились непрерывные автоматные очереди, справа было потише, но главные события происходили как раз там.
По асфальту бежать было совсем легко, но неожиданная очередь заставила Турецкого броситься на землю. "Черт возьми! Что же происходит? лихорадочно думал он. Неужели кто-то из наших предал?" Он опять вскочил, но пробежал лишь десяток шагов: с очередной вспышкой от выстрелов слилась мгновенно пронзившая руку почти у самого плеча резкая боль. Споткнувшись, Саша по инерции пролетел вперед и в момент падения еще успел сообразить, что рука левая, значит, стрелять он может. И тут голова резко ткнулась во что-то твердое, и все исчезло…
…Очнувшись, Турецкий долго не мог понять, где он находится. В глазах все расплывалось, он видел перед собой лишь какое-то неясное серое пятно. Следующим его ощущением было мягкое покачивание, возможно, он находился в автомобиле. Затем на сером фоне появились расплывчатые цветные проблески. Турецкий снова закрыл глаза, а когда открыл их снова, пятно стало более отчетливым Саша понял, что это лицо. Теперь он узнал его это был Слава Грязнов.
Турецкий хотел спросить, чем кончилось столкновение, но губы не слушались, и он смог только прошептать:
Ну что?
- Отбили, серьезно сказал Слава, он уехал в Кремль. А дядя… он замолчал.
- Что с ним?
- Пропал, ответил Грязнов и отвернулся.
- Я ему крикнул, чтобы он в лес бежал, прохрипел Турецкий.
- В лесу искали. Нет его. Там ребята остались, может, найдут его. Живого или мертвого, но надо найти.
- А нападавшие? снова спросил Турецкий.
- Уехали. У них там же машины стояли, чуть подальше. Перетрусили, видать. Я даже подумал на миг, что они одолевают, а они по машинам и нет их. Но теперь-то им не уйти. Президент первым делом взгреет Шилова, а тот почистит свои ряды.
Пока они ехали, Саша еще несколько раз ненадолго впадал в забытье.
Наконец машина остановилась, и голос Грязнова сказал:
- Ранен он, доктор. Много крови потерял.
- Сейчас мы им займемся.
Теряя сознание, Турецкий чувствовал, что чьи-то сильные руки вытаскивают его из автомобиля. Он понял, что его привезли в больницу.
Следующее, что он помнил, прикосновение жестких рук медсестры, делавшей ему укол, и ее полусовет-полуприказ:
- А теперь спать!
Турецкий резко открыл глаза. У окна спиной к нему стоял Меркулов.
- Константин Дмитриевич? обрадовался Турецкий.
- Да, Меркулов повернулся и подошел к кровати. Ну что же ты опять, братец! Так на тебе скоро живого места не останется!
- Кто бы спрашивал! парировал Турецкий. Можно подумать, ты всю жизнь на курорте.
- Да почти, Меркулов устало улыбнулся, и Турецкий заметил, что его шеф выглядит просто изможденным.
- А у нас тут… такие дела закрутились, Турецкий покрутил в воздухе здоровой рукой. Ты, наверно, уже в курсе.
- Да, Шура мне успела рассказать. Меркулов посерьезнел и оттого стал казаться еще более усталым. Теперь он напоминал старика. И еще эти события на валютной бирже… Ты, наверно, ничего не слышал здесь?
Турецкий изумился. Меркулов был последним человеком, которого он мог бы подозревать в пристальном интересе к курсу доллара.
- Да тебе-то что, Константин Дмитриевич! воскликнул Турецкий. Ты-то пока не банкир! Не рекомендую. По-моему, это сейчас самая опасная профессия.
- По статистике самая опасная профессия в двадцатом веке глава государства, ответил Меркулов. Они чаще всего умирают насильственной смертью. А если сюда прибавить покушения… Да, Саша, вы молодцы. Но это пока задача со многими неизвестными. А насчет курса доллара это ты зря, Саша. Ведь это политика, отражение экономического положения. Ладно, Меркулов улыбнулся, и в его глазах мелькнули прежние озорные огоньки, по крайней мере, вы хорошо попутали им карты.
Внезапно дверь палаты распахнулась.
- Саша! Ты слышал про доллар?
Только теперь Таня Бурмеева увидела, что Турецкий не один. Она нервным жестом поправила халат и неуверенно застыла на пороге.
- Заходи, Турецкий указал на Меркулова. Это мой начальник. И друг. А это Таня. Татьяна Бурмеева.
- Ага, сказал Меркулов и любезно улыбнулся, очень приятно познакомиться Константин Дмитриевич Меркулов.
Турецкий слишком хорошо знал Меркулова, а Меркулов Турецкого. Они поняли друг друга с полуслова. Меркулов, разумеется, знал, кто такая Татьяна Бурмеева и почему она находится здесь в больничном халате. А по тому, как она обратилась к Турецкому "Саша!", и по его выражению лица он понял, что для Турецкого она уже не просто пострадавшая и свидетельница по важному уголовному делу, а нечто гораздо большее. "А какая красавица, подумал Меркулов. И где только Сашка их откапывает?
- Таня, протянула ему руку Бурмеева, извините, я не знала, что… она запнулась. Просто я только что услышала…
- Что, Таня? спросил Турецкий.
Таня нервно кусала красивые губы. Саша понял, что она не хочет ничего говорить при Меркулове.
- Я зайду позже, сказала Таня и поспешно вышла.
- Ну Турецкий! только и сказал Меркулов, когда дверь за ней закрылась. Тут вокруг такое творится, а ты… Я тебе поражаюсь!
- Он со мной говорил как с какой-то швалью!
Буцков стиснул рюмку с такой силой, что она треснула в его ладони. Он стряхнул осколки в корзину для бумаг.
- Такое я не могу простить… Всякий паршивый следователишка будет еще на меня свысока поглядывать? Ну нет, не бывать этому. Только на сей раз поручи это дело не этим безмозглым идиотам, которые промахнулись с рыжим шутом из ментарни, а Доле. Доля промахов не делает. А мы тем временем отсидимся на даче и посмотрим, как дело будет разворачиваться.
Буцков достал из среднего ящика стола новую рюмку, налил коньяку и выпил. После этого добавил, завершая разговор:
- Нам бы только день простоять да ночь продержаться. Если уберем следователя, у которого слишком длинный нос, то у нас будут те несколько дней, чтобы зацементировать нефтяной рынок на случай нашего срочного отъезда. Он слишком дорого нам дался. Не дрейфь. Женя, я тебе обещаю, что не позже чем через неделю мы будем купаться в Средиземном море…
…Игорь Доля не любил ездить на такси. Он предпочитал метро. Там, в гуще народа, он чувствовал себя незаметным. А это такое необъяснимо сладостное чувство быть совсем неприметным и в то же время знать, что ты выше всего этого быдла.
Может быть, из-за этой странной любви к общественному транспорту он и не покупал себе машину. Хотя денег за его высокопрофессиональную работу платили столько, что он мог бы позволить себе приобретать их хоть каждый месяц. Поэтому другой его страстью было посещение дорогих автосалонов. Он как бы выбирал машину, а потом пренебрегал ею, отказываясь от покупки.
И опять спускался в подземелье метро.
На станцию "Беляево" он приехал в последнем вагоне. Выйдя на улицу, он сначала нашел дом. Стоя во дворе и поглядывая на играющих на площадке детей, он вычислил окна нужной квартиры, а потом посмотрел вокруг, прикидывая, где лучше выбрать место для исполнения не только ответственного, но и опасного заказа.
Ровно напротив девятиэтажного пятиподъездного дома стоял точно такой же. На крыше его, чуть наискосок от нужных окон, возвышалась надстройка лифтовой шахты. Мало того, этот второй дом стоял на горке по отношению к первому, что создавало дополнительные удобства.
Еще одно неоспоримое преимущество заключалось в том, что от подъезда, через который предстояло подняться в эту лифтовую надстройку, можно было быстро и достаточно незаметно уйти.
Направо за угол дома, налево на проезжую улицу с магазином, около которого всегда много народу, или прямо через спортивную площадку и корпуса общежитий, к метро.
Наверх он подниматься не стал, чтобы лишний раз не светиться. По опыту он знал, что ход в лифтовую надстройку и на крышу в таких домах или вовсе не закрывается, или же запирается висячим замком, который можно открыть чуть ли не ногтем. На всякий случай у него был специальный перочинный ножик, лезвия которого всегда можно было использовать как отмычку.
Доля придавал большое значение качеству не только основных, но и второстепенных профессиональных инструментов.
"Будем надеяться, что сегодня клиент ночует дома", подумал Доля, спускаясь в метро.
В "Диету" я, конечно, опоздал. Небритый человек в белом халате, похоже грузчик, дохнул на меня таким перегаром, что резко захотелось закусить.
- Все! Директор велел не пущать! Закрыт магазин!
Да, собственно, что бы я успел купить всего за пять минут? Чуть посомневавшись, я отоварился в киоске почище, где были не только бутылки, но и банки. Скромный ужин следователя, семья которого благополучно отдыхает в Прибалтике: лосось, соленые огурцы, пакет печенья и бутылка водки. Продавец утверждал, что водка высшего класса.
- Да я ж здесь каждый день торгую, зачем мне постоянных клиентов суррогатом поить? Он был едва ли не возмущен моими подозрениями в происхождении напитка. Я только на складах товар беру, никаких левых дел. Могу и сертификат качества показать.
Он стал яростно рыться в недрах ларька, но я милостиво сказал:
- Ладно, ладно, верю на слово. Спасибо.
- Вам спасибо, парень расплылся в улыбке.
Дома, в своем временном жилище у метро "Беляево", я прямо с пакетом в руках набрал Маринин номер:
- Алло! Марин, дуй ко мне, пировать будем! У меня лосось есть.
- А хлеб есть? А картошка? Марина слишком хозяйственно восприняла заявление о предстоящем пиршестве.
- Водка есть, уклончиво ответил я.
- Все понятно, она рассмеялась, жди меня, как соловей лета, сейчас буду.
- Как соловей лета, как рюмку у буфета, как девушку кадета, пообещал я ей.
Хрен с ними со всеми следственными проблемами! Есть кое-что в жизни поважнее. Например, выпить водочки, глядя в веселые глаза Марины. Свой служебный долг я на этот вечер решил заархивировать.
Марина пришла через полчаса, в руках она держала громадную полосатую сумку, набитую продуктами.
- Ну показывай, что ты там принесла, фея из страны жратвы. Я строго смотрел на Марину, хотя мне очень нравилось, что она вдруг проявила такую поистине материнскую заботу обо мне.
Я был… как бы это получше сформулировать… Ну тронут, что ли… Она выуживала пакеты.
- Так… вот хлеб, это картошка…
Можно в мундире, предложил я, с сомнением глядя на картошку.
- Да ладно, я сама почищу, рассмеялась Марина, это вот перец фаршированный, нужно только подогреть, он из кулинарии, ужасно вкусный, а это…
Она торжественно извлекла красиво оформленную коробочку с аппетитными шоколадными крошками, орешками и зернышками на яркой картинке:
- Это мюсли!
- Мюсли? опешил я.
- Именно! Как я могла устоять перед таким названием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52